Глава I Взгляд на неповторимое

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава I

Взгляд на неповторимое

Большая жизнь, огромные события, знаменательные свершения. Еще раз о главных вспышках в нашем обществе. И еще раз о Сталине устами исторических личностей. Что сделало страну великой державой. Откровения Катушева.

Сейчас, когда повествование о событиях, которые были на моем пути в течение всей большой жизни, фактически уже подходит к концу, я не чувствую полного удовлетворения, хотя и понимаю, что действительно исполнен еще один долг перед своим народом. Состояние страны и народа не позволяет мне быть спокойным, удовлетворенным. Все события, которые были на моем веку, в особенности те, в которых принимал непосредственное участие, я постарался описать объективно, честно и беспристрастно. Действующие на этом отрезке времени лица, особенно политики государственного масштаба, представлены мною такими, какие они были в жизни. Все остальные, возможно, охарактеризованы с налетом некоторого субъективизма, что, впрочем, присуще каждому человеку. И пусть читатель, а главное — люди, о которых я пишу, простят мне некоторые слабости в этом отношении. Может, я был в чем-то несправедлив, пристрастен. Но это, конечно, не касается предателей и изменников, бандитов и убийц, воров и грабителей, махинаторов, нуворишей и политических проституток, вечных лжецов и прочей сволочи.

Хочу непременно отметить, что написанием «Неповторимого» я обязан небольшой группе друзей и товарищей, которые буквально настояли на том, чтобы я не ограничивался периодом 80-х и 90-х годов (а именно такими были мои первоначальные планы), а поведал бы обо всем трудном, интересном и действительно неповторимом, что было в моей жизни. Это пожелание, конечно, значительно усложнило задачу, в связи с чем работа заняла фактически десять лет. Я благодарен за это «давление» товарищам. Они правы — моя жизнь, как и жизнь каждого моего сверстника, как в зеркале отражает некоторые грани эпохи, тем более если написано честно, без зашоренности, идолопоклонничества и конъюнктуры. Хотя даже они, мои товарищи, не представляют, насколько сложной оказалась для меня эта работа. Будь я «вольным казаком», то мог бы полностью отдаться только книге. Но когда являешься председателем Комитета Государственной Думы, руководишь важной общественной организацией — Российской Ассоциацией Героев, когда как депутат обязан часто общаться с избирателями (а это не только Южный Урал, где меня избрали, а подавляющее большинство областей, краев и республик России), плюс когда как член ЦК КПРФ обязан мотаться по стране и вместе со своими коллегами обеспечивать выборы в пользу нашей партии, да если еще учесть семейные и чисто личные проблемы, то можно представить всю сложность моего положения в период создания большой книги. На это ушли не только все без исключения выходные дни и отпуска этих лет, но это и многие бессонные ночи. Фактически я отказывал себе во всем, даже в небольших прогулках по нашим арбатским переулкам, где я живу, не говоря уже о выездах за город или посещении театра. Лишь когда диктовали обязанность и долг, я принимал участие в определенных мероприятиях, где предусматривались концерты или что-то развлекательное. Я сидел в зале, слушал, восхищался, а мысли мои были далеко-далеко. Даже тогда шла работа над книгой, ибо я вновь мысленно «прокручивал» какие-то эпизоды и вспоминал былое.

Сейчас я уже подошел к завершению своего повествования.

И это благодаря доброму, товарищескому вниманию, постоянному и неустанному нажиму. «Пионерами» в этом были несколько человек, но особенно Виктор Васильевич Пивоваров. Как читатель уже знает, с ним меня связал период моей совместной работы с начальником Генерального штаба Вооруженных Сил СССР маршалом Николаем Васильевичем Огарковым. С маршалом мы жили в одном доме и были близки. Естественно, я сблизился и с Виктором Васильевичем, который постоянно бывал у Огарковых. Будучи близким человеком маршалу Н. В. Огаркову, Виктор Васильевич, конечно, знал подробности всей моей жизни без моих рассказов. А учитывая, что он, как и я, натерпелся несправедливых выпадов от партийных органов (точнее, от самодуров типа Балакирева, Савельева), а также был незаконно репрессирован, отсидел несколько лет, но тоже был оправдан — учитывая все это, он с глубоким вниманием отнесся ко мне и моим проблемам и принял самое активное участие в издании повествования «Неповторимое». Своими взглядами на те или иные события, личности я делился с ним, и мы в живой дискуссии определяли, как лучше поступить, чтобы это было именно правдиво. Да и в организации самого процесса издания книги он сыграл большую роль. Приступая к работе, я представлял, конечно, что этот процесс очень сложный. Но когда дело дошло уже до издания книг, то возникли преграды. Виктор Васильевич вступил в бой со всеми, кто мешал выбрать из многих издательств лучшее.

Написанию «Неповторимого» способствовал и Александр Александрович Киселев — вице-президент Российского союза промышленников и предпринимателей, который является другом всемирно известного писателя — Героя Социалистического Труда Валентина Григорьевича Распутина. Валентин Григорьевич стал для меня особо близким человеком после того, как мы вместе с другими товарищами подписали и опубликовали в июле 1991 года «Слово к народу». Естественно, и Александр Александрович Киселев вошел в число близких мне людей. Он хоть и деликатно, но тоже постоянно настаивал, чтобы я действовал по развернутому варианту, т. е. чтобы описал весь путь.

