ПОИСК НАЧИНАЛСЯ ТАК…

Но когда-то,

Но когда-то

кто-то в мире

                    помнил

                               имя

Неизвестного

солдата!

Сразу же после выхода повести о Вере Волошиной я стал получать письма читателей. Во многих из них меня просили подробнее рассказать о детстве и юности Веры, о ее друзьях и боевых товарищах. Особенно часто меня спрашивали о Юрии Двужильном.

Я поехал в Библиотеку имени Ленина и попросил дать мне все, что там было о боях в Финляндии. Я знал, что Юрий Двужильный отличился в боях с белофиннами, и, естественно, надеялся, что в газетах и журналах того времени что-либо писали о нем.

Несколько дней я терпеливо перелистывал подшивки газет и журналов, книги с описанием боевых действий нашей армии зимой 1939—1940 гг., с воспоминаниями участников войны и другими материалами, надеясь что-либо найти о Юрии. Все мои поиски оказались тщетными. Наконец в двухтомнике «Бои в Финляндии», выпущенном в 1941 году Военным издательством, в одной из глав, рассказывающей о возвращении советских воинов в Ленинград, я прочел следующее:

«Взволнованные встречей, оказанной им в родном городе, сильные и мужественные, уверенно чеканя шаг, шли они по улицам.

Еще издали узнавали их друзья, знакомые.

— Голощапов! Федя! — радостно вскрикнул кто-то на тротуаре. — Дружище…

— Воробьев…

— Двужильный…»

Только одна строчка, одно слово… Я, конечно, ни на минуту не сомневался, что это относилось к Юрию Двужильному, и, как оказалось потом, не ошибся. Но все мои попытки узнать что-либо дополнительно, разыскать автора очерка лейтенанта Снегирева, упомянувшего фамилию Двужильного, оказались безуспешными…

Первая неудача не обескуражила меня. К этому времени я приобрел уже некоторый опыт и понимал, что в поиске следопыту надо быть готовым ко всему. И если не удалось в одном направлении, надо искать в другом.

Вскоре в Москве я познакомился с полковником авиации Аркадием Флегонтовичем Кравченко. Оказалось, что он не только родился и вырос в Кемерове, но даже учился в школе № 12 вместе с Верой Волошиной и Юрием Двужильным.

Как-то во время одной из бесед Кравченко сказал, что он когда-то читал в газете о том, что Юрию Двужильному присвоено звание Героя Советского Союза. Точной даты указа он, конечно, не запомнил, но тут же добавил, что было это, по всей вероятности, во второй половине 1944 года.

И вот я снова в Библиотеке имени Ленина. Попросил дать мне подшивку «Правды» за вторую половину 1944 года и внимательно просмотрел все Указы Президиума Верховного Совета СССР. Но к сожалению, и на этот раз меня постигла неудача — фамилии Юрия Двужильного в списках награжденных за этот период я не нашел.

Тогда я решил написать в Кемеровский областной военкомат и попросить товарищей сообщить мне все, что им известно о Юрии. Ведь Юрий Двужильный их земляк. Вскоре пришел ответ, подписанный подполковником Лыбзиковым. Хочу дословно привести письмо как образец формального, поверхностного отношения некоторых наших работников к памяти павших.

«Сообщаю, — писал подполковник Лыбзиков, — что, по данным Кемеровского областного адресного бюро (?!), в прописке значатся следующие лица по фамилии Двужильный:

1. Двужильный Виктор Михайлович, 1940 года рождения, уроженец Кемеровской области, проживает в г. Анжеро-Судженске, ул. Ленина, 36.

2. Двужильный Владимир Михайлович, 1931 года рождения, уроженец Кемеровской области, проживает в г. Киселевске, Лесной переулок, дом № 7.

3. Двужильный Анатолий Михайлович, 1939 года рождения, проживал в г. Киселевске, Брусчатый пер., дом 15/1, и 26.6.61 г. выписан в Советскую Армию.

4. Двужильная Пияна Андреевна, 1908 года рождения, проживает в г. Киселевске, Брусчатый пер., дом № 15/1.

Другими данными мы не располагаем».

