XIV. ЗАМЫСЛЫ ВОПЛОЩАЮТСЯ В ЖИЗНЬ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

XIV. ЗАМЫСЛЫ ВОПЛОЩАЮТСЯ В ЖИЗНЬ

«Нет больше cреди нас Василия Робертовича, но он оставил много своих учеников, последователей методов его научной работы, оставил прекрасные научные труды, которые мы обязаны с еще большим пониманием и глубиной изучать и внедрять в колхозно-совхозное производство.

Это будет лучшей памятью нашему учителю — Василию Робертовичу Вильямсу».

Академик Т. Д. Лысенко.

Вильямс трудился до последнего дня своей жизни. В октябре 1939 года произошло радостное для ученого событие — вышли в свет его «Основы земледелия». Он и сам знал, что книга удалась, и каждый день он получал подтверждения этому. Он не скрывал своего удовлетворения и охотно дарил книгу своим друзьям и последователям, — таким трудом можно было законно гордиться.

10 октября ученый отметил день своего семидесятишестилетия и в кругу родных и близких с наслаждением слушал игру Елены Александровны Бекман-Щербины, исполнившей с маленькой гостиной Вильямсов, как когда-то встарь, в дни памятных концертов в актовом зале Петровки, «Времена года» Чайковского.

А на следующий день началась обычная напряженная трудовая жизнь.

Врачи, приезжавшие к Вильямсу, уговаривали его отдохнуть, работать поменьше, но он, вступая с ними в спор, доказывал, что только этот выработанный им самим строгий рабочий режим, исполняемый с железной непреклонностью, и позволяет ему сохранять силы и бодрость. Врачи отступали, не столько соглашаясь с этой теорией, сколько преклоняясь перед удивительным упорством и силой воли ученого.

Однако здоровье его ухудшалось день за днем. Это замечали все окружающие, но Вильямс как ни в чем не бывало продолжал следовать раз заведенному порядку.

В канун Октябрьской годовщины ученый работал с особенным напряжением. Он являлся в свою лабораторию в восемь утра, и его встречала его постоянная помощница, препаратор Мария Павловна Санина, которую он шутливо называл иногда своей мамашей. Вильямс подходил к бюро, доставал большой лист картона, который он подкладывал под бумагу во время письма, вынимал пепельницу, скрепки, папиросы — все это Мария Павловна размещала в строгом порядке на рабочем столе, — и приступал к работе. Так же соблюдались часы приема, так же пунктуально отвечал ученый-депутат на письма и запросы избирателей, так же упорно трудился он над очередными статьями.

После обеда он продолжал работать дома, держа корректуру редактировавшихся им трудов.

Вильямс с особой тщательностью относился к этой работе. Как вспоминает его ученик профессор В. Н. Столетов, являвшийся редактором последнего труда ученого — «Основы земледелия», Вильямс говорил, что всякий научный работник обязательно должен хоть какой-то срок быть редактором — это очень помогает в работе над собственными трудами, способствует выработке точного и стройного изложения своих научных воззрений.

В последний период своей жизни Вильямс редактировал такие крупные труды, как «Сельскохозяйственная энциклопедия». Он считал своим долгом лично выполнять даже корректорскую правку. Редактируя «Сельскохозяйственный словарь», набранный мелким шрифтом, Вильямс работал с помощью своей старинной лупы на подставке — той самой лупы, которая помогала ему при его экспертизе семян. Он старательно выправлял все буквы, знаки препинания, значки и цифры, прокорректировав за ноябрьские праздничные дни 1939 года несколько сот гранок.

9 ноября Вильямс, как обычно, явился в лабораторию. Он медленно поднялся по приставной лесенке и вошел к себе через открытое окно, — дверь, в которую он входил прежде, была заделана: к лаборатории почвоведения пристраивалось здание Почвенно-агрономического музея, сооружавшееся по специальному решению правительства. Вильямс сам закрыл окно, спустился по ступенькам и сел за свой рабочий стол. Он проработал до двух часов, борясь с недомоганием, и категорически отказался уйти раньше положенного срока, несмотря на уговоры. Наконец он поднялся и двинулся к лестнице. Ближайшие его сотрудники и помощники — К. И. Голенкина, Н. П. Колпенская, М. П. Санина — хотели ему помочь, но он отказался, даже пошутил: «Вы что думаете? Упаду я, что ли? И не собираюсь».

На следующий день он встал с постели и сел с утра работать у себя в кабинете. Но силы уже, как видно, совсем иссякали. Вильямс прилег на тахту и попросил, чтобы ему подали бумаги, почту — хотел продолжать работу. Потом с интересом взял в руки свежий номер газеты. Это было «Социалистическое земледелие», где ученый увидел свою статью: «За новые успехи советской агрономической науки».

Вот что писал он в этом последнем обращении к труженикам социалистических полей:

«Одним из самых выдающихся достижений советской агрономической науки за 22-летний период ее развития следует считать глубокую непосредственную связь, которая установилась между теорией и практикой, между учеными и людьми практики, стахановцами сельского хозяйства.

Без всякого преувеличения можно утверждать, что мы становимся настоящими «господами природы», потому что наша передовая агрономическая наука во многом научилась объективно понимать законы природы и пользоваться ими в интересах современных и грядущих поколений нашей социалистической родины.

