Глава 25. Нечестная игра?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 25. Нечестная игра?

Даже вечером того дня, когда Брюс Ли умер, по Гонконгу на волне накалившихся эмоций уже проносились слухи и домыслы. В Пресс-клубе говорили, что Брюса втянули в большую драку с десятью или двенадцатью людьми, которые избили его до смерти.

При его внезапной смерти, казалось, слышались страдальческие отклики из первых сцен фильма «Яростный кулак», когда Чен Чен обнаруживает, что его мастер умер: «Как может умереть такой здоровый человек!».

Как и в случае Джона Леннона, наверное, было много людей, с которыми Брюс Ли был совершенно незнаком, но которые тем не менее желали ему смерти.

Некоторые, дойдя до абсурдных крайностей, вообразили, что за смертью Брюса стоит Ран Ран Шоу или даже сам Рэймонд Чжоу. Были еще более нелепые предположения о том, что Брюса Ли убили члены «Триад», которым он стал поперек дороги или оскорбил; или что он погиб от рук японских мастеров боевых искусств, которые устали от его не слишком уважительного отношения к каратэ.

Другие выдвигали предположения, что Брюса убили мастера кунг-фу с помощью техники «прикосновения смерти» из-за того, что он эксплуатировал это мастерство, зайдя слишком далеко в своих отношениях с Голливудом, и навлек дурную славу на боевые искусства. На самом деле Брюс уже заплатил дорогой ценой за то, что переносил нагрузку конфликтующих энергий, заставляя себя совершенствовать свое мастерство и одновременно стараясь довести его до массовой аудитории.

Почти что за одну ночь вокруг Брюса Ли возник культ.

Журналы для любителей кунг-фу, неожиданно потеряв основу своего существования, отчаянно искали всевозможные точки зрения, чтобы построить на них сюжет. Нанимались астрологи, чтобы объяснять, почему всем нужно было этого ожидать, и чтобы строить предположения, что Брюс делал бы, если бы он был жив. Некоторые считали, что Брюс вообще не умер, а удалился в горы, чтобы позже снова появиться как мессия.

Эти теории становились все более нелепыми. Что Брюс умер от приема стероидов (даже хотя его вес угрожающе снизился); или что он умер из-за того, что ему удалили потовые железы, чтобы он лучше выглядел на съемках! Такие глупости распространялись, и через несколько месяцев Андре Морган из компании «Голден Харвест» получил письмо от женщины из Гус Бэй с Лабрадора, которая писала, что они с семьей только что просмотрели один из фильмов Брюса и узнали, что он уже умер, — не может ли «Голден Харвест» подтвердить, что мафия застрелила Брюса из-за того, что его стало невозможно контролировать?

По поводу смерти одного из самых натренированных и выносливых в мире людей неизбежно должно было распространяться множество теорий. Брюс всего за два месяца до своей смерти получил серьезную мозговую травму, так что некоторая слабость уже имела место. Начинать нужно с того, была ли эта слабость врожденной или вызванной травмой. При расследовании коронера Рэймонд Чжоу свидетельствовал, что во время съемки своих фильмов Брюс получил много ударов, которые не были включены в сценарии; Чжоу добавил, что некоторые из этих непредвиденных ударов были «очень сильными».

Многое извлекли из знаков и предзнаменований, сопровождавших смерть Брюса. Журналистка Мэл Тобиас заметила, что район Коулун, где находился дом Брюса, означает «Пруд девяти драконов», и предположила, что большим драконам не понравилось то, что среди них находится «Маленький дракон», и они уничтожили его. Между тем по другому китайскому суеверию никогда нельзя включать слово «смерть» в название книга или фильма. 20 июля Брюс планировал продолжить съемки «Игры со смертью».

Каждому из нас случалось идти по берегу в поисках «подходящего места», для того чтобы позагорать, или ждать «хорошего места», чтобы остановиться на пикник. В своей самой выраженной форме эта интуитивная способность, которую на западе называют «геомантией», на Востоке называется Фэн-шуй. Искусство и наука Фэн-шуй[17] позволяет человеку жить в большей гармонии со своим окружением. Строя дом, китайцы уделяют много внимания его соотношению с природными чертами и силами данного района, чтобы он был связан с местной окружающей средой и «был в резонансе» с ней, как орган в здоровом теле. При постройке дома должны учитываться рельеф местности, где протекает вода, направление преобладающего ветра и многое другое. Принципы Фэн-шуй распространяются даже на расположение и цвет мебели, положение ламп и т. д.

