8

11 часов 20 минут утра. Руднев появился с биноклем на мостике. Раздалась команда: «С якоря сниматься!» На рее взвился сигнал «Корейцу»: «Следовать в кильватер за мной».

«Варяг», медленно работая гребными винтами, тронулся, выбирая якорь. Весь рейд и берег огласились восторженными криками на разных языках. Зрители приветствовали бесстрашных русских моряков, идущих на легендарный подвиг.

На иностранных кораблях караулы с офицерами выстроились на палубах. Командир Крейсера «Паскаль» Сэнес впоследствии писал: «Мы салютовали этим героям, шедшим так гордо на верную смерть». Впоследствии в итальянской печати появилось такое описание этой сцены:

«В 11 часов 20 минут «Варяг» и «Кореец» снялись с якоря. «Варяг» шел впереди. Волнение иностранных моряков было неописуемое. Палубы всех судов были покрыты экипажами. Некоторые из матросов плакали. Никогда не приходилось видеть более возвышенной и трагической сцены. На мостике «Варяга» неподвижно, спокойно стоял его командир. Громовое «ура» вырвалось из груди всех и раскатилось вокруг. Подвиг великого самопожертвования принимал эпические размеры»[6].

С кораблей и с берега долго махали платками и фуражками. Играли оркестры на иностранных кораблях…

Обычно минуты перед боем запоминаются сильнее, чем часы в самом бою. После возвращения на родину Руднев передавал малейшие детали, предшествовавшие бою, тогда как подробности самого сражения сохранились в его памяти менее отчетливо. На вопрос о том, что он думал перед боем, Руднев отвечал:

— Выходя из порта, я думал, с какого борта окажется противник, у каких орудий какие стоят комендоры. Думал также о горячих проводах незнакомых людей: пойдет ли это на пользу, не подорвет ли боевой дух экипажа? О семье подумал кратко, мысленно простился со всеми. А о своей судьбе совсем не думал. Сознание слишком большой ответственности за людей и корабли затемняло остальные мысли. Без твердой уверенности в матросах, я, возможно, и не принял бы решения о вступлении в бой с вражеской эскадрой…

Потеплевшая, почти штилевая погода радовала матросов, но пасмурное марево на горизонте вызывало беспокойство у старшего артиллерийского офицера. Он опасался, как бы туман не помешал меткости стрельбы. Беренс доложил о значительном течении в фарватере, что было вызвано отливом.

Но вот на горизонте стала вырисовываться армада серых японских кораблей, дымивших всеми трубами.

Текли минуты. Напряжение нарастало. С дальномерного поста сообщали о расстоянии до вражеских судов. Когда количество кабельтовых заметно уменьшилось, лейтенант Зарубаев отдал артиллеристам распоряжение — и орудия пришли в движение.

С каждой минутой все отчетливее становилась японская эскадра, занявшая исходные позиции у острова Риши, не доходя до острова Иодольми. Ясно стали видны шесть первоклассных крейсеров: «Асама», «Нанива», «Такачихо», «Чиода», «Акаши» и «Нитака» в строе пеленга, прикрывавшие оба выхода в открытое море. За крейсерами держались восемь миноносцев. Итого 14 кораблей против, можно смело сказать, одного «Варяга», ибо «Кореец» боевого значения почти не имел.

Устаревшую артиллерию «Корейца» принимать в расчет не приходится, так как в бою она никакой роли не играла.

В числе крупной артиллерии на «Асама» имелись 8-дюймовые орудия, заключенные в броневые башни, в то время как на «Варяге» крупную артиллерию составляли 6-дюймовые орудия, открыто установленные на верхней палубе с небольшими броневыми щитами, совершенно недостаточно защищавшими людей от осколков.

Едва ли в истории морских сражений стороны имели столь разные боевые показатели!

Будучи предупрежден Бэйли о выходе в море русских кораблей, Уриу предусмотрительно занял самую удобную позицию, закрыв все выходы с рейда. «Варяг» и «Кореец» почти не могли маневрировать, рискуя попасть на мель или подводные рифы в связи с нарастающим отливом. Уриу, наблюдая за русским отрядом, радовался легкой добыче.

Дистанция между противниками сократилась до расстояния выстрела — 45 кабельтовых. На японском флагманском корабле «Нанива» взвился сигнал с предложением русским сдаться. Когда Рудневу доложили об этом, он презрительно усмехнулся и приказал оставить сигнал без ответа и поднять стеньговые боевые флаги.

Шелковые белые полотнища с перекрещенными по диагонали голубыми полосами неприятно поразили самонадеянного самурая.

