Победа

Война — самая действенная и самая суровая проверка любого оружия. Тяжелые танки, построенные в цехах Кировского завода, прошли через все испытания Великой Отечественной войны и обеспечили нашим воинам победу над злейшим врагом. В сражениях за Ленинград и Москву, в Сталинградской и Курской битвах, в Белорусской, Ясско-Кишиневской и Берлинской операциях — на всех решающих участках войны тяжелые танки убедительно показывали свое превосходство над всеми образцами танков фашистской Германии.

Главному конструктору советских тяжелых танков Жозефу Яковлевичу Котину к концу войны исполнилось тридцать семь лет. К этому времени им было создано десять главных модификаций танка KB и три модификации ИС. Параллельно с ними он разрабатывал на базе тяжелых танков самоходные орудия. Главный конструктор Наркомтяжпрома, заместитель наркома Ж. Я. Котин проводил также работу по совершенствованию «тридцатьчетверок» и самоходок на их базе, работал над созданием инженерных машин, минных тралов, танковых тягачей…

Масштабы деятельности главного конструктора были поистине необозримы. «Когда мы говорим о Ж. Я. Котине, — писал в годы войны военный корреспондент „Красной Звезды“ З. А. Абрамов, — мы видим перед собой человека, границы конструкторского бюро которого трудно определить. Машины рождаются и в тишине кабинета, и в заводском цеху, и на поле боя…»

Ж. Я. Котин на испытаниях тяжелого танка ИС.

На поле боя Жозеф Яковлевич выезжал не раз. Одну из таких поездок описал журналист А. Кочетков.

«Было обидно оставаться на КП, — рассказывал ему Ж. Я. Котин, — хотелось быть там, где вели огонь наши танки. Через некоторое время и мы поехали вперед. То, что я увидел тогда, до сих пор стоит перед глазами. На обочине, в кюветах, на поле — трупы гитлеровцев, исковерканная фашистская техника. Вскоре мы догнали наши танки.

— Как машины? — спрашиваю танкистов.

Младший лейтенант улыбается и отвечает:

— Отличные!

Спрашиваем еще — ответ тот же:

— Танки что надо!

Перед отъездом „домой“ нас пригласил к себе Маршал Советского Союза И. С. Конев, командовавший тогда 2-м Украинским фронтом. Он поблагодарил танкостроителей за их труд, сказав при этом:

— Дайте нам побольше таких богатырей»[129].

Испытания новых танков в боевой обстановке не только давали конструктору уникальный научно-исследовательский материал, но и подкрепляли его морально. Только на фронте Ж. Я. Котин пришел к полному убеждению, что семейство KB и все последующие модификации тяжелых танков оказались вполне удачной конструкцией. Инициатива в танковых сражениях, начиная с начального периода войны, всегда принадлежала тяжелым машинам. Благодаря своему превосходству в защите и вооружении они искали встречи с противником. А немецкие танкисты старались избегать этих встреч, высокие начальники немецко-фашистской армии вынуждены были издавать приказы, запрещавшие гитлеровским воякам вступать в открытый бой с советскими тяжелыми танками. Исключительная прочность корпусов тяжелых танков позволяла советским танкистам идти в атаку на противотанковые батареи, давить вражескую артиллерию, таранить танки противника. До конца войны, несмотря на лихорадочное перевооружение немецких танковых войск, танки KB и ИС оставались сильнейшими боевыми машинами среди всех армий мира.

Известный исследователь в области вооружения, автор рассказов о знаменитом оружии Н. Н. Ермолович в своей книге «Рыцари брони» писал о Ж. Я. Котине: «Убежденный новатор, он никогда не боялся ничего нового ни в конструкциях машин, ни в их эксплуатации, ни в методике испытаний».

Работу конструктора Ж. Я. Котин не любил отрывать от производственной деятельности, направляя ее на путь рационализации и интенсификации. В новаторскую работу он умело вовлекал руководителей и командиров производства, своими идеями зажигал сердца комсомольских активистов, будил инициативу передовых рабочих. Главный конструктор любил смекалистых и умелых, понимал их с полуслова и поддерживал все разумные начинания своих подчиненных.

