Глава 5. Анна мечтает о «новом Карле Великом» (1494-1495)

Ланже. Портреты Анны Бретонской и Карла VIII.

Король уехал. Королева ожидала его недалеко от итальянской границы – в Лионе или в Мулене, рядом со своей золовкой Анной де Бурбон. Будучи ближе к мужу, она быстрее получала известия от него. Это помогало легче переносить их первую разлуку.

Анне было 16 лет – слишком молода для управления государством, несмотря на все перенесенные испытания, интриги и поражения, включая битву при Сент-Обен-дю-Кормье. Делами государства в отсутствие Карла VIII занимался его шурин, Пьер де Бурбон, «лейтенант короля».

Анна же погрузилась в женские заботы жены и матери и целиком посвятила себя четвертой беременности, одновременно чутко реагируя на все новости, связанные с маленьким дофином. Она ждала возвращения короля, надеялась на скорую встречу с человеком, которого любила, чье охлаждение не могла не почувствовать. Когда закончится война, когда Карл удовлетворит свои амбиции, он вернется к ней – навсегда!

Что могло поддержать Анну Бретонскую в ее надеждах? Ответ прост – Небо, и она со всем пылом устремилась в религию. Королева ежедневно посещала мессы, активно участвовала в церковных делах. Чтобы усилить свои личные молитвы, она обратилась к помощи народа – и вот уже Бретань (конечно же), Турень, Иль-де-Франс, жители Бурбона и Лиона дружно возносили под своды церквей слова молитв «Отче наш» и «Аве, Мария» за здоровье дофина и королевы, за успешное возвращение короля. И уверенность Анны постепенно крепла: да, Карл не погибнет; да, он победит; да, он вернется!

Но достаточно ли молитв? Нужны были еще более веские гарантии божественной благосклонности. И она остановила свой выбор на Святом Дени. Не в его ли честь дано имя аббатству, где короновались правители Франции? Не он ли являлся духовным защитником Карла VIII? И перед статуей святого Анна зажигала огромные свечи.

Анна обязала всех жить в состоянии перманентной религиозности. Истово верующая, исполняющая все предписания церкви – не слишком ли усердно? Не смешивала ли она религию с суеверием?

Молитвы – это хорошо, но все же в первую очередь нужны были реальные действия, чтобы обеспечить здоровье Шарля-Орланда. Мать не могла не беспокоиться об оставленном сыне, требуя регулярных докладов от его опекунов. И сама отсылала многочисленные указания – для собственного спокойствия. Ведь в те времена слишком много детей умирало в юном возрасте – от лихорадки или же от эпидемий. Едва получив успокаивающее послание, она тут же бралась за перо, чтобы сообщить отправителям, что «она находится в доброй радости». И сразу же отправляла сообщение с курьером к Карлу, прося в свою очередь и от него новостей, ибо «это самое большое удовольствие, которое король может принести».

Те, кто обеспечивал наследнику хорошее самочувствие, имели право на признание и поощрение. В Истории осталось имя некоего Симона Лельевр (Simon Leli?vre), «хозяина кухни», которого Анна рекомендовала личным письмом к опекунам принца. О его дальнейшей судьбе уже неизвестно, однако несомненно он работал в Амбуазе, покрытый славой личного протеже королевы.

В те дни, когда Шарль-Орланд приближался к своему трехлетию, королева получила два воодушевляющих послания: одно от Карла с уверениями, что все идет хорошо, и что после заключения мира он быстро вернется к ней; и другое – из Турени, в котором ее информировали, что ее «сын находится в хорошем состоянии тела». Полная счастья, Анна написала из Мулена 21 сентября 1495 года: радуясь полученным новостям, довольная здоровьем дофина, она вновь и вновь просила опекунов слать ей вести как можно чаще. Уже год королева находилась в разлуке с мужем и сыном, только о них были ее мысли. Главным событием, вокруг которого строились все надежды и планы, оставалось возвращение Карла из Италии, а затем – возвращение в Амбуаз. Герцогиня Анна, королева Франции – просто женщина? Несомненно. И в тот период она была более жена, чем мать. Количество писем, которыми она обменивалась с Карлом, убедительно это доказывает. Ее молодость, ранний брак, безмятежные годы счастья, последовавшие сразу за свадьбой – все это хорошо объясняет выбор Анны. В Лионе ли, в Мулене – ее мысли всегда за итальянской границей.