К этому «прессу» надо добавить и давление семейства Богомоловых — Елены Арамовны и Анатолия Васильевича, которые являются прекрасными литераторами. Их мнение было для меня тоже важным. Тем более что мы с Анатолием Васильевичем знакомы многие годы, и я с глубоким уважением относился к его деятельности. А она у него была многогранна, поэтому не удивительно, что мы с ним неоднократно встречались даже в Афганистане.

Видя, что меня «обложили» капитально, и чувствуя, что предложение всех моих товарищей правильное и логичное, я постепенно внутренне созрел. Однако, понимая, насколько это сложно и тяжело, я все-таки решил обратиться в, так сказать, последнюю для меня инстанцию — к Юрию Васильевичу Бондареву. Его знаю очень давно и, как весь народ, глубоко уважаю его талант, позволивший создать бессмертные, яркие произведения, которые принесли ему планетарную славу, за которые он был удостоен звания Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской, Государственной и многих других премий. Но самое главное — он дал людям то, что позволяет им чувствовать пульс жизни, правильно понимать социально-политические явления и различные события, которые затрагивают интересы народа. Пройдя в юные годы солдатом горнило войны, опаленный ее огнем и сбитый в монолит ее ударами, он сохранил заложенные матерью духовность и душевность и как камертон отзывается на зов о помощи. Прекрасно понимает людей и безошибочно отделяет друзей от врагов, а тем более от предателей. Его «Горячий снег», «Тишина», «Берег», «Выбор», «Искушение» — конечно, бриллианты в короне нашей советской и российской литературы. Отзывчивый и внимательный, он бескомпромиссен с теми, кто несет горе и несчастье нашим людям. И поэтому понятно, почему он отказался брать орден из рук Ельцина, который хотел отметить выдающиеся заслуги Юрия Васильевича перед Отечеством высокой наградой России. Солдат и патриот Отечества, Юрий Бондарев не мог принять награду из окровавленных рук палача и предателя.

Вы, уважаемый читатель, понимаете, что советыЮ. В. Бондарева для любого литератора, тем более для человека, начинающего писать большое повествование, имеют огромное значение. Обратился к нему и я: как быть? Мои намерения скромные — рассказать о событиях последних 15–20 лет, а друзья считают, что надо нарисовать картину всего пережитого, всего, что было на моем пути. Юрий Васильевич однозначно поддержал последний вариант, т. е. вариант моих друзей. При этом его также категорически поддержал главный редактор журнала «Наш современник» Сергей Иванович Журавлев (он же председатель Российско-Иранского общества «Дружба», членом которого являюсь и я). Разумеется, я вынужден был сдаться. Точнее, взяться за «оружие» и двинуться в дальнюю дорогу. С помощью моих самоотверженных товарищей по работе в Государственной Думе А. Д. Гасанова и Н. Х. Гарифулиной я смог свои рукописи (их два больших чемодана) пропустить через компьютер и первую литературную редакцию.

И вот теперь я у финиша описания огромных событий и знаменательных свершений. Невольно хочется еще раз окинуть взглядом этот пройденный путь, оценить, что произошло, что нас ждет в новых условиях и на что мы надеемся.

Оглядываясь на годы своего детства и отрочества, я вижу, что, как и каждый из моих сверстников, хоть в то время и неосознанно, но впитал все, что окружало меня в жизни. А это было время фактического рождения и становления нового государства, новой власти, новой Конституции, новых отношений между людьми, нового общественного строя, который имел будущее, и это подтверждается объективными законами развития человечества. Рождение было трудным, но оно состоялось. Состоялось и становление.

Любая война — это и бремя, и большие жертвы, и огромный материальный ущерб. Но гражданская война — особо тяжелое испытание: брат стреляет в брата. Уже будучи старшеклассником, я не один раз говорил на эту тему с отцом. Точнее, он рассказывал, а я слушал, изредка задавая вопросы. Были вопросы и тогда, и сейчас, причем по сути одинаковые. Конечно, ситуация вокруг власти сложилась так, что нельзя было обойтись без боя и крови. И хотя основные войска, которые были в Первую мировую войну у царского правительства, не могли быть использованы против революции, все-таки контрреволюция располагала огромными силами, хорошо вооруженными, оснащенными всем необходимым и имеющими в управлении профессиональных военных, готовых защищать царя и «свое» Отечество.

А что же имела революция? Фактически ничего — небольшие отряды вооруженных рабочих и перешедших на сторону революции групп солдат и матросов. Что же касается профессиональных военных, то среди них крупных фигур типа С. С. Каменева и А. А. Брусилова было мало. Такая же сложная ситуация была и с оружием, боеприпасами, военной техникой.

Один только перечень фамилий генералов, адмиралов, атаманов казачьих войск, выступивших против Советской власти, уже о многом говорит: П. Краснов, А. Колчак,Н. Юденич, Е. Миллер, А. Деникин, Н. Махно, П. Врангель. К этому надо добавить предательство Троцкого, сорвавшего Брестский мир и позволившего тем же самым немецким войскам оккупировать Украину и другие территории. А затем Антанта в составе войск Англии, Франции, Италии, Японии, США, напавшая на молодую Советскую республику со всех возможных направлений. Вслед за этим последовала оккупация турками Армении и Азербайджана. Наконец, австро-германские войска по соглашению с грузинскими меньшевиками вторгаются в Грузию, а мятеж чехословацкого корпуса, охвативший территорию от Волги до Владивостока, и мятежи в Повольжье и Сибири довели обстановку в стране до рубежа: или жизнь — или смерть.

