Роковая страсть

В то же время покровитель балерины Преображенской его превосходительство генерал Николай Михайлович Безобразов[227] в пику Кшесинской решает расстроить союз Анны и великого князя, для чего знакомит ее с Виктором Дандре.

Красавец и умница, Виктор Дандре знал четыре языка (в некоторых справочниках написано десять) и прекрасно разбирался в моде. Кроме того он умел увлечь разговором и блистательно ухаживал. «Едва выпорхнув на сцену, Анна Павлова познакомилась с человеком, который стал ее единственной любовью и единственным мужчиной на всю жизнь. Его звали Виктор Дандре, он был весьма состоятельным человеком, коллежским советником, чиновником Сената, по происхождению – потомком старинного русско-французского рода, носил титул барона, по образованию был горным инженером. Но все это было не так важно, как то главное, что соединило этих двоих: Виктор был страстным поклонником балета»[228].

Встреча оказалась роковой, Анна влюбилась в Виктора. Он же поначалу смотрел на нее как на необходимое приобретение. Все его друзья – балетоманы, почти у всех любовницы балерины. А он чем хуже? Анна, конечно, далеко не красавица – тощая, с длинной шеей, но все говорят, что скоро она станет примой театра. Так отчего же не вложить часть капитала в союз с будущей примой Мариинки?

Однажды Кшесинская подарила Павловой карандаш из платины с бриллиантами и рубинами: «Аннушка, эта маленькая вещица ничего не стоит по сравнению с тем, что ты могла бы иметь, будь у тебя щедрый возлюбленный». А потом, вечером, перед спектаклем, когда все артисты стояли у окон и кланялись их величествам и их высочествам, Матильда кивнула в сторону Бориса Владимировича: «Смотри, Аннушка, не упусти!».

Когда я говорила, что вряд ли истинно религиозная мать могла отдать дочь в балет, я как раз имела в виду царившие там нравы. За каждой более-менее перспективной танцовщицей тут же закреплялся толстосум-воздыхатель, который и обеспечивал ее будущее. Собственно, в большинстве случаев за этим и шли на сцену. Павлова, вопреки всему на свете, не желала для себя карьеры содержанки. В свое время ей уже хватило роли незаконнорожденной, в детстве она подходила к дому своего настоящего отца и, поднимаясь на цыпочки, старалась заглянуть в окна, хотя бы на секундочку увидев того, кто отказался от нее – своего отца, братьев, сестер. Увидеть все то, чего была лишена, находясь еще в утробе матери. Она прекрасно знала, что означают колкие взгляды в спину и вечные попытки Любови Федоровны то ли оправдаться, то ли извиниться перед дочерью за прошлое.

С другой стороны, она оказалась не на швейной фабрике, а в Императорском театре, все балерины завидуют Кшесинской и мечтают пойти по ее стопам. Павлову превозносят, ей целуют руки, называют богиней. А Виктор Дандре такой милый, внимательный, он совсем не похож на других, так увлечен балетом и ее искусством. Анна влюбляется в Виктора, это была ее первая и единственная любовь в жизни.

Он встречал ее в карете после спектакля, отвозил в ресторан или кататься. Напрасно Любовь Федоровна умоляла дочь одуматься и бежать, пока не поздно, от Дандре, в который уже раз пересказывая историю собственной жизни и предсказывая, что в конце концов ее Нюрочка кончит брошенной и никому не нужной матерью-одиночкой, без работы, так как ее несомненно выгонят со скандалом из театра. Анна и слушать не хотела. Не пугал ее и тот факт, что в свете было модно покровительствовать артисткам балета и строить козни против их конкуренток. Вокруг каждой более-менее заметной балерины собиралась партия поддержки, которая воевала не на жизнь, а на смерть с партией противников. Это была своеобразная игра. А Дандре был страстным игроком.

Знал ли он про козни Безобразова, неизвестно. Возможно, его увлекала сама мысль, что танцовщица Мариинки Анна до сих пор девственна. Редкость. При этом он отдавал себе отчет в том, что Павлова нужна ему для дополнительного блеска, жениться на ней он не собирался.

