Глава 19 Спасение «семьи» Отставка ЧВС
Глава 19
Спасение «семьи»
Отставка ЧВС
Главных итогов отставки Черномырдина было два: практически нулевые шансы экс-премьера когда-либо наследовать Ельцину и превращение окружения президента, так называемой семьи в составе Бориса Березовского, Татьяны Дьяченко, Валентина Юмашева и тесно связанных с ней групп Владимира Гусинского, Михаила Ходорковского и Александра Смоленского, в сильнейшую политическую группировку России.
Еще в январе 1998 года создается новый холдинг «Газпром-медиа», который объединил все СМИ, принадлежащие «Газпрому». Именно этот холдинг станет со временем главным пропагандистским оружием борьбы региональной фронды с Кремлем и президентом Ельциным за власть в стране.
Тогда же, в январе 1998 года, выступая в Давосе, Виктор Черномырдин, говоря о перспективах России в XXI веке, заявил: «Мой оптимизм основывается на глубоком знании моей страны, моей России». Это были слова потенциального президента. Единственное, чего премьер не решился добавить, но подразумевал, — так это «моего народа».
Премьер набирал очки и на внутреннем политическом рынке. В конце февраля 1998 года было принято решение о еженедельных телевизионных выступлениях Черномырдина. Никогда прежде премьер не был замечен в стремлении к публичным, да еще и регулярным выступлениям.
7 марта завершилась реорганизация системы экспорта оружия — Виктор Черномырдин установил над ней полный и окончательный контроль, собираясь, как предполагали эксперты, отдать «Росвооружению» в своей предвыборной кампании 2000 года одну из ключевых ролей. «Росвооружение» — это влияние на регионы. Например, «Росвооружение» договаривается о продаже подлодок класса «Kilo». И заказ оно может разместить в Комсомольске-на-Амуре, а может — в Санкт-Петербурге. Или по танкам — может убедить импортера купить нижнетагильские «Т-90», а может омские «Т-80». А ведь даже небольшой заказ дает жизнь целому городу, а то и области. И это мощнейший рычаг влияния на население, на местные власти, что можно использовать как на местных, так и на федеральных выборах.
23 марта 1998 года в политической и экономической жизни страны произошло событие, которое в значительной степени определило вектор будущего развития России. Виктор Черномырдин, который долгое время считался самым вероятным претендентом на пост главы государства, был отправлен в отставку вместе со своим правительством. И хотя в будущем ему еще предстояло некоторое время исполнять обязанности премьера, его политическая карьера фактически завершилась.
Обозреватели писали тогда, что ситуация, сложившаяся вокруг отставки Черномырдина с поста премьер-министра, не оставляет сомнений в том, что президент больше не допустит его во властные структуры. Хотя бы только потому, что к весне 1998 года Черномырдин был больше чем просто премьер-министр.
Созданная во время длительной болезни главы государства система госуправления сделала самого президента почти ненужным, прежде всего премьеру. Премьер все чаще и чаще стал делать заявления, которые в другой ситуации должен был делать только президент России, например, упоминавшееся уже выступление в Давосе.
Последней каплей для Бориса Ельцина, видимо, стала информация о той самой конфиденциальной встрече Виктора Черномырдина в неформальной обстановке с Альбертом Гором, во время которой вторые лица США и России как минимум один раз откровенно обсуждали свое видение вопроса, как им стать первыми. Для Черномырдина его встреча с Альбертом Гором, возможно, и вовсе оказалась главным итогом поездки в Америку.
На этом фоне полный контроль над оружейным экспортом, установленный премьером, и мощнейшая финансово-промышленная группировка, сформировавшаяся вокруг него, не увеличивали его шансы остаться главой правительства.
Кроме того, судя по всему, Ельцин стал подозревать, что Черномырдин — не самая лучшая кандидатура на звание преемника первого президента России. Таким образом, обозреватели уверенно констатировали политическую смерть казавшегося сверхмогущественным премьера.
Главных итогов отставки Черномырдина было два: практически нулевые шансы экс-премьера когда-либо наследовать Ельцину и превращение окружения президента, так называемой семьи в составе Бориса Березовского, Татьяны Дьяченко, Валентина Юмашева и тесно связанных с ней групп Владимира Гусинского, Михаила Ходорковского и Александра Смоленского, в сильнейшую политическую группировку России.
Этому есть следующее объяснение.
