МОРИС РИШАР (1921—2000)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

МОРИС РИШАР

(1921—2000)

Глаза… Их видели в первую очередь, когда Морис Ришар ракетой вылетал на лед. Эти глаза, пылавшие сразу расчетом и божественным огнем, и зловещий оскал улыбки сразу превращали Ришара в подобие ночного страшилища, что может примерещиться за окном вашего дома.

Одним из вратарей, которому подобное видение докучало и после того, как он ушел в отставку, был Гленн Халл. «Чем мне запомнился "Ракета", так это своими глазами, – вспоминал Халл, – когда он налетал на меня с шайбой на клюшке, глаза его пылали, горели и светились как лампочки на игральном автомате. Чистая жуть». Другой вратарь, Дон Симмонс, утверждал: «Глаза его светились как фары большого грузовика».

Прочие вратари, равным образом смущенные присутствием на поле самого свирепого из хоккеистов, после игр не могли уснуть, терзаемые наезжавшим на них видением шайки, состоявшей из одного человека, наделенного угольно-черными глазами и волосами вполне под пару бившим из его глаз лучам света.

Ришара боялись не только перекушавшие шайб вратари, трепетала вся защита соперников и вообще все, кто попадался на его пути, когда, грохоча и извергая молнии, он катил вдоль по площадке. Ибо Морис Ришар, игрок в той же мере талантливый, как и вспыльчивый, являлся, наверное, самым взрывным игроком из всех выходивших на лед.

Если бы в начале карьеры Ришара кто-нибудь прикинул его шансы стать самым зажигательным из всех хоккеистов, то он решил бы, что на это потребуется срок, сопоставимый с промежутком между двумя последовательными пребываниями «Нью-Йорк Рейнджерс» в обладателях Кубка Стэнли. Дело в том, что в третьем периоде его самой первой игры в младшей квебекской лиге, Ришар попал на силовой прием, упал и сломал лодыжку, что вывело его из строя на весь остаток сезона. На следующий год, катясь с безоглядной решимостью и стремлением к голу, он врезался в борт и сломал левое запястье, пропустив большую часть и этого сезона. В какой-то момент Ришар даже начал спрашивать у себя: «А стоит ли все это испытанной боли и разочарований?»

Тем не менее он выглядел настолько хорошо в тренировочной кампании 1942/43 года, что клуб «Монреаль Канадиенс» предложил ему контракт. Однако после всего пятнадцати игр, во встрече с «Бостон Брюинз», он был встречен силовым приемом в исполнении Джека Кроуфорда. Кончик конька Ришара попал в трещинку на льду, и он неловко упал, сломав правую лодыжку.

Руководство «Канадиенс», посчитав, что обнаруженная Ришаром «хрупкость» помешает ему проявить себя в этой «мужской игре», забыло о таланте игрока и посоветовало ему оставить спорт. Но Ришар уговорил тренера Томми Германа предоставить ему последний шанс. Герман пожалел бедолагу и пригласил его на сезон 1943/44 года.

Ощущая над собой дамоклов меч, Ришар вышел на лед в первую игру. И тут вмешалась мадам фортуна, превратившая молодого человека из губителя собственных конечностей в губителя рекордов.

Во встрече с «Бостон Брюинз» Ришар задел защитника Дита Клэппера, своего визави, беспечно взлохматив волосы на его голове своей клюшкой. Не просто рассерженный, разгневанный подобной наглостью со стороны новичка, Клэппер решил дождаться удачного мгновения и отомстить. Долго ждать не пришлось: считанные секунды спустя Ришар вылетел ракетой на территорию «Брюинз», и Клэппер встретил его сокрушительным приемом и перебросил через борт на дополнительные сиденья. «Выше голову, парень, – рявкнул Клэппер, глядя на поверженную фигуру, – иначе я уложу тебя еще раз». И конечно же не успела большая стрелка часов совершить полный круг, Ришар вновь оказался на льду и ринулся за шайбой, как раз отправившейся в его сторону. Но Клэппер вновь поймал его и размазал по льду, превратив в груду жидкой субстанции, прикрытую красно-серой форменкой. Прокатив над уничтоженным соперником, Клэппер выкрикнул: «Выше голову, говорю тебе!» Слова эти попали в цель, и, начиная с того мгновения, Ришар смотрел только вперед – на ворота, а не на шайбу – огорчая тем самым остальных игроков лиги.

Теперь, когда в груди его вспыхнул огонь под стать тому, что пылал в глазах, Ришар сделался неотъемлемой частью той линии нападения Монреаля, которую собирал тренер Дик Ирвин. Она включала центрфорварда Элмера Лэча, говорившего только по-английски; левого крайнего Тоу Блейка, бойко владевшего и французским языком, и английским; и молодого Ришара, любимца франко-канадских болельщиков. Называвшаяся «ударной», эта тройка забросила 82 шайбы, причем 32 из них оказались на счету пламенного Ришара. «Канадиенс» же тем временем катили к поставленной цели, которой и добились, выиграв чемпионат при всего пяти поражениях и оторвавшись на 25 очков от занявшего второе место «Детройта».

