ЛЕСНОЙ ПОЛК

ЛЕСНОЙ ПОЛК

Ожесточенный бой помог сегодня вывести из окружения отряды полкового комиссара Шляпина и подполковника Белявского.

Еще две недели назад враги мощной танковой колонной рассекли одну из пехотных дивизий 19-й армии, которой командует генерал Конев. В окружении оказались красноармейцы и их командиры — с пулеметами, винтовками, гранатами. Здесь же был и комиссар дивизии Николай Шляпин. Что оставалось делать? Вести людей на верную гибель в ловушку, которую им заготовили враги? Шляпин отверг эту мысль. Он ясно ориентировался в обстановке, повел всех в лес. Фашисты боятся лесов, обычно располагаются только на опушках, предварительно обстреливая их из пулеметов и минометов. В глубь же лесов фашисты не решаются идти. Они знают, что там их тоже поджидает смерть от партизан или красноармейцев, действующих во вражеском тылу. Шляпин знал, что и в окружении можно вести бои, такие же упорные и ожесточенные, как и на передовой линии, там, у быстрой и глубокой реки Вопь, в районе которой вражеские танки отрезали их.

Конечно, мысль о том, что они находятся в окружении, в тылу у врагов, казалась чудовищной, но с нею нужно было мириться, жить, бороться, ломать все преграды, быть стойкими. В лесу Николай Шляпин крикнул: «Все ко мне!» Вокруг него собрались бойцы, сдержанные, молчаливые, готовые идти сразу же в бой. Но Шляпин повел их глубже в лес. Там остановились.

— Мы будем вести бои в тылу, — сказал он.

Шляпин объявил о новых условиях их жизни и борьбы. Надо будет добывать все — питание, боеприпасы, оружие, держать связь с селами, с колхозниками. В плен не сдаваться, помнить о последнем патроне, который всегда и всюду надо оставлять для себя. Красноармейцы были разделены на четыре отряда. Это уже была крупная часть, командиром которой был назначен Сергей Белявский — мужественный и решительный подполковник, комиссаром — Николай Шляпин.

Белявский сразу же выслал разведку. Она вернулась и доложила, что немцы расположились у опушки леса, в кустах они спрятали хлеб, только что собранный в деревне. «Вот и первый ужин», — воскликнул Шляпин. Бойцы пошли к кустам, гуськом, там притаились, а в сумерки вынесли весь хлеб. Вскоре они услышали пулеметную дробь. Это гитлеровцы обстреливали лес, невидимого врага. Ночью отдохнули, а с утра «лесные полки», как их прозвали фашисты, начали действовать.

В первый же день наши красноармейцы задержали на оживленной дороге бронеавтомобиль, взяли документы. Противник бросил к дороге батальон пехоты. Он проник в лес. Белявский приказал заманить его поглубже. Вперед был послан маленький отряд. Началась перестрелка. Отряд уходил в лес, а за ним шел батальон немецкой пехоты. Там он встретился с более крупными отрядами. Бой окончился бегством оставшихся в живых вражеских солдат. У наших красноармейцев уже появились трофейные винтовки, патроны, пулеметы.

Тем временем в лесу налаживалась нормальная жизнь. Был создан штаб, отбитая у врага радиостанция связывала этих людей с родной землей, фельдшер Иван Платонов организовал медицинский пункт, лечил раненых, издавалась даже газета, которая называлась «За родину!». Правда, она печаталась на пишущей машинке, но пользовалась большой популярностью.

Днем и ночью бродили наши красноармейцы по дорогам и селам, узнавали о всех передвижениях войск, о настроениях солдат противника.

Не было хлеба. Фашисты все вывозили в тыл, оставляя у крестьян лишь мякину. Шляпин приказал — остатки хлеба давать только раненым, а их было уже семьдесят человек. Иван Платонов был неутомим, он лечил их внимательно, заботливо, сохраняя госпитальный режим, несмотря на суровость и сложность обстановки.

Днем и ночью, вслед за разведкой, уходили отряды красноармейцев на дороги и в села, разбивали обозы, взрывали боеприпасы, громили штабы, уничтожали пулеметным огнем пехотные колонны. За две недели непрерывных упорных и ожесточенных боев в отрядах Белявского и Шляпина уже появились мотоциклы, бронемашины, грузовики, орудия, минометы, все боеприпасы к ним. Укрепленный район в лесу. Новый фронт в тылу. Гитлеровцы возвестили о том, что они окружили и уничтожили советскую пехотную дивизию. Но дивизия эта, разделенная на две части, продолжала жить, не прекращала борьбы с врагом, громила его. Одна часть во главе с командиром дивизии Никитой Лебеденко вела бои на фронте, на передовой линии, вместе со всей 19-й армией, другая часть, которой командовали два мужественных и стойких человека — Белявский и Шляпин, дралась в тылу.

