Кармен не умрет никогда…

Двадцатого апреля 1967 года в Москве состоялась премьера «Кармен-сюиты» – одного из главных балетов Майи Плисецкой в репертуаре Большого театра.

Открывать новое было всегдашней, и, может быть, главной страстью балерины. Вот и сейчас она, несмотря ни на что, добилась своего – станцевала Кармен, и это стало событием в мире хореографии. Этот одноактный балет поставил для Плисецкой известный кубинский хореограф Альберто Алонсо. В конце 1966 года Национальный балет Кубы гастролировал в Москве, и балерину осенило: именно этот балетмейстер подойдет для воплощения ее идеи! Оказалось, кубинец тоже мечтал о такой постановке, и у него был свой взгляд на образ будущей героини, весьма близкий к идее Плисецкой.

– Судьба Кармен, – говорил Альберто, – как судьба тореро и быка, всегда на грани жизни и смерти. Стремление Кармен к свободе чувства, мысли, поступка приводит ее к конфликту – к трагедии. Нельзя жить правдой чувства среди людей, которые не следуют логике чувства…

Майя Михайловна напрямую обратилась к министру культуры Е.А. Фурцевой с просьбой пригласить Альберто Алонсо поставить «Кармен» в Большом театре.

– Вы говорите, одноактный балет? – переспросила Екатерина Алексеевна. – На сорок минут? Это будет маленький «Дон Кихот»? Верно? В том же роде? Праздник танца? Испанские мотивы? Я посоветуюсь с товарищами. Думаю, это не может встретить серьезных возражений. Хорошо укрепит советско-кубинскую дружбу…

«Советская власть пустила в театр Алонсо только потому, что он был “свой”, с Острова свободы, но этот ”островитянин” как раз взял и поставил спектакль не только о любовных страстях, но и о том, что нет на свете ничего выше свободы, – позднее поясняла Майя Михайловна. – И, конечно, этому балету так здорово досталось не только за эротику и мою ”ходьбу” всей стопой, но и за политику, которая явственно в нем проглядывала».

Композитор Родион Щедрин обработал бессмертную музыку Жоржа Бизе, который, как известно, писал ее для своей оперы. Поначалу Плисецкой представлялось, что музыка балета должна быть оригинальной. Но главные советские композиторы, Дмитрий Шостакович и Арам Хачатурян, к которым она поочередно обратилась с просьбой написать музыку, мягко и наотрез отказались. Они и посоветовали балерине воспользоваться помощью ее мужа, настоящего мастера оркестровки. Ведь лучше Бизе не напишешь… Пусть адаптирует гениальную музыку «Кармен» для нового балета.

Все делалось в сжатые сроки, уже когда в Москву срочно прилетел получивший визу Альберто Алонсо, чтобы поставить балет для Плисецкой. Из музыки к опере «Кармен» и сюиты «Арлезианка», принадлежащих перу Жоржа Бизе, Р. Щедрин создал новый вариант – музыку к балету «Кармен-сюита», авторами которой с тех пор на афишах всего мира значатся Ж. Бизе – Р. Щедрин. И даже если бы имя композитора Родиона Щедрина вообще было никому неизвестно, уже только одно это совместное произведение подарило ему мировую славу…

В успехе «Кармен-сюиты» сомневались многие, в том числе Галина Уланова. И поначалу можно было сказать, что не ошиблись. Публика, привыкшая к милой сердцу классике, встретила новый балет холодновато. «Аплодировали больше из вежливости, из уважения, из любви к предыдущему, – расскажет Плисецкая позднее о той премьере. – А где пируэты? Где шене? Где фуэте? Где туры по кругу? Где красавица-пачка проказливой Китри? Я чувствовала, как зал, словно тонущий флагман, погружался в недоумение…»

Майя Плисецкая в балете Родиона Щедрина «Кармен-сюита». 1968 г.

«”Делайте на Бизе!” – сказал Алонсо… Сроки поджимали, музыка была нужна “уже вчера”. Тогда Щедрин, который в совершенстве владел профессией оркестровки, существенно перекомпоновал музыкальный материал оперы Бизе…»

(Майя Плисецкая)

Правда, в кинохронике того года рассказывалось, что новый балет прошел в Большом театре с огромным успехом. На ее кадрах можно заметить, что сценические костюмы примы выглядели поначалу иначе и были двух цветов: черный в начале действия и белый – в конце. В дальнейшем белый костюм Кармен исчезнет из спектакля, а в черный будут внесены существенные изменения, в том числе появится, по прямому указанию министра культуры, небольшая прозрачная юбочка, прикрывающая бедра героини.