Королеву регулярно информировали о том, что происходит за Альпами. Ее секретарь Андре де ла Винь (Andr? de la Vigne) вел журнал получаемых новостей от Карла VIII, который он озаглавил «Путешествие в Неаполь». Эти записи стали ценнейшим источником сведений о первой экспедиции Итальянских войн для историков – и для Анны, покинутой и страдающей.

А новости прибывали. Небольшую тревогу вызвало известие в сентябре: король заболел. Проигнорировав совет врачей, настаивавших на отдыхе, Карл решил продолжить свое путешествие. Ведь его телом он был крепок, а Небеса не оставляли его своей поддержкой. И спустя восемь дней король выздоровел. Больше уже ничто не могло сдержать его военный пыл. 14 октября Карл триумфально вошел в Павию, спустя четыре дня – в Плезанс. В ноябре он прибыл во Флоренцию, где совсем недавно Савонарола изгнал Пьетро ди Медичи.

Встреча Карла и Савонаролы вызвала у Анны приступ восхищения своим мужем. Тут нужно сказать несколько слов об этом персонаже, сумевшим сместить всесильных Медичи. Изначально Савонарола был религиозным деятелем, чьи мысли вызывали сочувствие в Франциска де Поля (а этого святого человека почитали и Анна, и Карл). В своих проповедях он воспламенял флорентийский народ, критикуя власти и без устали призывая на них божью кару. В апреле 1492 года он провозгласил себя «Мечом Господа». 12 февраля 1494 года, имея уже большой авторитет у населения и зная, что Карл VIII готовится к вторжению, он предсказал прибытие нового Кира, который «придет из-за гор». В Великий Пост Савонарола страстно вещал о предстоящей каре, которую нашлют небеса на Флоренцию за ее грехи. 21 сентября, когда умы верующих волновали сообщения о приходе Карла из-за гор, он провозглашал с вершин своей кафедры: «и насылаю я воды потопа на землю», цитируя строки из Библии. Несомненный ужас для душ, которые боялись конца света и вечного ада.

Когда в ноябре «новый Кир» встретился с Савонаролой, событие было обставлено со всем возможным почтением, положенным рангу правителя: «Наконец, ты прибыл, о король! Ты прибыл как посланник Господа, как министр правосудия!» Карл, несомненно взволнованный и впечатленный, был увлечен Савонаролой в его покои. Никто не знает, о чем беседовали они тет-а-тет в течение часа. Возможно, флорентиец умолял француза о содействии в реформе церкви, которая погрязла в худших пороках. Сначала нужно было обратить Флоренцию, затем Рим (изгнав мерзкого Папу Александра VI Борджиа), а затем весь христианский мир и, в заключение, неверных. Общность интересов и веры фанатика-доминиканца и будущего освободителя Иерусалима… Нет сомнения, что король Франции был страстно религиозен.

Но одной веры было недостаточно. Необходимо, чтобы посланник Господа удостоил милости своего прощения жителей Флоренции. Последователь Савонаролы, священник Марсиль Фичино (Marsile Ficin), выступил с длинной речью, в которой нарек Карла VIII Rex Pacificus – король-миротворец, новый Карл Великий, которого так давно ждали. Он умолял короля даровать прощение народу, долгие годы жившему в грехе, оградить его от обещанной кары небесной.

Король Франции, несомненно потерявший голову от обилия хвалы и оказываемой ему чести, переполненный божественностью своей миссии, согласился на церемонию всеобщего отпущения грехов. Так «меч» сделался мирным. Для своей большей славы.