Столь долго собиравшаяся гроза наконец разразилась в первом круге плей-офф Кубка Стэнли 1944 года. Игра была плотной, защитник Торонто Боб Дэвидсон следовал за каждым движением Ришара, и «Мейпл Ливз»[51] выстояли на нулях первый период матча с «Летающими Французами». Но во втором Ришар оторвался от опекуна, разыграв небольшую одноактную пьесу. За первые две минуты и пять секунд он забил два гола и добавил к нем попозже еще один, совершив «хет-трик» в одном периоде, невзирая на то, что его дважды отправляли на пару минут поразмыслить на скамье штрафников. Хотя игра уже была сделана, Ришар еще не был удовлетворен. До конца встречи его фамилия появилась на табло еще два раза, и в итоге его поединок с вратарем «Листьев» Полом Бибо закончился со счетом: Ришар – 5, Торонто – 1.

А потом, как принято на стадионе Монреаля, были названы три звезды матча. Обыкновенно оглашение их имен производится в порядке возрастания заслуг, и каждое последующее имя встречается все более громким одобрительным ревом. Но в эту сказочную ночь было трижды повторено имя одного человека, Мориса Ришара. И болельщики сопровождали своей громогласной осанной имя одного игрока, которому они дали прозвище «Ракета».

Теперь, оказавшись Прометеем освобожденным, Ришар продолжил свой собственный натиск на книгу рекордов в следующем году, добившись невероятного показателя – гол за игру. Сияя очами и разя клюшкой, Ришар бил, лупил, колотил по шайбе, вбив ее в сетку пятьдесят раз за сезон в пятидесяти играх. На одном игровом отрезке он забрасывал пятнадцать шайб в девяти играх, кроме того, он десять раз в сезоне забросил больше двух шайб в одной игре. Сегодня результат в пятьдесят шайб считается обыкновенным, однако нынешние Ришары делают это за восемьдесят игр и попросту копируют предшественников, но истинное право на это достижение принадлежит Ришару.

Другой составной частью дарования Ришара являлся его жуткий темперамент, вещь настолько пламенная, что удержать его в повиновении могли, по слухам, лишь семь жандармов. Ришар не боялся ссор, каким бы ничтожным ни являлся повод для них. В равной мере искусно владея клюшкой и кулаками, он наносил сопернику ущерб обоими способами. Три его драки удостоились большего количества чернил, чем найдется воды в Великих Озерах. Интересно, что все они произошли во встречах с «Детройт Ред Вингз», архисоперником «Канадиенс» в борьбе за власть в НХЛ в сороковых и пятидесятых годах. В одной из них Ришар столкнулся со своим соперником в борьбе за звание лучшего правого крайнего двух десятилетий, Горди Хоу. В тот вечер Ришар пытался поймать быстрого Хоу, но нарвался на Сида Абеля. Так и не дорвавшись до Хоу, Ришар отомстил Абелю, сломав ему нос одним ударом. В другой раз он помог Монреалю выиграть Кубок Стэнли, уложив детройтца Теда Линдсея прямым правым в челюсть.

Однако наиболее прославленная драка произошла в последние дни сезона 1954/55 года, который заканчивался при легком преимуществе Монреаля над Детройтом, причем Ришар также лидировал с небольшим преимуществом в борьбе за свой первый титул лучшего снайпера. В последнее воскресенье сезона, в проходившей в Бостоне встрече с «Брюинз», Ришар игриво ткнул клюшкой игрока соперников Хэла Лейкоу, и в завязавшейся битве нанес удар или два лайнсмену Клиффу Томпсону. Президент лиги Кларенс Кэмпбелл, разгневанный поведением Ришара, выставил буйную звезду с поля на три игры регулярного сезона и всю серию плей-офф.

«Ракета»-Ришар перенес свое наказание сидя, однако болельщики были возмущены. И когда Кэмпбелл появился в «Форуме» – местечке, слишком просторном для сумасшедшего дома, но чересчур маленьком для того, чтобы вместить в себя нацию, – на встрече «Туземцев» с «Красными Крыльями», его приветствовали жуткой сценой в традициях Французской революции. Болельщики, изнывая от патриотизма, пустили в ход оскорбления, программки, каштаны, попкорн, слезоточивый газ и, наконец, кулаки. Вскоре мятеж выкатился на главную артерию Монреаля, улицу Св. Екатерины, где разгневанная толпа била окна и грабила магазины. Только выступление Ришара по радио, во время которого он на французском языке сказал: «Я отбуду свое наказание и на следующий год вернусь, чтобы помочь клубу и его молодым игрокам победить в Кубке Стэнли», наконец успокоило разбушевавшуюся толпу.

Ришар продолжал бушевать на хоккейной арене еще пять лет – как и его болельщики во имя своего кумира, накладывая новые и новые мазки на творимую им картину. Наконец, после сезона 1959/60 года, с рекордным для того времени результатом 544 гола, «Ракета» ушел в отставку. Буйство было ему прощено, и по прошествии всего девяти месяцев, при положенных для обычного человека пяти годах ожидания, он был введен в Зал хоккейной славы.