Страна действительно пылала! Действительно была реальная опасность исчезновения России как суверенного государства. Ведь, к сожалению, многие сторонники царя и Временного правительства готовы были идти на утрату самостоятельности, лишь бы раздавить Советскую власть.

И вот в этих условиях надо было спасти отечество, спасти молодую Советскую республику. Не фантастическая ли это задача? Я бы сказал, сверхфантастическая. Соотношение сил — многократно в пользу тех, кто стремился «распотрошить» Россию. Что касается государственной системы управления, то и по вертикали, и по горизонтали в то время обозначились лишь контуры власти — ее надо было выбирать или назначать. Но во всех случаях необходимо было время, чтобы утвердиться, завоевать доверие народа.

Сейчас, когда мысленно представляешь общую картину и тяжелейшее положение во всей стране, просто не верится, что в такой обстановке могут появиться лидеры, которые способны будут повести за собой народ и в этой совершенно безнадежной обстановке победить. Но реально такие лидеры были: В. И. Ленин, И. В. Сталин,Ф. Э. Дзержинский, В. М. Молотов, М. В. Фрунзе… За ними шли другие выдающиеся, преданные народу личности, которые вместе смогли поднять русский народ на борьбу за спасение России. Но были и враги, которые, прикрываясь революционными лозунгами, фактически разрушали наши позиции (типа Л. Троцкого). Были и те, кто, усердствуя, «перегибал палку», что тоже наносило не меньший ущерб, хотя в целом и много сделали для создания власти (Я. Свердлов).

И все-таки народ взял власть в свои руки.

Почему в заключение я акцентирую внимание на событиях начала века? Да потому, чтобы, во-первых, показать, в каких условиях поднималось наше новое поколение, чем оно дышало и на чем воспитывалось, а во-вторых, на фоне свершений тех лет подчеркнуть полнейшую неспособность и беспомощность Российского государства 90-х годов решить хотя бы какую-нибудь проблему, оно неспособно даже ликвидировать очаг сепаратизма на своей территории — в Чечне. А неспособно государство было из-за руководителей страны. В итоге в той же Чечне сосредоточил свои силы международный терроризм, и мы вынуждены проводить операции в более сложных условиях.

Советские люди были не просто воспитаны истинными патриотами, но и бойцами с активной жизненной позицией. Старшеклассники в то время представляли хороший ресурс для армии и в моральном, и в нравственном, и в интеллектуальном, и в физическом отношениях. Что касается здоровья, то больных практически не было. Конечно, в условиях города, даже в таких провинциальных небольших городах, как наш Армавир, возможностей для всестороннего развития подростка и юноши было несравненно больше, чем в деревнях и станицах. Но в целом Советское государство даже 60 лет назад располагало значительно большими возможностями, чтобы укомплектовать свою армию и флот достойным личным составом и оснастить их современным оружием и боевой техникой.

Казалось бы, с течением времени все должно совершенствоваться: чем дальше, тем лучше. Юноши, в частности, должны быть всесторонне подготовленными к службе в Вооруженных Силах. Но у нас с началом перестройки и реформ становилось, в отличие от большинства стран мира, все хуже и хуже. Взять, к примеру, нашу столицу Москву. Из общего числа юношей, которые подлежали призыву, фактически призывалось лишь 17–19 процентов. Значительная же часть всячески старается уклониться от службы. 30 процентов (из этих 19 процентов) отсеиваются по состоянию здоровья. А те, кто все-таки призываются, стараются не попадать в боевые части, а проходить, так сказать, альтернативную службу. И хотя этот вид службы записан в Конституции, я однозначно заявляю, что альтернативная служба — это разложение общества, что надо нашим врагам. Родину обязаны защищать все (кстати, это предусмотрено всеми религиями). Сегодня из числа призванных 70–80 процентов имеют различные пороки (в основном заболевания). Мало того, в призывах 1999-го и 2000 годов уже есть даже совершенно безграмотные юноши. Ведь это просто кошмар! Вот до чего довели народ горбачевы, ельцины и их демократия.

Никто не может оспорить тот факт, что после гражданской войны руководству нашей страны пришлось проводить титаническую организаторскую работу, чтобы залечить раны, преодолеть полную разруху и восстановить разрушенную экономику. И это в условиях, когда в стране свирепствовали эпидемии, голод, нищета. Все органы власти делили все тяготы вместе с народом. Высшие руководители, до Ленина включительно, получали скромный паек хлеба. Многие из тех, кому руководство страны поручало заниматься продовольственным обеспечением народа, сами падали в голодные обмороки, но эшелоны с хлебом доставляли по назначению.

А кто в эти тяжелые годы помог Советской России? Никто! Да и некому было помогать. Наоборот, нашу страну блокировали, чтобы она задохнулась в дыму пепелищ, беспросветной нужде и тяжелых болезнях. США только в 30-х годах признали факт существования Советского Союза и скрепя сердце установили дипломатические отношения.

