Боевики уходят из города

Боевики уходят из города

Надо сказать, вообще, с самого начала кизлярских событий из уст многих известных деятелей зазвучали слова о том, что первейшей целью неизбежной в таких случаях силовой операции должно стать спасение ни в чем не повинных людей, оказавшихся в руках террористов. «Сейчас в Кизляре необходимы переговоры — жизнь заложников превыше всех амбиций и чести мундира руководителей силовых структур», — заявил, например, генерал Лебедь, в ту пору депутат Госдумы, готовившийся стать кандидатом в президенты России.

И вначале все вроде бы указывало на то, что именно это — спасение человеческих жизней — станет приоритетом для власти. Председатель Госсовета Дагестана Магомедали Магомадов связался с Черномырдиным. Очень важный момент: как сообщил журналистам депутат Госдумы Гамид Гамидов, ЧЕРНОМЫРДИН ДАЛ ДАГЕСТАНСКОМУ ЛИДЕРУ ГАРАНТИИ, ЧТО ТЕРРОРИСТЫ СМОГУТ БЕСПРЕПЯТСТВЕННО ПОКИНУТЬ ПРЕДЕЛЫ РЕСПУБЛИКИ.

Утром 10-го боевики вместе с заложниками выехали из Кизляра на предоставленном им транспорте и двинулись в сторону чеченской границы. Помимо рядовых жителей города (сообщалось, что таковых 165 человек), среди заложников находился ряд высокопоставленных дагестанских чиновников, добровольно сдавшихся боевикам в обмен на освобождение женщин и детей, — министр по делам национальностей, первый зам главы МВД, министр мелиорации и водного хозяйства, первый зам председателя Народного собрания, — а также депутат российской Госдумы и двое журналистов…

Вообще-то, как позднее утверждал дагестанский лидер Магомадов, согласно договоренности с боевиками, сопровождать их до блокпоста у села Первомайское на границе с Чечней должны были только заложники-добровольцы, однако вопреки соглашению радуевцы увезли с собой еще и те самые полторы с лишним сотни обычных горожан.

По разным подсчетам, приводившимся на тот момент, в Кизляре в результате радуевского нападения погибли от 20 до 33 человек. В их числе военные, милиционеры, мирные жители. В итоге всех событий была названа окончательная цифра — 35 погибших.

Если отвлечься от всего остального, сам факт беспрепятственного проникновения чеченских террористов в мирный дагестанский город — свидетельство вопиющей беспечности и разгильдяйства, царивших во властных и силовых структурах, местных и федеральных. Как сообщалось в прессе, еще 25 декабря в МВД Чечни была получена и документально зафиксирована «оперативная информация о том, что группа лиц из бандформирований, участвовавших в захвате Гудермеса (случившегося незадолго перед этим. — О. М.), намерена совершить налет на Кизляр. Об этом тут же были извещены подразделения ФСБ в Чечне, милиция в Кизляре, а через них представители военной разведки». И вот, несмотря на это предупреждение, отряд Радуева сумел спокойно попасть в город, хотя на пути его следования, как сказал потом Ельцин, распекая силовиков, были дислоцированы в разных местах несколько тысяч военнослужащих федеральных сил.

Как бы то ни было, до момента, когда налетчики покинули Кизляр, все вроде бы шло по буденновскому сценарию. Недаром же к этому делу подключился Черномырдин.

Тут надо напомнить читателю, что случилось в Буденновске летом 1995 год и какова была роль премьера Черномырдина в относительно мирном разрешении возникшей тогда трагической ситуации. Отряд чеченских боевиков под командованием Басаева на трех «КамАЗах» в сопровождении «легковушки», перекрашенной под милицейский автомобиль, каким-то непонятным образом миновав многочисленные посты федеральных войск и милиции, проник в город Буденновск, что на Ставрополье, расстрелял множество милиционеров и простых горожан. Боевики захватили сотни заложников и забаррикадировались в городской больнице. Спецназ попытался взять больницу штурмом, но потерпел неудачу. Что было делать? Следуя обычной практике российских властей, — любой ценой, не считаясь ни с какими жертвами, добиться уничтожения боевиков. Так они, власти, действовали потом на Дубровке, в Беслане… Но на этот раз главную роль взял на себя премьер Черномырдин. В качестве приоритета он тогда принял спасение заложников, ради этого, после телефонных переговоров с Басаевым, позволив боевикам уйти в Чечню. Разумеется, будучи осторожным чиновником, Черномырдин наверняка согласовал свои действия с Ельциным, не мог не согласовать, однако народная молва прочно связала этот благородный и гуманный вариант разрешения буденновской драмы именно с личностью премьера.