Этот уникальный документ был скреплен собственноручной подписью т. Лыбзикова, печатью, снабжен исходящим номером 4/2709 и послан мне, чтобы я поверил, что Кемеровскому военкомату ничего не известно о Герое Советского Союза Юрии Михайловиче Двужильном.

Я, конечно, не поверил этой отписке, но тогда, в 1962 году, как говорится, крыть было нечем. Только позднее, когда я наконец разыскал сестру Юрия, Нину Михайловну Двужильную, она показала мне еще два документа Кемеровского военкомата.

Первый из них — извещение о гибели капитана Двужильного 8 августа 1944 года работники военкомата вручили сестре Юрия — Нине Михайловне Двужильной.

А второй документ — справка Кемеровского военкомата:

«Выдана настоящая гр. Двужильной Нине Михайловне в том, что ее брату капитану Двужильному Юрию Михайловичу Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 24 марта 1945 года посмертно присвоено звание Героя Советского Союза».

На справке печать военкомата, исходящий номер и дата — 14 мая 1946 года.

Таким образом, в мае 1946 года товарищи из Кемеровского военкомата знали, что их земляк Юрий Михайлович Двужильный — Герой Советского Союза. Знали, но потом прочно забыли о нем, иначе бы не стали сообщать мне адреса всех однофамильцев Юрия, проживающих в Кемеровской области…

* * *

О своих неудачах при попытке что-либо узнать о Юрии Двужильном я рассказал матери Веры Волошиной, Клавдии Лукьяновне, которая теперь каждый год приезжает в Москву, чтобы побывать на могиле своей дочери. Она пообещала, что, как только вернется в Кемерово, разыщет там друзей Нины Михайловны, сестры Юрия, и с их помощью попытается узнать, где она живет сейчас.

Вскоре я получил адрес: Донецк, улица Артема, 108, квартира 52.

Я сразу же написал Нине Михайловне, и вы, конечно, представляете, с каким нетерпением ждал ответа. Но дни шли за днями, а из Донецка вестей все не было. Написал вторично, послал телеграмму, но результат все тот же.

Наконец спустя почти месяц из Донецка пришло письмо. Взглянув на обратный адрес, я очень обрадовался — писала его сама Нина Михайловна!

В конверте было письмо на двух листках из ученической тетради и фотография Юрия в форме студента института инженеров Гражданского воздушного флота, на груди орден Красного Знамени. И надпись на обороте — май 1940 года.

Нина Михайловна извинялась, что заставила меня ждать почти два месяца: она была за границей, в служебной командировке, и мои письма, естественно, ждали ее в почтовом ящике. О Юрии она написала очень кратко — в письме все равно обо всем не расскажешь. Вот почти дословно, что она мне сообщила:

«…Юра родился в Донбассе, в 1919 году, и до 1935 года мы жили здесь, в Донецке. Отец у нас умер рано, когда Юре было полтора года. Воспитывала нас мать — врач, работавшая здесь в поликлинике.

В 1935 году мы переехали в Кемерово, и там Юра закончил 9-й и 10-й классы. В это время он учился и дружил с Верой. Я хорошо знала Веру и ее семью…

После окончания школы Юра поехал в Ленинград и поступил там в институт инженеров Гражданского воздушного флота. Будучи студентом, он добровольно пошел в лыжный батальон на войну с белофиннами. Был награжден орденом Красного Знамени. Позднее учился в Ленинградской военно-воздушной академии, с 1942 года на фронте. Награжден вторым орденом Красного Знамени, уже будучи капитаном. В 1944 году, в июне, погиб под Могилевом. Посмертно, 24 марта 1945 года, ему присвоено звание Героя Советского Союза. Вот и все о жизни Юрия, ведь он не прожил и 25 лет…

Мы с братом были очень близки, — писала в конце письма Нина Михайловна. — Наша мать умерла в 1938 году, и никого ближе, чем мы друг для друга, у нас не было. Лучшего человека, более честного, смелого и в то же время заботливого, нежного и ласкового, я не знала. Таким он и останется для меня и моего сына (сыну было девять лет, когда погиб Юра) до конца нашей жизни…»

Мать Юрия — Нина Сергеевна Двужильная.

