10
10
Из Озеричино возвратился Чернов и сообщил радостную весть: Степан Хадыка жив, здоров и ждет от нас задания.
В тот же день в Озеричино вышли Василиса Васильевна, Москалев и Фолитар. Они понесли газеты и листовки, рассказывающие правду о карательной экспедиции оккупантов против партизан. Оттуда с помощью Хадыки они доставили партизанскую печать в Минск.
Вечером состоялось партийное собрание, на котором Рахматул Мухамендяров, Павел Рулинский и Долик Сорин были приняты кандидатами в члены партии, а Василий Каледа — в члены партии.
Партизаны отдыхали, чинили одежду и чистили оружие. Уже готовились вновь выходить на железную дорогу подрывные группы, но однажды утром радист Яновский принес радиограмму. Руководство приказывало нашему отряду готовиться к походу на запад, в Восточную Пруссию.
— Замечательно! — вслух проговорил я.
— Что замечательно? — придвинулся ко мне Сермяжко.
— На, читай.
— Действительно, замечательно, — прочитав радиограмму, живо сказал Сермяжко. — Ведь это значит… В этом краю партизанам вскоре не будет работы — вот что!
С радиограммой ознакомили штаб и членов Минского горкома. Провели закрытое совещание, подытожили результаты боевых действий отряда.
За двадцать восемь месяцев боевых действий в тылу врага отряд потерял убитыми около шестидесяти человек, из них восемь лыжников-десантников, вышедших из Москвы.
На участках железных дорог — Минск — Осиповичи, Минск — Борисов, Минск — Столбцы и Минск — Молодечно диверсионными группами, которыми руководили политруки К. П. Сермяжко и Г. М. Мацкевич, лейтенанты К. Ф. Усольцев и И. А. Любимов, старшие сержанты М. М. Маурин и И. С. Сидоров, где были подрывниками П. А. Афиногентов, А. Я. Пастушенко, А. И. Ларионов, А. С. Михайловский, К. К. Тихонов, А. Г. Кулеш, A. П. Чернов, Ф. С. Шереш, П. А. Шешко, В. Ф. Михеев, B. М. Сермяжко, П. С. Прокопеня, К. Ф. Ефременко, В. А. Вакуленко, Валентина Васильева и другие, пущено под откос сто восемьдесят семь вражеских эшелонов с живой силой, техникой и боеприпасами. В открытых боях и в спущенных эшелонах уничтожено более четырнадцати тысяч вражеских солдат и офицеров.
Партийная организация росла за счет отважных патриотов. В партию было принято шестьдесят четыре товарища.
В нашей парторганизации состояло около ста членов. Всей своей работой коммунисты показали, что нет иных интересов у большевиков, как священная цель защиты своей Родины, изгнания с нашей территории фашистских полчищ.
Верными помощниками парторганизации являлись комсомольцы.
Лучших комсомольцев, пользующихся авторитетом у партизан, комсомольская организация рекомендовала в члены партии.
Комсомольцы громили врага, и о них не забудет Родина, как не забыли партизаны товарищей, погибших в неравных боях с гитлеровцами: минских подпольщиков Владимира и Константина Сенько, Гейнца Линке — члена комитета комсомольской организации, Павла Грунтовича, Ваню Залесского и многих других.
Под руководством подпольного горкома партии большую работу провели партийная и комсомольская организации по созданию в Минске подпольных групп и расширению подпольной печати. Наши подпольные группы совершили пятьдесят две крупные диверсии, из них около сорока в Минске. Они заминировали и уничтожили шестьдесят пять цистерн с горючим, четыре паровоза, двадцать четыре вагона с гитлеровцами и боеприпасами, уничтожили более тысячи фашистских солдат и офицеров, вывели из города сто пятьдесят семей и сто десять бывших военнопленных.
Работа в подполье была исключительно опасной. Малейший просчет, малейшая неосторожность могла стоить жизни. Ведь каждый раз, внося в помещение толовые шашки, магнитные мины, подпольщики подписывали себе смертный приговор.
Что звало наших подрывников, разведчиков, подпольщиков и связных, которые доставляли в Минск оружие, взрывчатку, антифашистскую литературу и оттуда разведданные, на эти ратные подвиги? Дисциплина, приказ, долг? И то, и другое, и третье. Но кроме всего этого было еще что-то, что стало их сутью, стучало в сердце, повелевало жить именно так, а не иначе. Это любовь к Родине, к своему народу, к Советской власти, к родной Коммунистической партии, ненависть к коварному врагу.
Боевые результаты отряда и подпольно-диверсионных групп были достигнуты благодаря гибкой работе партийной и комсомольской организаций отряда, их членов, а также благодаря поддержке белорусского народа, который твердо верил Коммунистической партии и неуклонно шел по указанному ею пути.
По призыву партии подвиги совершали рядовые советские люди, партийные и беспартийные, все те, кому свобода, честь и независимость Родины были дороже всего. Победный клич советских людей «За Родину! За партию!» с первых дней Великой Отечественной войны раздавался повсюду на временно оккупированной территории Белоруссии.