И для большей радости Анны Бретонской. Новый Кир, новый Карл Великий, Меч Господа! Какие хвалебные титулы! Можно понять, почему воображение 16-летней королевы было взбудоражено – ведь еще вчера подобное и не снилось. Честолюбивой Анна была всегда, но той осенью 1494 года ее восхищение достигло наивысшей точки. И ведь как все изменилось по сравнению с теми днями, когда обстоятельства вынудили ее к браку с королем Франции. Отныне она разделяла славу своего мужа, ее тоже опьяняли его успехи. Северная Италия, затем весь полуостров и – почему нет? – Европа лежат у ног Карла VIII. Каков поворот событий! Какой реванш для дочери герцога Бретонского и наследницы Дома Монфор!

Гордость – без сомнения. Но не только. В признании Савонаролы, этого фанатичного человека Церкви, Анна видела ответ на свои многочисленные молитвы. Господь признал короля Франции человеком, способного очистить мир от скверны. Это же его величайшая цель – освобождение Иерусалима во главе нового Крестового похода. Вечная слава христианства.

Сияющий триумфатор, Карл считал себя чуть ли не новым мессией. Разве не означало это и конец проклятия, посланного на супругов? Так что Анна радовалась и с религиозной точки зрения, надеясь, что отныне она сможет родить мужу множество здоровых наследников, укрепив династию.

На Карл стяжал не только славу «нового Карла Великого», посланного Небом со священной миссией. Именно он оказался тем человеком, который открыл для Франции искусство Возрождения. Во Флоренции он оказался в окружении искусств, известных миру как «эпоха Кватроченто» (Quattrocento). Савонарола познакомил французского короля с известнейшим ученым своего города – Пико делла Мирандолла (Pico della Mirandola), который в 28 лет славился необыкновенной эрудированностью. Очевидно, что Карлу VIII было приятно встретиться с этим «принцем-гуманистом» до того, как он скончался 17 ноября 1494 года.

Впрочем, ни для него, ни для Анны веяния эпохи Возрождения не были таким уж новшеством. Оба имели склонность к искусству. Почему бы Карлу не вернуться было из своего похода, обогащенным новыми знаниями? Это только порадовало бы его королеву, воспитанницу графини де Лаваль, развившую в своей подопечной вкус и ум. Вся ее жизнь была – и оставалась – пропитанной культурой. Анну окружали книги, не просто богато украшенные, но и развивавшие ум.

Вскоре королева Франции получила и другие поводы для восхищения супругом. Из Флоренции король отправился в Рим, столицу Понтифика, где правил Александр VI Борджиа, на кого нацелился «Меч Господа». 31 декабря 1494 года Карл VIII вошел в Вечный город. На следующий день, 1 января, кардиналы Святого Престола принесли ему оммаж. Церковь была у ног французского короля! Пожалуй, слава Карла достигла своего зенита в этот момент – он стал даже могущественнее, чем Карл Великий, который никогда не бывал в Риме.

Правда, появлялась деликатная проблема: а что делать с Папой? Принять с благодарностью клятвы верности высших религиозных сановников, уже сделавших свой выбор в пользу француза? Это породит опасное соперничество с Папой. Отказаться? К этому Карла склоняют скорее психологические причины, чем военные. Не стоило в открытую воевать с Александром, 7 января 1495 года удалившегося под крепкие стены замка Сант-Анджело под охраной своей личной гвардии из испанцев и нескольких итальянцев.

Хотя Карл и имел законное право на Неаполь и север Италии, хотя он вполне мог одолеть Папу Римского, известного своей распутной жизнью и, несомненно, заслужившего низложения (на что надеялся Савонарола и многие другие), французский король не выступал против Александра. Почему? Какие причины? Ответ прост: Карлу нужно было покорить центральную Италию перед отправлением на юг. Нужно помнить, что в те времена христианство не было пустым звуком, особенно для монархов, глубоко и по-настоящему верующих. Мало было получить корону в наследство, необходимо было и благословение Церкви. Лишь после этого король мог чувствовать себя настоящим сувереном.

С точки зрения военной Александр VI был бессилен. Однако как Папа он был всемогущ: стоя во главе Церкви, он располагал силами всех армий, всех дипломатов. Потому что он был Папой, потому что Европа была христианской, потому что фактически он правил миллионами… не считая монархов, правителей государств.