Нина Михайловна сообщила также, что у нее сохранились фотографии Юрия разных лет, в том числе и военные, а также много его писем, которые он писал из Ленинграда, Йошкар-Олы, с фронта. Но выслать по почте все это она не может: для нее письма и фотографии — самое дорогое, что осталось в память о Юрии.

И вы, читатель, конечно, уже догадываетесь, что при первой же возможности я поехал в Донецк, к Нине Михайловне. Правда, я не смог это сделать сразу — задержали дела по службе.

Поэтому, когда стало ясно, что из Москвы в ближайшее время выехать мне не удастся, я решил, чтобы не терять времени, воспользоваться всеми возможностями для дальнейшего поиска материалов о Юрии Двужильном, которые мне давало письмо Нины Михайловны.

И я в третий раз поехал в Библиотеку имени Ленина. Без особого труда в подшивке «Правды» нашел номер газеты за 26 марта 1945 года.

Газета военных дней… На первой полосе рядом с заголовком набрано крупно:

«Красная Армия продолжает свое победоносное наступление.

Войска 2-го Украинского фронта прорвали сильную оборону немцев и разгромили группу вражеских войск в районе Естергома.

Войска 3-го Белорусского фронта вчера овладели городом Хайлигенбайль — последним опорным пунктом обороны немцев на побережье залива Фришгаф, юго-западнее Кенигсберга.

Родина приветствует своих славных сынов, наносящих один за другим удары по немецким разбойникам».

Здесь же два приказа Верховного Главнокомандующего командующему войсками 2-го Украинского фронта маршалу Малиновскому и командующему войсками 3-го Белорусского фронта маршалу Василевскому, в которых отмечались наиболее отличившиеся в боях части и соединения этих фронтов и сообщалось, что 26 марта Москва дважды будет салютовать в честь славных побед воинов 2-го Украинского и 3-го Белорусского фронтов.

На второй полосе — сводка Советского информбюро за 25 марта, материалы о боях в Венгрии и Восточной Пруссии. И здесь же Указ Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта.

«За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками, — говорится в указе, — и проявленные при этом отвагу и геройство присвоить звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда»…»

И дальше шел список 132 солдат, сержантов и офицеров. Двадцать седьмым в этом списке был капитан Двужильный Юрий Михайлович…

Мне хотелось узнать, за какой подвиг Юрию было присвоено звание Героя, и я сразу же позвонил в Наградной отдел Президиума Верховного Совета СССР. Но там мне сообщили, что все документы о награжденных за время Великой Отечественной войны, в том числе и наградной лист на капитана Двужильного, переданы на хранение в Архив Министерства обороны СССР.

* * *

Я всегда помню о великой силе документов. Конечно, не тех, за которые обычно прячутся бюрократы, чинуши и перестраховщики — меня постоянно влекут к себе бумаги давних лет, эти самые надежные свидетели минувших событий, человеческих душ и свершений. О былом они порой могут рассказать лучше очевидцев. Но главное их преимущество — они долговечнее нас, смертных. Когда их, конечно, берегут…

Под Москвой есть целый городок, который так и называется: «Архив Министерства обороны СССР».

Многое из того, о чем будет рассказано в этой повести, мне удалось найти там, в этих тихих хранилищах, где на длинных стеллажах хранятся документы военных лет.

Я очень обрадовался, когда работники архива буквально через двадцать минут принесли мне личное дело № 17851 капитана Двужильного.

Несколько дней, проведенных в архиве, дали мне возможность узнать о Юрии очень многое, но я понимал, что это — только начало. Впереди была поездка в Донецк к Нине Михайловне Двужильной, встречи с людьми, которые могли бы мне рассказать о Юрии.

* * *

Очевидно, я должен быть горячо признателен моей скромной многотиражной газете, где я семь лет работал ответственным секретарем. Она давала возможность без особого ущерба для службы отлучаться из Москвы, если это было необходимо, на два-три дня.

Так было и на этот раз. Подготовив и сдав досрочно в набор материал для очередного номера, я уехал в Донецк.

Вечерело, когда я, простившись с попутчиками, сошел в Донецке с поезда.