Однажды в цех поступил новый сложный агрегат-подогреватель. В нем 76 деталей, а каждый день не один десяток готовых подогревателей нужно подавать на сборку. Дело застопорилось, и рабочие решили подсказать конструкторам пути упрощения узла. Замечательный умелец жестянщик П. Я. Филиппов своими руками смастерил модель. Число деталей в узле сократилось в три раза, не потребовалось даже сварочных работ, на которые в то время расходовался дефицитный карбид. Главный конструктор тут же приказал испытать предложенный мастером подогреватель, и вскоре он был принят в серию. Не раз рабочая смекалка теснейшим образом переплеталась с повседневным творчеством конструкторов. Несмотря на свое высокое звание и положение, Ж. Я. Котин запросто мог завязать беседу с токарем или рядовым чертежником, и к нему мог обратиться любой. Как никто другой умел он без формальных приказов, без начальственных разносов, по-деловому, иногда по-свойски мобилизовать, поднять людей на выполнение, казалось бы, невозможного дела. В самые напряженные моменты своей жизни Ж. Я. Котин находил время встретиться с представителями прессы, рассказать об успехах конструкторского коллектива. Немало информационного материала, публиковавшегося в годы войны, появилось на свет благодаря энергии и общительности главного конструктора. Один из номеров журнала «Техника — молодежи» в 1943 г. целиком был посвящен людям и делам Танкограда. Материал открывался статьей, написанной Ж. Я. Котиным. В другой крупной публикации, помещенной в газете «Правда» в 1944 г., рассказывалось об изменениях в системе охлаждения танкового двигателя, который поначалу имел два радиатора. Для их размещения требовалось слишком много места, и конструкторы решили отказаться от одного из радиаторов. Но как доказать, что перестроенный агрегат обеспечит надежное охлаждение двигателя? Под руководством Котина конструкторы использовали небольшую аэродинамическую трубу для продувки нового радиатора. Исследователи проверили, как поток засасываемого воздуха распределяется по макету, изучили работу вентилятора. Для его усовершенствования нашли наиболее выгодную форму лопаток и выяснили, как лучше их расположить. Так исследовательским, опытным путем конструкторам-танкистам удалось доказать двигателистам, что вполне можно оставить на танковом двигателе один радиатор.

— Понимаете, — говорил Ж. Я. Котин корреспонденту, — удалось почти вдвое уменьшить размеры охлаждающей системы. Почти вдвое… Вот что нам удалось!

И так в каждом деле Ж. Я. Котин стоял во главе смелых начинаний, был автором многих замечательных идей, инициатором экспериментов и исследований.

Отдавая много сил и времени конструкторской работе и производству, Ж. Я. Котин, как активный коммунист, неизменно участвовал во всех партийно-политических мероприятиях: выступал на заседаниях партийного бюро и партийного комитета, на собраниях и митингах, организовывал торжественные передачи экипажам изготовленных на заводе тяжелых танков.

Постоянное улучшение организации и оснащенности производства в сочетании с великим энтузиазмом танкостроителей обеспечили неуклонное увеличение выпуска боевых машин. Кировский завод в Челябинске до последнего года войны оставался единственным предприятием в стране, изготавливающим тяжелые танки. В январе 1944 г., сразу же после освобождения Ленинграда от вражеской блокады, встал вопрос о возобновлении производства боевых машин на ленинградской базе Кировского завода. 26 мая 1944 г. Государственный Комитет Обороны поручил кировцам наладить выпуск тяжелых танков новой конструкции в Ленинграде. Котин направил в Ленинград своего заместителя Н. М. Синева, назначив его директором филиала Опытного завода при Кировском заводе в Ленинграде. В июне того же года Николай Михайлович Синев с небольшой группой специалистов прибыл в город на Неве.

На сильно пострадавшем от обстрелов и бомбежек Кировском заводе ремонтировались танки КВ. Не хватало металла, угля, людей… Однако вскоре начали возвращаться из эвакуации кировцы. Первый эшелон встречали 20 июня 1944 г. со знаменами, оркестром, цветами. На заводе стало многолюднее, налаживалось металлургическое производство, благо металлолома для него было достаточно. 31 марта 1945 г., менее чем через год после получения задания, на заводе собрали первые пять ИСУ-152. Один из них установили в сквере перед Домом культуры имени И. И. Газа для показа делегатам 7-й партийной конференции Кировского района. Возрождающийся завод вносил свой вклад в дело победы над врагом.

Собранные кировцами машины скоростными эшелонами отправлялись на фронт и использовались там на решающих участках сражений, в ударных группировках в качестве танков прорыва, как и задумано было при создании этого вида оружия.