…Задача работников науки — создать и внедрить в сельскохозяйственном производстве такие эффективные мероприятия, которые обладают чертами массовости и общедоступности. В этом отношении разработанная уже в своих основах травопольная система земледелия представляет ключ к решению поставленной проблемы.

В творчестве советских ученых нет никаких преград. Поле их деятельности беспредельно. Социализм, окончательно победивший в нашей стране, обеспечил нас всем необходимым для того, чтобы дерзать в самых сложнейших областях научных знаний.

…Перед нашей наукой широкая дорога свободного творчества. По ней уверенно идут люди советской науки вперед, к новым победам, которые приближают нас к коммунизму — заветной цели всего прогрессивного человечества».

О новых победах науки, о борьбе за торжество коммунизма мечтал в свои предсмертные часы великий ученый, по праву называвший себя бойцом партии Ленина — Сталина.

Он надеялся еще многое сделать и совершить.

11 ноября ему стало хуже. Консилиум врачей, собравшихся у постели больного, установил, что тяжелый грипп перешел в воспаление легких. Больной временами впадал в забытье, но потом снова приходил в себя и просил положить на столик возле тахты неоконченные работы и депутатскую корреспонденцию.

В последние часы его продолжал беспокоить один из нерешенных научных вопросов — об отрастании скошенных трав в связи со стадиями их развития.

Он попросил вызвать Валериана Ивановича Шмырева, своего ученого секретаря, сказав, что он хочет обсудить этот мучивший его вопрос. Когда Шмырев вошел в кабинет ученого, Вильямс был почти без сознания. Огромным напряжением воли он заставил себя открыть глаза, но говорить уже не мог. Он знаком попросил придвинуть к его руке блокнот и своим неизменным карандашом попытался выразить на бумаге то, что ему нужно было объяснить Шмыреву. Но рука, несмотря на огромное напряжение, уже не слушалась, и все попытки вывести на листке нужные слова оказались тщетными. Больной, утомленный этим напряжением, снова забылся. Это было в третьем часу дня.

А через три часа, без пяти шесть, сердце Вильямса перестало биться…

На следующее утро все газеты сообщили прискорбную весть о смерти выдающегося советского ученого. Газетные полосы были заполнены статьями и воспоминаниями, портретами ученого, траурными извещениями — о смерти Василия Робертовича Вильямса сообщали наркоматы и партийные организации, академии, институты, совхозы и колхозы.

Советское правительство приняло специальное решение об увековечении памяти покойного. Было решено издать полное собрание его трудов, учредить три ежегодные всесоюзные премии имени Вильямса за выдающиеся работы в области почвоведения и земледелия, воздвигнуть ученому памятник на территории Тимирязевской академии. Имя Вильямса было присвоено Всесоюзному институту кормов, Московскому гидромелиоративному институту, Батайскому зерносовхозу в Ростовской области.

Гроб с телом покойного был установлен в главном корпусе Тимирязевки.

Час за часом шли через зал студенты и ученые, трактористы и комбайнеры, партийные работники, школьники, колхозные бригадиры и звеньевые.

Сменяя друг друга, в почетном карауле стояли стахановцы и наркомы, ученики и сотрудники Вильямса, его близкие и друзья.

За два дня тысячи и тысячи людей прошли через этот траурно убранный зал, чтобы проститься с Василием Робертовичем.

14 ноября состоялись похороны. Урну с прахом вынесли в академический парк. Впереди несли венки, перевитые лентами:

«Академику-большевику Василию Робертовичу Вильямсу — от Центрального Комитета ВКП(б)».

«Выдающемуся советскому ученому, академику Василию Робертовичу Вильямсу — от Совета Народных Комиссаров Союза ССР».

«Дорогому учителю — от студентов»… Бесчисленное множество венков.

На траурном митинге прощальные слова обращали к Василию Робертовичу его ученики и научные соратники, студенты, избиратели, депутаты Верховного Совета, наркомы.

На трибуну поднялся Трофим Денисович Лысенко.

«Большую потерю, — сказал он, — понесла семья советских агрономов, советских ученых. Умер Василий Робертович Вильямс. Он был самым старшим среди нас, советских агрономов, не только по возрасту, но и по своему опыту и знаниям.

…От нас ушел лучший ученый в области агробиологии. Это был революционер в науке, ученый-большевик, равного которому по силе анализа, по способности широкого научного обобщения и глубокому практическому опыту нет среди современных ученых в его области. По значимости научной и практической деятельности и по стилю работы его можно сравнить только с такими гигантами дарвинизма, как К. А. Тимирязев и И. В. Мичурин».

Траурная процессия двинулась по осенней листве академического парка к дендрологическому саду, созданному трудами выдающихся ученых Петровки — Тимирязевки.

Здесь, на лужайке, обрамленной могучими стволами деревьев, среди которых подымались и те, что более полувека назад были посажены молодым студентом Василием Вильямсом, процессия остановилась.

С последними словами прощания выступил давнишний друг и соратник Василия Робертовича Иван Алексеевич Каблуков.

Урна с прахом покойного погружается в могилу. Траурный марш сменяется мощной, жизнеутверждающей мелодией «Интернационала».

Народ проводил в последний путь своего верного сына, большевика и патриота, великого ученого страны социализма, Василия Робертовича Вильямса…

***

Прошло десять лет.

