Глава 15 НЕЛОВКАЯ СИТУАЦИЯ

Глава 15

НЕЛОВКАЯ СИТУАЦИЯ

«Второй глаз» немецкого вспомогательного крейсера заметил на горизонте мачты одиночного судна.

Механики про себя ругались. Только вчера «Пингвин» потопил «Маймоа», и обитатели машинного отделения рассчитывали на некоторую передышку, крайне необходимую им, чтобы перебрать двигатель левого борта.

— Черт! — воскликнул чиф. — Придется все оставить как есть. Отложим эту работу до лучших времен.

«Пингвин» прошел Очень близко к «Сторстаду», и Крюдер, вооружившись мегафоном, прокричал:

— Спасибо, Левит! Отличная работа!

Вскоре и на «Пингвине» заметили верхушки мачт неизвестного судна. Вспомогательный крейсер лег на параллельный курс и продолжал движение, держась за пределами видимости. Но когда кочегары на том судне забрасывали в топки уголь, в небо поднимался дым, за которым вели наблюдение впередсмотрящие на «Пингвине». Таким образом, Крюдер довольно быстро определил его курс и скорость. Оставалось только выяснить, британское оно или нет.

— Как вы считаете, — спросил Крюдер штурмана, — кто это?

— Австралийцы или англичане, господин капитан. Янки здесь не появляются.

На несколько мгновений на горизонте показалась верхняя часть дымовой трубы неизвестного судна.

— Это или «Блю Фаннел», или «Порт Лайн»,[14] — авторитетно заметил Уорнинг. — Нам надо позаботиться о помещении для пленных. Там будет не меньше пятидесяти индусов.

— Я считаю, — подтвердил Михаэльсен, — что это «Порт Лайн».

Крюдер решил воздержаться от атаки в дневное время. С «Маймоа» не только сообщили координаты, но также довольно подробно описали внешний облик «Пингвина», его скорость и форму надстройки. Служащие военно-морских баз на Индийском океане с немалым удивлением узнали, что на борту немецкого рейдера есть даже самолет, способный сбрасывать бомбы.

Во всяком случае, сейчас «Пингвин» двигался допустимым курсом. В Индийском океане нельзя плыть, куда тебе взбредет в голову, если, конечно, не хочешь привлечь к себе внимание. Если судно не идет на восток или на запад, оно автоматически становится подозрительным, потому что на юге нет ничего, кроме Антарктики, и грузовым судам там делать нечего — туда могут забрести только китобои.

Почти незаметное преследование продолжалось на протяжении всего дня. Большинство членов команды были освобождены от своих обязанностей и отдыхали, чтобы со свежими силами взяться за работу ночью.

Благодаря тому факту, что британское судно шло на угле, за ним было несложно следить по дымовому столбу, сопровождавшему его на всем пути следования. «Пингвин» же шел на жидком топливе, поэтому у него не было сходной проблемы. К тому же мачта на нем была настолько короткой, насколько это представлялось возможным, такой короткой, чтобы ее нельзя было заметить в похожих обстоятельствах, но все же достаточно длинной, чтобы ее приземистость не вызывала ненужного любопытства. Все вахтенные на «Пингвине» имели первоклассные бинокли, а впередсмотрящие сменялись каждые два часа, чтобы острота зрения не притуплялась от усталости. Нет необходимости говорить, что для этой работы подбирались только самые серьезные и ответственные люди, обладающие превосходным зрением. Если впередсмотрящий бездельник, рано или поздно это приведет к гибели корабля.

Темнота, как всегда в тропиках, опустилась внезапно. Произошло это ровно в 18.02. Мгновение назад было еще совсем светло, а в следующее уже наступила кромешная тьма. И сразу же началась настоящая погоня. «Пингвин» изменил курс, чтобы приблизиться к неизвестному судну, если, конечно, ничего не подозревающий противник тоже не изменил курс и скорость. Хотя британские капитаны, возможно, в силу природной инертности не слишком строго придерживались инструкций адмиралтейства, касающихся плавания в ночное время.