Встречи с городами, как и с людьми, бывают разные. Иногда знакомишься легко и быстро, и от такого знакомства остается радостное, хорошее воспоминание. Хочется новой встречи, хочется лучше узнать полюбившийся тебе город, подружиться с ним. Так было во время моих поездок в Кемерово, куда, очевидно, я теперь буду стремиться всегда, потому что с этим светлым, красивым городом на Томи связаны мои первые поиски, моя первая книга.

А как встретит меня Донецк, где прошло детство Юрия Двужильного?

От вокзала к центру еду на троллейбусе и с любопытством вглядываюсь в незнакомые мне улицы, к которым почти вплотную подступают слегка дымящиеся терриконы.

Почти весь путь троллейбуса проходит по улице Артема, которая, очевидно, прорезает весь город из конца в конец. Вот и моя остановка. Медленно иду, стараясь собраться с мыслями. Чувствую, что волнуюсь, стараюсь взять себя в руки. Понимаю, что встреча будет не совсем обычная.

И вот наконец квартира 52. Звоню. Дверь открыла Нина Михайловна. Ей около пятидесяти. Светлые, гладко зачесанные волосы. Серые спокойные глаза, тихий голос с немного рокочущим «р». Встретила гостеприимно, провела в кабинет, предложила сесть к столу и стала ждать моих вопросов. Отвечала коротко, точно, лишь то, что я спрашивал, изредка посматривая на меня спокойным и, как мне показалось, испытующим взглядом.

Раньше в своей небогатой журналистской практике мне всегда удавалось сравнительно легко установить контакт с интересующим меня человеком, и беседа обычно шла непринужденно. Все это я считал своей заслугой, а вот здесь я впервые почувствовал, что такого разговора у меня не получается…

Но может быть, я зря огорчаюсь? Ведь наша беседа, хотя и трудная, идет вот уже несколько часов, и за это время Нина Михайловна рассказала мне много интересного о Юрии, показала фотографии, дала прочесть его письма. Больше того, она разрешила фотографии и письма Юрия взять с собой в Москву при условии, что я верну их в сохранности.

До позднего вечера читал я письма, вглядывался в поблекшие от времени фотографии, перебирая в памяти все, что рассказала мне Нина Михайловна.

Она была старше брата на шесть лет, но это нисколько не мешало их дружбе. Даже сейчас, читая письма Юрия, видя, с какой теплотой рассказывает о нем Нина Михайловна, я понимал, что дружба эта сохранилась и после гибели Юрия, согревая жизнь Нины Михайловны и в трудные и в радостные дни. Она призналась, что, когда ей бывает нелегко, что-либо не клеится на работе, дома, она достает письма Юрия и в который раз перечитывает их…

— Родился Юра, — вспоминает Нина Михайловна, — в конце августа 1919 года. Трудное было время. Жили мы тогда в Донбассе, в городе Константиновке. Мать работала врачом, отец умер рано, когда Юре было полтора года. Вы можете, конечно, представить себе все это — война, разруха, голод. И наша мать с двумя маленькими детьми. Казалось, что дальше и жить невозможно — все вещи, которые еще можно было продать, обменять на продукты, были давно проданы и обменены…

Однажды Нина Сергеевна узнала, что в дальнем селе нужен врач. За работу будут платить продуктами. Долго не размышляла — собралась и вместе с детьми уехала в село.

Вначале было непривычно. Приходилось часто ночью идти к больному пешком за несколько километров в любую погоду…

Правда, подрастала Нина, и вскоре она стала для матери помощницей во всем, а для Юры чем-то вроде маленькой мамы. В доме уберет, накормит малыша, оденет его и вместе выйдут на деревенскую улицу…

По вечерам, когда у Нины Сергеевны случалось свободное время, всей семьей сидели у печки, смотрели, как жарко горят березовые дрова, и читали сказки.

Вскоре Нина стала учиться в школе. Сразу же после уроков она торопилась домой. Что, если мать вызвали к больному и Юра остался один? Непоседа, так и норовит что-либо придумать…

В 1925 году семья переехала в Донецк. В селе, где они прожили почти пять лет, было всего четыре класса, а учиться дальше надо было.