Советский народ в эти незабываемые годы с честью выдержал суровые военные испытания и одержал под водительством великого Сталина всемирно-историческую победу. Великая Отечественная война затормозила осуществление грандиозных планов преобразования природы, намечавшихся еще в предвоенное время. Но и в годы войны не прекращалась творческая работа советских ученых и тружеников полей.

Ученики Вильямса выращивали в трудных условиях высокие урожаи, обеспечивая родину хлебом.

В Каменной степи, в суровой прифронтовой обстановке, последователи Вильямса добились новых выдающихся успехов в борьбе за полное осуществление травопольной системы на полях Каменно-Степной станции.

Одержав великую победу, советский народ приступил к восстановлению и дальнейшему развитию народного хозяйства, продолжая итти к своей заветной цели — к (коммунизму.

Пленум Центрального Комитета партии принял в феврале 1947 года план послевоенного подъема сельского хозяйства нашей страны.

Научно-агрономической основой этого плана были достижения передовой советской агрономии, труды Вильямса, Мичурина, Лысенко и их последователей. Центральной задачей этого плана была борьба за повышение урожайности полей и увеличение продуктивности животноводства.

Но для того чтобы в борьбе за решение этой задачи агрономическая наука сыграла свою большую положительную роль, нужно было окончательно разгромить всех сторонников реакционных взглядов, всех давнишних противников Мичурина, Вильямса, Лысенко. Морганисты попрежнему боролись против мичуринской науки, пределыцики, «минеральные» агрохимики, проповедники «наследственного вещества» — все они продолжали еще служить Помехой на пути победоносного развития передовой советской агробиологии.

И то, о чем многие годы мечтал Вильямс, произошло в 1948 году.

В августе 1948 года состоялась сессия Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина, знаменовавшая собой полный разгром всех идеалистических реакционных течений в агробиологии, полное торжество мичуринской науки.

Продолжатель Мичурина и Вильямса, академик Т. Д. Лысенко в своем докладе на августовской сессии вскрыл порочность и бесплодность установок морганизма-менделизма и прочно закрепил позиции передовой советской агробиологии. Он говорил в своем докладе, что «в основании современной советской агробиологии лежит дарвинизм, преобразованный в свете учения Мичурина — Вильямса и тем самым превращенный в советский творческий дарвинизм».

В речах участников августовской сессии, передовых советских ученых, общественных деятелей с новой силой прозвучала высокая оценка выдающихся трудов Вильямса, которые находили все более широкое распространение не только среди агрономов и ученых, но и среди беспрерывно растущего числа передовиков советской деревни.

Бурными аплодисментами встретили участники сессии письмо украинского тракториста Дмитрия Пальченко, зачитанное с трибуны. Он писал о том значении, которое для него, так же как и для ста других трактористов Ситковецкого района, имела прочитанная ими книга Вильямса «Основы земледелия».

«Читая эту книгу, — писал Дмитрий Пальченко, — я каждый раз чувствовал, будто у меня кто-то с глаз повязку снимает. Когда я начал применять лущевку, а потом пахоту с предплужником, мне казалось, будто в мозгу моем наука В. Р. Вильямса зажгла какие-то особые фары знания и силы, и они дали мне возможность ясно видеть нутро обрабатываемой мною земли — этой великой кладовой высоких урожаев.

Я хорошо понял, что бесструктурное состояние почвы, какое мы имеем во многих колхозах, является тормозом нашего движения вперед. Но кто же переделает почвы, как не мы, трактористы, воспитанные советской властью, партией, товарищем Сталиным? И я так теперь понимаю, что почва обрабатывается не только тракторами и сельскохозяйственными орудиями, но и корнями смесей многолетних трав. Трактор без трав не имеет той силы, какую может иметь, если вести тракторную обработку в полях травопольного севооборота. Вот почему я часто любуюсь семенниками наших многолетних трав, особенно тимофеевки, которой в нашем колхозе имени Яценко есть уже 26 гектаров. Это завтрашний день нашего колхоза…

Теперь, когда я знаю, что дают травы, лущевка, применение предплужника и т. д., я не могу безразлично относиться к тому, как возделывают в колхозе травы, пошлют ли меня пахать плугом с предплужником или без него. Если меня пошлют в колхоз без предплужника, я его за свои деньги куплю, но пахать буду только с предплужником».

Августовская сессия означала полную, бесповоротную победу передового материалистического направления в советской агробиологии. Научные учреждения и опытные станции перестраивали свою работу, исходя из мичуринских и вильямсовских принципов. Последователи Мичурина и Вильямса пришли к руководству теми институтами и лабораториями, где до недавнего прошлого еще господствовали сторонники ненавистного Вильямсу «ползучего эмпиризма», формальные генетики, оторванные от творческого опыта народа кабинетные ученые.

Победа творческого дарвинизма имела огромное значение для развития советской науки. Эта победа имела тем большее значение, что советский народ приступал к осуществлению грандиозных, небывалых в истории человечества замыслов полного преобразования природы засушливых степных и лесостепных пространств нашей родины.

Через два месяца после августовской сессии, 20 октября 1948 года, по инициативе товарища Сталина, партия и правительство приняли постановление «О плане полезащитных лесонасаждений, внедрения травопольных севооборотов, строительства прудов и водоемов для обеспечения высоких и устойчивых урожаев в степных и лесостепных районах европейской части СССР».