Когда спектакль подошел к концу, улыбающейся поначалу Фурцевой не оказалось в директорской ложе – она покинула театр с испорченным настроением. Новый балет совершенно не походил на «маленький «Дон Кихот», как она того ожидала; он вообще оказался непохожим на привычный балетный спектакль.

Второй раз «Кармен-сюита» должна была пойти через день в вечере одноактных балетов, но ее поспешили заменить «Щелкунчиком». Между тем в тот же день, 22 апреля, предполагался и банкет для участников постановки, для чего арендовали ресторан Дома композиторов и успели внести аванс. И вдруг…

– Это большая неудача, товарищи. Спектакль сырой. Сплошная эротика, – с недоумением услышали от Фурцевой композитор и прима-балерина. – Музыка оперы изуродована… У меня большие сомнения, можно ли балет доработать. Это чуждый нам путь.

Щедрин и Плисецкая были в шоке. Конечно, «Кармен-сюита», хотя и основанная на элементах классического танца, классикой не являлась. Это был современный балет с оригинальной и яркой хореографией, в которой вся «эротика», по правде говоря, казалась не более эротичной, чем дуэты в «Легенде о любви», поставленные Ю. Григоровичем. И если бы все его составляющие – музыка, танец, исполнение – не выглядели соразмерно и элементарно красиво, этому балету не была бы суждена долгая сценическая жизнь, как получилось в итоге.

После слов Майи Михайловны о том, что «придется отменить банкет», и обещаний «сократить все шокирующие вас эротические поддержки» Фурцева задумалась. Аргументы балерины показались ей более чем убедительными: «Будет спектакль, не будет – соберется народ. Не рождение отпразднуем, так поминки. Пойдет молва. Этого вы хотите?».

Екатерина Алексеевна этого не хотела, поэтому сдалась и милостиво разрешила показывать новый балет и дальше. «Московская публика начала помаленьку пообвыкать к нашему детищу, – рассказывала Плисецкая. – От спектакля к спектаклю нарастал успех».

И тут – новая история. Импресарио из Канады побывал на «Кармен-сюите» и решил включить этот балет в репертуар предстоящих гастролей. Но уже когда декорации отправили в Канаду, в Министерстве культуры запаниковали и созвали экстренное совещание. Плисецкой было предложено покаяться в создании «незрелого балета» и попросить не включать его в гастрольные показы, заменив «Лебединым озером». «Мы разрешили показать весьма спорный балет, но это не означает, что экспериментальный спектакль следует показывать зрителю зарубежному», – прозвучало на совещании.

Каяться балерина отказалась. Дальнейшее легко воспроизвести и представить благодаря ее автобиографической книге.

– Без «Кармен» я в Канаду не поеду, – сказала Майя Михайловна. – Мое «Лебединое» там уже трижды видели. Хочу новое показать.

Фурцева вышла из себя:

– Спектакль жить все равно не будет. Ваша «Кармен-сюита» умрет.

– «Кармен» умрет тогда, когда умру я, – отрезала Плисецкая. Все задержали дыхание.

– Куда, спрашиваю, пойдет наш балет, если Большой начнет делать такие формалистические спектакли? – распалилась министр культуры.

– Никуда не пойдет, – запальчиво ответила прима. – Как плесневел, так и будет плесневеть.

Лицо Фурцевой покрылось пятнами.

– Вы, – угрожающе бросила она Плисецкой, Щедрину и директору театра Михаилу Чулаки, – сделали из героини испанского народа женщину легкого поведения…

Присутствующие потупили взоры и молчали. Екатерина Алексеевна никогда не читала новеллу Мериме, не слышала о ее содержании? Кармен – героиня испанского народа? Та, о которой писал Б. Львов-Анохин: «За нарочитой маской уличной девки вдруг начинает открываться трагически прекрасный лик».

– «Кармен» в Канаду не поедет. Скажите об этом антрепренеру Кудрявцеву, – скомандовала Фурцева своему заместителю.

– Скажите Кудрявцеву, что в Канаду не еду и я, – добавила Плисецкая.

– Это ультиматум?..

– Да.

– Вы поедете в Канаду, но без «Кармен».

– Что я скажу там, почему не танцую объявленный новый балет?

– Вы скажете, что «Кармен» еще не готова.

– Нет, я не скажу этого. Я скажу правду. Что вы запретили спектакль. Вам лучше не посылать меня…

– Майя Михайловна права, – четко произнес Щедрин.

Фурцеву словно передернуло током. Она перешла на крик.

– Майя – несознательный элемент, но вы… вы – член партии!..

– Я беспартийный, – так же спокойно и четко уточнил композитор.