План Александра VI был прост: если Карл VIII применит силу к понтифику, тот выйдет к миру в папском одеянии с самыми священными реликвиями христианства в руках – головами святых Петра и Павла, покрывалом святой Вероники с изображением Святого Лика. Он напомнит пастве об основах основ их мира. Пусть униженный и побежденный, но Папа сможет пригрозить отлучением от Церкви королю Франции. Сила духовная против силы военной. Неравная битва…

Карл изучил степень риска. Его набожность, а также здравый смысл политика посоветовали уступить. Король начал переговоры с Папой. 11 января 1495 года компромисс был найден: Александр VI согласился на коронацию Карла в качестве короля Неаполя.

Все это заняло не более нескольких дней. Поэтому, к счастью, Анна не успела узнать об опасности, которой подвергался ее муж – отлучение от церкви! Медлительность почты сыграла свою роль – королева получила известия пост фактум, когда уже все вернулось на круги своя. Сколько изменений за столь краткое время! Во Флоренции Карл был принят в качестве «Меча Господа», в Риме же его душа находится под угрозой вечных мук. К счастью, худшего удалось избежать. Вздохнув с облегчением, можно было возрождать надежды, ведь Карл мечтал вступить во владение своим анжуйским наследством. Разве не обещал ему поддержку Папа Римский?

Однако, французский король не торопился на юг. Он вел совершенно иной образ жизни, словно не было у него великой цели, словно не произошла размолвка с понтификом, грозившего ему вечными карами.

С необыкновенной энергией Карл взялся за демонстрацию своей религиозности. Бесчисленные посещения храмов, публичные молебны перед священными реликвиями, получение индульгенций для обеспечения безмятежного будущего его души и тела – все это превращало визит в Рим в грандиозное паломничество, предшествовавшим визиту в Священную Землю.

Савонарола принял Карла с почестями, Рим был в восторге от суверена – его любили, им восхищались. Не рассматривали ли Карла как нового императора, нового героя, более знаменитого чем его античные предшественники? Не размышлял ли сам король Франции о возрождении Рима, воссоединив античность с подъемом Церкви? Не желал ли он вернуть славу Вечному Городу, чтобы он доминировал над всем миром?

Да, Карл Римский! Анну очаровал этот герой новой легенды. Пусть их разделяли расстояния и горы, однако их объединяло нечто большее. Оба имели вкус к славе. С той поры, как Франция присоединила к себе Бретань, она стала одним из сильнейших государств мира. Анна всегда имела хорошо развитое чувство собственного достоинства и остро ощущала свое превосходство. А Карл взрастил в себе эти качества, доходя в мечтах до завоеваний – порой абсурдных, подобных миражу: Неаполь, Иерусалим… Анна обожала своего нового Цезаря, разделяя с ним его мечты. Обоих увлекала слава. И оба были невероятно набожны. Амбиции и религиозность тесно переплелись в их союзе.

И как могло быть иначе? Каждый раз, получая письма от мужа, Анна уединялась в своей комнате, подальше от Бурбонов, чтобы перечитывать в тишине послания Карла VIII. Он описывал богатства увиденных им городов – ей, которая так любила красоту, роскошь, наслаждения… Политика их разделила – а великолепие сблизило.

Сведения продолжали поступать. Анна узнала, что с 16 до 25 января Карл был гостем самого Папы! Выдающаяся честь, высокая привилегия, всегда приводившая верующих в восторг. Ее муж, едва помирившись с Александром VI, стал его официальным гостем! Несомненно, это свидетельствовало о величии французского короля, наконец-то он станет новым Карлом Великим (ведь имя его он уже носит!).

Из Рима Карл отправился в страну своей мечты – в Иерусалим! И его жена, та, что столь долго и старательно отговаривала от этой «глупой авантюры», теперь тоже была опьянена дарами щедрой фортуны. Смущало лишь, что Папа, наобещавший столь многое Карлу VIII, почему-то медлил с выполнением своих обещаний. Анна, как и ее супруг, забыли о хитрости Понтифика.