Отставка премьера, долгое время казавшегося непотопляемым и считавшегося без пяти минут официальным преемником Бориса Ельцина, стала следствием хорошо продуманной и тщательно организованной интриги. Как бы ни пытались представители Кремля и Белого дома объяснить отставку Черномырдина, есть все основания утверждать, что главным организатором смещения премьера стал предприниматель Березовский. Однако одни только аналитические способности не помогли бы советнику главы президентской администрации, не опирайся он на активную поддержку Юмашева и Дьяченко, а также на стратегический альянс с Владимиром Гусинским и рядом влиятельных банков.
Насколько можно судить по информации, имеющейся в распоряжении СМИ, решение убрать Черномырдина окончательно созрело в феврале 1998 года. Главной причиной этого стала самостоятельность премьера и невозможность для «семьи», в которой роль главного финансового консультанта уже давно принадлежала Березовскому, обеспечить автоматическую реализацию всех принимаемых в узком кремлевском кругу экономических решений. Усиливаясь в той мере, в какой слабела держащая бразды управления государством президентская длань, Черномырдин постепенно превратился в неприступную крепость, пробить которую оказывалось нелегко даже такому тарану, как Березовский.
В январе-феврале уже ни для кого не было секретом, что отставка Чубайса, которой так добивались Березовский и Гусинский, невозможна до тех пор, пока в кресле премьера сидит Черномырдин. Первый вице-премьер не только обладал опытом практического управления экономикой, но и представлял собой ценность как оружие, которое могло быть эффективно применено против любой из господствующих финансово-промышленных группировок. Такое оружие премьер, стремившийся к установлению жесткого, хотя и неформального контроля над всеми ключевыми ФПГ (финансово-промышленные группы. — Ред.) страны, выпустить из своих рук не мог.
Смена премьера представлялась необходимой «семье» еще и в силу растущих в обществе подозрений относительно стопроцентной адекватности главы государства. Несмотря на усилия контролируемых Березовским и Гусинским телеканалов, заявления, подобные тем, которые делал в США Александр Лебедь, публично ставивший под сомнение способность Бориса Ельцина управлять страной, постоянно возбуждали у широкой общественности подозрения, что информация о реальном состоянии здоровья президента от граждан России по большей части скрывается.
Для Березовского этот аспект имел и сугубо практическое значение — благодаря тесной связи с Юмашевым и Дьяченко Ельцин стал более или менее прогнозируемым, а его реакции на ту или иную информацию — просчитываемыми. Это означало, что президент в принципе оказывался управляемым. Для «семьи» принятие решений через Ельцина стало более простой задачей, чем лоббирование их через правительство. В этой ситуации спасти Черномырдина не могло уже ничто.
Как стало известно из источников в Кремле, на первом этапе интриги ключевая роль принадлежала Татьяне Дьяченко, которая обеспечила плотный поток информации о быстром усилении Черномырдина и все большем сосредоточении в его руках властных полномочий. «С этим премьером президент излишен» — таков был рефрен всех информационных сообщений, ложившихся на стол Бориса Ельцина.
На втором этапе в активную игру вступил глава Службы внешней разведки Вячеслав Трубников, предоставивший президенту подробные отчеты о пребывании в США Черномырдина и о тех кулуарных переговорах, которые премьер вел один на один с вице-президентом США Альбертом Гором. Лейтмотив этих отчетов был таков: Черномырдин ведет себя как реальный глава государства, и его все в этом качестве воспринимают; Ельцин в расчет уже не принимается. (Трубникову воздалось: после отставки правительства Ельцин дал понять, что главе СВР не стоит беспокоиться за свое кресло.)
Последовавшая затем поездка Черномырдина в Одессу, на четырехсторонние переговоры с украинским президентом Кучмой, молдавским Лучинским и главой Приднестровья Смирновым, показала, что Ельцин уже достаточно подготовлен. Его гневный звонок Черномырдину: «Кто тебя туда посылал?!» — был очевидным сигналом, что премьер на краю пропасти.
Последней каплей стала информация о всенародном празднике по случаю 60-летия В. С. Черномырдина. Массовое паломничество чиновников, региональных руководителей, бизнесменов, банкиров, иностранцев и культурной элиты; подарки — начиная от автомобилей и гобеленов с портретом премьера и заканчивая специально записанным диском Людмилы Зыкиной; напыщенные речи и славословия — рассказ обо всем этом, умело поданный, буквально взорвал Бориса Ельцина. Указ об отставке Черномырдина с поста председателя правительства оказался на президентском столе очень кстати.
Для Черномырдина отставка не стала полной неожиданностью. Хотя в субботу 21 марта он еще питал надежду, что пронесет. Возможно, ускорило отставку то, что Чубайс, понимавший неизбежность краха премьера, решил сыграть самостоятельно. Вернувшись в субботу в Белый дом после длительного разговора с президентом, Черномырдин встретился со всеми ключевыми сотрудниками аппарата правительства. И признался, что Чубайс его «предал».