«Пингвин» был очень тщательно затемнен. Не ожидая приказа, артиллерийские расчеты проверяли орудия. На камбузе готовили специальный кофе для вахтенных — очень горячий и очень крепкий, — за ночь его будет выпито изрядно.

В 20.00 на «Пингвине» объявили боевую тревогу. Представлялось маловероятным, что британское судно в темноте изменит курс, но если это вдруг произойдет, оно может появиться в любую минуту, и надо быть готовым к встрече.

Ночь выдалась необычайно темной. На воде не было видно ни огонька, небо было затянуто тучами, сквозь которые не проглядывала ни луна, ни звезды. Невозможно было даже разглядеть собственную руку, протянутую вперед. Чернильная темнота усиливала напряжение. Люди старались избавиться от него, вполголоса обсуждая предстоящую операцию.

— Будем надеяться, обойдется без пальбы, — сказал один из матросов. — У нас, конечно, достаточно возможностей чтобы устроить хороший фейерверк, но все же… Всякое может случиться.

— Хорошо бы он не стал выходить в эфир, — добавил другой. — Известность нам не нужна.

— А когда все хорошо кончится, — вмешался третий, — пусть на нем окажутся свежие фрукты и овощи, тонны сигарет и много бочек ямайского рома.

— Аминь, — вздохнул четвертый.

Свежие фрукты и овощи! О них давно мечтали и офицеры, и матросы «Пингвина».

В 23.30 главный старшина-рулевой пошел на мостик. В рубке ему больше нечего было делать. Время и координаты ожидаемого места встречи были подсчитаны с точностью до минуты и дюйма. Ноймейстер осторожно продвигался в полной темноте. На мостике было тихо. Все — от капитана до матроса — знали, что операция должна начаться через семнадцать минут. У каждого офицера был бинокль ночного видения. Люди всматривались в темноту. Разговаривать было не о чем.

Неожиданно раздался крик:

— Справа по курсу судно!

Британское судно появилось точно в расчетное время, словно стремилось выдержать расписание. Его курс был именно таким, как рассчитывали на «Пингвине». Немецкий вспомогательный крейсер снизил скорость, моряки подняли военный флаг и убрали маскировку с орудий. Британское судно прошло на небольшом расстоянии без навигационных огней. «Пингвин» устремился следом.

— Противник меняет курс!

Британское судно ушло вправо, но через несколько минут вернулось на прежний курс.

— Наверное, рулевой оставил штурвал, — заметил лейтенант Швинне, — чтобы раскурить трубку.

«Пингвин» маневрировал, чтобы выйти на благоприятную позицию для атаки. Вахтенные на мостике ощутимо занервничали. Англичане наверняка уже давно увидели «Пингвин», но упорно делали вид, что его не замечают. Крюдер спокойно стоял на мостике, рассматривая противника в бинокль. Офицеры за его спиной обменивались впечатлениями шепотом, словно опасались, как бы их не услышал противник. Дальномерщики уже доложили на мостик расстояние. Их дальномеры располагались над мостиком и были замаскированы под совершенно безобидные баки для воды. Даже при пристрастном внешнем осмотре ничего нельзя было заподозрить.

«Пингвин» находился уже рядом с неизвестным судном. Артиллеристы наводили орудия. Крюдер был само спокойствие, а офицеры, стоявшие рядом с ним, ни минуты не сомневались, что могут быть уверены в своем командире, который сделает все правильно и в нужный момент, а чем он при этом будет руководствоваться — точным математическим расчетом или неким предчувствием, уже не важно.

Когда он в конце концов дал приказ к атаке, все облегченно вздохнули.

— Включить прожектора! Обе машины средний вперед! Открыть огонь!