Консультант по Фэн-шуй, которого пригласили осмотреть дом, приобретенный Брюсом в районе Коулун Тонг, был недоволен. У этого района была репутация места, где разоряются богатые семьи, что символизировалось его расположением в низшей точке впадины ландшафта. Оба предыдущих владельца дома Брюса потерпели финансовый крах. Кроме того, дом находился неподалеку от аэропорта Кай Так, то есть естественные потоки ветра были нарушены; и фасад дома находился не с той стороны. Специалист по Фэн-шуй придумал решение: на крыше дома была поставлена зеркальная фигура, чтобы отражать плохие воздействия.

За два дня до смерти Брюса эту фигуру снесло с крыши во время тайфуна.

Подобные события и ситуации, конечно, нельзя считать причиной смерти Брюса Ли, и они не были результатом этой смерти. Эти события просто произошли в то же время. Эти совпадения, или, как их называет Юнг, «синхронизации», не были ни причиной, ни следствием, а находились в резонансе с одним и тем же качеством и отражали природу друг друга. Как сказал писатель Дж. К. Честертон: «Совпадения — это духовные каламбуры».

Дуг Палмер записал свое мнение о смерти Брюса:

Благодаря широте своих взглядов он не поддавался никаким ограничениям ни в техниках боевых искусств, ни в касающихся их условностях. Он первым стал преподавать кунг-фу не-китайцам, рискуя недовольством и даже изгнанием из китайской коммуны. В конечном счете вместе с завистью к его потрясающему мастерству и популярности, причиной была его нетерпимость (некоторые называют это высокомерием) по отношению к тем, кто полагался на тайный язык и традицию вместо заслуг и способностей. Я считаю, что все это привело к его смерти.

Взаимная неприязнь между ним и некоторыми из более традиционных мастеров кунг-фу в Гонконге росла с той же скоростью, что и популярность Брюса. Несколько мастеров из других школ были вместе с Брюсом на телевизионном шоу, — кажется, благотворительном. Как бы там ни было, один из мастеров хвастался своей внутренней мощью, подстрекая Брюса и бросая ему вызов ударить его в живот. Этот мастер стал в боевую стойку, с одной рукой сбоку, а второй указывая на свой живот. Он настаивал, чтобы Брюс ударил его сюда, добавляя, что ему невозможно причинить боль.

Брюс подошел и ударил его прямо в нос. Мастер, испугавшись, отпрыгнул, а затем разозлился и потребовал объяснений того, что Брюс сделал. «Любой может научиться сопротивляться удару, если он к нему готов, — сказал Брюс, — мастер кунг-фу должен быть готов к неожиданному».[18]

«В последний раз я видел Брюса, — добавляет Палмер, — во время съемки «Игры со смертью». Конечно, он был худой, но он был очень вынослив и натренирован. Я не верю, что он заработался до смерти. Брюс приобрел себе много врагов в Гонконге тем, что открыто презирал традицию, и вызвал потерю репутации — это телешоу смотрели три миллиона людей.

Никто не мог открыто выступить против Брюса; никто не мог победить его один на один, — так что единственным способом избавиться от него, не оставляя никаких улик, это было отравить его».

Другой из самых первых учеников Брюса, Джеймс де Миль, был настолько убежден в том, что со смертью Брюса была связана нечестная игра, что организовал свое собственное расследование. Первыми подозреваемыми для де Миля были китайские кланы вин-чунь, недовольные тем, что Брюс превращает в вестерн это искусство. В Гонконге люди относились к стилю боя как к глубоко укорененной семейной традиции. Не будучи посвященным в такую традицию, трудно понять глубину связанных с этим чувств, точно так же, как азиатам, наверное, невозможно понять, что соперничество болельщиков соревнующихся футбольных команд приводит к насильственным смертям.

Потом де Миль пересмотрел свои взгляды и сказал, что он считает, что Брюса отравили люди, которых он настроил против себя в индустрии фильмов Гонконга, потому что независимая позиция Брюса расшевелила слишком много амбиций в этой эксплуатирующей индустрии, которая до этого работала как часы.

В книге «Брюс Ли: Король Кунг-фу» Дон Атио пишет:

Брюс Ли уничтожал репутации,[19] как лосьон после бритья с чешуйками проказы… Для многих тех, кого Ли победил, в бизнесе или на ринге, его самоуверенность супермена была невыносима, его прямая искренность была оскорблением.

Опять же, из-за Ли многие из его соперников потеряли большие суммы денег. Кроме того, что он перетянул большую часть прибыли от зрителей у признанных киностудий, было много жалоб на то, что в конкуренции с фильмами Ли более мелкие кинокомпании попадали в трудное положение и вытеснялись с рынка.