Он звучал в грохоте катящихся под откос и разбивающихся вражеских эшелонов, при взрывах на шоссейных дорогах и в жестоких атаках. Его читал в листовках, в подпольных газетах, на стенах домов и на заборах, в селах, городах и в гарнизонах противника непокоренный белорусский народ.
Каждый партизан и подпольщик, идя в бой с коварным врагом, повторял эти слова: «За Родину! За Коммунистическую партию!»
Неуютно чувствовали себя завоеватели в столице Белоруссии. Рвались мины на банкетах эсэсовцев, в общежитиях летчиков, в офицерских казино. Выводились из строя электростанции, предприятия и мастерские, обслуживающие оккупантов. В воздухе разваливались самолеты, в пути взрывались цистерны с горючим. Не проходило дня, чтобы в городе не было взрыва, не падали сраженные пулями, гитлеровцы в одиночку и группами. Земля горела под ногами оккупантов.
Горком стал издавать газету «Минский большевик», которая, как и другие газеты, распространялась в Минске. Только с сентября 1943 года по июнь 1944 года из Минска в партизаны ушло двадцать тысяч человек. Перед освобождением Белоруссии и ее столицы Минска горкомом партии были разработаны и проведены в жизнь меры по спасению населения города от уничтожения и угона в фашистскую Германию, а также по предотвращению разрушений уцелевших зданий и заводских корпусов.
Только в лесах южной пригородной зоны Минска под охраной партизан нашли себе приют более пяти тысяч семей трудящихся города. Газета «Минский большевик» в номере за 25 июня 1944 года писала:
«Только за последнее время в городе проведено более шестидесяти диверсионных актов, в результате которых убито и ранено 356 офицеров, 224 солдата, один генерал и 92 прихвостня Гитлера. Подорвано два самолета, два склада с горючим, пять бензоцистерн, пять паровозов, более 20 автомашин и т. д. …»
Многие высокопоставленные гитлеровцы, в том числе и генеральный комиссар Белоруссии гауляйтер Вильгельм Кубе, нашли свою гибель в Минске.
Минский горком, как и многие райкомы, горкомы и обкомы, действовавшие на территории оккупированной Белоруссии, был руководящей силой партизанского движения и большевистского подполья.
Надо вникнуть в такие ошеломляющие цифры: в то время, как гитлеровская пропаганда на все лады трубила об окончательном искоренении партизан, в Белоруссии действовало 1108 партизанских отрядов, большинство которых входило в 199 бригад. Они насчитывали около 400 тысяч бойцов и командиров. Более 250 тысяч людей находилось в резерве — готовых в течение суток взяться за оружие.
А подпольщики? 10 подпольных обкомов партии, 185 межрайонных, районных и городских комитетов, 1316 первичных партийных организаций действовали в тылу врага. К ним надо приплюсовать комсомольско-молодежное подполье: 10 областных и 210 межрайонных, районных и городских комитетов комсомола, объединявших около 100 тысяч молодых патриотов, входивших в более чем пять тысяч первичных комсомольских организаций.
Вот это свидетельство того, что не было и нет такой силы, которая могла бы поставить на колени советских людей, даже временно попавших в оккупацию.
Сейчас, спустя двадцать шесть с лишним лет, перебирая в памяти события тех дней, я удивляюсь, какой многообразной была деятельность нашего отряда. Мы вели разведку и совершали диверсии, организовывали подполье, громили немецкие гарнизоны и полицейские участки, занимались агитационно-массовой работой среди партизан, населения, вражеских войск, разоблачали и ликвидировали вражескую агентуру. Мы оказывали помощь местному населению, решали хозяйственные и многие политические вопросы.
Вынуждая противника посылать против нас войска, мы отвлекали на себя часть сил с фронта и тем помогали Красной Армии. Кроме того, в борьбе с партизанами противник нес потери и порой весьма значительные.
Большую организационную и диверсионную работу провел наш бессменный секретарь партийного комитета отряда Константин Прокофьевич Сермяжко, ныне председатель колхоза имени Ленина Каменецкого района Брестской области.
Он лично пустил под откос шестнадцать вражеских эшелонов.
Много диверсий совершили руководители подпольных групп в Минске: Константин Илларионович Мурашко, Георгий Николаевич Красницкий, Кузьма Ларионович Матузов, Борис Иванович Чирко, Николай Прохорович Фролов, Ефим Федорович Исаев, Кузьма Николаевич Борисенок, Екатерина Мартыновна Дубовская и другие, подпольщики и связные Олег Мартынович Фолитар, Михаил Павлович Иванов, Василиса Васильевна Гуринович, Феодосия Кондратьевна Серпакова, Анна Воронкова, Вера Герасимовна Зайцева, Клава Валузенко, Мария Воронич, Дарья Николаевна Одинцова и многие другие, оперативные работники отряда Михаил Петрович Гуринович, Максим Яковлевич Воронков и Григорий Александрович Москалев.