Этот грандиозный план, рассчитанный на полную победу над стихийными силами природы, на полное уничтожение засух и недородов, советский народ сразу же окрестил именем его инициатора — великого Сталина.

Вячеслав Михайлович Молотов говорил о значении сталинского плана преобразования природы.

«Поставлена цель так использовать имеющийся большой практический опыт и достижения сельскохозяйственной науки, чтобы колхозы и совхозы Степных и лесостепных районов, вооружённые передовой техникой, в течение ближайших лет сделали существенный скачок в дальнейшем развитии земледелия и животноводства. При этом особое значение придаётся освоению травопольной системы земледелия и организации в широких размерах работ по полезащитному лесонасаждению. Осуществление этого грандиозного государственного плана, принятием которого объявлена война засухе и неурожаям в степных и лесостепных районах европейской части нашей страны, выведет наше сельское хозяйство на прямой путь высоких и устойчивых урожаев, сделает труд колхозников высокопроизводительным и во многом поднимет экономическое могущество Советского Союза»[50].

Сталинский план воплотил в себе вековые чаяния народа, и советские люди — творцы и созидатели — с небывалым воодушевлением принялись за претворение в жизнь всех связанных воедино разделов этого плана. Целостное овладение природой — вот что является научной основой плана, впитавшего в себя все лучшие достижения отечественной науки, все смелые замыслы Докучаева, Костычева, Вильямса.

В первых же строках сталинского плана записано:

«…начиная с 1949 года, приступить к планомерному и широкому внедрению системы агрономических мероприятий по подъему земледелия, основанной на учении виднейших русских агрономов В. В. Докучаева, П. А. Костычева и В. Р. Вильямса, получившей название травопольной системы земледелия».

Полное торжество идей великих русских учёных, идей Вильямса наступило.

Годы, прошедшие со дня смерти великого ученого, приносили все новые и новые подтверждения превосходства этих идей — передовые колхозы, совхозы и районы, осваивавшие травопольную систему, добивались все новых и новых успехов. Это были уже не отдельные рекорды передовиков. Это был общий подъем колхоза, совхоза, целого района, пошедшего на творческое освоение всех звеньев травопольной системы в их взаимосвязи.

Особенно разительны были результаты, достигнутые последователями Вильямса на Каменно-Степной опытной станции, преобразованной в 1946 году в Институт земледелия Центральной черноземной полосы имени В. В. Докучаева.

Идя по стопам Докучаева и Вильямса, работники Каменной степи на опыте, охватившем тысячи гектаров земли, наглядно доказали, что засуха победима. В 1946 году, когда засуха была более сильной, чем в страшный 1891 год, на полях вильямсовских травопольных севооборотов, защищенных докучаевскими лесными полосами, работники Каменной степи намолачивали стопудовые урожаи пшеницы и ржи, получали хорошие укосы трав. А ведь кругом бушевали суховеи, высушивая и сжигая хлеба. Каменная степь стояла неприступной крепостью. Это был прообраз будущего, надежный залог грядущей победы над засухой.

В Каменной степи изменилась, под преобразующим воздействием советских людей, вся природная обстановка.

«Каменная степь в современном ее виде, — говорил с трибуны августовской сессии директор института А. В. Крылов, — представляет большой интерес, как пример смелого преобразования безводной и безлесной степи. Ее территория ничего похожего «а степь не имеет. По границам полей растут широкие полезащитные лесные полосы, по балкам и западинам созданы водоемы. Крутые склоны балок облесены — здесь созданы приовражные насаждения.

Под влиянием комплекса травопольной системы земледелия идет процесс повышения плодородия почвы, улучшения ее структуры. Улучшается микроклимат, водный режим делается все более устойчивым, процессы водной и ветровой эрозии прекращаются. В результате урожаи сельскохозяйственных культур растут и становятся все более устойчивыми».

Великая цель, ради достижения которой Вильямс с неиссякаемой энергией трудился и боролся на протяжении более полувека, была достигнута — в Каменной степи шел неуклонный процесс повышения почвенного плодородия, неуклонно росли урожаи.

1949 год принес в Каменной степи новые подтверждения неоценимых преимуществ комплекса Докучаева — Костычева — Вильямса. Несмотря на неблагоприятные метеорологические условия, средний урожай озимых хлебов поднялся почти до двухсот пудов, а на полях, прошедших дважды через травы и черный пар, озимой пшеницы намолотили по 228 пудов и ячменя — по 288 пудов с гектара.

Эти результаты были оглашены на специальной конференции, посвященной памяти Вильямса.

Научная конференция открылась в Тимирязевской академии 11 ноября 1949 года, когда советский народ отмечал десятилетие со дня смерти ученого.

На конференцию съехались ученики и последователи Вильямса со всех концов страны. Это был смотр успехов, достигнутых научными работниками и практиками — продолжателями Василия Робертовича.

Вильямс был ученым нового типа, ученым сталинской эпохи; он был связан кровными узами с народом, черпая в творческом труде советских людей новые силы для развития науки, опираясь на опыт народа. И научная школа, созданная Вильямсом, тоже является школой нового типа с числом учеников, исчисляемых десятками и сотнями тысяч.

Этот народный характер научной школы Вильямса нашел яркое подтверждение «а конференции. С кафедры Большой химической аудитории, где происходили заседания, выступали не только ученые.

