Политбюро определяет курс на перспективу

Политбюро определяет курс на перспективу

В канун 1971 года в советском руководстве обсуждалось неудовлетворительное положение дел в советско-американских отношениях. В январе Громыко и Андропов обратились в Политбюро с совместной аналитической запиской „О состоянии советско-американских отношений и основных направлениях нашей дальнейшей политики в отношении США".

Авторы записки оценивали будущее без большой надежды на скорое улучшение отношений с США, исключали возможность установления подлинно хороших, тем более дружественных отношений с США. Ни о какой разрядке в этих отношениях оба руководителя в тот момент и не помышляли, хотя она и была не за горами.

В записке отмечалось, что двухлетнее пребывание у власти администрации Никсона свидетельствовало о том, что политика США в отношении СССР не претерпела изменений принципиального характера по сравнению с тем периодом, когда она направлялась президентами от демократической партии — Кеннеди и Джонсоном. Агрессивные действия США в Индокитае, поддержка израильской агрессии и другие враждебные СССР акции определяли состояние современной международной обстановки и являлись главными источниками трений в советско-американских отношениях. „Противостояние СССР и США, — указывалось в записке, — будет, видимо, представлять собой длительную историческую полосу независимо от того, в какой последовательности будут сменять друг друга у власти в США представители республиканской или демократической партий".

Отмечалось, что у Никсона четко прослеживается линия на увязку возможных решений различных по своему характеру вопросов и установка на то, чтобы не делать ни шагу навстречу СССР, не получив чего-либо взамен в том или ином вопросе в порядке своего рода „глобального торга". Отношения с США имели весьма неровный характер и временами довольно резко обострялись.

Авторы записки сформулировали „основные задачи советской политики в отношении США". Они считали необходимым:

„1. Закрепить (путем поддержания оборонительной мощи и политическими средствами) признание американскими правящими кругами в качестве важнейшей национальной задачи США так вести свои международные дела, чтобы не возникало опасности прямого столкновения с СССР в результате резкого обострения в Двусторонних отношениях или конфликта на периферии. Подводить американское руководство к пониманию пределов, за которые Запад не может переступить в осуществлении своих целей, и признанию необходимости для Запада считаться с интересами СССР.

2. В практической политике добиваться, не афишируя этого публично, ослабления роли США в международных делах, в том числе в военно-политических союзах Запада и в стратегических районах мира (в Европе, на Ближнем Востоке, в Азии), содействуя проявлению противоречий между США и их союзниками.

3. Продолжать использовать объективную заинтересованность правительства США в поддержании контактов с СССР и проведении с нами переговоров.

4. Своей активной политикой, как в отношении США, так и КНР, продолжать ограничивать возможности сближения этих стран на антисоветской основе.

5. Важным стратегическим направлением нашей политики остается поддержка стран „третьего мира" в их борьбе с империализмом.

6. Продолжать наше идеологическое наступление на устои капитализма.

7. Борьба против американского сионизма. Надо подводить массы американцев к пониманию, что произраильская деятельность сионистов на практике оборачивается антиамериканизмом, нанося ущерб национальным интересам США, особенно в том, что касается сохранения нормальных отношений между США и СССР и урегулирования актуальных проблем, вызывающих напряженность в мире.

…В обозримом будущем, говорилось в заключение, было бы, разумеется, нереальным рассчитывать на установление подлинно хороших, тем более дружественных отношений с США. Эти отношения и в дальнейшем будут оставаться сложными, противоречивыми и временами остро напряженными. Но общая генеральная линия советской внешней политики, нацеленная на обеспечение мирного сосуществования, должна оставаться в полной мере применимой и к США, с упором на достижение с США договоренности по тем вопросам и в тех пределах, где это возможно и где договоренность соответствовала бы нашим интересам".