Карл вступил в Неаполь. Новая победа, легкая: 25 января король Альфон Арагонский, соперник Анжу, отрекся от престола, несмотря на поддержку и протекцию могущественного короля Испании Фердинанда Арагонского. Половина успеха, поскольку желанная корона в тот момент Карлу не досталась – у отрекшегося короля оказался в наличии сын Феррандино, который вступил на престол под именем Ферранте II. Однако 21 февраля неаполитанцы с таким восторгом встретили прибывшего Карла VIII, провозгласив его освободителем от многолетней тирании Дома Арагон, что Феррате II был вынужден бежать.

Реальность становилась легендой. После первых побед на северо-западе последовал флорентийский триумф, римская благодать, затем была победа над двумя королями Неаполя – и всё это меньше чем за месяц! Король Франции сам ковал свою судьбу, следуя за мечтой. И Карл написал Анне, что задержится в летней резиденции королей Неаполя. Под восторги толпы он предстал перед ней тем, кого напророчил доминиканец Савонарола: подобием Бога на земле.

Впрочем, он вполне укладывался в рамки легендарных созданий – ангел и чудовище в одном лице. Опьяненный своим триумфом, Карл дал себе полную свободу в сексуальном плане, пристрастившись к изыскам Капуи. Население праздновало, а женщины легко падали к ногам победителя. Так что «новый мессия» отмечал свои победы разгульными оргиями… А примеру короля следовало и его окружение. Прекрасные неаполитанки с особым рвением занимались лечением ушибов и шишек участников этой славной экспедиции.

И тревога быстро омрачила дни радости. Французские войска начала валить с ног болезнь, до того еще не встречавшаяся в Европе. Без разбора поражала она всех подряд – и солдат, и офицеров. Даже король озаботился собственным самочувствием. Откуда же пришла эта болезнь, ошибочно называемая «неаполитанской»? (*речь идет о сифилисе). Впрочем, поскольку вспышка эпидемии совпала с приходом армии Карла VIII, сами неаполитанцы именовали заразу «французской болезнью». Прежде делившие радости разгульной жизни, теперь уже бывшие друзья обвиняли друг друга, не зная источника болезни. Но, пожалуй, можно с изрядной долей уверенности сказать, что разносчиками оказались моряки, недавно вернувшиеся из Нового Света – после известного открытия Христофора Колумба в 1492 году, они захватили с собой и неизведанную эпидемию. А дочери радости сделали свое дело.

Очевидно, что обо всех этих излишествах, Карл не писал королеве. Резвясь в объятиях некой прекрасной Гасталлы, он сообщал жене, что чахнет без нее, что желал бы ее присутствия рядом… Лицемерие? Не совсем. Король получил известие о смерти новорожденной девочки – того ребенка, что ждала Анна, когда французские войска покинули Гренобль. Карл всегда был добр, и пребывая в роскошном чувстве опьянения и неги, смог издалека посочувствовать жене в ее горе…

В действительности же, он совершенно не сдерживал свои любовные порывы, едва покинул постель супруги. Во время своего триумфального шествия, он не отказывал себе в удовольствии собрать все сочные плоды, что попадались на пути. Не то, чтобы он совсем уже забыл о жене, но было так приятно пользоваться всеми радостями жизни, поскольку все чувственные порывы Карла легко удовлетворялись.

То, что так пугало королеву, когда она пыталась отговорить своего мужа от планируемой экспедиции, произошло. Вступив в мир любовных утех в столь раннем возрасте, Анна не могла не влюбиться в своего первого мужчину, – а он бросил ее, забыл. Как можно было стерпеть такое? Пусть Карл и отправлял регулярно письма – Анна хорошо знала фривольную натуру мужа, чтобы пребывать в иллюзиях. Приходилось утешаться посланиями и – за неимением лучшего – смириться.

Впрочем, Карл достиг желанной цели. 12 мая 1495 года Анна узнала, что ее муж был провозглашен королем Неаполя и Иерусалима. Наконец-то – желанная слава и окончание путешествия! Он возвращался во Францию!