Согретые творческим огнем доклады делали на конференции ученики и последователи школы Вильямса — районные агрономы, директора совхозов, председатели колхозов, руководители машинно-тракторных станций.

Эти доклады людей, занятых творческим претворением в жизнь, в широкую практику учения Вильямса, содержали итоги многолетней работы передовых колхозов, совхозов и МТС, внедряющих на своих землях травопольную систему земледелия.

«Передовики сельского хозяйства, — говорил академик Т. Д. Лысенко, — колхозники и рабочие совхозов, получающие высокие урожаи различных сельскохозяйственных культур, руководствуясь учением В. Р. Вильямса о восстановлении и повышении условий плодородия почвы, умело применяя удобрения, обработку почвы и уход за растениями, оказывают неоценимую услугу делу развития теории земледелия — развитию учения В. Р. Вильямса».

Доклады говорили о смелых исканиях, о творческом освоении научных основ учения Вильямса, о неуклонном развитии передовой науки.

Герой Социалистического Труда, директор знаменитого совхоза «Гигант» Ф. А. Бойко говорил об освоении травопольной системы в своем совхозе. Это тот самый совхоз «Гигант», где в начале тридцатых годов подвизались поклонники хищнической американской монокультуры, приведшие хозяйство к полному упадку. С 1936 года на полях «Гиганта» стало проводиться лесонасаждение и началось внедрение остальных звеньев травопольной системы.

И теперь «Гигант» собирает полуторастапудовые урожаи пшеницы на огромных массивах; коллектив этого передового хозяйства творчески осваивает учение Вильямса, внедряя смелые новаторские приемы. В совхозе начали применять подкормку озимых с самолета ранней весной, по талой воде, когда эта подкормка всего нужней, а на поле иначе, как по воздуху, не проберешься.

Работники «Гиганта» создали у себя крупную научно-производственную базу, где идет напряженная исследовательская работа, но не на делянках, а на больших площадях специального опытного поля с экспериментальными севооборотами.

За много сот километров от совхоза «Гигант», в Оренбургской степи, находится Бузулукская МТС имени Вильямса.

Там, в сухих, выжженных степях, где засухи и недороды повторялись примерно каждые три года, четырнадцать лет назад началась упорная работа по внедрению травопольной системы. Этой работой руководят два ученика Вильямса — директор МТС К. И. Рева и главный агроном Я. С. Тюпенко. Результаты самоотверженного новаторского труда колхозников и механизаторов района деятельности Бузулукской МТС можно легко оценить по одной скромной с виду, но на редкость выразительной диаграмме.

Говоря о стихийности сельского хозяйства в прежнее, досоциалистическое время, Василий Робертович приводил в одном из своих трудов диаграмму, где были изображены колебания урожайности по годам за несколько десятилетий на полях Бузулукского района. Эта диаграмма напоминала температурную кривую лихорадящего больного. Верхние точки кривой казались высокими взлетами только потому, что низшие точки спускались до нуля — были годы, когда суховеи сжигали хлеба начисто, не удавалось собрать и того, что потрачено было на семена. Эта диаграмма была ярким удручающим свидетельством полной беспомощности крестьянина перед стихией.

И вот ученики Вильямса дорисовали эту диаграмму, довели кривую до 1949 года: постепенно, но неуклонно сближаются на диаграмме верхние и нижние точки кривой, при неизменном общем стремлении ввысь. В центре одного из засушливых природных районов, на границе полупустыни колхозы и работники МТС имени Вильямса успешно добиваются уничтожения стихийности урожаев, добиваются их устойчивости и неуклонного роста.

Председатель колхоза «Победа» Дмитровского района Московской области Герой Социалистического Труда И. С. Егоров, выступивший с обстоятельным докладом на конференции памяти Вильямса, тоже по праву считает себя учеником Василия Робертовича. Он неоднократно бывал у Вильямса. Ученый взял шефство над этим, ныне всесоюзно знаменитым колхозом; по указаниям Вильямса колхозники «Победы» ввели у себя травопольные севообороты.

Сообщая о том, что в колхозе на землях, исстари считавшихся бедными, неплодородными, средний урожай зерна достигает почти полутораста пудов, председатель колхоза говорил, что это колхозников уже не удовлетворяет. Творчески развивая учение Вильямса, разрабатывая и применяя новые приемы агротехники, они ставят своей целью добиться трехсотпудовых урожаев хлеба.

Огромных успехов добились тысячи передовиков сельского хозяйства Советской страны. Выращивая рекордные, неведомые мировой истории урожаи самых различных культур, новаторы сельскохозяйственного производства на практике неопровержимо доказали возможность безграничного повышения плодородия советской почвы. Они выполняют завет Вильямса — делают советскую почву самой плодородной почвой в мире.

Герой Социалистического Труда Марк Евстафьевич Озерный из колхоза «Червоный партизан» Днепропетровской области на основе внедрения передового агротехнического комплекса получил на своих полях такие урожаи кукурузы: в 1936 году — по 100 центнеров с гектара, в 1937 году — по 106, в 1940 году — по 120, в засушливом 1946 году — по 158 центнеров с гектара. В 1948 году Марк Озерный на всем своем массиве собрал в среднем по 180 центнеров кукурузы с гектара, а на особом, рекордном участке — 208,65 центнера с гектара, то-есть более 1 250 пудов! В 1949 году знатный передовик перекрыл свои предыдущие рекорды и получил по 223,8 центнера кукурузы с каждого из двух гектаров посева.