В 11 часов 45 минут «Асама» произвел первый выстрел. Руднев отдал Зарубаеву распоряжение выждать, когда дистанция сократится до верного выстрела. Снаряды «Асама» уже начинали оказывать губительное действие. Противники сблизились еще больше. Открыли огонь и остальные японские крейсеры.

И тогда с «Варяга» грянул огонь по головному, самому крупному крейсеру «Асама». На мостике «Варяга» среди офицеров выделялась плотная фигура Руднева, внимательно следившего в бинокль за попаданиями снарядов.

Ему уже было ясно, что прорыв невозможен и им владело одно единственное желание: нанести как можно больше ущерба коварному врагу.

Открыли огонь и на «Корейце», но его пришлось прекратить, так как снаряды ложились далеко от цели.

«Варяг» в бою.

Вскоре японцы «накрыли» цель: снаряды стали разрываться у самого борта крейсера. С самого начала и до конца сражения японцы совершенно не стреляли по «Корейцу», сосредоточив всю силу огня на «Варяге».

Снаряды, ложившиеся у борта, засыпали палубу многочисленными осколками, наносившими людям тяжелые ранения. В периоды особого напряжения в сторону «Варяга» посылалось ежеминутно не менее двухсот снарядов разного калибра! Море буквально кипело от взрывов, вздымались десятки фонтанов, обдавая палубу осколками, каскадами воды.

Один из первых крупных снарядов, попавший в крейсер, разрушил мостик, вызвав пожар в штурманской рубке, перебил фокванты, вывел из строя дальномерный пост № 1. Мичмана Нирода, определявшего по дальномеру расстояние, разорвало на куски. От него осталась только рука, опознанная по кольцу на пальце. Убиты были также матросы Василий Мальцев, Василий Оськин, Гавриил Миронов. Находившиеся на дальномерном посту другие матросы оказались ранеными. Следующий снаряд вывел из строя 6" орудие № 3, убил комендора Григория Постнова, остальных тяжело ранил. Плутонговый командир мичман Губонин, так же, как и матросы, отказался идти на перевязку и продолжал лежа командовать, пока не обессилел от потери крови и не потерял сознание. Тогда его отнесли в лазарет.

На крейсере, один за другим, возникали пожары, успешно ликвидируемые под руководством мичмана Черниловского-Сокола, на котором осколками был изорван мундир. Особенно серьезным оказался крупный пожар, охвативший деревянный настил палубы и вельбот вблизи снарядов, но и его удалось своевременно потушить. Были приведены в негодность 6" орудия №№ 8 и 9, 75 м/м орудия №№ 21, 22, 28 и при этом убиты комендоры Даниил Кочубей, Степан Капралов, Мартемион Островский, Андрей Трофимов, Петр Муханов, матросы Карл Спруге, Федор Хохлов, Кирилл Иванов. Многие были ранены.

На верхней палубе «Варяга» царил ад, как потом вспоминали участники боя. Люди скользили в потоках крови, заливавших палубу и стекавших в шпигаты. Нельзя было в ужасающем грохоте услышать человеческий голос. Все оглохли от взрывов снарядов и стрельбы своей артиллерии. Но никто не проявлял ни тени растерянности, никто не молил о помощи. Все сурово, сосредоточенно, спокойно выполняли свой воинский долг.

Отказ от медицинской помощи продолжавших свое дело раненых наиболее ярко характеризует экипаж «Варяга». В лазарет уносили уже совершенно обессилевших или находившихся без сознания. Матросы делали перевязки друг другу.

Взаимная помощь и выручка облегчали участь моряков в бою. Уроки Руднева, всегда говорившего о силе товарищества, не пропали даром.

Матросы заменяли выбывших из строя, проявляли инициативу, не ожидая распоряжений. Экипаж действовал подобно хорошо выверенному механизму. И здесь также сказались организаторские способности Руднева, умевшего пробудить таящиеся в глубине души лучшие качества людей.

И в эти тяжелые минуты были радостные мгновения! Вот сильный взрыв под кормовым мостиком крейсера «Асама», вызвавший большой пожар, заставил замолчать его орудийную башню. Убит командир вражеского крейсера. И гордость японской эскадры «Асама» выходит из боя. Огонь «Варяга» переносится на другие вражеские корабли. «Такачихо», «Нанива» и «Чиода» также получают значительные повреждения. На них то и дело вспыхивают пожары. «Такачихо», дав значительный крен, весь окутанный дымом, тоже покидает строй…

Поединок русского корабля с вражеской эскадрой продолжался с неослабевающим упорством. Многие орудия на «Варяге» уже молчали. Артиллеристы на верхней палубе собственной кровью и жизнью расплачивались за крупные конструктивные недостатки артиллерийских установок. Орудийная прислуга получала тяжелые ранения в затылок и спину, так как не была защищена сзади.