Советский народ под руководством Коммунистической партии и Советского правительства — как это было принято говорить, но это так и было на самом деле, — опираясь на свои собственные силы, своим самоотверженным трудом возродил Россию из пепла. Уже в 40-е годы СССР вошел в число самых мощных стран мира. Но для этого надо было провести индустриализацию страны, коллективизацию сельского хозяйства, культурную революцию, создать свои отечественные кадры — подготовить тысячи, десятки, сотни тысяч высококвалифицированных специалистов. Разумеется, все те из бывших «спецов» царской России, кто пожелал и дальше трудиться во благо Отечества, были встречены с благодарностью и включены в строительство новой жизни. Это и ученые, и крупные специалисты-практики, представители культуры и искусства, педагоги, врачи и, конечно, военные. В этом отношении для меня особо ярким примером была и остается жизнь и деятельность выдающегося мыслителя, основоположника биогеохимии и учения о биосфере, создателя и организатора многих научных учреждений Академии наук академика Владимира Ивановича Вернадского. И не потому, что он вместе с Александром Ульяновым (братом Ленина) принимал активное участие в работе студенческих народнических кружков и в свое время в знак протеста против реакционных мер царского правительства ушел из Московского университета (стал директором геологического музея Петербургской академии наук), а потому что ему, как ученому и гражданину, действительно были дороги Россия, ее народ, а развитие науки во имя своего народа было целью его жизни. Не вступая ни в какие партии,В. И. Вернадский и при царе, и при Советской власти занимался наукой, а правительство СССР создавало для этого необходимые условия.

Готовя народ, армию и страну в целом к возможной войне с Германией (а это я прочувствовал на себе), наше руководство, в первую очередь Сталин, конечно, хотело избежать или хотя бы максимально оттянуть столкновение. Дело в том, что в промышленности было налажено массовое производство современных самолетов, танков и другой боевой техники, поэтому в течение 1941–1942 годов можно было бы провести полное перевооружение. А к лету 1941 года техники и оружия новых видов в армии и на флоте было приблизительно 20 процентов, плюс-минус 5 процентов.

Но принципиально и особенно морально народ к войне был подготовлен. В целом нападение Германии для нас неожиданностью не было. И это очень важно. Вероятность агрессий Гитлера не опровергалась, наоборот, она витала и была на слуху. Конечно, сам факт нападения, его характер — были коварными и вероломными: без объявления войны, не дезавуировав заключенный договор, на рассвете (даже в ночь) в воскресенье. То есть нападение было совершено по-бандитски. Вот это было неожиданностью.

Для страны начальный период войны сложился трагично по многим причинам. И хотя триумфального шествия у немецко-фашистского командования не получилось, а оборона Ленинграда и битва за Москву сорвали план молниеносной войны и развеяли миф о непобедимости немецких войск, все-таки первый, т. е. начальный, период войны затянулся на год — до оборонительного сражения наших войск под Сталинградом.

С позиций Третьего рейха, Россия должна была развалиться уже от первых ударов танковых клиньев с одновременной массированной бомбардировкой тысяч самолетов. Но как считали в то время гитлеровцы (хотя и не все), что, мол, суровая зима и «чудо» спасли Россию от краха еще в 1941 году. Фактически немцы под Москвой получили такой урок, что опомнились лишь к лету. Поэтому, понимая, что ни с Москвой, ни с Ленинградом у них ничего не получится, Гитлер перестроился. Сосредоточив основные усилия на юге нашей страны в летней кампании 1942 года, немецкое командование решило отсечь центр России от всех питательных коммуникаций Дона, Кубани, Кавказа и выйти к Волге. Затем ударом с юга и запада разгромить Красную Армию, овладеть главными жизнеобеспечивающими районами страны и поставить советский народ перед фактом поражения.

Гитлеровское командование рассуждало правильно, когда говорило о «чуде». Но это чудо заключалось в блестящих способностях руководства нашей страны, наших полководцев и в мужестве и героизме воинов армии и флота, а также в таланте организаторов оборонного производства. Оно выражалось в массовом самоотверженном труде советских людей, отдававших все для фронта, для победы. Это чудо, наконец, выражалось в мощной мобилизующей и организующей силе Коммунистической партии и исключительных возможностях советской социалистической системы. Все это чудо-факты.

Поэтому был обеспечен невиданный итог: Красная Армия и страна в целом в результате ударов немецко-фашистских войск не только не развалились, а, наоборот, окрепли. Их возможности, боевая способность войск из месяца в месяц возрастали. Действительно, у нас в войну весь народ был как один человек.

На примере нашей 8-й Гвардейской Сталинградской армии (бывшей 62-й армии) можно проследить тяжелую, но твердую и уверенную поступь всех наших Вооруженных Сил в годы Великой Отечественной войны. Конечно, каждая армия или дивизия не могли принимать участие во всех знаменательных сражениях и битвах. Это относится и к нашей армии и нашей дивизии. Но их боевой путь героический: Сталинградская битва; битва за Днепр и захват плацдарма в районе Днепропетровска (пос. Войсковое); сражение за Правобережную Украину, освобождение городов Павлодара, Лозовой, Кривого Рога, Одессы и форсирование рек — Южный Буг, Ингулец, Днестр; переброска армии с Юго-Западного направления на Западное (с 3-го Украинского в 1-й Белорусский фронт) и наступление по югу Белоруссии, разгром немецко-фашистских оккупантов на Правобережной Польше и захват плацдарма на Висле южнее Варшавы (район Магнушева); прорыв обороны немцев на Висле, полное освобождение Польши и захват плацдарма на Одере (в районе Кюстрина); прорыв последнего и самого мощного оборонительного рубежа немцев на Зееловских высотах, штурм и овладение Берлином.

Разумеется, это убедительная «визитная карточка» 8-й Гвардейской армии и нашей 35-й Гвардейской стрелковой дивизии. А вся Великая Отечественная война и разгром фашистской Германии, а также разгром милитаристской Японии и их сателлитов — несомненно, составляют основу и главное содержание Второй мировой войны и являются решающим вкладом в достижение Победы.