«Наступая в составе корпуса, — вспоминает о своем участии в войне генерал армии Е. Ф. Ивановский, — наш полк со своими тяжелыми танками, оснащенными 122-мм орудиями, играл авангардную роль. Именно нам предписывалось разрушать важные узлы вражеской обороны. Задачей подразделений и экипажей тяжелых танков было пробивать бреши в системе обороны противника, а затем стремительно продвигаться вперед, не давая возможности гитлеровцам закрепиться на выгодном рубеже…»[130]

Танки ИС-2 у Бранденбургских ворот в Берлине.

— Наш тяжелый танк — это машина, способная прогрызать любую немецкую оборону на танкодоступной местности, — говорил Ж. Я. Котин, особо выделяя и подчеркивая слово «любую».

«В феврале 1945 года, — рассказывает инженер Кировского завода Г. Ф. Бурханов, — я был командирован в специальную отдельную танковую бригаду, которая действовала в составе 1-го Белорусского фронта. Бригада только что была укомплектована танками ИС, и ее личный состав нуждался в технической консультации. В предыдущих операциях бригада действовала на танках Т-34. Танкисты очень гордились полученными танками ИС-2, отмечая их хорошее бронирование и сильную 122-мм пушку. Танкисты прошли от Одера до Берлина, боевые действия закончили у рейхстага, и за время боев их высокое мнение о танках ИС-2 ни разу не поколебалось. Новые машины, как правило, не поражались артиллерийским огнем. На них наши люди смело вступали в бой с „пантерами“ и „тиграми“, неизменно выходя победителями. Единственную реальную опасность в условиях города для ИС-2 составляли фаустпатроны. И, несмотря на это, две трети машин от Зееловских высот и до рейхстага прошли с минимальным количеством ремонтных работ…»

Боевые качества танка ИС-2 не вызывали сомнений, и Ж. Я. Котин перешел к созданию самоходных артиллерийских установок на базе этого танка. В последний год войны его конструкторское бюро выдало одну за другой мощнейшие самоходные пушки ИСУ-122, ИСУ-122-2 с повышенной скорострельностью, опытную ИСУ-152-1, предназначавшуюся для разрушения сильно укрепленных полос обороны противника, а за ней и ИСУ-152-2. В порядке эксперимента конструкторы разработали ИСУ-122БМ и ИСУ-130 — самоходные артиллерийские установки с морскими орудиями.

Успешное завершение ряда смелых научно-исследовательских работ и широкое экспериментирование на базе новейших образцов советской бронетанковой техники, опережающей по качеству вооружение противника, привело Ж. Я. Котина к идее создания ежемесячного научно-технического журнала. Нарком В. А. Малышев поддержал его, назначил главным редактором нового журнала, и центр научно-технической мысли танковой промышленности на время переместился в Челябинск. Конструкторы решительно взялись за новое для них дело: в течение 1944 г. — первого года издания — вышло 12 номеров журнала. На его страницах активно выступали инженеры, конструкторы, командиры бронетанковых войск Красной Армии.

Журнал знакомил советских танкостроителей с опытом и достижениями наших союзников в танкостроении. Издание это быстро завоевало популярность и получило признание у специалистов. Особое место в журнале было отведено рассмотрению и анализу танковой и противотанковой техники врага. Обстоятельные и глубокосодержательные аналитические обзоры: «Немецкие тяжелые танки», «Артиллерийское вооружение немецких танков и самоходок», «Новый немецкий танк „Тигр-Б“», «Бронебойные снаряды немецкой противотанковой артиллерии», «Немецкая танкетка-торпеда» — несли в себе исчерпывающую информацию о боевых возможностях бронетанковой техники врага, облегчали танкистам борьбу с ними на фронте и обучение танковых экипажей в тылу.

Такая помощь издателей журнала оказалась весьма своевременной, ибо танковая промышленность Германии непрерывно наращивала темпы производства новейших видов боевых машин. Воздушные бомбардировки немецких танковых заводов авиацией союзников не в состоянии были понизить производственный потенциал фашистской Германии. На рубеже 1944–1945 гг., когда советские войска уже вели бои непосредственно на вражеской территории, производство бронетанковой техники в фашистской Германии достигло наивысшего уровня за весь период войны и составило почти 1800 машин в месяц. Причем производство танков в абсолютных цифрах в 1944 г. достигало 865 единиц в месяц, а количество штурмовых орудий и прочей боевой техники — 1000 единиц. По этой причине в германские танковые дивизии нередко вместо танков поставляли самоходные штурмовые орудия, насыщенность ими боевых порядков вражеских войск была очень высокой, что существенно усложняло действия наступающих советских танков.