Один из снарядов почти снес боевой грот-марс и уничтожил дальномерный пост № 2. Это лишило корабль возможности вести определение расстояний, и комендоры стали самостоятельно брать прицел по объектам.

Подбито еще несколько орудий. Около них убиты матросы Михаил Авраменко, Кирилл Зрелов, Дмитрий Артасов и другие. Возникает пожар в рундуках броневой палубы, быстро потушенный усилиями экипажа. Участившиеся попадания вражеских снарядов заставляют Руднева спуститься в проход боевой рубки, чтобы быть ближе к управлению кораблем. Командирский мостик, ходовая рубка превращены в бесформенную груду металла.

На палубе «Варяга» во время боя (с картины П. Т. Мальцева).

Руднев, стоя за боевой рубкой, отдавал приказания находившимся в ней офицерам. Разорвавшийся снаряд перебил трубопровод с рулевым приводом. Пришлось перейти на ручное управление. Почти одновременно разорвался снаряд у фок-мачты на полубаке. Осколками засыпало проход с кормовой стороны боевой рубки, где находился Руднев. Рубка была сравнительно неплохо защищена от осколков, но ее задняя сторона вместо броневой двери прикрывалась лишь броневым козырьком-щитом, образуя проход между рубкой и щитом. Поэтому осколки свободно проникли от этого разорвавшегося снаряда не только в проход, но и в рубку.

Рядом с Рудневым стояли штаб-горнист Николай Нагль и барабанщик Донат Кореев. Их убило наповал. Рулевого старшину Снегирева ранило в спину, но он никому об этом не сказал и оставался до конца боя на посту. Находившийся здесь же, в проходе, ординарец командира квартирмейстер Тихон Прокофьевич Чибисов оказался раненым в обе руки. Руднев велел ему немедленно отправляться на перевязку, но тот, зажимая раны платком, чтобы остановить кровь, отказался.

— Пока жив, не покину командира! — проговорил Чибисов, прямо глядя в лицо Руднева. Это был первый и единственный случай невыполнения его приказания.

Сам Руднев был ранен и контужен в голову.

Этот же снаряд разбил орудие № 35 и убил комендора Дмитрия Шарапова, матросов Михаила Кабанова и Федора Эдравица. Выяснилось также, что один из снарядов, взорвавшись внутри корабля, разрушил паропровод к рулевой машине. Полный выход из строя рулевого управления (в 12 часов 15 минут) оказался наиболее тяжелым для «Варяга». В это время крейсер подвергался особенно интенсивному обстрелу.

Руднев, стремясь ослабить прицельность вражеской артиллерии, приказал отойти от противника влево, насколько позволял фарватер, грозивший отмелями с левого борта. Но крейсер все хуже слушался управления. «Варяг» продолжал оставаться в зоне губительного огня. Тогда Руднев приказал повернуть к острову Иодольми, чтобы выйти на время из-под обстрела, наладить рулевой привод и потушить пожары, бушевавшие на корабле в нескольких местах. Это решение было единственно правильным, иначе крейсер попал бы на подводные рифы и был в упор расстрелян японской эскадрой.

Но в тесном фарватере возникла новая угроза: корабль описывал большую циркуляцию и начал даже задевать мель. Пришлось застопорить машины и дать задний ход, подставив противнику левый борт.

На «Корейце» решили в первый момент, что «Варяг» остановился, в действительности же он только замедлил ход. Затем крейсер начал поворачивать вправо. Беляев тоже круто изменил курс своего судна влево, описывая циркуляцию в 270 градусов в сторону подводных отмелей. Канонерка имела небольшую осадку, поэтому такой маневр не являлся для нее опасным. Оба корабля таким образом избежали опасности сойтись вместе и представить прекрасную мишень для японцев.

В этот период наибольшего напряжения кто-то из офицеров «Варяга» заметил замешательство, охватившее матросов на полубаке и начавшее распространяться на верхнюю палубу. У некоторых орудий происходила непонятная заминка и матросы делали какие-то знаки друг другу, указывая в сторону боевой рубки. Оказалось, что волнение явилось результатом слуха о гибели командира. Побледневший от раны, оглушенный ударом взрывной волны Руднев в окровавленном мундире вышел на полубак и во весь голос крикнул:

— Я жив, братцы! Целься верней!..

