Глава 11 Новая роль

Для меня это был шок, я совсем не была готова к тому, что немецкая бабушка может вот так вот сказать. «Я не хочу дотрагиваться до ребенка». Не «до малышки», не «до Арджуны», а «до ребенка». Что за бред? Что за ребенок? А впрочем, если она не хочет до нее дотрагиваться, то что еще можно сказать? Не хочет так не хочет, тогда и я не хочу с ней иметь никакого дела, ни общаться, ни видеться.

В ту осень атмосфера между нами была весьма натянутой. Я и раньше не питала к свекрови нежных чувств, но с той фразы, когда она назвала Арджуну «ребенком», у меня как отрезало. Армин был всецело на моей стороне – у него тоже был миллион претензий к матери, и все закончилось очень напряженным разговором с указанием на дверь. Сильвия встала и ушла. Вот так просто. Забегая вперед, скажу, что не виделись мы с ней полгода.

Армин продолжал работать из дома, точнее, из однокомнатной квартиры, в которой теперь жила наша новорожденная дочка. То и дело во время важного телефонного разговора она начинала плакать. Я помню то время и постоянный стресс! Чайник включить нельзя – слишком громко, пропылесосить нельзя – слишком шумно, дочке плакать нельзя – что подумают клиенты… ААААААА!!! Мне хотелось провалиться сквозь землю!

– Слушай, тебе не кажется, что нам пора переехать куда-нибудь, где есть стены и двери? – не выдержала я.

– Да, я тоже так считаю, – раздраженно ответил Армин. – Это невыносимо!

Последней каплей послужило письмо от владельца квартиры о том, что в контракте не значилось, что мы будем там жить с детьми. И мы начали поиски жилья. Надо сказать, в Германии вообще принято именно снимать, а не покупать недвижимость – так ты гибче, и если вдруг предложат работу, например, на юге, то без проблем можешь сорваться и переехать. Тут все куда-то переезжают. Для меня, девочки, родившейся и всю жизнь прожившей в одной квартире, это казалось странным. В детстве я никогда никуда не переезжала, в отличие от многих моих знакомых. Переезды – это всегда стресс! Новое окружение, новая обстановка, новые люди… Так я считала в то время.

– Два переезда равняются пожару, – говорил мне Армин. – Можно заново покупать мебель, посуду и другие вещи.

В том месте, где мы жили, между Кельном и Дюссельдорфом, недвижимость в принципе была дорогая, но когда я увидела цены на съемные двух- и трехкомнатные квартиры, то стала уговаривать Армина все же рассмотреть кредит.

– 1200–1400 евро в месяц! В никуда! – аргументировала я ему свою просьбу. – А можно же вкладывать в свой дом, в собственность. Детям наследство оставим. Вот твои родители тебе что оставили?

– Ничего, кроме долгов. Когда мой папа умер, мне пришлось помочь маме объявить себя банкротом, иначе она бы не потянула.

– Вот видишь! Никак не могу понять, почему в Европе не принято стремиться к собственности. В России, как мне кажется, все наоборот. Ну в моей семье, по крайней мере.

И это было чистой правдой! И мой дедушка, и папа стремились заработать и купить что-то свое. На восемнадцать лет родители приобрели квартиру-студию в строящемся доме на будущее, для меня. «Не будешь жить – можно ее будет сдавать!» – говорил мне папа, ведь я тогда планировала свою жизнь не в Петербурге, а в Анталии. К сожалению, стройка затянулась, и дом сдали только через десять лет. Но все равно, это была долгосрочная инвестиция.

– Ну пожалуйста, давай хотя бы посмотрим, что продается! – упрашивала я мужа.

– Нужно заплатить стартовый взнос, потом налоги, страховки, кредит, – отговаривал меня Армин.

– А ты просто посчитай, сколько денег ты отдал за время, что снимаешь эту однушку. – Я не сдавалась. – А мог бы выплачивать кредит.

– Хорошо, давай посмотрим, – пообещал мне Армин.