Штурмовые орудия для немецко-фашистской армии изготовлялись до 1944 г. путем переделки французских и чехословацких танков. В последний период войны против советских тяжелых танков гитлеровцы применили новейшие самоходные артиллерийские установки, оснащенные 128-мм пушками, изготовленные на шасси «королевских тигров». Боекомплект состоял из 40 снарядов. Машина хорошо бронировалась — 150-мм верхний броневой лист корпуса устанавливался под углом 50 градусов. Башня в передней части прикрывалась броней толщиной в 220 мм. Экипаж самоходки состоял из 5 человек: командира, водителя, радиста, наводчика и заряжающего, все они имели призматические приборы наблюдения. Вес самоходной установки оценивался специалистами в 70–75 т, и немного в Европе находилось мостов, способных выдерживать такую тяжесть.

Появление на фронте 70-тонного «ягд-тигра», как называли немецкие фашисты 128-мм самоходную пушку, свидетельствовало о напряженной работе танковых конструкторов противника. Под Куммерсдорфом они имели танковый испытательный полигон, своеобразную лабораторию немецкой технической мысли. Весной 1945 г. ее захватили танкисты 1-й гвардейской танковой армии. На полигоне были обнаружены расстрелянные с экспериментальной целью советские тяжелые машины ИС-1 и СУ-152, в них находились трупы людей: кровавые экспериментаторы не успели их убрать. Теперь нам точно известно, что при испытаниях танков на бронестойкость гитлеровцы помещали в них экипажи, составленные из советских военнопленных. На трофейном полигоне, захваченном советскими танкистами, ни одного танка ИС-2, ни одной самоходки на их базе советские специалисты не обнаружили: более года использовались эти машины на всех фронтах, но ни одной даже подбитой машины фашистские разведчики не сумели захватить.

На Куммерсдорфском полигоне был обнаружен 180-тонный сверхтяжелый танк «маус», что в переводе означает «мышь». В нашей литературе этот последний немецкий мастодонт известен под ироническим названием «мышонок». В качестве основного вооружения он имел спаренные в одной маске 128- и 75-мм пушки. Известно, что в мае 1944 г. конструктор Фердинанд Порше демонстрировал «маус» своему фюреру. На мало понимающего в технике Гитлера эта громадина произвела благоприятное впечатление. Однако известный немецкий танковый генерал Гудериан в своих мемуарах упоминал о сверхтяжелом танке «маус» весьма неодобрительно. Генерал-лейтенант германской армии Э. Шнейдер, находясь в английском плену, писал о том, что в военном отношении «маус» не представлял никакой ценности. На испытаниях оказалось, что слишком тяжелый танк не мог пройти ни по одному мосту, служил удобной мишенью и имел недостаточно прочную броню, чтобы без риска подставлять лоб любому противотанковому оружию.

Тогда же выяснилось, что «маус» был изготовлен в трех экземплярах. О его боевом применении свидетельств не имеется. Однако на боевые позиции две машины все-таки выводили: одна из них оказалась в городе Цоссене перед входом в здание германского генерального штаба, а вторая стояла в охране рейхсканцелярии в Берлине. Ну а третья, как уже говорилось, досталась нам в подорванном виде на Куммерсдорфском полигоне.

После тщательного изучения опытных машин, обнаруженных на захваченных нашими войсками испытательных полигонах разгромленной фашистской Германии, выяснилось, что немецкие конструкторы широко экспериментировали, пытаясь улучшить характеристики тяжелого танка «тигр». На его шасси планировалось ставить танковые башни с 105- и 128-мм пушками, разрабатывались проекты установки даже 170- и 210-мм пушек, но довести эти работы до конца фашистским танкостроителям не удалось.

Из осуществленных проектов немецких боевых машин следует назвать самоходную гусеничную установку «карл», имевшую массу 124 т, вооруженную 600-мм мортирой с массой снаряда 220 кг. Таких мортир в немецкой армии было шесть. Фашисты использовали их в качестве осадных орудий при обстрелах Варшавы, Бреста и Севастополя.

