Привычка

17 марта.

Вот он и уехал, мой товарищ по несчастью, болевший вместе со мной и облегчивший мне тоску выздоровления. Сегодня он покинул наше прекрасное обиталище с чувством живейшей радости, несмотря на слезы г-жи Нейфельд и всего ее семейства. Чего не делает привычка? Было время, когда я не мог выходить (это было еще в Петербурге, в те счастливые месяцы, когда все наслаждения были передо мной). Мои товарищи, кто из дружбы, а кто от нечего делать, всегда толпились у меня в комнате, и я так привык к этому, что оставаясь один, ни в чем не находил утешения.

В течение целого года кампании мы привыкли находиться в обществе своих товарищей и теперь испытываем потребность видеть их. Не то чтобы нас связывали узы очень нежной дружбы, не то чтобы их общество могло расцветить унылое однообразие нашей жизни, но просто мы привыкли видеть их повседневно, разделять с ними все, не расставаться с ними. Вот почему Кашкаров радовался, покидая Плоцк, Вот почему, можно добавить, я огорчен отъездом Кашкарова. Мой день так же заполнен, как и прежде. Но пишу ли я, рисую ли, занимаюсь ли музыкой, мне скучно не иметь подле себя товарища, который отвечал бы мне, который свидетельствовал бы, что я нахожусь все-таки не в пустыне. Охватившее меня сейчас ощущение пустоты вызвано не тем, что я был очень дружен с Кашкаровым. Чтобы доказать это, я нарисую вам два портрета. Если они окажутся не очень похожими, надеюсь, меня извинят. В 20 лет не все умеют точно определять характеры, но есть черты, заметные всем, кто достиг возраста разума; их-то я попытаюсь изобразить.