Гордость королевы подпитывали все победы Карла, она восхищалась королем, однако не могла не заботься вопросом: каким вернутся ее муж из своей столь долгой экспедиции? За эти девять месяцев он был слишком поглощен итальянскими миражами, слишком многое произошло с ним после их последнего поцелуя. Как король изменился в Италии? Или – правильнее спросить – как изменили его итальянки? Не забыл ли он о своей любви к жене? Ни одно из многочисленных писем короля не могло успокоить душевное волнение восемнадцатилетней королевы, влюбленной, пылкой и лишенной мужа столь долго…

Однако все эти сомнения Карл рассеял одним простым жестом. В Лион, задолго до прибытия самого короля, привезли длинный обоз, высланный любящим супругом из Италии. Что же там было? С волнением вчитывалась Анна в длинный список содержимого: это были подарки короля для нее! Все то, что она обожала! Гобелены, подобные тем, что украшали замок Бретонских герцогов в Нанте – но более многочисленные, более красивые, более великолепные. Всего 130 штук. Ковры, некогда украшавшие итальянские палаццио. Более 170 штук. И книги! 1140 томов ценного содержания и не менее ценного оформления. Все они были взяты из библиотеки арагонских королей. И тщательно отобраны – на тех языках, которые знала Анна: французский, латынь, иврит, а также греческий и итальянский. А еще мебель. Ведь замки Франции конца XV века не были слишком богато обставлены. Основное внимание уделяли обеденным залам и спальням, остальные же помещения практически пустовали. А тут прибыл целый обоз мебели, в том числе комоды, сундуки, изящно расписанные и украшенные резьбой.

А еще персонально для королевы: ценные ткани – шелка и бархат из Милана. Ведь она так любила заботиться о своей одежде! И ничто не могло быть достаточно восхитительным для этой женщины. Список подарков был дополнен произведениями искусства: картинами, написанными известными мастерами; скульптурами, которые носили название «Головы Неаполя», ими жители указанного города любили оформлять свои палаццио. Все эти сувениры наполнили душу Анны радостью и удовольствием, ведь ее вкус к прекрасному никуда не делся с тех пор, как она стала королевой Франции.

Говорят, что Карл VIII брал все подряд, сваливая в кучу все ценные вещи, найденные на завоеванных территориях. Однако можно высказать мысль, что он все-таки лично отбирал трофеи – слишком уж совпал его выбор со вкусом Анны Бретонской! В коллекцию попало все, что она любила. Строительные работы в Амбуазе завершались, пришла пора украшать интерьеры, чтобы они стали достойным жилищем для королевской пары.

Таковы были подарки любящего мужа жене, демонстрировавшие внимание и участие. Как будто король желал извиниться за что-то… Словно он хотел напомнить ей о своем скором возвращении, психологически подготовить, подогреть знаком любви и подчеркнуть свое расположение великолепием даров.

Анна немедленно отправила груз в Амбуаз. Теперь Карл мог поселиться в замке своего детства – и вести там роскошную жизнь, так впечатлившую его в Италии.

Впрочем, не стоит думать, что король занимался исключительно грабежами, чтобы обустроить свой родной замок. Скорее, эти «заимствования» понравившихся вещей воспринимались им как подарки от радостных подданных. Даже беглый взгляд на подсчет трат, совершенных с момента отбытия в Италию, доказывает, что в основном французский король заплатил за все эти предметы роскоши, которые прибыли в Амбуаз.

В огромном количестве была закуплена мебель, среди прочего – сундуки, комоды и книжные шкафы «для удовольствия короля». Специально для Анны (и ее обеденного зала) приобрелся комплект из длинного стола со скамьей, сделанные из дуба. Не забыли и ее окружение. В списках видим шкафы для прислуги (2 штуки), деревянные кровати для ее фрейлин (2 штуки), стол для покоев мадемуазель де Монпансье (1 штука) и большая постель для двух врачей королевы. Все это показывает, что в конце XV века появляются намеки роскоши будущих королевских дворцов.