Заслуживает упоминания маленький немецкий танк под названием «голиаф». Он представлял собой необычную танкетку без экипажа, которая по сути дела была самодвижущейся торпедой на гусеничном ходу. Управлялась она по радио или по проводам. На советско-германском фронте сухопутная торпеда появилась летом 1943 г. одновременно с «тиграми», «пантерами» и «фердинандами». Два электрических двигателя, каждый на свою гусеницу, работали от аккумуляторных батарей. Заряд весил 70 кг. Подрывался он по сигналу оператора. Общая масса танкетки — 200 кг, длина — 1,5 м, высота — 52 см. Длина провода, соединяющего торпеду с пультом управления, — 250 м. При этом отмечалось, что при клиренсе всего 160 мм самодвижущаяся торпеда повсюду натыкалась на препятствия — камни, пни и прочее. Запаса электроэнергии у нее хватало всего на 5–8 минут движения. И, несмотря на то что оператор мог двигать торпеду вперед-назад, попасть ею в движущийся танк было очень трудно даже на расстоянии 100–150 м.

Танковая промышленность нашей страны непрерывно улучшала конструкции боевых машин. За четыре года войны советские танкостроители прошли удивительно большой путь поиска. В 1942 г. танковые конструкторы дали войскам 10 опытных образцов новых танков для изучения, в 1943 г. — 21, в 1944 г. — 25 и в 1945 г. — еще 16! Многие из них, как известно, поступали потом на вооружение.

Неуклонно улучшалась технология производства. До войны, например, литье для танков производилось главным образом методом ручной формовки. Механизируя этот процесс, танкостроители добились, чтобы на танковых и бронекорпусных заводах 95–98 процентов деталей отливались в постоянные металлические формы — кокили и формовались машинным способом. Широкое применение получила штамповка. До 90 процентов всех горячих поковок было переведено на штамповочные методы. Все это дало возможность поднять производство танков до фантастических цифр: в 1942 г. было выпущено 24 400 танков и САУ всех систем, в 1943 г. — еще 24 100, а в 1944 г. — 29 000![131] Не снизила темпов танковая промышленность и в сорок пятом победном году. Всего за четыре года войны фронт получил 102,8 тысячи танков и САУ[132]. Немецкая танковая промышленность, используя ресурсы ряда оккупированных стран, за шесть лет второй мировой войны, 1939–1945 гг., изготовила 65 100 танков и штурмовых орудий.

Насыщенность советских танковых войск боевыми машинами неуклонно возрастала. Если в контрнаступлении под Сталинградом в ноябре 1942 г. на участках прорыва нашему командованию удавалось создать плотность в 4–7 бронеединиц на один километр фронта, то к концу войны, в Берлинской операции, например, плотность танков на участках прорыва составляла по 30–70 бронеединиц на один километр фронта[133]. При этом численность тяжелых танков с мощным вооружением заметно увеличилась: если в общем производстве советских танков с 1 июня 1941 г. до 1 сентября 1945 г. удельный вес тяжелых танков составил 10,8 процента, то в последние месяцы Великой Отечественной войны он повысился до 18 процентов. Только в 1944 г. Кировский завод, по-прежнему единственный завод в стране, выпускавший тяжелые танки, дал Родине 2250 танков ИС. В общем производстве самоходных артиллерийских установок машины на базе тяжелых танков составляли 20,9 процента. В 1944 г. их было выпущено 2510[134].

К концу войны в строю тяжелых танковых полков чаще находились новенькие танки ИС. Ну а как себя вели стареющие заслуженные KB, много ли их оставалось в строю, когда наша армия на всех фронтах повела решительное наступление на оборонявшегося всеми средствами опытного и вооруженного до зубов противника?

Тяжелые танки KB, спроектированные Ж. Я. Котиным в довоенное время, несли службу в танковых войсках до победных залпов Великой Отечественной войны, и свидетельств тому немало. В Петсамо-Киркенесской наступательной операции, например, в октябре 1944 г. действовали 21 тяжелый танк KB, 59 средних танков Т-34 и 24 самоходные артиллерийские установки ИСУ-152[135]. Наступать нашим войскам пришлось в краю вечной мерзлоты, на местности, насыщенной густой сетью полузамерзающих рек и речушек, среди озер и бесчисленных валунов. «Немцы считали, — пишет по этому поводу генерал-лейтенант А. А. Сосенков, — что в арктической зоне применение танков исключено. Но наши КВ действовали здесь отлично. 150 километров, пройденные ими с боями, — выдающийся успех не только танковых экипажей, а и тех, кто готовил машины к этому труднейшему переходу»[136]. К этой оценке качества машин нелишне прибавить и оценку работы тех, кто создавал эти машины в конструкторских бюро, лабораториях, в заводских цехах и на испытательных полигонах.