И мы даже ездили смотреть несколько домов. Все, что было более-менее нормально по цене, находилось в ужасном состоянии: старые постройки, требовавшие ремонта, отвратительная планировка и практически полное отсутствие участка. То, что нам подходило по размеру и планировке, стоило столько, что кредит можно было брать сразу лет на сто.

– Слушай, а может, переедем на север? У тебя же там родственники?

Дяди и тетя Армина жили в Бремене, это одна из самых бедных земель Германии, и у меня теплилась надежда, что и недвижимость там дешевле. Тем более Армину было все равно, где работать – у него был свой бизнес с солнечными панелями, и сидеть в доме на севере Германии было явно удобнее, чем в однокомнатной квартирушке под Дюссельдорфом.

Через пару недель, просматривая новые объявления, мы совершенно случайно наткнулись на него. Белый дом с темно-синей крышей, четырьмя комнатами и кухней, соединенной с гостиной! О боже, какой он был красивый! Круглая рабочая поверхность кухни из черного гранита занимала половину помещения и казалась такой удобной и стильной! Все комнаты выглядели новыми, и за домом даже был небольшой садик.

– Может, съездим посмотрим? – в надежде посмотрела я на Армина.

– Ты знаешь, мне тоже нравится! Мы собирались навестить бабушку в ближайшее время, заодно можем посмотреть и дом. Он новый, не понимаю, почему его продают, да еще и по такой цене. Либо он плохо построен, либо у владельцев реальные проблемы с деньгами.

Жить в офисе Армина становилось все сложнее и сложнее. Арджуна, как и все дети, порой была беспокойной и могла долго капризничать. Хотя надо сказать, по сравнению с тем, что я ожидала, мне попался золотой ребенок! Ночью она спала вместе с нами, и я кормила ее грудью, можно сказать, во сне. Днем, правда, малышка постоянно на мне висела, и даже в туалет я ходила, держа ее на руках. Я думаю, многим мамам это знакомо! Я ждала, что она будет мучиться с зубками, но нет, четыре прорезались в один момент, и я это заметила только по литрам слюней и по тому, как больно она стала брать грудь. Это случилось в четыре месяца.

Наша соседка с первого этажа, Вики, брала нас с Арджуной в бассейн, куда возила свою годовалую дочку Эллу. Вики напоминала зомби с темными кругами под глазами! Такую типичную мамочку, что рисуют на картинках-демотиваторах. Полная, неопрятная, замученная.

– Элла совсем не спит по ночам! И я вместе с ней, – жаловалась Вики. – По пятнадцать раз за ночь хожу к ней в комнату.

– Она спит в отдельной комнате? – переспросила я.

– Да, мы с рождения ее приучаем к самостоятельности. А вы нет? – зевая, спросила она.

– Честно говоря, у нас стоит люлька, но спит Арджуна с нами. У меня нет ни малейшего желания ночью вставать.

– Она не просыпается покушать? – удивилась Вики.

– Просыпается, но я даже не встаю. Просто даю ей грудь, и все.

– Надо же! – округлила она глаза. – Я бы так не смогла, это небезопасно. Я кормлю только сидя со специальной подушкой.

– А я бы не смогла пятнадцать раз за ночь вставать и ходить в другую комнату, – улыбнулась я, а про себя подумала, что она, наверное, рехнулась, раз сама создает себе сложности.

В новой роли мамы я очень старалась. Старалась быть такой, как учили в советское время: нужно высаживать ребенка, кормить только грудным молоком, а когда придет время прикорма, делать его только самой. Никаких мультиков – только книжки, разные игры, массажи и упражнения на развитие мышц. Я даже занималась с четырехмесячной малышкой пальчиковым рисованием, представляете? В этот момент уже Вики смотрела на меня, как на полоумную.

На работу я вышла, когда Арджуне было шесть недель, приносила ее с собой в автолюльке. Тогда многие клиентки недоумевали, когда я успела родить и почему я выгляжу такой стройной. Оказывается, мою беременность многие умудрились не заметить! Немудрено, ведь я набрала всего шесть килограммов, и все они были в животе.

– Как тебе удалось так быстро вернуть форму после родов? – расспрашивали меня клиентки.

– Так я ее не теряла! – отшучивалась я.