В деталях события 21-го и утра 23 марта неизвестны, однако очевидно, что Черномырдин и Чубайс, не сговариваясь, противодействовали попыткам Березовского и «семьи» провести на пост премьера Ивана Рыбкина, в преддверии черномырдинской отставки введенного в состав правительства в ранге вице-премьера по СНГ. В списке, который сформировался в результате сложных интриг и был положен Юмашевым на стол президента, как утверждает информированный источник в Кремле, были четыре фамилии: Строев, Рыбкин, Кириенко, Немцов. Поскольку первая и последняя кандидатуры почти сразу отпали (Строев был бы шоком для Запада, Немцов — для Думы), реальная борьба развернулась между «номером два» и «номером три».
В этой борьбе Березовский проиграл. Возможно, сказалось недоверие Ельцина к советнику Юмашева; возможно, сказали свое слово участвовавшие в интриге на вторых ролях Ястржембский и Лившиц. Как бы то ни было, но и. о., а вскоре и председателем правительства стал нижегородский выходец Сергей Кириенко, массовым сознанием воспринимаемый как человек Немцова.
На самом же деле все последние месяцы перед своим назначением Кириенко находился в поле сильнейшего влияния Черномырдина — премьер и министр топлива и энергетики часами просиживали вдвоем в премьерском кабинете, а отношение руководства аппарата правительства к Кириенко разительным образом отличалось от отношения к Чубайсу.
В первые часы после объявления отставки Черномырдина в Доме правительства царило замешательство. Утром члены кабинета молча выслушали прощальную речь премьера. При этом их лица не выражали никаких эмоций. Только Анатолий Куликов был мрачнее тучи. Борис Немцов же, казалось, оставался вполне доволен происходящим. А когда пришло известие о назначении и. о. премьера Сергея Кириенко, первый вице-премьер не смог скрыть своей радости — словно главой правительства стал он сам, а не его бывший подчиненный. Оба нижегородца с удовольствием позировали перед камерами, демонстрируя свою дружбу.
Черномырдин всем своим видом старался внушить окружающим, что президент принял единственно правильное решение и он за это ему благодарен. Только один раз бывший премьер сорвался. Когда его — уже, наверное, в десятый раз за день — спросили, за что же Ельцин все-таки уволил правительство, Черномырдин долго не мог произнести что-нибудь членораздельное, а потом, справившись наконец с волнением, вдруг ни с того, ни с сего брякнул: «Нам ударили в спину. Цены на нефть резко упали».
Анатолий Чубайс и его помощники усиленно демонстрировали радостное оживление. По словам бывшего первого вице-премьера, он положил заявление об уходе на стол президента еще 5 февраля. Ельцин долго колебался, но в конце концов уступил, подписав указ об отставке. Чубайс пытался внушить журналистам, что он и так слишком надолго задержался в коридорах власти — на целых восемь лет, если считать с должности первого зампреда ленинградского горисполкома. Пора, по его словам, приобретать иной жизненный опыт. Работники секретариата Чубайса тоже не выглядели расстроенными. Большинство из них уже привыкли переходить вслед за шефом с одного места работы на другое.
Что касается помощников Немцова, то они радовались, хотя и сдержанно, сразу двум вещам — отставке Черномырдина и расширению за счет Чубайса полномочий своего босса. При этом многие злорадствовали: Чубайс, дескать, все заносился, а в Белом доме остался не он, а Немцов. Помощник несменяемого, по выражению Ельцина, до 2000 года первого вице-премьера с подчеркнутой усталостью в голосе признался: «Шеф теперь работает за троих». «Ага, две недели в году можно и поработать», — вяло огрызнулся случившийся рядом «чубайсовец».
В приемной первого вице-премьера и исполняющего обязанности главы правительства Кириенко в первые два дня его работы в новом качестве столпотворения не наблюдалось. Почти все рабочее время и. о. премьера проходило в консультациях с парламентариями на их территории. Его секретариат также удобно устроился на два дома — в Китайгородском проезде (в Минтопэнерго) и на Краснопресненской набережной. Очень удобно, кстати, чтобы скрываться от нежелательных гостей: для них ты всегда находишься «на пути» с набережной в Китайгородский проезд или наоборот. Однако начиная со среды поток посетителей Кириенко стал постепенно перемещаться из Минтопа в Белый дом. Телефоны стали трезвонить значительно чаще. Срочно понадобились новые сотрудники для секретариата Кириенко, и многим помощникам Чубайса предложили поменять хозяина.
