Как Феликс взял «Рукавицами» сердце кумира

Стихами он был «ушиблен» с детства. Возможно дали о себе знать гены. Его венгерский дед Золтан Партош был не только врачом, но и автором нескольких поэтических сборников, изданных в Будапеште в начале ХХ века. «Черен, юн и горяч» – скажет Андрей Вознесенский о Феликсе – авторе первых юношеских стихов. Первым поэтическим кумиром Феликса стал Маяковский. По бумаге шагали и прыгали бойкие строчки лесенкой Владимира Владимировича. Маяковский своеобразен, необычен – а нашего героя и интересуют необычные люди, нестандартные ситуации. Ему и самому страшно хочется выделиться! «Пробы пера» – заметки в газете, отпечатанные на пишущей машинке, подаренной дедом, открыли в нем талант спортивного комментатора, а первые интервью – подающего надежды газетчика. Но пока главной страстью все же остаются стихи.

В 1958 году в только что открытом книжном магазине № 100 на улице Горького Феликс покупает тоненький сборник стихов Анны Ахматовой. Жил он тогда в Покрове, в столицу ездил на электричке. Усевшись в вагоне и прочитав несколько стихотворений, он ощутил неведомую доселе дрожь… Пунцовый от смущения, юноша словно услышал горячий шепот женщины, охваченной страстью… Ничего подобного он не читал у своих прежних кумиров, и ему безумно захотелось увидеть поэтессу, ошеломившую его фонтаном чувственности…

Влюбленность в поэзию переходит в болезнь, когда он знакомится с творчеством Андрея Вознесенского. Среди читающей публики шелестит слух: «есть в Москве такой поэт – Вознесенский, талантливый, как Маяковский, ходит к Пастернаку». В 1958 году в «Литературной газете» впервые публикуются его стихи, а в начале 1960-го во Владимирском книжном издательстве выходит тоненький изящный семидесятистраничный сборник «Мозаика».

Вздрогнут ветви и листья,

Только ахнет весь свет

От трехпалого свиста

Межпланетных ракет.

Рифмы, образы, сочные метафоры – взбудоражили фантазию, взволновали горячую кровь юного ценителя изящного слога. Феликс не читает стихи Вознесенского, он упивается, он бредит ими… Вечерами бродит у озера, что-то бормочет, тут же записывает, перечеркивает, вышагивает снова, опять бормочет и что-то пишет… Его блокнот полон горячечных каракулей, рожденных поэтическим вдохновением и влюбленностью в девочку с соседней улицы… Когда тетрадь становится достаточно внушительной, Феликс отправляет ее в областную писательскую организацию. Он надеется, что его заметят… И, конечно, его замечают и приглашают стать участником областного совещания молодых литераторов. На дворе 1960-й год.

Три ночи начинающий стихотворец почти не спит. Он, взволнованный и счастливый, без конца перечитывает письмо-приглашение. Наконец, ранним утром, имея в кармане всего 40 копеек, выходит на Владимирский тракт и поднимает руку. Какой-то добрый попутчик забирает парнишку и довозит до областного центра. Кто знает, не был ли это первый из ангелов-хранителей, что помогают Феликсу всю жизнь?

Рукавицы мои, рукавицы, —

звонко начинает Феликс со сцены в актовом зале обкома партии, где еще тридцать девчонок и мальчишек «держат экзамен» перед столичными корифеями.

Я всегда буду Вами гордиться!

Пусть вы грязные, пусть вы грубые,

Приложу к вам, хотите, губы я…

Автограф Андрея Вознесенского

Эти стихи родились в то недолгое время, когда Феликс подрабатывал на стройке. Доверительный рассказ о рабочих рукавицах производит впечатление на мэтров – Василия Федорова, Андрея Досталя, Дмитрия Старикова, Сергея Никитина… И какое впечатление! В перерыве к певцу строительного дела подходит стройный, модно одетый, при ярком шарфике один из руководителей совещания. Протягивает руку:

– Андрей Вознесенский! – открытая и располагающая улыбка. – Мне понравились твои стихи. Они искренние, в них есть сила! Тебе надо писать обязательно, думаю, у тебя большое будущее!