За свои выдающиеся достижения M. E. Озерный был удостоен Сталинской премии.

Колхозники Чаганак Берсиев в Актюбинской области Казахстана в 1943 году получил урожай проса 201 центнер с гектара. Колоссальные урожаи сахарной свеклы были выращены передовиками сельского хозяйства Казахстана и Киргизии: в 1950 году Герой Социалистического Труда Битай Татенова получила в Талды-Курганской области на своем участке 1 906 центнеров сахарной свеклы с гектара.

Эти рекорды не единичны и не случайны. В Советском Союзе уже имеется немало районов, которые собирают стопудовые урожаи в среднем с каждого гектара. В 1945 году — в год окончания Великой Отечественной войны — Кашинский район Калининской области на площади 26900 гектаров собрал более чем стопудовый урожай зерновых культур с каждого гектара. Не отстали от него Дмитровский и Ленинский районы Московской области.

В 1949 году колхозы Шполянского района Киевской области на площади 26 тысяч гектаров сняли урожай зерновых по 120 пудов с каждого гектара, а некоторые колхозы получили с каждого гектара по 207–268 пудов пшеницы, 750 — 1000 пудов кукурузы, 310–650 центнеров сахарной свеклы.

Опыт передовых колхозов, совхозов, машинно-тракторных станций и районов, обогащая советскую сельскохозяйственную науку, помогает творческому развитию идей Вильямса.

Идеи передовой советской науки, идеи Вильямса распространяются и далеко за пределами нашей родины. «Основы земледелия» выходят массовыми тиражами в Софии и Будапеште, в Бухаресте и Варшаве.

Побывайте в Почвенно-агрономическом музее имени Вильямса, созданном самим ученым и продолжающем расширяться в соответствии с его указаниями, по разработанному им тематическому плану.

Научное наследство великого ученого представлено здесь великолепно подобранными и мастерски выполненными экспонатами, многие из которых — плоды личного труда Василия Робертовича. Вы увидите здесь в наглядной и убедительной форме все стадии единого почвообразовательного процесса и все звенья травопольной системы земледелия.

Сюда приходят учиться советские студенты и агрономы, ученые и юные натуралисты, сюда приезжают многочисленные крестьянские делегации и группы ученых из стран народной демократии, вставших на путь социализма. Албанцы и румыны, венгры и болгары благодарят великого ученого за ту помощь, которую уже начинает оказывать им его учение в деле переустройства сельского хозяйства на социалистический лад.

Идеи Вильямса доходят до великого китайского народа, одержавшего историческую победу над силами реакции. Вот запись из книги отзывов Музея имени Вильямса, сделанная 4 мая 1949 года: «Делегация демократического Китая на конгрессе защитников мира посетила Музей имени Вильямса… Мы уверены в победе, мы стали полны бодрости и энергии, мы убедились, что в условиях социализма можно переделать природу на благо человечества».

Десять лет — небольшой срок для истории. Но за десятилетие, прошедшее со дня смерти Вильямса, его учение успело завоевать признание во многих странах, помогая молодым народным демократиям, идущим проверенной дорогой Советского Союза, перестраивать на социалистических началах жизнь трудового крестьянства.

Наследство ученого не превратилось в застывший музейный экспонат. Нет, труды и замыслы Вильямса, его смелые научные гипотезы открывают величественные перспективы раскрытия еще не раскрытых тайн природы, решения многих еще не решенных проблем, дальнейшего расцвета науки. Весь пример его жизни и деятельности учит смелым дерзаниям, решительной ломке устаревших научных положений, целеустремленному, упорному труду, направленному на постижение и подчинение человеку сложнейших закономерностей, управляющих развитием природы.

Этим заветам Вильямса и следуют передовые советские ученые и мастера социалистического сельского хозяйства. Образцом творческого развития научного наследства Вильямса является работа академика Т. Д. Лысенко «Об агрономическом учении В. Р. Вильямса», опубликованная в июле 1950 года. Т. Д. Лысенко дал критический анализ ряда ошибочных положений, содержащихся в предложенной Вильямсом схеме травопольной системы земледелия (отрицательное отношение к озимым хлебам, недооценка всего своеобразия природных и хозяйственных особенностей отдельных районов, отказ от применения минеральных удобрений на бесструктурных почвах, отрицание значения дренажа при орошении) и указал пути преодоления этих ошибок.

Немаловажное значение имеет вопрос о времени запашки травяного пласта. Вильямс ошибочно полагал, что запашку травяного пласта можно проводить только поздно осенью. Это исключало использование хороших условий плодородия почвы, создающихся после запашки трав, для озимых хлебов, в первую очередь озимой пшеницы, которая должна быть основной культурой среди всех хлебов.