Ли безвозвратно изменил не только произведения мандаринской индустрии фильмов, но и саму структуру этой индустрии. Как первый мандаринский актер, который взял на себя контроль над своей карьерой, он показал путь к более справедливой доле доходов своим коллегам-актерам. Конечно, в Гонконге, в начале 1973 года, было много людей, которые были бы очень рады положить конец головокружительному взлету звезды Ли.

Сразу же после смерти Брюса Ли Алекс Бен Блок, который был тогда редактором раздела развлечений газеты «Майами Ньюс», написал книгу «Легенда о Брюсе Ли». Несмотря на то что Блок вообще не имел никакого опыта в боевых искусствах, именно из его книги возникли все истории о тайных отрядах убийц и завистливых мастерах кунг-фу.

Блок выдвинул много предположений: что Брюса Ли убили те, кто не хотел обнародовать кунг-фу, или те, кто завидовал его славе; или те, кто злился, что он не одобряет их произведения.

Блок предоставляет нам решать, было ли убийство совершено «одним талантливым врагом, обладающим знанием и волей», или «ниндзя-отравителями, использовавшими каннабис», или малайзийскими мастерами боевых искусств, использовавшими «технику вибрирующей ладони», или шаолиньскими монахами, которых «огорчил» Брюс и которые использовали смертельное прикосновение с замедленным действием под названием дим мак, и так далее. Эти сумасбродные домыслы из книги Блока вскоре цитировались как «авторитетные» и «исследованные» факты. Журнал «Попстер» обещал раскрыть тайну того, что Брюса убили тайным смертельным прикосновением неизвестные убийцы, — а на следующей странице он пытался ответить на чуть более фундаментальный вопрос: «Что такое кунгфу?.»

Было бы ошибкой считать, что не существует тонких способов использования энергии для того, чтобы травмировать и убивать. В действительности Брюс Ли сам владел этим мастерством, как и мой учитель Дерек Джонс. Дим мак (смертельное прикосновение) — это, наверное, наивысшая форма бил джи (пронизывающие пальцы), в котором противнику может передаваться огромное количество энергии, иногда при минимальном реальном контакте. Сама эта техника выходит далеко за пределы физического мира. Это как бы противоположность акупунктуры, в которой энергетические контуры разрываются и разрушаются, а не гармонизируются и уравновешиваются. Для успеха дим мак требуется знание того, какие области более уязвимы для атаки в разные моменты, — как и для искусства Фэн-шуй, для него требуется интуитивное понимание энергии и способности находить «подходящее место» в подходящее время. Кроме того, успех дим мак зависит от медитации на желаемых результатах. Его можно даже отнести скорее к оккультному искусству, чем к простым боевым техникам. В некотором смысле, дим мак действует как противоположность духовного целительства. Такое использование энергии зависит от того, как она направляется сочетанием намерения, желания и действия в единую силу. Нужно понимать, что любое неуместное использование этой техники также имеет определенные последствия.

Теперь Алекс Бен Блок — исполнительный директор газеты сферы развлечений «Голливуд Рипортер». «Пересмотрел ли я какие-то свои взгляды? — говорит он. — В некоторой степени — да, хотя я лично всегда считал, что Брюс Ли умер от естественных причин. Я написал эту книгу за несколько недель, когда никто толком не знал, что происходит. Я просто извлек все, что могло дать какое-то объяснение. Например, я ни капли не верю тому, что написал в «Пентхаузе» Голдмэн».

Блок говорит о статье Альберта Голдмэна, которая появилась в двух частях в январском и февральском 1983 года выпусках журнала «Пентхауз». В этой статье Голдмэн заявляет, что у Брюса Ли были заметны все классические признаки труса-задиры, и называет его «перехваленным сопляком шоу-бизнеса», «философом пирожков с предсказаниями» и помешанным на контроле над другими наркоманами, пристрастившимся к мощной непальской гашишной смоле, которая в конце концов его убила. Основа статьи Голдмэна была выведена из двух телефонных разговоров, одного с Бобом Уоллом и другого — с врачом Брюса, Чарльзом «Доном» Лэнгфордом.

Говорит Боб Уолл:

Голдмэн один раз поговорил со мной по телефону, а затем искаженно процитировал все, что я сказал, с самой негативной точки зрения.

В последний раз, когда я был в маленьком японском домике Брюса в Коулун Тонг, у нас был горячий спор об относительных достоинствах вина и гашиша. Я поощрял его пить вино для расслабления. Я сказал ему, что пара стаканов вина вместе с едой считается полезной, что ему не нужно напиваться и что он может использовать вино, не злоупотребляя им.

