Глава 15. Забота об обороноспособности республики и о ее Вооруженных силах

Дело Красной Армии — защищать социалистическое Отечество, наша дело — защищать армию от всего того, что может ослабить или замедлить ее удар, что может причинить ей вред и вызвать лишние жертвы»[1688]

Ф. Дзержинский

Ф.Э. Дзержинский внес большой вклад в повышение обороноспособности Советской Республики, в создание и строительство Красной Армии. В годы Гражданской войны и борьбы с интервентами он принимал активное участие в укреплении Красной Армии, пограничных войск и войск внутренней охраны, в организации разгрома белогвардейских армий, возглавлял борьбу с внутренней и внешней контрреволюцией. Он работал на постах председателя Военного совета войск внутренней охраны, председателя Комитета обороны Москвы, начальника тыла Юго-Западного фронта, члена реввоенсовета Западного фронта, в составе партийно-следственной комиссии по установлению причин сдачи г. Перми; внес большой вклад в постановку партийно-политической работы в разработку тактики разгрома политического бандитизма, в организацию охраны тыла Красной Армии. По инициативе Дзержинского были созданы крупные маневренные соединения для окружения и полного уничтожения бандитских формирований, проведена мобилизация железнодорожного транспорта на огромной территории нашей страны, четко осуществлялась перевозка войск, было улучшено снабжение армии вооружением, боеприпасами, продовольствием, организована охрана железнодорожных коммуникаций и вагоннопаровозного парка от диверсий и других враждебных акций.

В мирное время работа Дзержинского, по словам М.Н. Тухачевского, была «тесно связана с вопросами обороны нашего Союза. Он предметно руководил укреплением и упорядочением транспорта и развитием промышленности, т. е. теми элементами, на которых в значительной степени базируется обороноспособность страны. Сделав многое для прошлых побед Красной Армии, тов. Дзержинский сделал многое и для ее будущих побед»[1689].

Дзержинский считал, что нельзя обеспечить обороноспособность страны без подъема народного хозяйства страны, прежде всего развития металлургической и машиностроительной промышленности, увеличения добычи топлива и электрификации. «Моя точка зрения, — писал он И.В. Косиору, — такова, что мы должны всю нашу национализированную промышленность….особенно основную: топливную, металлургическую и всю тяжелую, а также и транспорт — рассматривать с точки зрения рабочего государства — как единую, органически связанную интересами своего развития…»[1690]. Дзержинский не раз подчеркивал, что от положения в промышленности «зависит и оборона страны». При этом первостепенное значение имели темпы ее восстановления и развития, ибо в этом «вся будущность Советского государства, его обороноспособность, его внутренняя сила и мощь; и внутренний мир, и его вес во всем мире в международном масштабе»[1691].

Важное значение для улучшения работы оборонной промышленности имело назначение Дзержинского 2 февраля 1924 г. первой сессией ЦИК СССР по предложению ЦК РКП (б) на пост председателя ВСНХ СССР. Став во главе ВСНХ, Дзержинский проводил экономическую политику партии с учетом двух основных задач: вырвать страну из нищеты и разрухи и укрепить ее оборонную мощь.

В центре внимания председателя ВСНХ и ВЧК-ОГПУ была постоянная забота об укреплении обороноспособности страны, повышении эффективности работы военной промышленности, оснащении ее новейшим оборудованием, обеспечении материалами и сырьем, о своевременном выполнении заказов Красной Армии и Красного Флота. Как руководитель ВСНХ и органов безопасности Дзержинский многое делал для оборонной промышленности. В служебной записке одному из членов Политбюро ЦК 8 марта 1925 г. он писал: «…я не могу оторваться ни отдел ОГПУ, ни от ВСНХ… По ВСНХ работы непочатый край: военная промышленность, электропромышленность и электрификация, горное дело, металлопромышленность, вся торговля и финансовая политика и т. д.

Для того чтобы выправить линию, поставить людей и упорядочить, мне надо еще не менее двух лет»[1692].

Ф.Э. Дзержинский считал, что нельзя обеспечить оборону страны без развития металлургической и машиностроительной промышленности, увеличения добычи топлива и электрификации. «Моя точка зрения, — писал он И.В. Косиору, — такова, что мы должны всю нашу национализированную промышленность… особенно основную: топливную, металлургическую и всю тяжелую, а также и транспорта — рассматривать с точки зрения рабочего государства — как единую, органически связанную интересами своего развития…». Он не раз подчеркивал, что от положения в промышленности зависит и обороны страны.

Большое внимание Дзержинский уделял каменноугольной промышленности Донбасса, созданию основ машиностроения и приборостроения, организации добычи и производства цветных металлов, нефти, обеспечению армии высококачественными сортами бензина.