Как можно посчитать истинную стоимость великолепных коллекций оружия и исторических реликвий? Все оригинальные, очень древние, напоминавшие о начале и истории славной французской монархии: топор Хловиса, меч Дагобера, кинжал Карла Великого, шпага Филиппа Красивого. Одним своим присутствием в стенах замка короля они должны были напоминать о древности Дома Франции, его величии и достижениях.

Другие сувениры относились к прочим героям королевства – и символизировали прочность страны, пережившей самые тяжелые времена: топор Бертрана дю Гесклена, доспехи Жанны д’Арк. Так что трофеи нового завоевателя должны были занять почетное место в этом ряду…

В те времена одним из способов увековечить память об исторических событиях было вышить их на гобеленах. Высокие стены замка одевались этими тканными произведениями искусства, одно богаче другого. Из Турции, Фландрии и даже Франции прибывали богатейшие гобелены, покрывавшие белые камни стен. Все гобеленовые мастерские Турени работали день и ночь. Гийом Менажье (Guillaume M?nagier) привез из Тура великолепную «Историю Моисея», полностью вышитую шелком. А также достойны упоминания ковры, множество великолепных ковров, сделанных из турецкого бархата – ведь каменные полы также необходимо «одеть» в приятную для глаз и ног «одежду».

В обновленной королевской резиденции утонченность сквозила даже в мелочах. Покрывала из черного сукна были украшены вышитыми золотыми королевскими лилиями. Соответствовали им и наволочки, простыни и салфетки. На королевском столе присутствовала серебряная посуда, на кухне – оловянная. Везде сверкали драгоценные металлы, подчеркивая блеск королевской короны. Главное, что привез из Италии триумфатор, – это блеск Возрождения. Сокровища утолили жажду Анны к роскоши. Оставалось лишь обнять супруга, чтобы стать полностью счастливой.

Тем временем Карл выдвинулся в обратный путь. В четверг 18 июня, в праздник Тела Господня, он вновь встретился с Савонаролой. Король исповедался этому знаменитому священнику, затем принял причастие из его рук, после чего они провели день вместе. Спустя пару дней, 21 июня, доминиканец произнес одну из своих пламенных проповедей, суммировав в ней пожелания флорентийцев к французскому королю, чтобы «было хорошо и их дружбе, и его королевству, и его душе». Карл слушал «с мягкостью», пообещав выполнить просьбу Савонаролы. А просил тот немногого: не оставлять французскую армию во Флоренции. Впрочем, для короля был важнее тот факт, что он получил отпущение грехов от проповедника, известного во всей Италии своей чистотой и твердостью в вере. Так чтопобедитель ощутил благословение Небес.

Итак, от Савонаролы к Александру VI, затем обратно к Савонароле – вот замкнувшееся кольцо путешествия Карла, предварявшее великую экспедицию в Иерусалим и завершившееся благословением Церкви!

Чуть позже Анна узнала другую новость, наполнившую ее новой порцией радости, гордости и восхищения. С 1 апреля 1495 года королю угрожала могущая международная лига, обеспокоенная его успехами. И вот Карл одержал великолепную победу над войсками лиги в битве при Форну (Fornoue). Снова и снова перечитывала королева отчет супруга об этом событии.

Король и его армия покинули Пизу, где – уже традиционно – были встречены с великим энтузиазмом. До Флоренции было рукой подать, когда на пути войска встала армия из 30 000 человек – отважных, свежих, полных сил. Они сгруппировались на правом берегу реки Таро, притока По, перекрыв французам путь до Пармы или Плезанса, а следовательно, и выход к Альпам. В ночь с 5 на 6 июля военный совет собрался в лагере Карла. Нельзя не учесть, что его силы состояли из 10 000 солдат, несколько утомленных десятимесячной экспедицией по полуострову. Однако Карл был уверен в успехе. Утром следующего дня они перешли через реку, расположившись на левом берегу, прямо перед армией врагов.

Разразилась жестокая буря, с небес обрушились потоки воды. Карл не сомневался: это знак его непременной победы. Ведь Савонарола предсказывал, что перед лицом нечестивых врагов, Господь возьмет его за руку и в итоге «честь ему останется» – что это означает, как не победу? Разве можно было сомневаться в этом? Доминиканец, как и прежде Франциск де Поль, никогда не обманывал.

