Горбачев становится Президентом

Горбачев становится Президентом

Между тем обстановка в стране продолжала осложняться. На фоне экономических трудностей усиливалось недовольство различных слоев населения, в трудовых коллективах. Нарастала критическая волна против партии и ее руководства. Требования более радикальных перемен в партии становились все более жесткими. Они концентрировались вокруг статьи 6 Конституции. Пошла на убыль первоначальная перестроечная эйфория среди интеллигенции, усилился критический настрой в отношении власти в средствах массовой информации, появились признаки снижения авторитета и популярности Горбачева.

Новый драматический оборот стали принимать события в межнациональной сфере. В Прибалтике это было связано с решением Компартии Литвы о выходе из КПСС, что всеми воспринималось, как прелюдия объявления этой республикой своей независимости. Обсуждение данного вопроса на Пленуме ЦК КПСС, две мои поездки в Литву, причем вторая — в составе большой группы авторитетных членов ЦК (в нее входили: член Политбюро, председатель Госплана СССР Маслюков, первый секретарь ЦК Компартии Узбекистана Каримов, первые секретари обкомов: Вологодского — Купцов, Витебского — Григорьев, академик Велихов, писатель Олейник, актер Ульянов, министр Колесников и другие) и, наконец, поездка самого Горбачева не смогли изменить решения литовских коммунистов.

Это была целая серия тяжелейших, можно сказать, тотальных встреч в коллективах, на улицах и площадях. Откровенно и без всяких скидок и каких-либо подлаживаний под аудиторию излагалась наша точка зрения на проблемы независимости Литвы и Компартии Литвы. Горбачева встречали и восторженно, и настороженно одновременно.

Мы получили достаточно полный и, главное, горячий срез общественного мнения — подавляющее большинство литовцев за независимость с большим или меньшим сохранением связей с Союзом. Буквально на глазах у некоторых товарищей взгляд на литовскую ситуацию претерпел существенную, если не коренную, перемену. Каримов, например, перед отъездом был настроен очень решительно на применение жестких мер к отступникам и сепаратистам, а увидев реальную обстановку, стал по-иному оценивать действия Бразаускаса и других руководителей КПЛ.

Последующие события в республике и прежде всего победа «Саюдиса» на выборах, сформирование саюдистского правительства переместили основную остроту проблемы независимости Литвы из плоскости партийной в сферу государственную. Лишь значительно позднее в 1993 году, уже в независимой Литве после провала политики Ландсбергиса партия Бразаускаса сумела добиться успеха, а сам он стал первым президентом Литвы.

На январь падает сильнейшее, можно сказать, катастрофическое обострение обстановки в Азербайджане. Власть в ряде районов и городов (Ленкорань) была утрачена и перешла в руки анархиствующих националистических сил. В Баку в течение нескольких дней шли погромы в армянских кварталах с насилием и многочисленными жертвами. Возбужденными толпами людей на большом протяжении смята государственная граница с Ираном. Управляемость в республике утрачена. Нависла опасность крупномасштабной армяно-азербайджанской войны в самых жестоких формах.

В ночь с 19 на 20 января в Баку было объявлено чрезвычайное положение и введены войска. Были жертвы с обеих сторон. С большими усилиями, после встречи в Москве членов Политбюро с Муталибовым, Гасановым, Мамедовым и Поляничко, примерно через пять дней удалось восстановить деятельность республиканского руководства. Первым секретарем ЦК Компартии был избран Аяз Муталибов. Постепенно обстановка в республике стала нормализоваться, хотя главный источник нестабильности — Нагорный Карабах продолжал кровоточить.

В феврале прорвался нарыв в Таджикистане, неблагоприятные тенденции постепенно нарастали и в других республиках. Более того, во многих регионах и независимо от межнациональных отношений стали появляться настроения обособленности и неподчинения центру.

Началось общее ослабление государственной власти, исполнительской дисциплины. В условиях наметившегося отхода партии от властных функций это могло привести к утрате управляемости страной, параличу власти со всеми вытекающими отсюда пагубными последствиями.