Анна Павлова и ее муж и импрессарио Виктор Дандре. 1920-е гг.

«Истинная артистка должна жертвовать собой своему искусству. Подобно монахине, она не вправе вести жизнь, желанную для большинства женщин».

(Анна Павлова)

Другого мнения была Анна, за ней ухаживал великий князь, но в отношении последнего: она иллюзий не питала, но Дандре всего лишь барон. А она не девушка с улицы, а признанная всеми восходящая звезда балета. Никто не мог переубедить ее, что природный аристократ Дандре никогда не женится на дочке прачки, к тому же незаконнорожденной. Откуда простоватой, плохо образованной девушке, знающей только тяжелый труд, понять, где правда, а где ложь. Кстати, что касается перспектив замужества с сильными мира сего, здесь тоже все не так безнадежно. Женился же князь Гагарин[229] на приме Александрийского театра несравненной Екатерине Семеновой[230], не только женился, но и в законном порядке признал всех их совместных детей. Да и сколько на свете каждый день заключается неравных браков!..

Анна влюбилась в Виктора и сделалась его любовницей. Для Павловой Дандре снял квартиру на Офицерской улице в доме № 60. Дворцовое убранство, роскошный будуар, достойный царицы, великолепный белый зал, в котором она могла заниматься, когда ей пожелается. За собой он, естественно, оставил право время от времени навещать ее, на правах друга.

Анна была не чужда красоте, но сама по себе роскошь в то время мало занимала ее, другое дело зал с огромным портретом Тальони, где она сможет, никому не мешая, работать хоть круглые сутки.

«Очень скоро мы поженимся, и будем жить вместе. Если появятся дети… – Анна мысленно нарисовала колыбель и поставила ее напротив окна в комнате располагающейся рядом с ее спальней. – Кто вообще сказал, что балерина обязана оставаться бездетной? Да если бы это было так, разве существовали бы балетные династии? Просто детей не должно быть много, как у Соколовой. Но одного они с Виктором себе вполне могут позволить. Может быть… когда-нибудь потом…»

Смущало одно обстоятельство: Дандре приходил к ней, когда хотел, и покидал, когда считал это нужным. Собственно сам он продолжал жить у себя на Итальянской. Анна же зачастую проводила бессонные ночи в тщетной надежде, что любимый оставит все дела и приедет к ней.

Так и повелось – изматывающие репетиции, спектакли, а потом ожидание: придет – не придет. А если не придет, предуведомит ли запиской или пришлет на следующий день в театр букет с запоздалыми извинениями.

Невозможно спрашивать что-либо с человека, который ничего не обещал. Интересно, что именно в то время павловское понимание роли Жизель, над которой она продолжает работать, делается глубже, ее переживания на сцене воспринимаются публикой как реальные. К примеру, после премьеры спектакля Валерий Светлов, которому решительно не понравилась трактовка Павловой главной роли балета, написал: «В ее игре было много нервного подъема и чувства, но как-то не получалось того трогательного элегического образа обманутой, трагически погибшей Жизели, которого мы ждали от исполнительницы». Но вот проходит два года, заметьте, два года с Дандре, и тот же автор глубоко поражен павловской Жизелью: «Сколько глубокого, недетского горя в этих скорбных глазах обманутого ребенка-девушки! Сколько светлого счастья в полетах вырвавшейся из мрачной могилы виллисы… Среди забот и тягостей современного существования, среди трудной сутолоки нашего времени – настоящее счастье укрыться на мгновение в этом оазисе чистой поэзии…».

О личной жизни Павловой того периода известно немного. После того как она стала официальной любовницей Дандре, она не утратила страсти к театру. Очень много работала и в свободное время от репетиций и спектаклей ждала своего милого. Иногда милый являлся, иногда манкировал встречами.

Балет – тяжелое искусство, возвращаясь домой в мыле и пене, Анна должна была полностью помыться, одеться, сделать новую прическу, после чего сидела и ждала иногда с вечера до утра, не зная наверняка, явится ли Виктор. Она терпеливо ждала от него предложения руки и сердца, все женщины ждут. Не могла она не думать о детях. У всех есть дети. А у нее теперь такая большая удобная квартира.