Я подробно рассказал на совещании секретарям горкома о наших подпольных группах, указал связных и как их разыскать.
В связи с подготовкой к походу на запад горком партии решил освободить меня от руководства минскими подпольщиками.
После совещания партизанам было объявлено о предстоящем походе. Все обрадовались.
— Пойдем и дальше бить противника с тыла. Дойдем до Пруссии! — воскликнул Мацкевич.
Мы послали радиограмму в Москву и приготовились к приему самолетов.
В дни блокады оккупанты восстановили шоссе и дороги, но спустя день после своего возвращения на старую базу, партизаны с помощью населения опять привели их в негодность. Поэтому мы могли свободно выбрать приемочную площадку, не опасаясь нападения немцев.
Через несколько дней в районе деревни Обчее мы приняли груз с первого самолета. В мешках мы нашли пистолеты, автоматы, ручные пулеметы и патроны.
Днем получили указание с Большой земли ждать еще самолеты.
Три ночи подряд к нам прилетали самолеты. Мы получили не только боеприпасы, но и одежду, обувь, мясные консервы, сахар, табак и — что наиболее радостно для нас — московские газеты.
В поход решили взять пятьсот партизан. Подбирали только молодых и самых выносливых. Семейный лагерь — около пятисот детей, женщин и стариков — оставили на прежнем месте, выделив для его охраны и обеспечения продовольствием взвод партизан во главе с Исаевым. Оставшихся партизан я передал Кузнецову.
И вот отряд, готовый к походу, выстроился. Провожать нас собрались все семьи партизан. Матузов, Красницкий и Мурашко грустно смотрели на нас, они оставались в распоряжении горкома для поддержания связи с минскими подпольщиками.
Попрощавшись, мы тронулись.
По лесу шли и днем, пока не встретили разведчиков бригады Шестопалова. Остановились отдохнуть. Прибывший Шестопалов сообщил нам обстановку, дал проводников.
Радист включил радиостанцию. Москва передавала о начавшемся наступлении Красной Армии в Белоруссии.
— Скорей на запад! А то еще попадем в окружение своих, — весело воскликнул Сермяжко.
Кто из партизан, идя через сугробы на железную дорогу или прорываясь из окружения противника, не жаждал скорее встретиться со своими бойцами? Но теперь дорога вела партизан на запад, чтобы выполнить наказ советского народа — быстрее уничтожить подлых захватчиков.
— Скорее в путь! Уже отдохнули! — раздавались нетерпеливые возгласы партизан.
Во время привала в районе реки Неман радисты протянули антенну, снова включили радио. Передавалось сообщение об освобождении белорусских городов, Минск окружен. Эта весть моментально облетела отряд. Красная Армия наступала с невиданной быстротой. Каждый час поступали новые сводки Совинформбюро. Трудно было установить, где противник и где свои. Возле рации с карандашом и блокнотом в руках постоянно дежурили радисты.
Яновский подал мне радиограмму, в которой сообщалось, что партизаны Николай Денисевич, Владимир и Константин Сенько, Николай Андросик, Вайдилевич, Яков Воробьев, Гейнц Линке, Павел Грунтович и другие посмертно награждены орденами.
Уставшие от похода партизаны отдыхали. Кругом стояла тишина, нарушаемая лишь рокотом наших самолетов. Какая разница с небом лета сорок первого года!.. Подняв головы, партизаны радостно улыбались.
В первых числах июля 1944 года конная разведка Красной Армии натолкнулась на наши секреты. Между маленькими елочками я увидел Валю Васильеву, Ларченко и Терновского, а за ними на потных лошадях ехал отряд конногвардейцев.
— Наши! — дрожащим от радости голосом крикнула Валентина Сермяжко.
Партизаны бросились к всадникам, стащили их с седел, стали подбрасывать вверх.
Армейские разведчики рассказали нам, что в этом направлении наступают войска 1-го Белорусского фронта под командованием генерала армии Рокоссовского, а мы объяснили им местную обстановку, передали данные о противнике.
Радости партизан не было конца. Бойцов угощали партизанским ужином, расспрашивали о фронте; нашлись земляки, которые с волнением вспоминали родные места.
Утром к лагерю подошла артгруппа резерва Главного командования.
Неожиданно мы получили новую радиограмму. Нам предписывалось немедленно возвратиться в Минск. Долго и тепло прощались партизаны с бойцами, воинская часть уходила на запад, а мы спешили в Минск. Напоследок наш отряд сфотографировался вместе с бойцами.
Наступил долгожданный светлый день.
Минск освобожден! Партизаны, словно не замечая трудностей лесных дорог, без отдыха проходили большие расстояния. Все торопились узнать судьбу своих родных и близких.
Несмотря на то что обстановка для нас была не ясна, мы, чтобы сократить путь, продвигались по шоссе Минск — Слуцк.