Фашисты забрасывали лес листовками. «Вы окружены, сдавайтесь!» Отряды отвечали на них неожиданными налетами на коммуникации, на расположившиеся для отдыха части, на колонны грузовиков, на эшелоны, резали телеграфные провода и днями не давали их восстанавливать — фашистские связисты шли осматривать провода под охраной танка или броневика.

В штабе Белявского и Шляпина узнали, что идут в тыл какие-то грузовики, крытые брезентом. Мгновенно была организована ночная операция — что везут грузовики? Первая взорванная гранатой машина задержала колонну. Оказалось, что оккупанты вывозили из наших городов мануфактуру, белье, трикотаж, шелк — словом, все товары. Пленные признались: это делается всюду, во всех странах, все вывозится в Германию. На сей раз все награбленное очутилось у штабной палатки в лесу, в руках наших войск.

«Лесной полк» стал грозой вражеского тыла, достаточно одного залпа в лесу, чтобы в фашистской колонне началась паника. Маленькие отряды дрались с батальонами и побеждали. «Вот что можно достигнуть стойкостью и спокойствием», — говорил Николай Шляпин.

Разведчики возвращались с трофеями. Сержант Валентин Чеснович уничтожил штабную машину, пришел, нагруженный документами.

Теперь надо действовать вместе со штабом генерала Конева. Капитан Тагиров и старший политрук Осипов пробрались через фронт под огнем, к Коневу. Он решил вывести всех своих солдат из окружения.

Бой был назначен на следующий день на шесть часов утра. Но надо было предупредить об этом Белявского и Шляпина. Капитану Тагирову дали взвод красноармейцев и приказали любой ценой пробраться к лесу, через вражеские линии. Тагиров усмехнулся и ответил:

— Попробуем без боя!

Ночью он провел бойцов через вражеские патрули, нашел в лесу свой штаб. Началась подготовка к утренней атаке.

На рассвете появились наши бомбардировщики. Они бомбили вражеские окопы. Потом в течение часа длилась артиллерийская подготовка. В семь часов тридцать минут утра наши танки прорвали линию обороны. За танками пошла пехота. Этот удар заставил отступить фашистскую танковую бригаду. Конев усилил нажим, и отступление гитлеровцев превратилось в бегство. И в этот-то критический час «лесной полк» Шляпина и Белявского начал наступать из вражеского тыла.

К вечеру они вернулись в свою дивизию. Со своим вооружением и трофеями.

Привозят ужин — кашу, соленые огурцы, большие ломти хлеба, масло. И жизнь входит в свою обычную фронтовую колею.

В одном блиндаже подтрунивают над молодым парнем из-под Костромы — он во время атаки упал и слишком плотно прижимался к земле. В соседнем блиндаже вызывает насмешки тощий повар, который накладывает котелки с жирной кашей и жалуется, что сам не успевает ни пообедать, ни поужинать. Какой-то сибиряк вдруг вспоминает Барабинские степи, уверяет всех, что умеет готовить пельмени, — холодные, замороженные, утренние и вечерние, жирные и обжигающие, летние и зимние. Вспоминают пулеметчиков, погибших во время боя. Кто-то расстилает шинель и собирается спать. Слышен говор наверху — это уходят разведчики.

На холме вспыхивают световые ракеты, и пунктирные линии трассирующих пуль прорезают вечернюю мглу. Прибывает пополнение — новые красноармейцы вместо тех, кто пал в утреннем бою. Люди знакомятся, рассказывают о тыле, о налетах на Москву, о ценах на рынке — все интересуются, сколько стоит хлеб, масло. Да, жизнь идет своим обычным ритмом. И люди, вернувшиеся из окружения, а теперь сидящие на передовой, в окопах и блиндажах, где еще два часа назад шел тяжелый смертный бой, входят в круг обычных житейских интересов. Будто они только что вернулись с колхозного поля или с завода, где славно потрудились, и теперь надо отдохнуть после трудового дня.

Западный фронт, 1941, июль