– Я обожаю ваши стихи, они гениальны! – взволнованно выпаливает юноша.

Андрей улыбается еще шире и вручает листок из записной книжки с написанным от руки адресом: «Верхняя Красносельская, 45, квартира 45»

– Пиши, приезжай, – и, кивнув ошарашенному поклоннику, Вознесенский исчезает.

Через какое-то время из редакции журнала «Молодая гвардия» Феликс получает телеграмму, что его стихи опубликованы в пятом номере за 60-й год. Не веря своим глазам, Феликс мчится добывать заветный номер и – вот он в его руках! В предисловии известного столичного поэта Василия Федорова звучат ласкающие душу слова: «Так рождается поэт!» Отплясав короткий и пламенный мадьярский танец счастья, Феликс листает журнал и, о чудо! Стихи Андрея Вознесенского! В том же издании, в том же номере, под той же обложкой и в той же подборке – «Весенняя перекличка поэтов»… Дебютант потрясен…

Помня о том, что 12 мая Андрею исполняется 27 лет, Феликс отправляет телеграмму, в которой и поздравления, и восторг от того, что его стихи стоят рядом со стихами его кумира. Через месяц приходит письмо:

«Москва, 5 VI. 1960

Феликс, милый!

Прости, что не сразу ответил тебе. Меня не было в Москве. Страшно рад твоей телеграмме, письму, рад, рад за тебя – что ты такой талантливый, смелый и, наконец, тому, что мы соседи по молодогвардейскому «Весеннему дню поэзии…» Зачем ты принимаешь к сердцу чьи-то занозы, что «подражаешь Вознесенскому», здесь дело не в «Вознесенском», а в новых путях поэзии, в поисках, в атомном веке, да и в молодости, наконец.

Желаю тебе счастья, стихов, дерзости. Напиши мне. Жми на все педали!

Андрей Вознесенский».

…Временами Феликсу становилось неловко за то, что сам Вознесенский усиленно толкал его в поэзию, а он деликатно, но настойчиво соскальзывал с этой непрочной стези. Настоящее его призвание лежало вне эфемерности хореев, ямбов и дактилей. Но навсегда осталась нежная привязанность к этому тонкому, филигранному искусству и к человеку, поддержавшему его в самый нужный момент… «С годами, с взрослением, с познаванием иных «хороших и разных» имен в литературе, Вознесенский для меня не уходил в тень, – признается Феликс, – он, как первая любовь, не мог раствориться в других». Феликса и Андрея свяжет нечто большее, чем общая поэтическая слава – полувековая дружба двух неординарных и талантливых личностей. Сразу же после ухода из жизни великого поэта Феликс напишет о нем книгу «Я тебя никогда не забуду», которая мгновенно стала бестселлером в литературных кругах и вышла двумя изданиями.

Мама Феликса, с некоторой тревогой наблюдавшая за своим романтически настроенным сыном, с трудом представляла его в армии. Чтобы хоть как-то отсрочить исполнение им «священной воинской обязанности», она поехала к районному военкому, но ей не удалось убедить чиновника в погонах, что ее шустрый и здоровый отпрыск не подходит для службы в армии. Тогда она пошла на «авантюру»: втайне от Феликса решила написать письмо его кумиру и попросить о помощи. Андрей Вознесенский, искренне встревоженный судьбой молодого друга, не замедлил с ответом и прислал (также конспиративно, на рабочий адрес Татьяны Ивановны) письмо, в котором советовал ей срочно ехать во Владимирский пединститут и от имени поэта попросить принять юное дарование… Но, по-видимому, Татьяна Ивановна не решилась на такой нестандартный для того времени поступок, и Феликсу пришлось встать в строй, о чем он, кстати, никогда не жалел. А «секретное» послание Андрея Вознесенского Феликс нашел много лет спустя, разбирая мамины бумаги.