Пепел «первенца» Гоголя

В дефицитные советские времена Феликсу было не так сложно, как другим книголюбам, добывать хорошие книги. Его двоюродная сестра Люся, Людмила Мартынова, дочь маминого брата Герасима, погибшего на фронте, руководила отделом подписных изданий в Московском доме книги на Калининском проспекте. Подписка на собрания сочинений русских и зарубежных классиков была предметом охоты многих москвичей. К Людмиле то и дело подходили разные люди с нижайшей просьбой оформить подписку на Конан Дойла, Дюма, Диккенса, Толстого, Пушкина… Люся почти никогда не отказывала просителям и не принимала за помощь денежных «подарков», но не отказывалась от билета на модный спектакль, или на балет в Большой театр, от пропуска на творческий вечер в ЦДЛ. Многочисленная родня и друзья Феликса, и, в первую очередь, он сам протоптали в Московский дом книги широкую дорожку. Вся элита книжной Москвы знала Людмилу Герасимовну. «Когда еще она не гордилась мной – известным журналистом, ведущим литературных вечеров и телепередачи «Зеленая лампа», я уже гордился своей сестрой!» – заметил Феликс.

Феликс обожал свою коллекцию. Именно она заставляла его «раздваиваться»: одна его часть мысленно неслась по спешным журналистским делам, а вторая – мечтала о благодушном созерцании книжных сокровищ, что ласково смотрели с полок на своего заботливого хозяина. И Феликс-журналист с удовольствием вынимал из кресла Феликса-библиофила и отправлял на «охоту».

Среди сокровищ, что составляли коллекцию Феликса, были «Мечты и звуки» Некрасова, та самая первая книга будущего классика русской литературы и поэзии, которую автор счел неудачной, особенно после ядовитой критики Белинского, и постарался уничтожить весь тираж. Ему это вполне удалось, и в распоряжении библиофилов остались единичные экземпляры, когда-то и кем-то по случаю купленные и дожившие до наших дней. Когда Феликсу удалось добыть драгоценную книгу, его радости не было предела, и он обзвонил всех знакомых книголюбов с сообщением о своем успехе. Кто-то восхитился невиданной удачей, а кто-то заскрежетал зубами от неукротимого жара зависти. Только тот, кто носит в себе вирус коллекционирования, может понять эти чувства.

В поисках «коробочки с пеплом первоизданий». Автоколлаж Феликса  в образе «Книжного червя» с картины Карла Шпицвега

В 1979 году на одном из творческих вечеров журналиста-библиофила, который проходил в Доме ученых, его приятель Александр Хорт, известный сатирик, один из авторов любимой советскими читателями юмористической 16-й полосы «Литературной газеты», прочитал написанную специально для этого мероприятия пародию. Она называлась весьма поэтично «Одна, но пламенная страсть. Очерк о книголюбе» и дала жизнь известному библиофильскому анекдоту о «коробочке с пеплом».

«К известному собирателю первых поэтических книг я пришел погожим летним деньком. Феликс Николаевич принял меня в просторном кабинете, ломящемся от книг. Книги лежали повсюду – на подоконнике, в креслах, под кушеткой и даже на столе… Посреди комнаты весело потрескивает печка, возле которой сидит сам библиофил. Завидев гостя, Феликс Николаевич начинает рассказывать о своей уникальной коллекции первых поэтических сборников.

– Гоголь вступал на литературную стезю как поэт, выпустив идиллию «Ганц Кюхельгартен», – говорит он. – Когда же в печати появились плохие отзывы, двадцатилетний Николай Васильевич скупил у книгопродавцев все оставшиеся экземпляры и сжег их. Вот в этой банке хранится пепел его первого поэтического сборника. Как видите, пепел в отличном состоянии.

Аналогичный случай произошел с первой книжкой стихов Некрасова «Мечты и звуки». После того как критики отрицательно отозвались об этом сборнике, он взял из книжных лавок все непроданные экземпляры и сжег. Теперь пепел «Мечт и звуков» является алмазом моей коллекции.

– А в этих урнах, – он подходит к стеллажам, – хранятся первые книги молодых поэтов. Места в квартире уже мало, поэтому я сжигаю их лично, что позволяет сделать коллекцию более компактной.

В это время почтальон приносит Феликсу Николаевичу пачку бандеролей – ведь каждый молодой поэт считает своим долгом присылать известному собирателю свои первые книги. Феликс Николаевич тут же бросает пакеты в огонь и, ласково помешивая их кочергой, говорит:

– Да, истинная поэзия греет людей. За это я ее и люблю. Собирательство стихов – моя одна, но пламенная страсть.

Я покидаю гостеприимного библиофила далеко за полночь. Город спит и лишь одно окно светится в ночи – это горит огонек в кабинете Феликса Николаевича, отдающего книгам весь жар своей души и печки».