«Пингвин» открыл огонь без предупреждения, и первый же залп ударил в надстройку британского судна, уничтожив радиорубку. Теперь британцы не могли выйти в эфир с просьбой о помощи. Одного залпа оказалось достаточно. Торговое судно сразу остановилось, дожидаясь прибытия абордажной партии. На мостике британского судна начался пожар, который быстро распространялся. Крюдер приказал выключить прожектора. Пожар давал вполне достаточно света.

Часть команды горящего судна покинула его еще до прибытия абордажной партии. Оказалось, что, несмотря на нанесенный материальный ущерб, при обстреле никто не пострадал.

Здесь следует заметить, что не только после войны наблюдался интерес к часам противника. Во всех абордажных партиях «Пингвина» были люди, в задачу которых входил их поиск во всех наиболее вероятных местах. Однако их добыча, когда таковая была, состояла не из золотых карманных луковиц или современных швейцарских наручных часов. Нет, их интересы были другими. Они искали будильники. Иногда они находились в каютах офицеров, иногда — в помещениях для матросов, но почти всегда у коков и буфетчиков. Крюдер хотел использовать будильники в качестве часовых механизмов. Как показала практика, запальные шнуры горели недостаточно долго или отказывались гореть вообще, как в случае с «Доминго де Ларринагой».

На «Пингвине» появилась новая партия пленных. К немалому удивлению и замешательству Крюдера, один из пленных оказался женщиной. Орудия «Пингвина» бессовестно пробудили ее ото сна, и она даже не успела одеться — так и попала в плен в ночной рубашке, поверх которой было накинуто пальто. Провели перекличку, и оказалось, что некоторых членов команды не хватает. Второй помощник заверил Крюдера, что при обстреле никто не был убит и что все покинули судно. Потом обнаружилось, что не хватает одной шлюпки. Крюдер немедленно приказал организовать поиски, которые не дали никакого результата. Потоплено было 8700-тонное британское рефрижераторное судно, которое называлось «Порт Брисбен», оно принадлежало «Порт Лайн» и имело портом приписки Лондон. Оно перевозило мороженое мясо, масло и другие рефрижераторные грузы. Крюдер приказал еще некоторое время оставаться на месте в надежде найти пропавшую шлюпку. В поисках впередсмотрящим помогали все, включая англичан, но шлюпка так и не была найдена. И только убедившись в бесполезности поисков, немецкий вспомогательный крейсер ушел.

Крюдер поздравил себя с решением не атаковать «Порт Брисбен» днем. Как и на «Маймоа», на нем были установлены дальнобойные орудия, которые могли доставить «Пингвину» немало неприятностей прежде, чем он успел бы подойти на расстояние дальности выстрела собственных орудий.

Еще почти 9000 тонн торгового тоннажа противника было уничтожено, и на дно отправлен ценный груз. Урон был тем более значительным, поскольку «Порт Брисбен» был рефрижератором, то есть более дорогим судном, чем обычный сухогруз. Список жертв «Пингвина» не мог не впечатлять.

— Один за одним, — заметил Крюдер с чувством глубокого удовлетворения, — именно так хозяйственная белочка собирает орехи.

Реплика была обращена к штурману, который занимался прокладкой нового курса «Пингвина».

Работа была завершена в 2.30. После этого Крюдер отправился сначала на левый борт, где принюхался к ночному воздуху, затем на правый, где сделал то же самое. Очевидно, результат его удовлетворил. Он пожелал всем спокойной ночи и скрылся в своей каюте.

Желающие могли спуститься на камбуз и подкрепиться горячими сосисками. Но таковых оказалось немного. Большинство членов команды последовали примеру своего капитана и пошли спать.

Спустя несколько дней радист принес на мостик сообщение, перехваченное с британской береговой станции. В нем говорилось, что австралийский крейсер в точке с координатами 30 градусов южной широты и 95 градусов восточной долготы подобрал шлюпку с членами команды «Порт Брисбена», потопленного ночью немецким рейдером. Далее сообщалось, что рейдер преследуют военные корабли.