Что касается отношений с самим президентом Никсоном, то предлагалось довести до его сведения, что отношение к нему Москвы (в том числе и в ходе предвыборной борьбы за пост президента на второй срок) будет всецело зависеть от характера его действий в вопросах, затрагивающих интересы СССР, т. е. от его реальной политики, а не декларативных заявлений. В целом, как указывалось в записке, необходим взвешенный подход к Никсону, с учетом возможного его переизбрания на пост президента.

В вопросе о возможной встрече на высшем уровне предлагалось продолжать осуществление прежней линии, предусматривавшей возможность ее проведения на территории СССР (в отличие от прошлого, когда встречи с американскими президентами проводились только на территории США или „третьих стран"). „Встреча должна продемонстрировать Вашингтону, что мы уверены в прочности международного положения СССР и вместе с тем готовы к сотрудничеству с США и поискам взаимоприемлемых решений международных проблем. Отношения с США являются на данном этапе определяющим фактором между народной обстановки, и с точки зрения наших долговременных интересов целесообразно, чтобы, несмотря на присущие этим отношениям колебания, они имели перспективу на развитие".

Записка Громыко и Андропова с их рекомендациями была одобрена Политбюро в качестве директив на будущее. Любопытным образом она совпала с активизацией конфиденциального канала с американской стороны.

9 января Киссинджер специально прилетел из Сан-Клементе (где он находился вместе с Никсоном в его резиденции), чтобы переговорить со мной до моего отлета в Москву и передать некоторые соображения президента для советского руководства.

По мнению Вашингтона, состояние советско-американских отношений, как, несомненно, считают и в Москве, оставляет желать лучшего. С учетом фактора времени — в 1972, году в США состоятся президентские выборы — реально остается один 1971 год, который, по существу, будет решающим с точки зрения того, удастся ли обеим странам стать на путь решения крупных международных вопросов и, следовательно, улучшения советско-американских отношений.

Как сказал Киссинджер, президент предлагает: по берлинскому вопросу провести сугубо конфиденциальный обмен мнениями по доверительному каналу; по Ближнему Востоку возобновить двусторонний диалог по урегулированию; по ограничению стратегических вооружений сначала достичь договоренности по оборонительному оружию, а затем добиваться соглашения в области наступательного оружия.

По-прежнему представляется важной встреча на высшем уровне, особо подчеркнул он.

После беседы с Киссинджером у меня создалось впечатление, что в Сан-Клементе у него с Никсоном состоялся масштабный разговор о советско-американских отношениях в плане необходимости их активизации. Во всяком случае, с их стороны делалась первая серьезная попытка в этом направлении. Об этом своем впечатлении я и доложил в Москву, посоветовав позитивно отреагировать на соображения президента, переданные его помощником по национальной безопасности.

На это обращение Никсона последовала достаточно быстрая ответная реакция. 23 января я вновь встретился с Киссинджером и сообщил ему для передачи президенту, что в Москве подтверждают целесообразность встречи на высшем уровне. Она могла бы состояться во второй половине лета текущего года. Советское правительство в принципе считает приемлемым тот круг вопросов, который назывался президентом для встречи: Европа, Западный Берлин, ограничение стратегических вооружений, ближневосточное урегулирование, индокитайские проблемы. Киссинджер обещал сразу же доложить президенту это „важное сообщение".

Через пять дней Киссинджер сообщил, что президент согласен с соображениями Советского правительства в отношении встречи на высшем уровне. Затем, сославшись на то, что президенту и ему „физически трудно" заниматься одновременно тремя крупными проблемами (Западный Берлин, ПРО и Ближний Восток), Киссинджер предложил „пока" сконцентрировать усилия по конфиденциальному каналу на первых двух проблемах. Ближний Восток он великодушно оставлял пока на попечение госдепартамента и госсекретаря Роджерса, хорошо зная, что этот вопрос носит затяжной. характер. Мы не возражали против такого их „разделения труда".

Тем временем без особых затруднений завершалась подготовка „Договора о запрещении размещения на дне морей и океанов и в их недрах ядерного и других видов оружия массового уничтожения". 11 февраля состоялось подписание этого договора одновременно в Москве, Вашингтоне и Лондоне.