Возникла необходимость срочно вносить изменения в структуру высших органов государственной власти, исправить допущенные здесь ошибки. Опыт проведения съездов и деятельности Верховного Совета показали, что роль представительных органов возросла, а исполнительно-распорядительная власть ослабла, а ведь на одних конституционных, законодательных актах далеко не уедешь.

Глава государства, как Председатель Верховного Совета, оказался слишком сильно привязанным к его деятельности, превращался в спикера парламента, а ведь он теперь стал постоянно действующим. Вести все заседания Верховного Совета Горбачеву было просто немыслимо, да и нецелесообразно. Но длительное его непоявление на заседаниях было бы просто неуважением к Совету и к своей должности. Все это выяснилось уже вскоре после того, как Верховный Совет СССР приступил к систематической работе. В узком окружении Горбачева уже летом и осенью начали ставиться эти вопросы. Я, например, считал, что коррективы в принятую модель государственной власти следовало бы внести на втором съезде в конце 1989 года.

В порядке подготовки к возможной постановке этих вопросов на съезде мной вместе с Шахназаровым были подготовлены и отданы Горбачеву соответствующие предложения. Их смысл — в более последовательном разделении властей, в переходе к принципам традиционной парламентской системы с сохранением "советских элементов" лишь в отношении местных органов. Предложения предусматривали отказ от двухзвенной структуры власти с сохранением только Верховного Совета в качестве парламента, от прямого представительства общественных организаций, освобождение Верховного Совета от распорядительных функций, введение института Президента как главы государства и распорядительно-исполнительной власти с состоящим при нем кабинетом министров в составе председателя Высшего Совета народного хозяйства, министров иностранных дел, обороны, внутренних дел, финансов, труда, культуры, по вопросам федерации, председателя КГБ. Президент как и руководители распорядительно-исполнительной власти на местах, должны избираться голосованием граждан. Чтобы не затягивать переходный период, в порядке исключения до истечения полномочий нынешних органов власти избрать Президента на втором или на третьем съезде народных депутатов.

Горбачев уже тогда, отлично представляя необходимость серьезных корректив в структуре институтов власти, не пошел на то, чтобы сделать это на втором съезде, понимая, видимо, что общество и партия не готовы к ним.

В ходе подготовки второго съезда мною при поддержке Разумовского предлагалось проявить инициативу и по статье 6 Конституции: принять на Пленуме ЦК КПСС постановление, в котором дать критическую оценку статьи и поручить Политбюро подготовить и внести в порядке законодательной инициативы предложения по этому вопросу. Предложение тоже тогда не было принято, к нему Горбачев имел в виду вернуться в связи с введением президентской системы.

Подготовил я для второго съезда и свое выступление, в котором затрагивались проблемы статьи 6-й, а также в качестве пробного камня ставился вопрос о введении президентской модели. Поскольку речь шла об очень серьезных вещах, я счел нужным информировать об этом Генсека. Он не посоветовал выступать с этими вопросами. Может быть, с моей стороны тут была проявлена излишняя щепетильность.

В итоге решение о переходе к президентской структуре власти было принято на третьем съезде народных депутатов в середине марта следующего года.

Оно нашло понимание и поддержку в обществе. Положительно отнеслись к нему оба течения в партии — и реформаторское и традиционалистское, правда, по разным мотивам. Оппозиции тоже было довольно трудно воевать против него: ведь президентская форма правления — их собственное предложение. Поэтому выступления «межрегионалов» на съезде по существу вопроса были более или менее лояльными, хотя логика борьбы толкала на поиск и выпячивание спорных моментов. Их было два — способ избрания Президента и совмещение постов руководителя партии и государства. По ним и развернулись на съезде основные баталии.

За безотлагательное избрание Президента на съезде мы выступали скорее по прагматическим, чем по принципиальным мотивам, да и конституционная норма предусматривала всенародные выборы. С точки зрения их возможного исхода особых сомнений не возникало: должен был победить Горбачев. Просто в сложившейся в стране ситуации было крайне нежелательно проводить избирательный марафон, взвинчивать страсти, отвлекать внимание от острейших насущных проблем, усугублять нарастающий хаос. Обстановка требовала более короткого и эффективного решения, чтобы побыстрее выбраться из управленческой сумятицы и рыхлости, которую уже окрестили параличом или вакуумом власти.