Созревали озимые. Уже выгоняла острые трубки яровая пшеница, светло-зелеными волнами переливались овсы.
Навстречу нам двигались колонны автомашин, танков, самоходных орудий, проносились эскадрильи истребителей и тяжелых бомбардировщиков. Широко раскрытыми глазами мы разглядывали развернувшуюся в наступлении грозную силу нашей армии.
В восемь часов утра 6 июля 1944 года наш отряд достиг местечка Самохваловичи, в восемнадцати километрах от Минска. Здесь нас остановили советские патрули. Офицер объяснил мне, что дорога на Минск еще не свободна, южнее города сгруппировались остатки гитлеровских частей и пытаются прорваться на запад.
— Нет, в Минск мы не можем вас пропустить… противник появляется отрядами до тысячи человек, вас разобьют. Обождите денек, — приветливо сказал молодой, но уже поседевший полковник.
— Тогда разрешите нам занять участок обороны, — попросил я.
— Это можно. Признаюсь, сил у нас маловато, подкрепление не успело еще прибыть… Пойдемте, — полковник поднялся из-за стола и направился к нашему отряду.
Нам выделили участок обороны на краю опушки леса. Впереди простирались зеленые луга с небольшими кустарниками и поля с озимыми посевами.
Около полудня из кустов показалось несколько немцев. Я позвал Карла Антоновича, и он крикнул немцам, чтобы они сдавались. Вместо ответа застрочили их пулеметы.
— Огонь! — крикнул я.
Заработали наши пулеметы и автоматы: партизаны, стреляя на ходу, без команды бросились к кустам. Через некоторое время стрельба прекратилась и вернувшиеся партизаны привели с собой пленных. Их допросили.
К вечеру пришел офицер штаба с ротой бойцов. Рота заняла наш участок обороны, а мы пошли в Самохваловичи.
Все улицы местечка забиты бойцами и партизанами.
— Какой бригады? — спросил я одного партизана.
— Третьей Минской.
Долго пришлось разыскивать командира бригады Мысника. Он нервничал.
— Минск — рукой подать, а генералы наши не пускают туда. Как младенцев, держат нас под своей опекой, точно мы воевать не умеем, — сердился он.
Мы нашли Карла Антоновича, взяли пленных и пошли в штаб.
Нас принял генерал.
— Хорошо, что вы пришли с переводчиком, — обрадовался он. — Моего ранили, может, вы мне поможете? — обратился генерал к Добрицгоферу.
— С удовольствием! — улыбнулся Карл Антонович.
Среди других пленных допросили двух гитлеровских полковников. Один из них с двумя железными крестами был заместителем командира 45-й танковой дивизии, другой — командиром 110-й штурмовой дивизии.
— Сколько у вас осталось танков? — устремив острый взгляд на изнуренное лицо немца, спросил генерал.
— Пятнадцать, — угрюмо ответил полковник.
— Где командир дивизии? — генерал не сводил с полковника взгляда.
Немец долго что-то объяснял, наконец Карл Антонович перевел:
— Еще вчера на броневике под прикрытием трех танков отбыл на запад для организации обороны.
Генерал иронически улыбнулся.
— Где линия обороны?
— Полковник говорит, что Минск в их руках и они через него прорываются на запад, — с улыбкой пояснил Карл Антонович.
— Откуда такие данные? — усмехнулся генерал.
— Сообщение ставки фюрера, — последовал короткий ответ.
— Почему, отступая, поджигаете деревни и города? — продолжал допрашивать генерал.
Гитлеровский полковник опустил глаза.
— Выполняют приказ, — перевел Карл Антонович.
Генерал задумался и, обратившись к Добрицгоферу, сказал:
— Вы им разъясните, что за поджог деревень и городов, за уничтожение мирного населения их будет судить советский суд. И покажите господам полковникам, где находится линия фронта. — Генерал подошел к стене, на которой висела большая карта.
На карте красными флажками была отмечена линия фронта — она проходила уже недалеко от Вильно.
Гитлеровцы растерянно смотрели то на карту, то друг на друга; один из них со стоном схватился за голову. Генерал приказал их вывести.
— Мы хотим сегодня же идти в Минск, — немного погодя, сказал я генералу.
Он отрицательно покачал головой:
— По данным авиаразведки, крупные группировки противника, продвигаясь на запад, часто пересекают Минское шоссе… Обождите до завтра.
— Но ведь у нас две тысячи вооруженных партизан, неужели вы нам дорогу должны посыпать песком? — горячился Мысник.
Я поддержал его.
— Что ж… Если надеетесь на свои силы, идите, — оживился генерал. — Как у вас с боеприпасами?
— Патронов хватит, недостает только мин, — повеселел Мысник.
Генерал вызвал офицера.
— Он обеспечит вас всем, в чем нуждаетесь, — сказал генерал и пожал нам руки.
Вечером мы вышли из местечка и прямо по шоссе направились в сторону Минска. Поскорей дойти до него, увидеть своими глазами.