— Да? — процедил Крюдер.

28 ноября «Буэнос-Айрес геральд» опубликовал следующую заметку.

«Р. Ф. Дингл, второй механик потопленного рефрижератора „Порт Брисбен“, утверждает, что нападающей стороной было вооруженное торговое судно.

Дингл, принявший командование спасательной шлюпкой с двадцатью семью уцелевшими моряками, позже подобранной австралийским крейсером, сообщил, что 21 ноября в 00.52 был разбужен орудийным огнем.

„Я выбежал на палубу, — рассказал он, — и увидел рейдер, вооруженное торговое судно, стоявший примерно в полутора милях от нас. В наше судно попало восемь снарядов, все на уровне верхней палубы, но, насколько я успел заметить, никто из команды не был убит или ранен. Я убедил людей, оказавшихся со мной в одной шлюпке, погасить все огни. Моряки согласились, заявив, что лучше рискнуть жизнью со мной, чем попасть в плен. Я видел, как рейдер торпедировал „Порт Брисбен“. Уходя под воду, наше судно было объято пламенем. Было два часа ночи“.

Когда рассвело, Дингл определил местонахождение шлюпки и предложил людям взять курс на Австралию, хотя, учитывая преобладающее направление ветра, у англичан было очень мало шансов туда добраться. Позднее моряки приняли решение идти на Маврикий. Дингл честно предупредил людей, что переход может занять сорок суток. Но вечером того же дня храбрых англичан подобрал австралийский крейсер, который прочесывал район в поисках немецкого рейдера».

В газете было высказано предположение, что ответственный за все эти неприятности корабль-призрак, должно быть, находился под командованием графа Люкнера. Казалось, никого не смущал тот факт, что Люкнер, хотя все еще был жив, находился уже в очень преклонном возрасте, исключавшем его участие в подобных мероприятиях.

Крюдер атаковал «Порт Брисбен» без предупреждения, поскольку решил, что суда, следующие ночью без огней, можно считать вспомогательными крейсерами, особенно если они так же хорошо вооружены, как «Порт Брисбен» и «Маймоа». А в случае с «Порт Брисбеном» он был совершенно убежден, что перед ним английский вспомогательный крейсер.

До начала войны специалисты по международному праву так и не пришли к соглашению относительно официального статуса вооруженных торговых судов. Некоторые придерживались мнения, что основанием для определения, военное судно или нет, является его поведение, хотя, конечно, это решение не является правильным и не дает ясного определения официального статуса вооруженного торгового судна. Когда два таких судна встречаются в открытом море, это означает, что одно из них имеет право первого выстрела, а второе должно ждать, пока оно выстрелит, рискуя при этом получить роковое попадание. Обычное призовое право, конечно, не может применяться к вооруженным торговым судам, отсюда следует, что их можно топить без предупреждения.

Во время Первой мировой войны немецкое правительство придерживалось твердых взглядов на эту проблему, с которыми не все были согласны. Оно утверждало, что команды торговых судов не имеют права препятствовать захвату в качестве призов и что, если они ставят себя в положение неофициальных воюющих сторон, их следует считать пиратами. С другой стороны, — была достигнута договоренность, что, если разрешить вооружение торговых судов, следует также считать допустимым применение силы против таких судов, и в подобных случаях необходимо отказаться от действующих правил по захвату призов в море.

Хотя довольно много пленных с «Пингвина» уже давно перешли на «Нордвард», Крюдер оставил на борту всех капитанов. Теперь их число значительно увеличилось, но самым сдержанным и уверенным в себе был капитан танкера «Бритиш Коммандер» Торнтон. Вначале он ни минуты не сомневался, что соотечественники бросят на его поиски все силы и очень скоро освободят, однако его надеждам не суждено было сбыться, и бравый капитан начал понимать, что дела вовсе не так хороши, как он предполагал.