Конечно, большое значение в разгроме немецко-фашистской коалиции в Европе и войск японских милитаристов в Юго-Восточной Азии имели операции, проводимые Вооруженными Силами и народами союзных с нами государств — США, Англии, Франции, Китая, а также партизанами других стран и движением Сопротивления. И это нашими народами и официальными органами оценивалось и оценивается по достоинству. Так же, как отдается должное героическому югославскому народу и его Народно-освободительной армии, которая на протяжении всей войны наносила удары по фашистским войскам. В самоотверженной борьбе плечом к плечу с Советской Армией сражались Войско Польское, Чехословацкая армия. Мы никогда не забудем и останутся навечно в истории мужественные действия антифашистов-патриотов Албании, Болгарии, Венгрии, Италии, Румынии.

Мы высоко ценим также помощь боевой техникой, вооружением, материальными средствами, которые оказывали нам союзники в годы войны. И. Сталин в телеграмме Ф. Рузвельту благодарил его от имени Советского правительства за выделение беспроцентного займа на сумму один миллиард долларов на оплату поставок вооружения и сырьевых материалов Советскому Союзу (хотя они и составляли около трех процентов от всей потребности). Благодарил также за то, что платежи по займу должны начаться спустя 5 лет после окончания войны и производиться в течение 10 лет, т. е. материально-техническая помощь оказывалась не бесплатно. (См. «Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентом США и премьер-министрами Великобритании», том 2, стр. 13.)

Но, возможно, и эта помощь оказывалась потому, что Сталин внушил лидерам США и Англии уверенность в то, что Советский Союз непобедим. В послании Рузвельту от 03.10.41 г. он пишет: «…Я не сомневаюсь в конечной победе над Гитлером…» (там же, стр. 11).

И все-таки решающую роль в достижении Победы в годы Второй мировой войны сыграл Советский Союз, и основная тяжесть войны легла на плечи советского народа. Основной ущерб — потери в людях и материальных ценностях — понес Советский Союз, потому что главный стратегический удар враг наносил по нашей стране и основные силы гитлеровской коалиции были сосредоточены на Восточном фронте, т. е. против нашей страны. Но и разгром гитлеровской Германии, как и Квантунской армии Японии, был осуществлен именно Советским Союзом. Отсюда вывод: именно Советский Союз внес основной вклад в достижение Победы.

Это историческая истина.

Однако неоспоримым фактом является и то, что реакционная западная пропаганда и примкнувшая к ним нынешняя российская «демократическая» пропаганда, выражающая интересы компрадорской буржуазии, всячески стараются принизить роль Советского Союза в достижении победы и одновременно превознести роль США и Англии. Причем эти проявления из года в год нарастают. А в некоторых школьных и вузовских учебниках по истории вообще все изуродовано и поставлено с ног на голову. Совершенно непонятно, почему за это не несут ответственность соответствующие министерства и ведомства (в т. ч. Госбезопасности) России?

Конечно, это кощунство, но давайте, читатель, мысленно представим, что во Второй мировой войне Германия, захватив в течение 1939–1941 годов почти всю Европу, нанесла затем поражение и Советскому Союзу и он капитулировал (я пишу эти слова с трудом, насилуя себя, так как представить наше поражение просто невозможно). Какова бы в этом случае была судьба Англии? Кстати, до сего времени англичане так и не опубликовали, с какой целью к ним в свое время прилетал второй после Гитлера человек фашистской партии Гесс? А что могло максимум через год ожидать США? Да и каким бы был мир в целом? Точнее — чей бы он был? Тем более если учесть, что Германия разрабатывала ядерное оружие и успешно продвигалась в своей программе по производству «Фау». О чем пишет Черчилль Сталину в телеграмме от 19.07.44 г.: «Район… где производятся эксперименты (немцами. — Автор) с запуском больших ракет находится северо-восточнее Дебице (даются координаты) между Краковом и Львовом… Было бы помощью с Вашей стороны, если бы Вы смогли захватить какие-либо данные, которые можно будет получить… и чтобы кто-нибудь из наших людей мог приехать и ознакомиться с ними» («Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании», том 1, стр. 242).

Наступление наших, советских войск разрушило планы Гитлера. А если бы мы не наступали, а наоборот? Человеконенавистнические планы Гитлера были бы осуществлены. И США ожидала бы такая же участь, что и Англию.

Никто в мире не способен был разгромить гитлеров-скую Германию и поставить ее на колени. Это сделал Советский Союз!

С этими мыслями мы были и на Параде Победы, который состоялся 24 июня 1945 года на Красной площади в Москве. С этими же мыслями наше поколение выступает и сегодня и всегда, вечно их будут нести с собой наши потомки.

После победного мая сорок пятого нашему руководству, конечно, надо было совместно с союзниками предпринимать конкретные шаги по послевоенному устройству мира, как это предусматривалось соглашениями на конференции в Тегеране и Ялте, а позже и Потсдамской конференции, которая состоялась уже в июле 1945 года.

Но не все происходило так радужно, как казалось внешне. Шла тяжелая закулисная игра наших прежних союзников против нас с целью не только, возможно, отыграть больше в свою пользу, но и нанести максимальный ущерб Советскому Союзу и его Вооруженным Силам. Об этом свидетельствуют многие факты, которые имели место уже даже на заключительном этапе войны в Европе. Приведу только два примера.