По обеим сторонам дороги выслали сильные группы разведчиков. В районе деревни Станьковщина разведка обнаружила во ржи большую группу гитлеровцев.
— Нужно их взять, — сказал Мысник.
Мы осторожно окружили поле, где укрылись фашисты. Карл Антонович пополз вперед и начал громко кричать, чтобы немцы сдавались в плен. В ответ затрещали длинные очереди из пулемета. Тогда мы открыли ружейно-пулеметный огонь и стали сжимать кольцо. Скоро из высокой ржи группами начали выходить с поднятыми руками солдаты и офицеры. Это были остатки немецкого полка 110-й штурмовой дивизии. Построив пленных в колонну, повели их с собой.
По дороге то в одном, то в другом месте возникали небольшие стычки, и колонна пленных немцев все росла.
Недалеко от Минска мы встретили наши танки, за ними двигалась пехота; началась ликвидация окруженной группировки противника.
Около самого города мы передали пленных частям Красной Армии.
В одиннадцать часов вечера 6 июля 1944 года мы вошли в столицу Белоруссии Минск. Город местами еще горел. Центральную часть города фашисты превратили в руины.
Несмотря на позднее время, народ был на улицах и горячо приветствовал нас. Радостные толпы освобожденного населения: молодые женщины, седые старушки и старики — горячо обнимали партизан. Все вокруг шумело, ликовало, радовалось. А между тем в городе еще продолжалась кое-где перестрелка. Это заканчивалась ликвидация последних оставшихся в городе гитлеровцев.
Мы расположились лагерем на берегу искусственного озера. Я разыскал горком партии. Он обосновался в небольшом домике в центральной части города, и связные стали приводить сюда подпольщиков. Большинство из них мы видели впервые.
Вот вошел средних лет мужчина.
— Чирко Борис Иванович, — представился он.
Лещеня и Машков усадили его между собой, попросили рассказать, как его группе удалось сохранить от уничтожения немцами ряд предприятий.
— После того как мне передали указания горкома партии, я создал подпольную группу. Мы начали следить за командами фашистских минеров, — говорил Чирко. — Дежурили днем и ночью. Когда бои приблизились к городу, начали действовать: обрезали ведущие к минам провода на заводах имени Мясникова, имени Кирова, имени Ворошилова, «Большевик», в Доме Красной Армии, в театре оперы и балета, на Второй электростанции. Военные специалисты сейчас помогают там нашим рабочим, и город скоро получит свет.
Лещеня и все присутствующие горячо пожали руку Чирко.
— Народ никогда не забудет ваших заслуг, — взволнованно сказали руководители горкома.
После Чирко вошел экономист ликеро-водочного завода Петр Карпович Национ. Он рассказал, как организовал охрану завода и как члены подпольной группы Пинкевич и Стоплинник 3 июля разминировали одну из баз противника. Там находилось большое количество снарядов, авиабомб, гранат и взрывчатых веществ. Склад был передан воинской части по учету трофеев.
Затем пришли Гаврилов, Игнат Чирко и другие патриоты, простые советские люди — рабочие, инженеры, учителя. Они не жалели ни сил, ни здоровья, ни даже самой жизни, защищая свой родной город от разрушения.
После обеда мы вместе с Мурашко, Красницким и Матузовым вышли в город. Здесь подпольщики встретили своих знакомых, от которых мы узнали о расстреле профессора Клумова, нашей подпольщицы Сумаревой и других патриотов.
Через несколько дней съездили в Тростенец — этот страшный лагерь смерти. Низкие темные бараки, окруженные несколькими рядами колючей проволоки, длинные ямы, полные трупов, где лежали десять тысяч зверски замученных советских людей, над которыми рыдали, бились в безысходном горе и проклинали убийц родные и близкие погибших.
Красная Армия беспощадно громила фашистских захватчиков, продвигаясь все дальше на запад. Уже была освобождена вся Белоруссия. С 6 июля в Минск стали прибывать партизанские бригады и отдельные отряды. Они размещались в городе и в окрестных деревнях Козыреве, Лошица, Грушевка и других.
Уцелевшие дома не могли вместить такого большого количества людей. Ведь на территории Белоруссии действовало 1108 партизанских отрядов, насчитывавших свыше 370 тысяч бойцов. Поэтому вокруг Минска раскинулись новые, мирные партизанские лагеря.
По улицам разъезжали командиры бригад, отрядов, разведчики, связные. Ходили загорелые веселые парни, девушки и женщины с винтовками и автоматами. Слышался громкий смех, раздавались боевые песни и звуки гармошек.
Вот он, Минск, наш славный партизанский город, который фашисты пытались задушить. Он живет и бурлит радостью победы.
С сияющими от счастья лицами ходят подрывники, разведчики, пулеметчики, подпольщики, связные… Вот они, верные сыны и дочери непокоренной Белоруссии, слава о которых прошла далеко за пределы нашей великой Родины.
Правительством Белорусской Советской Социалистической Республики 16 июля 1944 года в столице Белоруссии Минске был проведен парад партизан.