— Этот проклятый немецкий рейдер уже давно должен был ржаветь на дне, — ворчал он.

Что касается британских капитанов, доктору Хассельману по чистой случайности удалось сделать любопытное открытие. Один из них заболел, и во время посещения больного Хассельман заметил смятый листок бумаги с написанными на нем цифрами и буквами, нечто подобное ему нередко приходилось видеть в штурманской рубке. Он немедленно конфисковал непонятную бумагу и показал ее Крюдеру, который, увидев ее, от души выругался, что с ним бывало крайне редко.

— Кто-то у нас болтает! — сердито воскликнул он.

— Это же точные координаты нашего передвижения за последнюю неделю!

Но никто из немецких моряков не болтал. Британские капитаны были очень опытными моряками, мастерами навигации. С помощью своих наручных часов, солнца и постоянного перевода судового хронометра, вызванного зигзагообразным курсом «Пингвина», они определяли примерное местоположение судна, а когда на борту появлялись новые пленные, проверяли точность своих расчетов. Дело обстояло именно так, и Крюдер с изрядным облегчением понял, что может не подозревать своих людей.

В течение нескольких дней предметом обсуждения британскими капитанами было потопление «Порт Брисбена».

— Если бы они захватили не нас, — заметил капитан «Порт Брисбена», — а «Порт Веллингтон», то нашли бы на борту не одну женщину, а семь.

У капитана оказался недобрый глаз. Неделей позже тропическая ночь озарилась грандиозным пожаром. Крюдер стоял на мостике «Пингвина» и наблюдал, как полыхает «Порт Веллингтон».

Судно обнаружил внешне совершенно безобидный «второй глаз» — «Сторстад». В течение дня «Пингвин» двигался следом, держась на большом расстоянии, затем обошел его и стал ждать подхода жертвы. «Порт Веллингтон» появился в поле зрения примерно в полночь, он шел без навигационных огней. Бинокли ночного видения позволили немецким офицерам определить, что судно хорошо вооружено. Это наблюдение подтвердило намерение Крюдера считать, что перед ним вспомогательный крейсер…

Первый же залп с «Пингвина» попал в цель и уничтожил радиорубку. На судне начался пожар.

По установившейся традиции Крюдер отправил с абордажной партией врача, но медицинская помощь никому не потребовалась. Одному матросу, оказавшемуся на палубе, осколок угодил в ягодицу, это было не опасно, хотя и весьма болезненно. Пострадавший не столько стонал, сколько ругался.

Немецкие моряки быстро обыскали горящие помещения, стараясь спасти судовые документы. Больше всего немцев интересовали записи принятых радиосообщений, документы на груз, а также почта, которую обычно перевозили подобные суда. Такие вещи, как секстаны, бинокли и другие навигационные инструменты, интереса не представляли — собственные были куда лучше. Немцы, как и прежде, искали будильники и еще одну вещь — мелочь, обойтись без которой было очень сложно, — резиновые ластики. Работая в штурманской рубке, стирать приходилось намного больше, чем предусмотрели снабженцы дома. Главный старшина-рулевой без ластика — все равно что портной без иголки.

На борт «Пингвина» стали подниматься новые группы пленных. Неожиданно прозвучал сигнал тревоги. Впередсмотрящий заметил в непосредственной близости судно, которое посчитал военным кораблем.

«Пингвин» рванулся с места на максимальной скорости и описал широкую дугу. В том месте, где впередсмотрящий увидел военный корабль, не было ничего, кроме темного облака. Моряку просто показалось. Часами всматриваясь в темноту, легко можно вообразить то, чего нет.

— Отправьте этого парня отдыхать на двадцать четыре часа, — раздраженно заявил Крюдер, но почти сразу же добавил: — Хотя нет, не стоит его винить.