Первый. После тяжелого для наших союзников поражения в декабре 1944 года в Арденнах, где они понесли значительные потери от немцев и вынуждены были просить Сталина о возможно быстром (досрочном) переходе советских войск в наступление с рубежа реки Вислы, спецслужбы США одновременно начали усиленный поиск контактов с командованием немецко-фашистских войск на различных фронтах в Европе. Естественно, это было замечено нашей агентурной разведкой. В феврале и особенно в марте 1945 года нашей разведке и, следовательно, нашему руководству стало ясно, что на итальянском направлении Даллес (ЦРУ США) необходимый контакт нашел. Немецкий генерал Вольф прибыл в Бёрн (Швейцария), где и имел с ним встречу. Об этом главнокомандующий союзными войсками на Средиземноморском театре военных действий английский фельдмаршал Александер немедленно сообщил в Лондон.

Английские дипломаты, то ли понимая, что «шила в мешке не утаишь», то ли просто по недоразумению, делают интересный шаг — 12 марта 1945 года посол Англии в СССР посылает копию телеграммы Александера Молотову. В телеграмме сообщалось, что генерал Вольф прибыл в Швейцарию для обсуждения вопроса о капитуляции германских войск в Северной Италии и что «Бюро стратегических служб» (т. е. разведка) англо-американских войск этого района «продолжает переговоры с Вольфом». Таким образом, они «открывают карты».

Не трудно понять, чем это может кончиться — немецкие дивизии снимаются с Итальянского фронта и срочно перебрасываются на Восточный фронт против русских, которые к этому времени вышли на Одер. Тем самым усиливается немецкая группировка войск против 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, нацеленных на Берлин. Одновременно на этом направлении открывается полная свобода для стремительного продвижения англо-американских войск. Создаются благоприятные условия последним для овладения Берлином первыми.

В тот же день, т. е. 12 марта 1945 года, Молотов официальным письмом английскому послу в СССР сообщает, что, в соответствии с союзническими обязательствами, Советское правительство хотело бы, чтобы в этих переговорах принимали участие советские офицеры. Посол тянет три дня и только 15 марта сообщает, что английское правительство отказывает представителям советского командования в праве на участие в переговорах в Бёрне.

Намерение Советского Союза было однозначно — коль начались такие переговоры, то мы обязаны добиваться полной капитуляции и разоружения этой группировки немецких войск в Северной Италии, чтобы они не могли быть переброшены на Восточный фронт. В то же время наши союзники не намерены были идти по этому пути и не спешили решить вопрос о нашем участии.

Учитывая сложившуюся ситуацию, Молотов 16 марта 1945 года направляет английскому послу в СССР письмо, в котором указывает, что отказ английского правительства в праве на участие советских представителей в переговорах в Бёрне явился для Советского правительства совершенно неожиданным и непонятным (хотя, разумеется, нашему правительству было понятно, что союзники крайне не заинтересованы в нашем участии. — Автор) с точки зрения союзнических отношений между СССР и Англией.

«Ввиду этого, — говорилось далее в письме, — Советское правительство считает невозможным дать свое согласие на переговоры британских и американских представителей с представителями германского командующего в Бёрне и настаивает на том, чтобы уже начатые переговоры в Бёрне были прекращены.

Советское правительство настаивает, кроме того, чтобы и впредь была исключена возможность ведения сепаратных переговоров одной или двух держав с немецкими представителями без участия третьей союзной державы» (см.: «Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентом США и премьер-министрами Великобритании», том 1, стр. 402–403).

После того, как дипломаты Англии стали выкручиваться и выгораживать свое руководство и в противоречие телеграмме Александера начали утверждать, что это-де были «предварительные встречи» перед возможными переговорами, Молотов послал им еще одно разгромное письмо, в котором говорилось, что «Советское правительства в данном деле (т. е. в переговорах союзников в Бёрне с немецким генералом Вольфом. — Автор) видит не недоразумение, а нечто худшее». «Из Вашего письма от 12 марта, — напоминает Молотов послу Англии в Советском Союзе, — как и приложенной к нему телеграммы от 11 марта фельд-маршала Александера Объединенному штабу, видно, что германский генерал Вольф и сопровождающие его лица прибыли в Бёрн для ведения с представителями англо-американского командования переговоров… Когда Советское правительство заявило о необходимости участия в этих переговорах представителей Советского военного командования, Советское правительство получило в этом отказ.

Таким образом, в Бёрне в течение двух недель за спиной Советского Союза, несущего на себе основную тяжесть войны против Германии, ведутся переговоры представителями германского военного командования с одной стороны, и представителями английского и американского командования — с другой. Советское правительство считает это совершенно недопустимым и настаивает на своем заявлении, изложенном в моем письме от 16 марта сего года» (там же, стр. 403).

То есть Советское правительство потребовало, чтобы переговоры в Бёрне были немедленно прекращены. Но поскольку руководители Англии и США занимали по этому вопросу вихляющую позицию, а одновременно с этой проблемой очень остро стоял вопрос о Польше и польском правительстве, в эту дискуссию включается «главный калибр» советской политики Сталин. Он пишет президенту США следующее:

«Лично, строго секретно.

От маршала И. В. Сталина Президенту господину Рузвельту

Получил Ваше послание по вопросу о переговорах в Бёрне.

Вы совершенно правы, что в связи с историей о переговорах англоамериканского командования с немецким командованием где-то в Бёрне или в другом месте «создалась теперь атмосфера достойных сожаления опасений и недоверия».