Не хотели крестьяне отпускать своего доктора, которого за эти годы они хорошо узнали и полюбили. Да и Нина Сергеевна привыкла, и детям здесь было хорошо: свой огород, корова. Все же молоко детям…

В Донецке поселились на Седьмой линии. Дом, где они снимали квартиру, был как раз напротив больницы, в которой теперь работала Нина Сергеевна, вначале врачом, а затем главным врачом.

Утром из дому обычно уходили втроем — мать на работу, Нина в школу, а Юра в детский сад. В первый класс он пошел осенью 1927 года.

По вечерам собирались вместе, рассказывали, как у каждого прошел день, делились своими радостями и горестями. Много читали, обсуждали прочитанное, иногда спорили.

Семья жила очень дружно. Дети понимали, что матери трудно одной, и как-то само собой получилось, что со временем они стали все больше и больше помогать ей по хозяйству.

Были, конечно, и огорчения, возникали иногда размолвки между братом и сестрой, особенно когда Юре казалось, что она посягает на его независимость. Но быстро мирились, и в этом обычно им помогала мама. С детьми у Нины Сергеевны установились очень хорошие отношения, когда невозможно было сделать не так, как она велела, а тем более в чем-либо слукавить. Мама была матерью и другом одновременно.

Юра рос, как и все его сверстники. Учился он легко, хотя и не ровно — бывали иногда срывы.

Характер у него был спокойный, покладистый, хотя он порой бывал вспыльчив. Но чаще всего это случалось, когда он сталкивался с ложью и подлостью. Из всех человеческих пороков самым отвратительным считал предательство. Пусть даже в самом, казалось, незначительном случае.

У Юры было много друзей. Они тянулись к этому мальчику с твердым характером. Удивлялись, когда он успевал так много читать, и вместе с ним прошли через все его увлечения — строили летающие модели самолетов и на пустыре возле школы запускали их всем классом, учились выпиливать и выжигать по дереву, а затем занялись фотографией. Юра сам собрал фотоаппарат.

Позднее, в пятом классе, все увлеклись спортом — стрельбой, коньками, гимнастикой, но особенно боксом. Юра считал, что это наиболее достойный мужчины вид спорта.

Юра особенно дружил с Вадимом Коробчанским и Абрамом Рафаловичем. Эта троица всегда была неразлучна. Ребята жили на одной улице, учились и росли вместе. Чаще всего собирались на квартире у Юрия. Здесь как-то все для них было привычно, чувствовали себя как дома. Иногда случалось, что к Двужильным приходили чуть не всем классом — когда готовились в загородный поход или хотели посмотреть очередное изобретение Юры. И чем старше становились, тем шире были их интересы, глубже суждения, жарче споры. В них часто принимала участие Нина Сергеевна, которая с друзьями сына и дочери держалась запросто, как равная.

Юрий Двужильный со школьным товарищем (6 класс) Жорой Рыжковым.

Здесь, в доме Двужильных, друзья и товарищи Юрия учились думать, оттачивали свое мышление, здесь определялись их симпатии и антипатии, вкусы и стремления.

В столице Донбасса жизнь шла таким же ускоренным темпом, как и в других местах страны. А может быть, и быстрее. Город рос со сказочной быстротой. Появлялись новые заводы и фабрики, вырастали новые кварталы жилых домов, школы, институты.

Быстро шли годы, и как-то незаметно выросли дети. Вот уже Нина — студентка Донецкого политехнического института, а еще через несколько лет — инженер. Вместе с мужем, тоже инженером, получили направление на работу в Кемерово, в Кузбасс, где создавался новый крупнейший центр угольной и металлургической промышленности. Нужны были молодые специалисты, их молодой задор и энтузиазм.

В Кемерово решили ехать все вместе. Нину с мужем направили на коксохимзавод, мать получила приглашение на работу в городскую поликлинику, а Юрий пойдет в 9-й класс.

Конечно, было нелегко расставаться с городом, где прошло детство, расставаться с друзьями. И вместе с тем воображение захватывала далекая Сибирь, безбрежная тайга и немного таинственный город среди лесов, за Уралом…

Впереди была новая, еще не изведанная жизнь со своими радостями и тревогами, новые пути-дороги, по которым предстояло идти этому светловолосому юноше с немного грустной и чуточку застенчивой улыбкой…