Академик Т. Д. Лысенко показал, что если травы дают большой урожай и развили в почве мощную корневую систему, их действительно лучше запахать осенью, когда в почве, в ее верхнем горизонте, много воды и преобладают анаэробные условия. В этом случае образующийся ульмин — стойкий в анаэробных условиях — будет способствовать созданию прочной структуры. Но если урожаи трав не превышают 10–20 центнеров сена с гектара и травы невыгодно держать на поле до осени, а по плану после трав должны следовать озимые хлеба, то запашку травяного пласта можно произвести и летом. При этом корневые остатки будут перерабатываться аэробными бактериями, которые обеспечат озимые хлеба необходимой им минеральной пищей. Гуминовая кислота, образующаяся в результате жизнедеятельности аэробных бактерий, как известно, тоже способствует восстановлению структуры почвы. Следовательно, вопрос о времени подъема травяного пласта не может решаться шаблонно, а должен рассматриваться каждый раз особо, в зависимости от ряда условий — природных, агротехнических и хозяйственных.

Вильямс также ошибался, полагая, что удобрения можно применять только на структурных почвах. Академик Т. Д. Лысенко и другие ученые показали в недавнее время, что хотя на структурных почвах эффект от удобрений получается больший, но их с успехом и выгодой можно применять и на почвах бесструктурных, борясь одновременно за создание в этих почвах структуры. Большим достижением советской агрономической науки является вновь разработанный метод гранулирования удобрений перед их внесением в почву. Этот метод значительно повышает коэфициент полезного действия удобрений, в частности, и на бесструктурных почвах.

Крупные успехи новаторов социалистического сельского хозяйства, получивших на бесструктурных и слабо структурных почвах, но при хорошей агротехнике, включая сюда и применение удобрений, рекордные урожаи пшеницы, кукурузы, хлопка, сахарной свеклы, трав, винограда, табака, также говорят о полной целесообразности применять удобрения и на бесструктурных почвах. Но это никак не означает, что можно ослабить борьбу за восстановление почвенной структуры.

Исправляя отдельные ошибочные положения в учении Вильямса, академик Т. Д. Лысенко подчеркнул:

«Теория В. Р. Вильямса о почвообразовании, о процессах развития и нарушения условий плодородия почвы при творческом отношении к ней дает возможность работникам агрономической науки разрабатывать мероприятия, которые, в результате происходящих в почве биологических процессов, в результате жизнедеятельности растений и микроорганизмов, увеличивали бы условия плодородия, малоплодородные почвы и даже бесплодные почвы превращали бы в плодородные. Теория В. Р. Вильямса имеет действенное значение, так как показывает, какие именно биологические и физико-химические процессы улучшают условия плодородия почвы и какие процессы ухудшают их.

Вот почему с полным правом можно сказать, что учение В. Р. Вильямса о законах развития почвы и ее плодородия есть теоретическая основа для управления природой плодородия почвы в земледелии»[51].

В специальной передовой статье, посвященной творческому развитию сельскохозяйственной науки, газета «Правда», отмечая, что «Вильямс сделал крупнейший вклад в агрономическую науку», подчеркивала:

«Наша советская наука не должна останавливаться на достигнутом и превращать теоретические положения ученых в догму, а использовать их как руководство к действию»[52].

Вся более чем полувековая новаторская деятельность Вильямса может служить лучшим опровержением косных взглядов тех встречающихся еще ученых и агрономов, которые, называя себя последователями Вильямса, хотят превратить его учение в окостеневшую догму.

Вместо того чтобы творчески развивать наследие ученого, пересматривая и отвергая, в свете нового опыта, отжившие, неверные представления, подобные «последователи» настаивают на догматическом исполнении всех заученных ими, но творчески не освоенных положений травопольной системы, рабски следуя каждой букве трудов Вильямса.

Товарищ Сталин учит, что «никакая наука не может развиваться и преуспевать без борьбы мнений, без свободы критики»[53]

Передовые советские ученые и стахановцы сельского хозяйства правильно понимают самую суть учения Вильямса и его смелый новаторский подход к развитию науки. Ученый никогда не считал создаваемую им травопольную систему земледелия застывшей догмой или набором неизменных рецептов. Так же подходил он и к почвоведению. Излагая свое учение о едином почвообразовательном процессе, Вильямс подчеркивал «недостаточность общей схемы и необходимость ее развития».

Он считал очень важным оказывать активную поддержку новым идеям, внимательно относиться к мыслям и работам начинающих исследователей. В одном из своих писем академику В. И. Вернадскому Вильямс писал: «История науки указывает, что новые идеи обычно встречают большие препятствия на своем пути. Поэтому желательно по мере возможности расчищать этот путь»[54].

Советские почвоведы все больше и больше проникаются творческим духом вильямсовского учения. Академик Б. Б. Полынов в своей статье «Роль Докучаева и Вильямса в естествознании и сельском хозяйстве» (1949 г.) резко подчеркивает, что «работы В. Р. Вильямса вооружили почвоведение научной методологией, сообщили ему глубокое, истинно генетическое содержание и укрепили его место в теоретическом естествознании».

Профессор И. В. Тюрин, ученик Вильямса, успешно разрабатывает отдельные стороны его учения — продолжает исследования органического вещества почвы, по-новому освещает некоторые черты дернового почвообразовательного процесса. Дополняя своего учителя, И. В. Тюрин одновременно показывает приоритет Вильямса в решении важнейших проблем почвоведения. «С именем Вильямса, — говорит он, — навсегда будет связано утверждение в почвоведении динамического, эволюционного принципа развития биологического направления и осуществление производственного подхода к изучению почв».