Вы утверждаете, что никаких переговоров не было еще. Надо полагать, что Вас не информировали полностью. Что касается моих военных коллег, то они, на основании имеющихся у них данных, не сомневаются в том, что переговоры были и они закончились соглашением с немцами, в силу которого немецкий командующий на Западном фронте маршал Кессельринг согласился открыть второй фронт и пропустить на восток англо-американские войска, а англо-американцы обещались за это облегчить для немцев условия перемирия.

Я думаю, что мои коллеги близки к истине. В противном случае был бы непонятен тот факт, что англо-американцы отказались допустить в Бёрн представителей Советского командования для участия в переговорах с немцами.

Мне непонятно также молчание англичан, которые предоставили Вам вести переписку со мной по этому неприятному вопросу, а сами продолжают молчать, хотя известно, что инициатива во всей этой истории с переговорами в Бёрне принадлежит англичанам.

Я понимаю, что известные плюсы для англо-американских войск имеются в результате этих сепаратных переговоров в Бёрне или где-то в другом месте, поскольку англо-американские войска получают возможность продвигаться в глубь Германии почти без всякого сопротивления со стороны немцев, но почему надо было скрывать это от русских и почему не предупредили об этом своих союзников — русских?

И вот получается, что в данную минуту немцы на Западном фронте на деле прекратили войну против Англии и Америки. Вместе с тем немцы продолжают войну с Россией — союзницей Англии и США.

Понятно, что такая ситуация никак не может служить делу сохранения и укрепления доверия между нашими странами.

Я уже писал Вам в предыдущем послании и считаю нужным повторить здесь, что я лично и мои коллеги ни в коем случае не пошли бы на такой рискованный шаг, сознавая, что минутная выгода, какая бы она ни была, бледнеет перед принципиальной выгодой по сохранению и укреплению доверия между союзниками.

И. Сталин

3 апреля 1945 года».

Уже 5 апреля 1945 года Рузвельт присылает ответное письмо и, конечно, стараясь сохранить «свое лицо», хочет убедить Сталина, что никаких переговоров не было (спрашивается, а что же в Бёрне делала группа немецкого генерала Вольфа и представители Англии и США две недели? — Автор). Но в конце своего послания президент США сетует на информаторов Сталина, которые якобы неправильно описали все события в Бёрне.

В этот же день, 5 апреля, Сталину присылает письмо и премьер-министр Англии. При этом Черчилль информирует, что он получил от Рузвельта копию письма и полностью разделяет все в нем изложенное, а также проявляет солидарность по поводу последней фразы президента(т. е. о том, что информаторы Сталина исказили факты).

В связи с этим Сталин в очередном письме 7 апреля наносит сокрушительный удар, соблюдая при этом такт и уважение к другой стороне. Нашим современным правителям целесообразно поучиться у Сталина и как надо защищать интересы нашей страны, и как культурно, но и беспощадно можно и нужно «умыть» соответствующую сторону, если она старается увильнуть от честного признания своей ошибки. Мало того, что послание Сталина Рузвельту было жестким, убедительным и совершенно не дающим малейшего шанса оправдаться, оно вдобавок опирается еще на один пример недобросовестного действия командования союзных войск в Европе (первый пример уже назван — это сепаратные переговоры в Бёрне) — речь идет о ложной информации начальника штаба армии США генерала армии Маршалла, которую он выдал нашему Генеральному штабу СССР.

7 апреля Сталин посылает также письма Рузвельту и Черчиллю по поводу Польши, в которых логически «раздевает» послов США и Англии в Москве по польскому вопросу (разумеется — это «козлы отпущения») и говорит о том, что польскому народу нельзя насильно навязывать правительство извне, так как это оскорбит народ Польши.

Можно представить, каким было воздействие послания Сталина, — целую неделю (!) ни от Рузвельта, ни от Черчилля не поступило ни одного письма, что совершенно было не в их характере и не соответствовало тем военно-политическим событиям, которые происходили в мире.

Все-таки Сталин заставил союзников прекратить переговоры с немцами в Бёрне.

Лишь 13 апреля президент США Ф. Рузвельт, зная, что ударная группировка группы фронтов Советской Армии должна со дня на день перейти в последнее решающее наступление, пишет Сталину:

«Лично и строго секретно.

Для маршала Сталина от президента Рузвельта

Благодарю Вас за ваше искреннее пояснение советской точки зрения в отношении бёрнского инцидента, который, как сейчас представляется, поблек и отошел в прошлое, не принеся какой-либо пользы.

Во всяком случае, не должно быть взаимного недоверия, и незначительные недоразумения такого характера не должны возникать в будущем. Я уверен, что, когда наши армии установят контакт в Германии и объединятся в полностью координированном наступлении, нацистские армии распадутся».

Это письмо в Москве было получено 13 апреля. А вечером в тот же день из Вашингтона пришла тяжелая весть — умер Ф. Рузвельт. Это была большая утрата для всех народов планеты, для дела мира на земле. Он был на три года моложе Сталина и на 8 лет моложе Черчилля. Ему было всего 63 года.

Сталин в своей телеграмме от 13 апреля 1945 года уже президенту США Трумэну выразил от имени Правительства СССР и себя лично глубокое соболезнование правительству и народу США по случаю безвременной кончины президента Рузвельта. «…Американский народ и объединенные нации потеряли в лице Франклина Рузвельта величайшего политика мирового масштаба и глашатая организации мира и безопасности после войны. Правительство Советского Союза выражает свое искреннее сочувствие американскому народу в его тяжелой утрате и свою уверенность, что политика сотрудничества между великими державами, взявшими на себя основное бремя войны против общего врага, будет укрепляться и впредь».