К танкам КВ у старых, много повидавших танкистов осталось более чем доброе — трепетное отношение. Первые советские тяжелые танки навечно завоевали их сердца. Боевой командир 3-го Котельниковского танкового корпуса генерал-майор И. А. Вовченко, рассказывая в своих воспоминаниях о переформировании соединений корпуса и переходе на новую технику, пишет, что наряду с лучшими танковыми экипажами они, как святыню, сохранили для себя тяжелый танк КВ № 11385 — танк-знаменосец, на котором перевозили Знамя корпуса.

Описывая заключительные бои на немецкой земле, генерал армии Е. Ф. Ивановский вспоминает о боевых действиях роты танков КВ под городом Либштадтом. Там кировские машины-ветераны нанесли удар по танковой части врага, отбросили ее за реку Пассарге, а затем, сбивая подвижные заслоны из двух-трех танков противника, успешно продвигались вперед. Так на самом финише войны в Заполярье, под Берлином и на Балатоне заслуженные танки КВ победно заканчивали войну.

Последняя точка войны, как известно, была поставлена не в Берлине, где бои закончились в начале мая, а на баррикадах восставшей Праги, где сражались окруженные со всех сторон гитлеровцами чехословацкие патриоты. На волне танковых раций то и дело слышались призывы: «Говорит чешская Прага! Большое количество германских танков нападает на наш город… Пришлите нам на помощь танки, не дайте погибнуть нашему городу!..»

И вот по приказу Ставки в ночь на 9 мая 1945 г. танковые армии 1-го Украинского фронта приблизились к Праге. Одним из первых в город ворвался танк № 23 под командованием гвардии лейтенанта И. Г. Гончаренко. Танк № 23 был кировской машиной ИС 2. О подвиге его экипажа нам известно из книги «Москва — Сталинград — Берлин — Прага» генерала армии Д. Д. Лелюшенко, в которой он пишет: «У первой баррикады на броню танка ИС-2 сели ликующие повстанцы. С ними был чех, вызвавшийся служить проводником, Франтишек Соучек. При подходе к мосту через реку Влтаву танк № 23 по-прежнему шел головным. Остальные машины отстали. У моста замаскированные самоходки противника открыли огонь по нашей машине. Один из вражеских снарядов ударил в башню и наповал убил командира машины лейтенанта И. Г. Гончаренко. Но экипаж продолжал бой. Новым вражеским снарядом были ранены механик-водитель И. Г. Шкловский и чешский патриот проводник Франтишек Соучек. Третьим попаданием был ранен радист A. Н. Филиппов, а четвертый снаряд заклинил пушку, и стрелять из нее стало невозможно. Танк не мог двигаться, и израненный экипаж, потерявший своего командира, вышел из машины. К этому времени к мосту подоспели остальные машины роты танков ИС под командованием старшего лейтенанта B. Т. Полегенького, и мост через Влтаву удалось захватить невзорванным».

Чехословацкие патриоты высоко оценили подвиг славного экипажа, первым вступившего в Прагу на помощь восставшим патриотам. Советский танк ИС-2 № 23, изготовленный в славном Танкограде, стоит на площади Советских Танкистов в городе Праге, он стал символом нерушимой братской дружбы советского и чехословацкого народов. Всему экипажу тяжелого танка № 23 присвоено звание почетных граждан спасенного ими города.

Великая Отечественная война окончилась, но на заводах, выпускавших военную продукцию, трудовой ритм на первых порах снизился незначительно. Изготовив в первом полугодии 1945 г. рекордное количество боевых машин — 15,4 тысячи, танковые заводы страны в июле и августе дали еще 5,1 тысячи танков и САУ: необходимо было обновлять вооружение и материальную часть в войсках Дальнего Востока, ибо милитаристская Япония не была еще сломлена. В район боевых действий решили направить новейшие котинские танки ИС-3.

Танк ИС-2, первым ворвавшийся в Прагу 9 мая 1945 г. Установлен на пьедестале в столице Чехословакии Праге.