Собственно, неожиданностью отставка кабинета стала отнюдь не для всех. Некоторые высокопоставленные чиновники начали готовиться к ней еще заранее — в субботу, если не в пятницу. Черномырдин, например, уже 21 марта начал освобождать кабинет от вещей, скопившихся в нем за 63 месяца его премьерства, — палех, хохлому, книги выносили до самого вторника. Привыкший к постоянной перемене рабочих мест Чубайс очистил помещение всего за один день, во вторник. Куликов, который редко появлялся в Белом доме, вообще личных вещей в своем кабинете не имел.
Но на широкие аппаратные массы известие об отставке всего правительства свалилось как снег на голову. Шок от увольнения премьера оказался, по-видимому, настолько сильным, что аппаратчики продолжали работать так, будто ничего не случилось. Официальные комментарии — вроде того, что дал директор департамента культуры и информации Игорь Шабдурасулов, — сводились к тому, что «никакой паники и не может быть», ведь президент велел правительству Черномырдина исполнять обязанности до того, как будет сформирован новый кабинет. Сотрудники бесповоротно уволенных Чубайса и Куликова оценивали ситуацию более трезво: «Ничего, скоро проснутся, забегают, засуетятся и вовсе перестанут работать».
Первыми встрепенулись, понятное дело, охрана и служба режима. И тут же опровергли прогнозы отставников, начав работать с каким-то особенным рвением. «Самые обычные бумажки, которые нужно заверять у охраны по каким-то ветхозаветным инструкциям, вдруг начали вызывать у них жгучий интерес, и они даже перезванивают моему шефу, требуя дополнительных подтверждений», — пожаловался один чиновник. Впрочем, бдительность охраны и «режимщиков» понять можно. Белый дом ожидал великого переселения народов, самого крупного с конца 1992 года. Уволен премьер и два его заместителя. А значит, зашатались кресла под многими из почти 1300 жителей здания на Краснопресненской набережной. И на всякий случай нужно более бдительно следить за перемещениями бумаг, людей, оргтехники, наконец.
Потом очнулись кадровики — ведь им предстояло оформить несколько десятков переводных и увольнительных дел.
В отношении секретариата Чубайса все ясно: все без исключения его сотрудники еще в марте 1997 года были предупреждены о том, что в случае увольнения шефа они будут также уволены. И никаких компенсаций, положенных по КЗОТу, им не видать.
Иное дело — секретариат Черномырдина. Там большинство сотрудников работали с незапамятных времен и были надежно защищены трудовым законодательством. «Хотел бы я посмотреть на того кадровика, который осмелился бы прийти до прошлого понедельника к черномырдинским ребятам и заявить, что они будут уволены тогда же, когда и сам “лучший премьер-министр России”», — объяснение социальной стабильности на пятом этаже Белого дома было настолько же простым, насколько верным.
«Тут самое главное — вовремя подать заявление на очередной отпуск», — делился своим опытом выживания в аппаратных передрягах помощник одного из вице-премьеров. В обычное время отгулять полный отпуск чиновнику некогда, поэтому у более или менее ответственных сотрудников накапливаются неиспользованные дни, и такой «экстренный» отдых может спокойно длиться дней сорок. После него «кадры» вручают уведомление об увольнении и начинают подыскивать отставнику новую работу. На это им отводится два месяца, в течение которых чиновнику полностью выплачивается зарплата. «Вот только премии мы не получаем, — сокрушался один из них. — Впрочем, — оговаривался он, — зато и на работу почти не ходим».
Ну и, наконец, последними проснулись рядовые чиновники. Они осознали происходящее во вторник, во второй половине дня. Казавшийся очень спокойным Черномырдин собрал около двухсот сотрудников своего аппарата для официального прощания. Обставил он его так, чтобы у присутствующих не возникло ни малейшего подозрения в том, что его банально сняли с должности за провалы в работе. Наоборот, президент перебросил премьера на еще более тяжелый и ответственный участок работы — подготовку выборов-2000. Все с пониманием приняли игру бывшего шефа. Ему преподнесли роскошный букет, а несколько рядовых аппаратчиков выступили, высоко оценив деятельность бывшего премьера и подчеркнув, что без него России было бы еще хуже. Правда, никто из начальников департаментов к собравшимся не присоединился.
Попрощавшись за полчаса с премьером — многие из присутствовавших видели его вживе впервые в жизни, — обитатели Белого дома вернулись к своему обычному распорядку, продолжив готовить заседания правительственных комиссий, которые неизвестно кто и когда будет проводить, писать справки, читать газеты и, конечно же, обсуждать новичков.