Брюс восторгался статьей о расслабляющем действии гашиша, которую он прочитал в «Плейбое». Из-за того, что Брюс не пил и не курил, ему нравилась идея вкладывать гашиш в печенье. Я сказал ему, что никак нельзя определить источник и качество гашиша, а на бутылке вина всегда есть наклейка с названием производителя.

Брюс возразил, что он покупает все только высшего качества, и, когда Уолл потягивал вино, Брюс ел гашишное печенье. Вечер продолжался, и горячий спор перешел в разговор о боевых искусствах и философии, Брюс стал «добродушным, расслабленным и обаятельным».

Через несколько недель у Брюса был удар в помещениях для дубляжа компании «Голден Харвест», и после лечения врачами в Гонконге он поехал на дополнительные тесты в медицинский центр университета штата Калифорния. В это время Брюс жил в домике в отеле Беверли-Хилс и несколько раз встречался с Бобом Уоллом. Брюс сказал Уоллу, что он чуть не умер и что, когда он поправился, врачи сказали, что случилось что-то странное, и, помимо остальной информации, хотели узнать обо всем, что Брюс ел перед ударом. Когда выяснилось, что среди прочего он съел гашишное печенье, врачи предположили, что у него, возможно, произошла неблагоприятная реакция на этот наркотик. Ему посоветовали больше его не употреблять. Очевидно, он не последовал этому совету.

Дон Лэнгфорд уехал из Гонконга в 1989 году по приглашению медицинского факультета, который он теперь возглавляет, в Лафейетте, в своей родной Луизиане. Он к тому же баптистский священник и разговаривает с размеренностью джентльмена с Юга:

Мой первый контакт с семьей Ли произошел, когда ко мне привели Брэндона, потому что он поранил руку, защемив ее в складном стуле. Я не знал, кто такой Брюс, — я просто запомнил отца Брэндона как мускулистого и умного человека. Потом медсестра сказала мне: «Вы разве не знаете, кто это?» Когда я узнал, что их семья живет поблизости, я замечал, как Брюс бегает для разминки каждое утро. После этого я лечил Брюса каждый раз, когда он получал травмы на съемочной площадке.

Дон Лэнгфорд вспомнил статью Голдмэна, в которой его самого цитируют как назвавшего Брюса «истериком» и в которой Брюс будто бы показал им с доктором Питером By образец каннабиса, воскликнув: «Это единственная вещь, которая останавливает время!»

Доктор Лэнгфорд продолжает:

Эта статья вызвала у меня некоторое смущение. Я вспоминаю с досадой, что информация Альберта Голдмэна была неверной. Брюса явно представили хуже, чем он был на самом деле. Брюс скорее был театральным, чем истеричным, — он был драматической личностью, актером — и он иногда разыгрывал сцены своих травм. Мы с Брюсом говорили об этом, он сказал, что, когда он играет, он становится ролью, и наверное, он занимался именно этим, когда был в приемной. Но он всегда владел собой. Я думаю, что другой рассказ об этом был излишне драматизирован.

Ни доктор By, ни я никогда не видели Брюса с каннабисом, но он сказал нам, что он жевал корень. Он сказал, что это немного замедляло время. Я понимаю, почему это привлекало Брюса; каннабис вызывал чувство безвременности, которое могло частично снимать давление предельных сроков, под которым он постоянно находился. Брюс был в контакте с реальностью во всех отношениях — у него было очень реалистичное представление о себе — он не считал себя чем-то большим, чем он был.

Брюс Ли был человеком с выдающимися способностями, но его возможности, его важность и его слава — все это нахлынуло таким потоком, что у него буквально не было времени справляться с этим. Из второстепенной звезды телевидения он вдруг неожиданно превратился в самого знаменитого во всем мире киноактера. Если бы ему не нужно было выносить всю фальшь этого мира, я думаю, что он мог бы справиться.

Но то, с чем ему пришлось справляться, было больше, чем мог вынести простой смертный.

Пока я не уехал из Гонконга, я каждый день останавливался около местного газетного киоска и просматривал обложки газет и журналов. Не было ни одного дня, когда бы лица Брюса не было хотя бы на одной обложке — даже через шестнадцать лет после его смерти.

Доктор Питер By теперь руководит своей собственной клиникой в Гонконге. Когда я связался с ним, он явно ничего не знал об Альберте Голдмэне и попросил, чтобы ему прислали копию этой позорной статьи. В своих выводах для коронера доктор By придерживался мнения, что в медицинском заключении причиной смерти должна быть указана чрезмерная чувствительность к эквагезику или каннабису. Поскольку причина смерти не была ясна и конопля была налицо, то с реалистичных позиций этот вывод был неопровержим. Но в официальном заключении как предполагаемая причина был назван только эквагезик.