С самого утра со всех концов города — из Сторожевки, Комаровки, от Червенского тракта, из окружающих деревень — потянулись к ипподрому колонны партизан и группы минчан. Огромный зеленый луг на берегу Свислочи был заполнен необъятной людской массой.
Мне припомнились демонстрации Первого мая и октябрьские праздники в Минске до войны. Десятки тысяч людей собирались тогда на площади Ленина. Но никогда еще не было такого количества людей, как сегодня на параде партизан.
Мы с Константином Сермяжко с трудом пробирались сквозь толпу, встречали знакомых партизан, беседовали…
Нет, не все новости были радостными.
Иван Матвеевич Тимчук и Сергей Долганов сообщили нам, что Василий Трофимович Воронянский трагически погиб при перелете через линию фронта.
Андрей Дубинин рассказал, что накануне соединения с частями Красной Армии погиб Леонид Сорока.
Не всем довелось участвовать в минском параде. В братских могилах лежали те, кто погиб в боях за честь и независимость нашей Родины. Таких было много, очень много.
А вот Федор Боровик… Он сообщил, как из района озера Нарочь с группой майора «Серго» прошел через Руднянскую пущу в Августовские леса. Группа их из семидесяти человек, в которой было восемнадцать испанцев, выросла в большой отряд. Он был командиром группы подрывников и там до соединения с частями Красной Армии подорвал шесть вражеских эшелонов с живой силой и техникой.
Душой партизанского движения на территории республики, его ведущей и руководящей силой была Коммунистическая партия Белоруссии.
За несколько минут до начала парада на трибуну поднялись члены правительства, секретари ЦК партии, представители общественных и партийных организаций города, делегаты армии.
На трибуне первый секретарь ЦК КП(б)Б, председатель Совнаркома БССР П. К. Пономаренко, рядом с ним командующий 3-м Белорусским фронтом генерал армии И. Д. Черняховский, секретарь Минского обкома партии В. И. Козлов и другие товарищи. Около ста тысяч человек смотрят на трибуну.
Пономаренко поздравляет всех с освобождением белорусского народа.
Огромная площадь отвечает партизанским «ура!».
— Разрешите от вашего имени передать слова любви и благодарности нашей родной Коммунистической партии, славным воинам, принесшим освобождение белорусской земле.
Снова вспыхивает взволнованное «ура! ура!».
— Да здравствует наша великая Родина!
Пономаренко от имени белорусского народа и участников митинга благодарит войска трех Белорусских и Первого Прибалтийского фронтов, принесших свободу миллионам белорусов.
Он говорит о том, что пришлось пережить людям в фашистской неволе… Вспоминает тех, кто не дожил до победного дня. Сотни тысяч людей уничтожены фашистскими людоедами, замучены в лагерях смерти, в душегубках, зверски истреблены в селах и городах. Сколько женщин потеряли своих дочерей и сыновей, сколько детей осталось сиротами!
Площадь замерла в грозном молчании, исполненном гнева и боли за погибших товарищей и близких.
Пономаренко говорит о героизме народа, о боевых делах партизан. Он вспоминает о том тяжелом пути, который прошел народ за эти три года борьбы. Эти слова доходят до каждого сердца, будят воспоминания. Кто вспоминает партизанские походы, бои с гитлеровцами, блокаду, кто — дни подполья в подневольном Минске.
— Товарищи минчане! Партизаны и партизанки! Вы показали себя доблестными патриотами в эти страшные три года, вы не покорились врагу. Сейчас перед вами стоит задача — не покладая рук работать над обновлением родного Минска, родной Белоруссии. Нам помогает вся страна. Уже идут первые эшелоны с продовольствием и строительными материалами из Горького, Свердловска и других городов. Мы залечим раны нашей прекрасной столицы!
— Залечим! — поклялось людское море.
Митинг закончился. Бригады и отдельные отряды ровняли ряды. Наступила тишина.
— Парад, смирно! — прозвучало над площадью.
— Равнение направо! Поотрядно, шагом марш! Первой перед трибуной проходит бригада имени Воронянского. За ней щорсовцы, чапаевцы, чкаловцы, кировцы. Проходят на разукрашенных цветами и лентами конях партизаны-кавалеристы. Катятся трофейные противотанковые «тридцатисемимиллиметровки». Держа равнение, проходят партизаны бригады «Штурмовая», 1-я, 2-я, 3-я Минские, в которых воевало немало минчан.
Пройдя во главе нашего отряда мимо трибуны, Сермяжко, Козлов и я отошли в сторону.
Мимо нас стройными рядами продолжали идти наши боевые товарищи.
Вот идет молодая девушка, почти подросток, смелая разведчица Валя Васильева. Яркое солнце отражается в ее начищенном до блеска автомате и, переливаясь, больно слепит глаза. Рядом с ней шагают подпольщицы и связные: пожилая учительница Василиса Васильевна Гуринович, Зоя Василевская, Рая Волчек, Ульяна Козлова, Феня Серпакова, Клава Валузенко, Галина Киричек, Анна Воронкова…
За ними идут подрывники Любимов, Шешко, Афиногентов, Михайловский, Валентина Сермяжко и другие.