Ранним утром к шести часам король уже был на ногах. Выслушав мессу, в честь и славу Господа, он наскоро перекусил и с головы до ног облачился в доспехи, не забыв и о своём верном коне – черный, кривоглазый, тот носил кличку «Савойя». Маленького роста, Карл однако производил внушительное впечатление своим величием. Итак, он был готов. И полон нетерпения. С самого начала итальянской экспедиции у него до сих пор не было возможности покрыть себя славой на поле битвы, подобно своим знаменитым предкам. Так что король Франции, а с недавних пор – и Неаполя с Иерусалимом – жаждал этого священного действа.

Карл произнес пламенную речь, воодушевляя солдат перед боем. Над головами взметнулся баннер Святого Дени – покидавший Францию только для сопровождения королей в их крестовых походах. Тем временем Венецианская коалиция решила нанести первый удар по врагу. Их план был прост – жестокая атака, паника в рядах противника, истребление поверженных. Однако тот самый проливной дождь, что шел всю ночь, помешал армии лиги совершить быстрый переход по броду через воды реки Таро – воды вздулись, брод исчез под бурными потоками. Пока искали его, время было упущено, эффект неожиданности не случился. Но все же атака коалиции была проведена по всем правилам военного искусства. Однако к тому моменту Карл успел сгруппировать силы и встретить соперника как следует.

Подав воодушевляющий пример, он лично бился с врагами с настоящим неистовством. Так что не последняя заслуга победы принадлежала именно королю Франции. Несмотря на то, что он получил несколько ударов, отчего его забрало отвалилось от шлема, Карл продолжал энергично сражаться. И вражеские войска были вынуждены спешно отступать через реку, в великом беспорядке, что привело к жестокой смерти от мечей французов одних и утоплению в бурных водах реки других. План итальянцев потерпел неудачу, Карл VIII остался хозяином на левом берегу реки и сохранил свободным проход на север. Он не стал преследовать разгромленных врагов – его армия устала, в этом преследовании не было особенного смысла, так что можно было позволить себе поиграть в благородство. И 6 июля 1495 года стало днем личного триумфа французского короля, хотя и было потеряно в битве 4000 солдат (у итальянцев потери исчислялись в 3000 человек).

Разве не эту великую победу подсказывал Савонарола? Разве не означало это избранность принца? «Новый мессия», посланец Небес. Разве не был он подобен библейскому существу, явившемуся с громом и молниями посреди бушующих вод потопа? Чем было это наводнение, как не Божественным знаком? Господь отметил Карла – великий среди великих. Так что он действительно стал «новый Карлом Великим».

Все эти подробности воспламенили воображение Анны. Она ожидала встречи со своим супругом, которому исполнилось 25 лет. Среди пальмовых ветвей и лавровых венков она не желала видеть плохих предзнаменований. 6 июля Феррандино с помощью итальянцев отвоевал себе Неаполь. Но что для Карла эта маленькая неудача перед ликом сверкающей победы при Форну? Так что ничто не могло омрачить восторг королевы.

В субботу 7 ноября Карл прибыл в Лион, завершив свой 15-месячный поход. Лионцы вышли ему навстречу, организовав блестящий кортеж – герцог де Бурбон во главе, духовенство, главы города, дворяне. Обменявшись приветствием, процессия устремилась обратно за стены города, готового к празднованию. В честь короля были возведены триумфальные арки. По всему пути следования в сердце города были развешаны гербы с «императорским плющом». В дополнение к обычным королевским лилиям под короной были изображены символы нового владения Карла VIII – гербы Иерусалима.

Под приветственные крики народа король прибыл в сердце города. Его глаза были прикованы к Анне. Стоя на балконе дворца архиепископа, окруженная фрейлинами, рядом с герцогиней де Бурбон, она ожидала супруга, одетая в платье из золотой ткани. И единственное, чего сейчас желала королева, – это чтобы супруг всегда оставался рядом с ней…