Выполняя один из заветов Вильямса, большой коллектив почвоведов-географов под руководством академика Л. И. Прасолова и проф. И. П. Герасимова успешно составляет государственную почвенную карту Союза ССР в том масштабе, в каком это предлагал делать Вильямс еще в 1930 году. Многие листы этой карты уже вышли в свет.

Пересматривая и развивая научное наследие Вильямса, исправляя его отдельные ошибки, подлинные продолжатели ученого добиваются все новых и новых успехов в борьбе за преобразование природы, за беспредельное повышение плодородия почвы, за неуклонное развитие передовой советской науки.

K Вильямсу прямо подходят его собственные слова, сказанные им о другом великом преобразователе природы — Иване Владимировиче Мичурине:

«Мичурин принадлежит к разряду счастливых деятелей. Счастливых потому, что итоги его работы останутся жить в веках, перерастут многие поколения и будут цвести и плодоносить. Счастливой его жизнь и плодотворными ее успехи сделала Великая пролетарская революция, советская власть, Ленин и Сталин».

Эти слова можно смело отнести и к самому Вильямсу. Плоды его деятельности цветут и плодоносят, советская власть, Ленин и Сталин создали возможности для претворения в жизнь смелых научных замыслов выдающихся ученых нашей родины.

Работы по преобразованию природы смогли начаться только после победы и укрепления колхозного строя, созданного в нашей стране под руководством Сталина. Вильямс имел счастье быть активным участником этих первых работ, развернувшихся на колхозно-совхозных просторах. Он понимал великую будущность нового, социалистического уклада советской деревни.

«Колхозы и совхозы, — говорил он, — представляют единственную в мире базу для завоеваний последних твердынь природы, для претворения в жизнь всех замыслов и дерзаний науки и техники».

Ученый видел, как советские люди, руководимые большевистской партией, становятся умными хозяевами природы. Он говорил незадолго до своей смерти:

«Воды океанов и рек, богатства недр земных, пространства плодороднейших почв, новые растения и животные — всем этим по-хозяйски распоряжаются строители нового мира, вся природа меняет свой облик по требованиям и планам строителей социализма».

Этим первым успехам в деле преобразования природы Вильямс противопоставлял хищническое ограбление почвы, принимавшее в капиталистических странах и прежде всего в Соединенных Штатах Америки все более катастрофический характер. Ученый знал, что это может привести к превращению плодородных земель в пустыню. Коммунизм или пустыня — иного пути нет. Ученый давно уже, в дни Великого Октября, сделал свой выбор. И он знал, что на путях к коммунизму советский народ добьется полного преобразования природы на благо человека.

Вильямс предсказывал, что «наши цветущие поля и плодоносящие плантации будут свидетельствовать о высоком уровне культурного плодородия советской земли. Лес и травы, частично уничтоженные и вытесненные с огромных территорий, снова займут положенное им место. Широкие поля будут окаймлены лесными полосами и плодовыми посадками. Только в легендах останутся понятия о засухе, выгорании, выпревании, вымокании посевов, о неурожаях и бескормице, об эрозии и пыльных бурях, об оврагах и смывах и о других стихийных бедствиях».

Вильямс предсказывал, что природа будет раскрываться щедрее, полнее, потому что советский человек «сумеет раскрыть все ее богатства, сумеет безгранично воспользоваться ее же законами, как друг, а не как враг ее».

Ради осуществления этих предсказаний ученый трудился и боролся более полувека.

Размах всенародных работ по преобразованию природы, начатых в нашей стране по инициативе товарища Сталина, превосходит самые смелые предсказания Вильямса.

Великие сталинские новостройки на Волге, на Днепре, на Дону, в Крыму, в Туркмении охватят своим преобразующим влиянием десятки миллионов гектаров. Создание этих грандиозных гидротехнических сооружений поведет к коренной переделке климата, почв, рельефа, растительного и животного мира на огромных пространствах.

Такого смелого воздействия на природу, осуществляемого советским народом во имя дальнейшего расцвета нашей родины, мир еще не знал.

К нашим дням сквозь полуторавековую даль обращены пророческие слова великого русского демократа и революционера А. Н. Радищева:

«Если кто искусством покажет путь легкий и малоиздержестный к претворению всякой земли в чернозем, то будет… благодетель рода человеческого».

Вильямс, развивая труды Докучаева и Костычева, показал этот путь, научил превращать всякие земли в высокоплодородные. Но к Вильямсу не подходит вторая часть пророчества Радищева, сказавшего:

«Хотя бы он и явился, благотворный сей Гений, Правительства наши не уважут его трудов, и сей жизнодательный новый Ираклий поживет неуважаем, презрен, в изгнании, и поистине — не велико ли ослепление их?»

Эти слова Радищева были справедливы в условиях крепостническо-самодержавного строя, так же как они до сих пор справедливы в условиях капитализма.

Пришел Октябрь, победила советская власть, и в великой стране социализма и правительство и народ оценили по заслугам выдающиеся открытия «благодетелей рода человеческого» — великих ученых, научивших народ претворять всякую землю в чернозем.

Руководимые Сталиным советские люди — творцы и созидатели — осуществляют смелые замыслы своих лучших ученых, творчески претворяют в жизнь научные идеи Вильямса. В этих грандиозных всенародных работах, ведущих к созданию коммунистического облика мира, — залог бессмертия великого советского ученого-большевика Василия Робертовича Вильямса.