Но люди должны знать, когда им необходим перерыв, и не бояться сказать об этом. Каждый человек должен чувствовать, что дошел до предела. И в первую очередь это касается впередсмотрящих.

И «Пингвин» вернулся, чтобы подобрать остальных моряков.

— Боже мой! — потрясенно воскликнул Крюдер. — Что это? Теперь меня подводят глаза? Или в той шлюпке действительно женщины?

В шлюпке действительно были женщины, и их было семеро, как и упоминал капитан «Порт Брисбена». Причем на них было очень мало одежды, правда, некоторые успели набросить поверх тонких ночных сорочек пальто или плащи. Когда ложишься спать в тропиках, оставляешь на себе минимум одежды.

— Бах и Ханефельд, — сказал Крюдер, — вы — люди женатые и должны больше знать о деталях женской одежды. Отправляйтесь на борт и постарайтесь найти для них что-нибудь. Можете прихватить с собой Кеттера. Если я не ошибаюсь, он тоже знает в этом толк.

Крюдер сделал все возможное для неожиданных гостей. Для них освободили достаточно просторную каюту, в которой восемь женщин, волею случая оказавшихся на борту «Пингвина», чувствовали себя весьма комфортно. Когда они устроились, капитан лично явился с визитом, принес свои извинения за беспокойство, невольно им причиненное, и заверил, что постарается сделать их пребывание на «Пингвине» как можно более приятным. В заключение он предложил обращаться непосредственно к нему по любым вопросам. В целом женщины держались хорошо. Среди них была молодая и очень симпатичная девушка, которая явно наслаждалась волнующим приключением. Смеясь, а делала она это довольно часто, она демонстрировала комплект великолепных ослепительно белых зубов, увидев которые любая голливудская кинодива умерла бы от зависти. Оказалось, что девушка — дочь британского генерала.

— Сейчас вы выиграли, — заявила она Крюдеру, очаровательно улыбаясь, — но это ничего не значит. Война еще не кончилась.

Крюдер тоже улыбнулся.

— Я знаю, — сказал он, — хорошо смеется тот, кто смеется последним. Поживем — увидим.

На мостик прибыл посыльный с запиской от офицера, занимавшегося размещением пленных, извещавшей, что среди них есть генерал.

— Только я никогда не слышал о такой армии, — добавил посыльный и попытался выговорить непонятное слово.

Крюдер от души рассмеялся.

— Это же добрая старая Армия спасения, — объяснил он удивленному матросу.

Генерал оказался бригадиром этой «армии», человеком тихим и очень вежливым.

— Даже в самых серьезных вещах есть забавные стороны, — заметил Крюдер, — надо только уметь их разглядеть.

Во время недолгого отсутствия «Пингвина» абордажная партия, оставленная на борту «Порт Веллингтона», продолжала обыскивать судно. Матросы вынесли из трюмов на палубу все, что, по их мнению, следовало взять на «Пингвин», включая мешки с почтой.

Немецкие моряки, знавшие английский, а таких на «Пингвине» было немало, принялись вскрывать и читать письма.

— Возможно, — с надеждой проговорил Крюдер, — нам удастся найти письмо парня из Дурбана тете Нелли в Сидней, в котором он сообщает, что приедет навестить ее на «Куин Мэри». Это было бы очень кстати.

Не менее кстати оказались посылки с подарками. Они помогли Крюдеру в какой-то степени восполнить скудный гардероб пленных, что было немаловажно, учитывая предстоящее плавание «Пингвина» в Антарктику. В посылках обнаружились чрезвычайно полезные для этой цели вещи — шерстяная одежда, кожаные и резиновые сапоги, теплое белье. Также была найдена детская одежда.

— Детская одежда! — воскликнул неунывающий лейтенант Габе и, подмигнув коллегам, кивнул в сторону дамской каюты. — Возможно, еще до конца похода у нашего костоправа прибавится работы. Кто-нибудь может представить матроса Поэтена в роли акушерки?