Не удивительно, что в результате накапливалось раздражение и обида. Что, в сущности, давал ей союз с Дандре? Конечно, на собственные средства она пока еще не могла позволить себе подобной обстановки, но она согласилась уступить пылкому поклоннику отнюдь не из-за квартиры и дорогих вещей. Если же говорить о материальной стороне вопроса, то не лучше ли в таком случае было сойтись с великим князем, как советовала Кшесинская? А еще лучше с Мишей Фокиным. Тут и общие интересы, и совместная работа. Кроме того, Миша ее любит, а она относится к нему с душевной теплотой.

Благодаря всем этим переживаниям всего за два года мучительной жизни с Дандре Анна сумела найти свою Жизель: «Сколько глубокого, недетского горя в этих скорбных глазах обманутого ребенка-девушки! Сколько светлого счастья в полетах вырвавшейся из мрачной могилы виллисы… Среди забот и тягостей современного существования, среди трудной сутолоки нашего времени – настоящее счастье укрыться на мгновение в этом оазисе чистой поэзии…», – писал Валерий Светлов, а ведь он был на премьере, и нашел игру Павловой поверхностной. За два года постоянных страданий из хрупкой маленькой девочки Анна выросла в женщину, чьи душевные переживания достигли такого психологического накала, что все эти чувство вылились на сцену бушующим потоком.

«Старые любители балета, видевшие предыдущих исполнительниц Жизели, оказались единодушны в оценке павловской героини: Жизель Павловой удивительно естественна и очень проникновенна. – Пишет в своей книге “Анна Павлова” Валерия Носова. – Павлова сумела здесь “переиграть” себя, она была психологичнее, чем в других балетах. Ее Жизель выглядела на редкость многосторонней, бездонной по силе переживаемых чувств. И вместе с тем очень современной. Павловской Жизели было свойственно смятенное мироощущение начала века. Она искала гармонии и не находила ее. Не случайно современникам Павловой приходило на ум сравнение балерины с Верой Федоровной Комиссаржевской[231]».

В 1914 году, когда Павлова в последний раз приедет в Россию со своей труппой, все номера, которые покажет ее небольшой театр взыскательной петербургской публике, будут поставлены Михаилом Фокиным. В то же время появится слух, будто бы между Павловой и Фокиным роман. На самом деле Фокин был много лет влюблен в Анну, и тогда, в 1914 году, на пресс-конференции не спешил развеять это заблуждение перед собравшимися журналистами. Скорее всего, ему было приятно хоть таким образом приблизиться к любимой женщине. Анна же продолжала относиться к Михаилу как к старому другу.

Не видя перспектив, не понимая, к чему стремиться в будущем, Павлова теряла почву под ногами. Но если в театре перспективы были, ей то и дело предлагали новые интересные роли, то Дандре упорно продолжал плыть по течению. В то время, когда Анна надеялась, что в их с Виктором отношениях еще может произойти что-нибудь хорошее и светлое, он лишь посмеивался над ее робкими намеками на брак.

Неизвестно, была ли Павлова когда-либо беременна от Дандре. Подобное предположение реально. Оба молодые, красивые, страстные, что характерно, у Анны Павловой никогда не будет детей, так что невольно задумываешься, а не кроется ли причина этого в неумело сделанном аборте? С другой стороны – страстный поклонник балета Виктор Дандре не желал и думать о таком риске для карьеры балерины как беременность и деторождение. Ребенка ему могла родить любая другая женщина, но только не Анна Павлова. Анна Павлова должна танцевать! В любом случае, сетования Аннушки вполне закономерны, сколько ни ждала, сколько ни верила, она не получала ничего кроме обещаний, и по прошествии стольких лет ей не оставалось ничего иного, как подавлять душевную боль работой.

«О том, чтобы пожениться, речи не шло. Дандре не готов был ввести в свою семью Анну – она же была балериной, то есть артисткой, а артистов в ту пору презирали; гвардейский офицер, женившись на артистке, должен был оставить службу, поскольку считался опозоренным… Виктор гвардейским офицером не был, но позора женитьбы на балерине, да еще и незаконнорожденной, он не хотел»[232].