Для технического обслуживания целого полка новых для армии машин Ж. Я. Котин направил бригаду заводских специалистов во главе с испытателем Е. И. Рощиным. Евгений Иванович рассказывал, вспоминая об этом походе: «В район боевых действий тяжелые танки ИС-3 доставлялись вначале по железной дороге, а затем морским путем из порта Посьет в порт Дайрен. Сложные маршевые переходы тяжелые танки ИС-3 в целом выдержали хорошо, если не считать, что на некоторых машинах вышли из строя седьмые-восьмые опоры коленвалов. Мы быстро сменили опоры на четырех двигателях, а три двигателя пришлось заменить полностью. Но в целом длительный и сложный переход — сотни километров по горам и бездорожью — тяжелые танки ИС-3 вынесли вполне удовлетворительно. Отлично шли они даже по болотам, по залитым водой рисовым полям…».

Как солдат, не покидавший строя до особой команды, стоял трудовой Танкоград. Как приняли героический коллектив в тревожном октябре 1941 г. директор И. М. Зальцман, главный конструктор Ж. Я. Котин, парторг ЦК ВКП(б) М. Д. Козин, так и довели его до победных рубежей 1945 г.

Славным ленинградским руководителям-инженерам было чем гордиться. На заводе непрерывно наращивались темпы производства, внедрялись новейшие технологические процессы. Под руководством члена-корреспондента Академии наук СССР В. П. Вологдина впервые в отечественном танкостроении группа инженеров внедрила промышленную закалку деталей токами высокой частоты. В результате резко уменьшилось время термообработки деталей, повысилась их износоустойчивость.

В начале 1942 г. по инициативе мастера В. Д. Бахтеева развернулось соревнование, в ходе которого шла борьба за лучшее использование рабочего времени, за наивысшую производительность. Каждый второй рабочий в смене Бахтеева стал трудиться за двоих. Этот почин нашел широкое распространение во всех цехах завода. Он способствовал успешному выполнению важнейшего фронтового заказа при изготовлении колонны танков, предназначенных для укомплектования танкового соединения «Челябинский комсомол».

На заводе были рабочие, выполнявшие норму на 1000 процентов. Начало соревнованию «тысячников» положили токари Георгий Новгородов и Григорий Ехлаков, сумевшие за одну смену обработать столько деталей, сколько по нормам полагалось изготовить за десять смен. По их примеру немало рабочих стали изыскивать резервы повышения производительности труда. В кузнечных цехах славились своими рекордами кузнецы Иван Гридин, Григорий Арзамасцев, Аким Завьялов, в механических — токари Степан Окунев, Мария Кузикова, слесари Николай Степовой, Александр Сало и многие другие.

Яркую страницу в трудовую летопись Кировского завода на Урале вписали комсомольско-молодежные бригады. Среди них особенно выделялись бригады Ани Пашниной, Александра Саламатова, Василия Цаплинского, Василия Гусева, Александры Садиковой, Николая Жужи, Михаила Шитова и многие другие. Инициативу комсомольско-молодежного движения умело направлял и поддерживал комитет ВЛКСМ на заводе, который бессменно возглавлял Я. Е. Непомнящий. Это он поддержал и распространил патриотическое начинание, предложенное комсомольцем Александром Саламатовым, — «Не уходить из цеха, пока не будет выполнено задание». Сам А. Саламатов со своими товарищами восемь суток в дни Сталинградской битвы не уходил домой, но важнейшее задание выполнил в срок.

Бригада Василия Гусева из месяца в месяц удерживала переходящее знамя обкома ВЛКСМ, одерживая победы во Всесоюзном социалистическом соревновании фронтовых бригад. Бригаде В. Гусева, кроме того, принадлежало переходящее Красное знамя ЦК ВЛКСМ и Наркомата танковой промышленности.

Комсомольско-молодежные бригады сборщиков моторов в Танкограде выдвинули лозунг «Не числом, а уменьем». Шесть рабочих вместо двенадцати оставалось в бригаде комсомолки Топорищевой, и эта бригада вдвое перевыполняла задание. В бригаде комсомолки Рашевской вместо четырнадцати человек оставалось девять, и они тоже значительно перевыполняли задание.

Партийный комитет Танкограда, возглавляемый М. Д. Козиным, и комсомольский комитет во главе с Я. Е. Непомнящим всемерно поддерживали все новое, передовое, зарождающееся в цехах и лабораториях, постоянно были в курсе дел новаторов и передовых рабочих, все годы войны они поистине были душой героического коллектива. Танкостроители всегда чувствовали помощь и заботу со стороны Челябинского областного комитета партии, возглавлял который Н. С. Патоличев.

