3

От правила сложения скоростей нить вела в глубь понятий пространства и времени.

Скорость равномерного и прямолинейного перемещения, как известно, измеряется пространственным отрезком пути, проходимого за единицу времени. Классический закон сложения скоростей исходит при этом из молчаливой предпосылки, что и те и другие величины, то есть размеры тел и времена протекания событий, существуют вне всякой связи с теми движущимися «площадками», на которых пребывают тела и события. Ведь только при таком допущении можно арифметически складывать, скажем, скорость света в воде (в опыте Физо) со скоростью самой воды. Нужно, другими словами, допустить, что «время течет» совершенно одинаково как в движущейся воде, так и в покоящейся. И что расстояние между двумя точками пространства существует тоже независимо от того, с каким материальным объектом связаны эти точки!

Между тем, если скорость любого тела, взятая «сама по себе», безотносительно к другим объектам, есть бессмыслица, как это было понято еще в эпоху Галилея, то столь же верно это будет и для отрезков длины и интервалов времени.

Ведь представление о расстояниях (или точках), существующих независимо от материальных тел, берется из все той же чуждой реальности идеи об абсолютном пространстве, как о безграничном «пустом ящике», внутри которого передвигаются тела. И представление о едином, общем для всех тел потоке времени, в свою очередь, есть производное от идеи мистических «мировых часов», отстукивающих свои удары сразу для всей вселенной.

Но время и пространство, эти формы бытия материи, как уже говорилось, не могут существовать помимо и независимо от материи. «Время, — отмечал Ленин, — вне временных вещей = бог»!.

Чтобы сделать решающий шаг вперед к построению более точно отражающей реальность, более правильной картины физического мира, надо было, вслед за абсолютным движением, отбросить и абсолютные пространство и время.

Альберт Эйнштейн сделал это.

Разъясняя впоследствии — в предисловии к книге М. Яммера «История учения о пространстве» — методологические корни своей теории, он писал так:

«Понятие «место», по-видимому, исторически предшествовало понятию «пространства». Место обозначало сперва небольшой участок поверхности земли, связанный с определенным материальным объектом. Идея о месте как о чем-то независимом от объекта, который занимает это место, не имеет смысла… То, что было названо позднее пространством, есть определенная последовательность материальных объектов, и ничего более!..»

Что же касается понятия времени, то тут требовалось переосмыслить представления, более всего впитавшиеся в сознание людей. Считалось, что одно событие, происходящее, скажем, на Земле, может совпадать по времени с каким-либо, другим событием, случившимся в ином месте мира, например на Марсе, и что совпадение это существует безоговорочно, существует абсолютно, как факт, сохраняющий силу для всей вселенной… Между тем, если нельзя говорить о времени вне материи, если нет «единого потока времени», тогда не может быть и абсолютной одновременности событий, происходящих в разных точках мира. Одни и те же события могут происходить одновременно или же совершаться раньше или позже одно другого — в зависимости от того, к какой из движущихся «площадок» они соотносятся. (И так как речь идет тут о событиях, происходящих в разных местах, то это гарантирует от нарушения причинных связей, то есть при всех обстоятельствах следствие не может возникать раньше своей причины.)

С математического разбора вот этих теоретико-познавательных исходных пунктов и стартовала работа, напечатанная на 811-й странице 17-го тома «Анналов».