– Если «Кармен» запретят, я уйду из театра, – пошла на шантаж Плисецкая. – Что мне терять? Я танцую уже двадцать пять лет. Может, и хватит? Но людям я объясню причину…

– Вы – предательница классического балета! – почти провизжала Фурцева.

Ничего не поделать: министр культуры не могла понять и принять современный балет, даже освященный гениальным исполнением Майи Плисецкой…

Майя Михайловна тогда нашла в себе силы не покинуть театр. Но отрицательные эмоции и вся эта бессмысленная борьба отразились на здоровье. «Все лето у меня пропало, – писала она. – Я надолго и серьезно заболела. Нервный стресс. Исчез голос. Хорошо еще, что не певица. До начала сезона мы прожили с Щедриным на даче в Снегирях. Затворниками. Видеть людей не хотелось».

«Кармен-сюита» в те гастроли не попала в Канаду – лишь декорации к балету прокатились туда и обратно. Не поехала в Канаду и Плисецкая. Наверно, это был единственный случай, когда она не стремилась участвовать в турне такого уровня.

Но прошло совсем немного времени, и «Кармен-сюита» стала едва ли не так же популярна в мире, как и опера «Кармен». «Сейчас я уже могу сказать: я умру, но Кармен – нет. Это больше, чем я думала», – признавалась балерина.

Партия Кармен – чувственной, свободолюбивой и дерзкой – стала одной из ее любимых. «Для меня наконец сбылась мечта всей моей артистической жизни – Кармен! Я дождалась своего балета. Не каждая балерина может сказать такое: это редкое артистическое счастье».

«Кармен не умерла – она стала главной ролью Плисецкой, ее визитной карточкой, – пишет балетный критик Инна Скляревская, – и не потому, что Плисецкая танцевала этот балет дольше, чем «Лебединое» или «Дон Кихот», но потому, что образ Кармен явился наиболее адекватным выражением ее индивидуальности, ее экспрессивного и блистательного дара: дерзость характера и дерзость пластическая, страстность натуры и музыкальная точность, вызов любовный и вызов хореографическим канонам. И острый силуэт, и яркий профиль, и жар, и трагизм».

«Я станцевала “Кармен-сюиту” около трехсот пятидесяти раз. В одном Большом – 132. Станцевала по всему миру. Последняя ”Кармен” была на Тайване с испанской труппой в 1990 году. И может быть, это была лучшая ”Кармен” в моей жизни. Поверьте!..

Меня хвалила пресса, меня ругала пресса. Но публика принимала спектакль с восторгом, упоением, радостью. Это ли не высшая награда за мое упрямство, веру, фанатизм, убежденность?..» («Я, Майя Плисецкая»).

По счастью, «Кармен-сюиту» с Плисецкой дважды полностью записывали на кинопленку: в 1968 и 1978 годах. Первая запись вошла в фильм «Балерина», в котором прима кроме «Кармен-сюиты» танцевала в отрывках из классических балетов, а также своего знаменитого «Умирающего лебедя». Вторая запись послужила основой для фильма-балета, в котором очевидно, что танец Плисецкой за годы исполнения партии Кармен достиг подлинного совершенства. А ведь балерине в этом фильме 53 года! Но ничто не говорит о ее возрасте: ни техника танца и пластика, которые здесь на самом высочайшем уровне; ни фигура и молодое лицо, ни идеальные, прекрасной формы ноги, четко и чисто исполняющие все сложные элементы танца. Легкая, со стальными пуантами, абсолютно в своей стихии, получающая радость от танца – такой предстает Майя Плисецкая в своей Кармен.

Впечатление от увиденного еще сильнее благодаря удивительной пластике и выразительности ее партнера Александра Годунова, с 1974 года исполнявшего партию Хозе. Думается, это еще больше закрепило успех «Кармен-сюиты».

Майя Плисецкая и Николай Фадеечев в балете Родиона Щедрина «Кармен-сюита». 1968 г.

Интересно, что многие любители балета видели в партии Кармен и других исполнительниц, но ни одна из них, по их многочисленным признаниям, не смогла сравниться с Майей Плисецкой. Возрастная и упитанная кубинская прима явно проигрывала ей технически и при всем своем старании демонстрировала слишком тяжелые прыжки и повороты. Нынешним же балеринам – длинноногим, с прекрасными внешними данными кинозвезд и отличной техникой, увы, как правило, неведомо внутреннее наполнение этой партии, которое ставило Майю Плисецкую в один ряд с лучшими актрисами современности.

«Роль Кармен исполнить на балетной сцене пытались многие, но чтобы с первой секунды появления так захватить и очаровать всех сидящих в зале… Это могла только Великая Майя!» – однажды сказал известный танцовщик и педагог Николай Цискаридзе. Лучше, наверно, не скажешь.