«Новенький-то — в кабинет Чубайса переехал». — «Правильно. Не к ВЧ (В. С. Черномырдин. — Ред.) же ему вселяться». — «Смотри-ка, и машина ему не Степаныча досталась». — «Да, обыкновенный “мерс”…»
«А табличку с куликовского кабинета еще не сняли». — «А с чубайсовского кто-то из его же секретариата свинтил табличку». — «Понятно, раритет…»
«И Бабичев, говорят, пакует чемоданы». — «Да нет, ВЧ договорился с Кириенко, что он останется руководителем аппарата…»
«А Вяхирев в “Газпроме”, говорят, зарезервировал 200 штатных единиц для ВЧ». — «Ну и слава богу, без работы не останемся…»
Будучи отправленным в отставку, Черномырдин фактически вошел в историю. Он пробыл на посту премьера почти семь лет (считая год на посту председателя Совета министров РСФСР), в самые критические годы для России, с начала «рыночного перелома» до первого «рыночного» кризиса и дефолта. Любое экономическое и политическое событие, которое происходило в этот период в России, было так или иначе связано с премьером. Без преувеличения можно сказать, что в 1990-е годы ЧВС, как называли Виктора Степановича Черномырдина, был «наше все».
Реакция страны на отставку Черномырдина еще раз продемонстрировала тщету социологии. Вопреки опросам оказалось, что народ, сам того не подозревая, симпатизировал своему премьеру.
Подлинные причины отставки правительства Черномырдина в марте 1998 года стали известны позже. А предкризисной весной о них оставалось только гадать, выдвигая более или менее правдоподобные версии. Истинной могла оказаться даже та, которую в апреле сердцах предложил Виктор Черномырдин: «Нам ударили в спину. Цены на нефть резко упали». До этого никто, пожалуй, ни разу не слышал даже намека на то, чтобы отставки российских или советских премьер-министров были вызваны падением цен на нефть. Виктор Черномырдин был первым, кто «проговорился». А ведь его слова, как оказалось, близки к истине: между динамикой цен на нефть и отставками премьеров действительно существует какая-то мистическая (а может, не мистическая вовсе) связь.
Практически сразу после отставки в интервью «Коммерсанту» Черномырдин дал оценку работы своего правительства и объяснил причины отставки. «Я не хочу сказать, что у прежнего правительства не было ошибок, — сказал он, — ошибки были, мы их видели, признавали, исправляли безо всяких каких-то там амбиций. Но главное, что была создана система, она работает, написаны законы, которые не позволят вернуть страну назад. Тут у нас с президентом разночтений не было и нет. <…> Я проработал в правительстве пять с половиной лет. За это время много чего было. Правительство менялось, и не один раз. Из тех, кто начинал со мной, осталось два или три человека. Поэтому моя оценка того, почему все это произошло, заключается в следующем. Был один Черномырдин, находившийся всегда, как говорили, в тени президента, всегда второй, — появился другой Черномырдин, для которого настала пора перейти в другую сферу — в политическую. Для меня в том, что произошло, никакой трагедии нет».
Отвечая на вопрос о том, не возникало ли у него хоть раз желание хлопнуть дверью и уйти, Виктор Степанович твердо ответил: «Нет. Никогда». «И я вам скажу откровенно, — признался он, — я никогда никого не боялся и ничего не боялся. Я никогда не допускал того, что не положено делать руководителю, не допускал того, что не должен делать председатель правительства».
В заключение он добавил: «Я не люблю неясностей. Вы же помните, сколько было разговоров о том, что, как только Черномырдин уйдет из премьеров, его на третий день забудут. Как будто все эти шесть лет вроде как без Черномырдина прошли. Ничего подобного.»
Поручение президента «заниматься политической подготовкой к выборам 2000 года», которое он дал премьеру, вроде бы означало, что все пути к возрождению Черномырдина перекрыты. Он не мог уйти, например, в крупный бизнес и примкнуть к так называемым олигархам: подготовка к независимым и честным выборам, ведущаяся из офиса «Газпрома», не была бы понята на Западе. Ну, а стать по-настоящему общественным деятелем Черномырдину было невероятно трудно. До тех пор его влияние было, как говорится, «назначенным». Оно полностью опиралось на его служебное положение. И крупные финансово-промышленные группы лишь потому поддерживали Виктора Степановича, что именно он был премьер-министром. А сам он никогда не был генератором идей. Премьер-министр так и не стал публичным политиком, тонко чувствующим настроения избирателей, да и политическая база его была чрезвычайно слаба. Общественное движение «Наш дом — Россия», как и крупные корпорации, скорее ориентировалось на действующего премьер-министра.