Десятки сильных голосов передали эти слова по всему кораблю. И орудия «Варяга» стали бить с еще большим ожесточением.

К этому моменту на крейсере имелась пробоина ниже ватерлинии. С «Корейца» заметили крен «Варяга» на левый борт в момент разворота. Почти одновременно, одна за другой, последовали еще две подводные пробоины в левый борт, в районе угольных ям №№ 10 и 12. Сами кочегары предотвратили попадание воды в кочегарки, быстро задраив двери в угольные ямы.

«Варяг», развернувшись, дал передний ход и, поравнявшись с островом Иодольми, лег на обратный курс. В этот момент снарядом крупного калибра пробило его левый борт в районе третьего котельного отделения. Через огромное отверстие хлынул водопад ледяной воды. Котельное отделение быстро стало заполняться водой, уровень ее начал подходить к топкам. Кочегары, квартирмейстеры Жигарев и Журавлев немедленно бросились под сшибающий с ног поток воды и самоотверженно задраили двери, предотвратив затопление кочегарки. Были пущены в ход мощные водоотливные турбины. Но уровень воды почти не убывал. В исключительно тяжелых условиях, под градом осколков, матросы на ходу подводили под пробоины пластыри, однако крен продолжал увеличиваться.

В результате сотрясения от взрыва сдвинулся с места котел № 21 и дал течь. Кочегарка стала наполняться обжигающим паром. Один из снарядов пробил и разрушил командирскую и офицерские каюты, попал в провиантское отделение и, взорвавшись, зажег муку. Взрывом была поднята в воздух воспламенившаяся мучная пыль. Матросам стоило немалых трудов ликвидировать этот пожар.

Другой снаряд попал в шкафут, перебил коечные сетки над лазаретом, пробил палубу. Осколки проникли в лазарет, а койки в сетках загорелись. Но и здесь пожар удалось обуздать.

Одно за другим, выходили из строя орудия.

Беренс доложил, что крейсер теряет плавучесть и постепенно погружается. Руднев решил, не меняя курса, идти обратно на рейд, быстро исправить насколько возможно повреждения, подвести плотные пластыри и вернуться, чтобы вступить в последний бой. Может быть, шансы на прорыв станут более реальными из-за ущерба, нанесенного японским кораблям?

Не зная точно о других повреждениях и о количестве вышедших из строя орудий, Руднев все еще надеялся исправить рулевое управление.

«Вот, сейчас, если бы мы хотели развернуться, то, управляясь машинами, этого уже не смогли бы сделать без риска попасть на мель в узком горле фарватера», — с досадой подумал Руднев. По его приказанию на рее подняли сигнал «Корейцу»: «Полным ходом следовать за мной».

Уриу разгадал маневр Руднева и, желая добить «Варяга», начал перестраивать эскадру, не прекращая интенсивного огня. Японские крейсеры совершенно преградили «Варягу» выход в море. За крейсерами последовали миноносцы. По сигналу с крейсера «Нанива» все японские корабли повернули в сторону уходящего «Варяга», но вскоре замедлили ход, за исключением «Асама», который бросился в погоню за русским крейсером, ведя по нему интенсивный огонь. Остальные крейсеры еще некоторое время обстреливали «Варяг», но потом прекратили огонь из-за дальности расстояния.

Опережая крейсер «Асама», вперед устремился отряд миноносцев. Вскоре снаряд с «Варяга» попал в один из них. Японский корабль окутался густым облаком пара и дыма, а затем пошел ко дну. Остальные поспешно повернули обратно, причем еще один получил тяжелое повреждение и после боя тоже затонул.

Когда русские подошли к якорной стоянке, «Асама» прекратил огонь, ставший опасным для иностранных кораблей, и направился к своей эскадре, находившейся за островом Иодольми. Прекратили огонь и русские ввиду его бесполезности.

Так в 12 часов 45 минут 27 января (9 февраля) закончился героический поединок русского корабля с целой японской эскадрой…

Схема боя при Чемульпо.

По данным английского офицера, возившего к Уриу по поручению Бэйли протест и протокол совещания командиров, а также по сведениям иностранных миссий и военных атташе в Японии, японская эскадра понесла в этом бою значительные потери. После сражения японцы свезли в бухту А-Сан тридцать убитых. Крейсеры «Асама» и «Чиода» ушли в Сасебо на продолжительный ремонт, имея на борту большое количество раненых, «Такачихо» был настолько серьезно поврежден, что по пути в Сасебо затонул. На нем было двести раненых. Получили повреждения и другие суда эскадры Уриу.

В течение часового боя русские моряки еще раз показали всему миру, что бьют врагов не числом, а умением.