Доктор By добавляет: «Профессор Тиэр был судебным специалистом, рекомендованным Скотланд Ярдом; его пригласили как эксперта по каннабису, и его заключение неоспоримо.

Дозировка каннабиса неточна и непредсказуема, но не известно ни одного случая, когда кто-то умер просто из-за того, что принял его».

Опять же, нельзя недооценивать отрицательное отношение к каннабису в Гонконге; ситуация на Востоке и на Западе в этом смысле прямо противоположна. Хотя китайцы либерально относятся к опиуму, конопля считается «зарубежным» наркотиком со зловещим и порочным оттенком. Официальное заключение отражало некоторое культурное или даже политическое давление.

Дон Лэнгфорд цитирует другие причины заключения, к которому в итоге пришло расследование:

Было много беспокойства из-за страховки Брюса. Я еще долго считал, что, если я скажу что-то, дело могут снова открыть. Я даже взял записи о Брюсе из папки в больнице «Бэптист Хоспитал», на тот случай, если кто-то попытается добраться до них.

В каннабисе есть известный химический алкалоид, который может вызывать приступы: его можно извлекать и назначать для того, чтобы вызывать этот эффект. Эквагезик не имел никакого отношения к коллапсу Брюса. Тысячи людей принимают эквагезик без никаких побочных эффектов, тогда как каннабис может оказывать неблагоприятное влияние. Для этого даже не обязательна повышенная чувствительность, просто невозможно определить дозировку. У меня нет ни тени сомнения, что предположительной причиной смерти нужно было назвать каннабис. Я хотел бы, чтобы было вынесено более правдивое заключение. Но весь мир наблюдал за этим расследованием, ожидая, будет ли создан прецедент. Если бы каннабис признали причиной смерти, это бы принесло целую кучу неприятностей, потому что никто до этого не говорил, что конопля может дать такой эффект. Гонконг не хотел создавать такой прецедент, особенно учитывая то, что коронер был непрофессионалом.

Следователь Эгберт Тан был юристом без специальной научной подготовки. По всем рассказам, расследование было полной путаницей, не лишенной комических моментов. Лэнгфорд продолжает:

Он останавливал нас и просил продиктовать по буквам медицинские термины, а потом их записывал. Это было смехотворно.

Делает ли все это из Брюса какого-то заядлого наркомана?

Конечно, нет! У него были деньги и доступ к чему угодно.

Опиума было в большом избытке; и в сфере индустрии развлечений к наркотикам отнеслись бы без малейшего неодобрения. По-моему, Брюс просто предпринял очень практичные шаги к тому, чтобы найти то, что сняло бы часть огромного давления, под которым он находился.

Как и в случае с написанными Альбертом Голдмэном циничными биографиями Элвиса Пресли и Джона Леннона, его рассказ о жизни Брюса раскрыл скорее не описываемого человека, а странную психику самого писателя. В мире Голдмэна Брюс Ли тренировался с «запачканными» подвесными грушами и «причудливыми» манекенами — даже тренировку по боевым искусствам можно было наполнить неприглядной атмосферой. Этот писатель, по-видимому, буквально ненавидел свою работу, презирая популярных героев, о которых он писал, и сожалел о том, что ему приходится скармливать другим их успехи, чтобы зарабатывать себе на жизнь. За голдмэновским портретом Брюса Ли — за провокационными вопросами и надерганными цитатами — всегда чувствуется бессердечное и нереализованное «я» самого писателя. Точно так же, как в действительности нечестная игра не убила Брюса Ли, так и голдмэновская разновидность нечестной игры неизбежно была неудачной попыткой убить правду.

Учитывая перегрузку, давление и отдачу энергии в последние два года жизни Брюса Ли — как бы это ни проявлялось, — что-то должно было отказать. Были чисто физические усилия проводить бои в отупляющей жаре и влажности, делать дубль за дублем, иногда одновременно с этим создавая сценарий и занимаясь режиссурой. Были постоянно крутящиеся мысли о том, в каком направлении теперь нужно будет двигаться, и напряжение, созданное его мгновенно возникшей известностью и вторжениями прессы.

Его эксплуатировали не только продюсеры и рекламодатели, но и старые друзья и давно потерянные родственники, которые хотели побыстрее получить деньги. Слишком многие смотрели на Брюса и видели только кучу долларовых банкнот.

Он пытался нанести боковой удар тому, что с ним происходило, но этого было слишком много и слишком быстро. Он не только перестал тренироваться, в итоге он даже перестал смеяться.