Голосование по этому вопросу, сопровождавшая его дискуссия явились кульминацией съезда. В перерыве перед голосованием Примаков, Яковлев, Лукьянов и я порознь и вместе убеждали Горбачева сделать хотя бы небольшой шаг навстречу оппозиции, согласившись на сокращение срока полномочий первого Президента, избираемого съездом, до трех или четырех лет. Терзали серьезные опасения за исход голосования: ведь решения по конституционным вопросам требуют квалифицированного большинства. Но Горбачев был непреклонным. Напряжение достигло апогея, ибо на карту было поставлено очень много.

Тут большую роль в поддержку выборов первого Президента съездом сыграли выступления Залыгина, Яковлева, Лихачева. Неожиданно для многих за это выступил Травкин и, что уж совсем оказалось сюрпризом — Собчак. Исход дела был решен — рубеж в 2/3 голосов превышен с перевесом всего в 43 голоса.

В последующей политической борьбе вопрос о способе выборов Президента не сошел с повестки дня, возвращение к нему активно использовалось оппозицией для подрыва позиций Горбачева, особенно после всенародного избрания президентов РСФСР и других республик. Можно ли считать, что тут была допущена ошибка? Да, в контексте последующего развития событий было бы правильней иметь всенародно избранного Президента СССР. Его власть была бы прочней, было бы значительно трудней развалить Союз, легче было бы предотвратить тиражирование президентских должностей в стране.

Но, как говорится, "знал бы, где придется упасть, соломки бы подстелил". Тогда волновало другое — как быстрее с помощью президентской власти предотвратить нарастание кризисных тенденций, укрепить правопорядок, стабилизировать ситуацию. Не вышло. Очевидно, все-таки надо было прогнозировать и худшие варианты.

Не менее остро на съезде, да и в обществе дискутировался вопрос о совмещении партийных и государственных постов. На Горбачева оказывалось сильнейшее давление. Оно особенно усилилось после избрания его Президентом. Тут, пожалуй, сомкнулись интересы «межрегионалов» (позднее — "демороссов") и крайних партийных консерваторов. Первые "спали и видели" отделение Президента Горбачева от партии, чтобы лишить его серьезной политической опоры, поставить его в зависимость от себя. Вторые мечтали об избавлении партии от перестроечной заразы. На партийных пленумах все назойливей муссировалась тема о том, что Горбачеву трудно совмещать руководство партией и государством, что он забросил партийные дела, но при этом почему-то никто не ставил вопрос о его отставке с президентского поста…

Смыкание разнородных сил на позиции несовмещения партийных и государственных постов серьезно осложнило ситуацию на съезде вокруг этого вопроса и отразилось на результатах голосования поправки к Конституции, запрещающей Президенту занимать другие политические и государственные посты. Поправка не была принята, ибо не набрала квалифицированного большинства, но за нее было подано 1303 голоса из 1974 при 607 против. Вот насколько остро стоял этот вопрос!

У меня и тогда, и позднее была совершенно четкая и ясная позиция: ни в коем случае сейчас не идти на разделение постов. Эту точку зрения я высказал в своем выступлении на третьем съезде, ее я отстаивал на всех публичных встречах, во всех дискуссиях, в которых мне пришлось участвовать. Горбачеву я говорил, что его отход от руководящей роли в партии не может не иметь в нынешних условиях губительных последствий и для президентства и для самой партии. Партия может оказаться под контролем консервативных сил, ее реформирование, только начавшись, будет прервано, возникнет противопоставление партии и президентской власти. Лишившись же политической опоры, да не имея к тому же президентских структур на местах, президент не продержится и трех месяцев, ибо ни новые демократы, ни консервативная партия его терпеть не будут.

Путь один — оставаясь и Генеральным секретарем в партии, и президентом, осуществлять обновление партии на современных демократических основах, в рамках гражданского общества и правового государства. Путь нелегкий, но другого не дано, если мы хотим избежать анархии и разложения. К сожалению, эта возможность оказалась нереализованной.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.