Незадолго до победы в январе 1945 г. Советское правительство оказало высокую честь руководителям Танкограда, присвоив директору Кировского завода И. М. Зальцману, главному инженеру С. Н. Махонину и главному конструктору серийного производства Н. Л. Духову воинское звание — генерал-майор инженерно-танковой службы. В этом кировцы увидели новое проявление внимания, заботы и доверия не только к руководителям завода, но и ко всему коллективу. Четыре тяжелых года кировцы вкладывали все свое умение, энергию, опыт, смекалку в проектирование и выпуск тяжелых боевых машин, изготовив за годы войны 18 000 танков и самоходных артиллерийских установок, 48 500 танковых моторов[137].

За выдающиеся заслуги перед Родиной в деле создания новых конструкций тяжелых танков 18 июля 1945 года Кировский завод в Челябинске был награжден орденом Кутузова I степени.

В числе многих поздравлений, полученных на заводе в те дни, особенно порадовала телеграмма из родного города, подписанная секретарем Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) А. А. Кузнецовым. Ленинградцы поздравляли своих посланцев на Урале с высокой наградой Родины и выражали уверенность в их дальнейших успехах.

Среди многих наград победного года запомнилась и такая, совершенно особая, — переходящее Красное знамя Государственного Комитета Обороны, которое кировцы заслуживали 33 раза. Оно вручено им навечно.

За годы войны Кировский завод на Урале стал самым крупным машиностроительным предприятием страны. Это был по существу гигантский комбинат из нескольких больших заводов. Характерной чертой кировцев стало скоростное освоение массового производства машин новейших конструкций. В выпуске танков на Кировском заводе участвовала вся индустрия Южного Урала. Ее заводы бесперебойно снабжали Танкоград новейшими видами брони, высококачественной сталью, отличным электрооборудованием. Можно сказать, что весь танк почти целиком делался из продукции уральских предприятий, писала газета «Правда» 19 июля 1945 г. В этот день по поручению рабочих, инженеров, техников и служащих Кировского завода на Урале дирекция и партийный комитет рапортовали Председателю Государственного Комитета Обороны И. В. Сталину:

Ж. Я. Котин дает пояснения о конструкции боевой машины Маршалу Советского Союза В. И. Чуйкову.

«…С начала войны коллектив Кировского завода выдал продукции на 8,5 миллиарда рублей и отправил в армию:

танков и артсамоходов — 18 тыс. штук,

танковых дизельмоторов — 48 тыс. штук, общей мощностью 25 млн. л. с.,

топливной аппаратуры для дизелей — 85 тыс. комплектов,

заготовок боеприпасов — 17,5 миллиона штук…

С гордостью вспоминаем, что мы своевременно выполнили Ваше задание об увеличении выпуска танков ИС, причем в то время на протяжении шести месяцев подряд среднемесячный прирост выпуска танков составлял 33,7 процента.

Мы возобновили прекращенное в начале войны производство тракторных запчастей для нужд сельского хозяйства и армии и, систематически увеличивая их выпуск по количеству и номенклатуре, выдали тракторных частей на сумму 125 миллионов рублей.

Благодаря внедрению новой техники, совершенствованию организации производства, завод снизил за годы войны себестоимость тяжелого танка на 53 процента и сэкономил государству 2,5 миллиарда рублей. Все годы войны завод работал рентабельно и получил 300 миллионов рублей прибыли.

Но главным результатом нашей работы мы считаем то, что вместе с ростом завода росли люди, обогащенные и закаленные опытом решения сложнейших производственных задач в трудных условиях военного времени. Около 50 процентов работающих пришли на завод во время Отечественной войны. Свыше 35 процентов работников составляет молодежь и около 40 процентов женщин!.. При этом выработка людей завода сейчас более чем в 3 раза превышает уровень производительности, достигнутой в довоенное время…»[138].

В своем послевоенном победном рапорте партии и правительству кировцы подчеркивают единодушную готовность всех трудящихся завода к решению стоящих впереди задач по укреплению экономической мощи Родины, на благо и процветание советского народа. Вклад танкоградцев-кировцев в дело всенародной Победы над врагом в годы Великой Отечественной войны Советское правительство приравняло к выигранному сражению, наградив директора Кировского завода И. М. Зальцмана и главного конструктора Ж. Я. Котина высшим полководческим орденом — Суворова I степени. За успешное выполнение заданий Государственного Комитета Обороны по выпуску танков, артсамоходных установок, бронекорпусов, танковых агрегатов и запасных частей орденами и медалями были награждены тысячи трудящихся Танкограда.