Выражая уверенность в добрых отношениях, Сталин, конечно, понимал, что объединяющая союзников идея борьбы против общего врага уже утрачивается. Наступает не менее сложное время послевоенного устройства мира, и оно будет проходить в условиях «холодной войны».

Небезызвестный Форрестол, будучи еще морским министром, писал в марте 1945 года, что президент Рузвельт выражал тревогу по поводу того, что «англичане очень хотели бы, чтобы США в любое время начали войну против России», и если, мол, следовать британским планам, то надо идти к войне. Этим, видно, и объясняется особая позиция Рузвельта в отношении СССР, когда касалось острых проблем (например, польский вопрос). Он всегда избегал острых американо-английских акций, хотя Черчилль часто и подталкивал Рузвельта к этому шагу. Форрестол не разделял этих взглядов своего президента и был на стороне Черчилля.

В то же время было ясно, что любой президент США, каким бы умным он ни был, вынужден отражать интересы господствующего класса. А если он перестает это делать, его убирают. Не был исключением и президент Рузвельт. Не будем развивать эту мысль в отношении его, но совершенно неопровержимым доказательством именно такого принципа американской «демократии» является трагическая гибель Д. Кеннеди. Это была самая яркая демонстрация американской сути и жизни, в том числе и власти: президент всего лишь инструмент, а хозяин тот, у кого капитал.

Говоря о событиях тех лет, конечно, очень важно отметить Парад Победы, проведенный в Москве 24 июня 1945 года. Я счастлив, что мне было доверено принимать участие в этом историческом событии. И вдвойне счастлив, что довелось командовать почетным караулом и принимать Знамя Победы, которое было доставлено самолетом из Берлина в Москву.

А Вторая мировая война еще не закончилась.

Выполнив свои союзнические обязательства перед США и Англией в части вступления в войну с Японией (что было определено Крымской конференцией в феврале 1945 года) и разгромив в течение августа 1945 года милитаристскую Японию, Советский Союз наконец-то перешел к мирной жизни.

Но этот переход проходил в архисложной обстановке. Перед страной встали другие, кроме восстановления народного хозяйства, проблемы, которые потребовали и от руководства, и от народа исключительно напряженного труда и больших материальных и финансовых затрат.

Конкретно речь идет о следующем.

Атомная бомбардировка японских городов Хиросимы и Нагасаки фактически была акцией не только против Японии, тем более не против ее вооруженных сил, но и мерой устрашения по отношению к Советскому Союзу. В мире это тоже понимали все. В первую очередь — Сталин и руководство нашего государства.

Появление и применение ядерного оружия наложило отпечаток на всю нашу дальнейшую жизнь. Поэтому на эту тему необходимо поговорить особо, тем более что Советскому Союзу теперь приходилось решать задачу по созданию своего ядерного оружия еще более ускоренными темпами.

Встреча в Потсдаме глав трех стран-победительниц первоначально намечалась на июнь 1945 года, т. е. сразу после Парада Победы в Москве. Конечно, общая ситуация в этом случае выдвигала на первый план Советский Союз. Но это было не в интересах США. Следовало выдержать паузу между Парадом Победы в Москве и встречей глав государств-союзников, чтобы все «остыло». Отнесение даты начала конференции в Потсдаме на вторую половину июля 1945 года диктовалось и другой, более важной для США (точнее, лично для Трумэна) причиной.

Когда ему было доложено, что подрыв ядерного устройства назначен на 16 июля, он всячески стал настаивать, чтобы Потсдамскую конференцию открыть в этот день, видимо, для того, чтобы «поразить» этим сообщением Сталина и всю советскую делегацию. Но он просчитался — его «стратегия» не достигла цели. Информацию о появлении ядерного оружия в США Сталин воспринял весьма спокойно. Даже несколько весело.

Дело в том, что проблема создания ядерного оружия постоянно была в поле зрения Сталина. Он занимался ею лично. История же этого вопроса в Советском Союзе и США выглядела приблизительно так.

Еще в 1938 году два молодых советских ученыхЮ. Б. Харитон и Я. В. Зельдович в журнале экспериментальной и теоретической физики поместили две публикации: «К вопросу о цепном распаде основного изотопа урана» и «О цепном распаде урана под воздействием медленных нейтронов». Это была первая в мире ласточка в области перспектив цепной реакции урана. Вообще впервые было объявлено о возможности существования цепной реакции деления урана-235. И это стало основой разработки атомного оружия.

Естественно, сообщение стало достоянием ученого мира, в том числе США и Германии, где в связи с этим форсированно велись необходимые работы. Летом 1942 года американцы уже создали конкретную программу, а в конце того же года в Лос-Аламосе (штат Нью-Мексико) в горах Хемес создается Центр исследований атомной энергии и применения ее в ядерном оружии. Здесь были в последующем созданы и первые атомные бомбы.

У нас в начале 1943 года (фактически сразу после Сталинградской битвы) Государственный комитет обороны принимает решение о создании первого официального органа при Академии наук СССР, который обязан был заниматься только атомной тематикой применительно к военным целям. Естественно, наша стратегическая разведка следила за тем, что делается в этой области в США и Германии.