Еще дальше — ветераны гражданской войны Иосиф Коско, Василий Каледа, Юлиан Жардецкий…
Вместе с белорусами и русскими в одних рядах проходили и удмурт Андрей Ларионов, и татарин Рахматул Мухамендяров и армянин Аркадий Оганесян, и еврей Долик Сорин.
Все они боролись за скорейшее освобождение родной страны от ненавистных фашистских захватчиков.
Снова и снова идут колонны партизан. Проходят бригады «Буревестник», имени Ворошилова, «Беларусь». Казалось, колоннам не будет конца. Шли партизаны разных возрастов, в различной одежде, с разнообразным оружием — с минометами, пулеметами, автоматами; катились пушки.
Вот она, сила народная!
«Крепка дружба наших народов! В этом наша сила. Мы вместе, нами руководит наша Коммунистическая партия, и поэтому нам не страшны никакие интервенты», — подумал я, глядя на проходящие мимо трибуны колонны партизан.
Уроки истории говорят: кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет.
Я обращаюсь к молодежи, к вам, мои дорогие читатели, строители коммунизма — школьники и студенты, рабочие и воины, инженеры и чекисты… Старшее поколение, не жалея жизни, сражалось на всех фронтах за Советскую власть и защитило ее от заговоров и атак контрреволюции, белогвардейщины и нашествий иностранных интервентов. Вам, идущим дорогами отцов и дедов ваших, мы передаем эстафету грядущего и надеемся, верим: вы будете достойными подвигов своих отцов, сумеете зорко охранять великие завоевания Октября, высоко нести непобедимое ленинское знамя труда и борьбы. И помните, что нет больше чести, чем быть патриотом своей Родины, отдавать ей все свои силы, энергию и молодую страсть, а если нужно — и жизнь.
Мне уже больше семидесяти лет. Теперь главные мысли у меня — о судьбе поколения, которое идет следом за нами.
Молодым нередко кажется, что все интересное уже сделано до них. Заблуждение. Это от избытка жизненных сил и свойственного юности нетерпения: хочется враз свершить что-то крупное. Не сразу это делается. В то же время ум бороды не ждет. Не ждет бороды и подвиг.
Большинство людей, названных в книге, — молодежь в возрасте восемнадцати — двадцати пяти лет. Жили они в суровое и тяжелое время, но сумели почувствовать чутким сердцем и понять умом, где их место, когда шла борьба против немецко-фашистских захватчиков.
Сознавать себя полноправным и деятельным участником исторического процесса — вот что прежде всего необходимо тем, кто нынче молод и жаждет подвигов. Не только на войне совершаются они. Каждый день может стать подвигом, если прожит он не кое-как, а с высоким гражданским смыслом.
Деды и отцы оставляют юным великое наследство — страну социализма и революционные традиции. Героизм в советскую эпоху стал массовым, превратился в органическую потребность человека.
Я склоняю голову перед павшими в борьбе. Многие мои боевые друзья погибли в открытом бою и в застенках гитлеровцев. Некоторые умерли от ран и болезней. Но многие ветераны живут, даже друзья партизанской молодости, участники борьбы трудящихся Западной Белоруссии против польских захватчиков в 1920—1925 годы. Бывший мой заместитель, участник столбцовской и многих других операций Филипп Матвеевич Яблонский, проживает ныне в Молодечно. В Отечественную войну находился в действующей армии, был ранен, награжден орденами и медалями. Сейчас он пенсионер, однако и по сей день не оставляет работу — заведует гортопом. Старый подпольщик бодр, крепок, зимой купается в проруби.
Бывшим командирам боевых повстанческих групп 20-х годов — Адаму Никаноровичу Дзику, Константину Николаевичу Такушевичу и Антону Андреевичу Абановичу — правительство республики установило персональные пенсии. Живут они в родной Белоруссии.
В Москве я часто встречаюсь с белорусским партизаном 1920—1925 годов и добровольцем испанской войны пенсионером Никоном Григорьевичем Коваленко.
Приезжая в Минск и другие белорусские города, навещаю соратников по отряду — Константина Прокофьевича Сермяжко и его жену Валентину Михайловну, Константина Федоровича Усольцева, Алексея Семеновича Михайловского, бывших командиров разведывательно-диверсионных групп Георгия Николаевича Красницкого, Кузьму Лаврентьевича Матузова, Константина Илларионовича Мурашко, Федора Васильевича Боровика и многих других. Все они работают на ответственных постах, растят детей, некоторые, подобно мне, стали уже дедушками.
Десятки бывших бойцов и командиров отряда после войны остались в Белоруссии, хотя прежде жили далеко от нее. Видимо, земля, за которую сражались, не щадя жизни, стала для них родной. Так произошло с сибиряком Константином Федоровичем Усольцевым, ныне главврачом Гомельской психиатрической больницы, старшиной Алексеем Семеновичем Михайловским из Татарии и сержантом Федором Васильевичем Назаровым (ныне оба на пенсии). Михайловский работал вторым секретарем райкома партии в Смолевичах, а Назаров — на хозяйственной работе в Минске.
Я переписываюсь с двумястами бывшими сослуживцами. Почти все они побывали у меня в Москве, в красивом десятиэтажном доме близ Ленинского проспекта, где сейчас моя квартира.
Из окон квартиры далеко видны жилые кварталы. По вечерам над крышами сгущается сиреневое марево, неторопливо опускаются сумерки. В этот час я обычно отрываюсь от своих дел, выхожу на балкон и думаю о тех, кого довелось повстречать на долгом жизненном пути.
Сколько лет миновало, а по ночам мне все еще снятся боевые эпизоды, черные мундиры карателей, идущих цепью и стреляющих из автоматов. И хочется тогда встать и преградить им путь.
Если понадобится, я готов исполнить свой воинский долг.
Станислав Алексеевич Ваупшасов — командир отряда, член Минского подпольного горкома партии 3-го созыва.
Георгий Семенович Морозкин — комиссар отряда.
Дмитрий Александрович Меньшиков — начальник разведки отряда.
Иван Леонович Сацункевич — комиссар партизанского отряда «Разгром», первый секретарь Минского межрайкома партии.
Михаил Петрович Гуринович — оперативный работник отряда.
Константин Федорович Усольцев — командир 2-й роты.
Федор Васильевич Боровик — разведчик и диверсант-подрывник.
Олег Мартынович Фолитар — разведчик, подпольщик Минска, исполнитель ряда диверсий.
Константин Илларионович Мурашко — командир подпольной группы в г. Минске.
Савелий Константинович Лещеня — секретарь Минского подпольного горкома партии.
Георгий Николаевич Машков — секретарь Минского подпольного горкома партии.
Александр Демьянович Сакевич — редактор подпольной газеты «Минский большевик».
Михаил Павлович Иванов — подпольщик.
Словак Ян Голас — боец отряда.
ПОДПОЛЬЩИЦЫ г. МИНСКА:
Зоя Николаевна Василевская.
Александра Петровна Никитина.
Галина Владимировна Циркун.
Ульяна Николаевна Козлова.
* * *
Ионас Ионович Вильджюнас — командир литовского партизанского отряда.
Раиса Алексеевна Волчек — подпольщица г. Минска.
Антон Семенович Кирдун — командир роты, затем — помначштаба отряда.
Александр Федорович Козлов — начальник штаба отряда.
Константин Прокофьевич Сермяжко — командир диверсионных групп и заместитель по политчасти командира отряда.
Группа партизан. В первом ряду (слева направо): лейтенант Тимофей Иванович Кусков, Петр Павлович Ванкевич, Константин Прокофьевич Сермяжко. Во втором ряду: Мария Антоновна Белезяко, Алексей Григорьевич Николаев. В третьем ряду: Сергей Романович Белохвостик, Михаил Епифин и Н. Никольский.
Валентина Михайловна Сермяжко — разведчица и секретарь комсомольской организации отряда.
Партизаны отряда «Градова» (слева). На переднем плане (с автоматом и маузером) командир отряда подполковник С. А. Ваупшасов беседует с бойцами и офицерами Красной Армии. Июнь 1944 года.
Слева направо: начальник разведки партизанской бригады «Дяди Коли» Иван Федорович Золотарь, Елена Григорьевна Мазаник и партизанка бригады «Дяди Коли» Надежда Викторовна Троян.
В нижнем ряду (слева направо): Капитолина Михайловна Гурьева (ныне Довбыш), Станислав Алексеевич Ваупшасов, Андрей Людвигович Касперович. Во втором ряду: Бронислав Андреевич Касперович, Кузьма Ларионович Матузов, Довбыш (муж К. М. Гурьевой), У. Н. Козлова, Дарья Николаевна Одинцова.
На снимке в первом ряду (слева направо): Степан Степанович Манкович — секретарь Бегомльского подпольного райкома партии, комиссар партизанской бригады «Железняк»; Станислав Алексеевич Ваупшасов; Петр Леонтьевич Червинский — командир спецгруппы на Смоленщине и в БССР; Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко — начальник ЦШПД и первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии; П. Кривоносов; Петр Петрович Вершигора — начальник разведки в соединении Ковпака и командир партизанской дивизии в последние дни войны.
Во втором ряду (слева направо): Федор Григорьевич Марков — командир партизанской бригады им. Ворошилова; Григорий Михайлович Линьков — командир отряда «Бати»; А. Жданович; И. М. Карданович — уполномоченный ЦК КП(б) Белоруссии по Могилевской области; Петр Карпович Игнатов — бывший командир партизанского отряда имени братьев Игнатовых.