К началу 1924 г. советская промышленность добилась несомненных успехов. Среднегодовой ее прирост в 1921–1923 гг. составил 41,1 %, а в тяжелой индустрии — 48,3 %, производство стали в 19221923 годах по сравнению с 1921 г. выросло почти в 3,5 раза[1693]. Однако в 1923–1924 гг. наша промышленность давала только 40 % довоенной валовой продукции[1694].

Развитие металлопромышленности рассматривалось Дзержинским как основа, на которой покоится мощь всего государства[1695].

В начале 1920- х годов выплавка цветных металлов была незначительной, потому что до революции цветной металлургии фактически не существовало. В январе 1925 г. по распоряжению председателя ВСНХ в СТО был представлен доклад о необходимости восстановления всех существовавших ранее медных заводов. В марте 1925 г. СТО решил возобновить работу медных заводов: Карабашского, Танлык-Баймакского, Аллавердинского, Зангезурского и построить три новых завода. Учитывая опасность развязывания новой войны против СССР и зная ограниченные в то время возможности внутреннего производства цветных металлов, Дзержинский поставил вопрос о закупке за границей меди, свинца, цинка «в большом количестве на случай осложнений»[1696].

Выступая на XIV партийной конференции в апреле 1925 г., он говорил: «Рабоче-крестьянская Россия — разве она может быть другой, как не металлургической, как именно такой базой, которая могла бы защитить наше государство и крепко держать октябрьские завоевания? Только с металлом, как со своей базой, она может это выполнить…»[1697] Вопрос о металлопромышленности был в центре внимания январского (1925 г.) пленума ЦК РКП (б). На нем Дзержинский предложил ввести новые мощности по производству металла.

Важное значение в укреплении обороны страны Ф. Э. Дзержинский придавал развитию авиации.

Россия в 1913 г. имела лишь 9 авиамоторных и самолетостроительных заводов. Несмотря на трудности Гражданской войны, Советское правительство уделяло большое внимание развитию Военно-воздушных сил. Уже в первой половине 1920 г. были не только восстановлены, но и реконструированы старые заводы, заложены основы авиационной промышленности. Количество действовавших самолетов в течение всей гражданской войны составляло 300–350 единиц[1698]. К середине 1921 г. в стране уже имелось 14 предприятий авиационной промышленности, но этого было недостаточно для удовлетворения потребностей ВВС страны. Главное управление военной промышленности разработало трехлетнюю программу восстановления и развития авиационной промышленности. Она была утверждена СТО в декабре 1922 г. Для выполнения программы Дзержинский предложил «тщательно проработать вопрос об авиации», просил держать его «в курсе дела по авиа», усилить наблюдение за авиацией. Став во главе ВСНХ СССР, Дзержинский продолжал заниматься авиацией, постоянно заботился о повышении ответственности Президиума ВСНХ за работу авиационной промышленности, контролировал планирование и выполнение производственных заданий по выпуску самолетов и авиамоторов, заботился об обеспечении авиационных заводов новыми облегченными высокопрочными отечественными материалами. Когда ему стало известно, что заводы испытывают недостаток в специальных сортах древесины, он помог в ее заготовке и обратился к ученым с просьбой найти такие сорта заменителей древесины, которые бы не ухудшали летно-технических данных самолетов[1699].

Под непосредственным руководством Ф. Э. Дзержинского авиапромышленность сделала новый шаг вперед: в 1923–1924 гг. уже было выпущено более 200 самолетов[1700].

Для совершенствования руководства авиационной промышленностью по инициативе Дзержинского был создан Авиатрест. Он указывал, что в состав правления треста должны войти «живые, любящие и болеющие за дело работники, умеющие подойти и воодушевить великими задачами авиации всех рабочих…». А в записке в Авиатрест 25 апреля 1925 г. подчеркнул, что нужна кропотливая работа — «Дело авиастроения надо во что бы то ни стало поставить на крепкие ноги»[1701].

Вопросы развития авиапромышленности рассматривались на Политбюро ЦК 12 ноября 1925 г. В их обсуждении принял активное участие Дзержинский. Он в тот же день направил записку В. И. Межлауку, в которой изложил перспективы развития авиадела: «придать авиаработе и работе по обслуживанию авиадела характер хотя и длительной, но боевой, первоочередной работы», «разработать вопрос массового моторо- и самолетостроения…. новому правлению Авиатреста улучшить работу, иметь более тесную связь с РВС и управлением ВВС, продумать с ними «методы согласованной работы с кратчайшими безволокитными путями связи». Межлауку было поручено подготовить проект доклада в Политбюро ЦК с изложением мер, способных «двинуть дело авиастроительства»[1702].

Дзержинский рекомендовал включить в план работы комиссии Политбюро по обороне пункт о защите городов от авиационных атак. Это не было случайным. Вопросам организации противовоздушной обороны страны он придавал большое значение, считая, что важная роль принадлежит «антиавиации». 25 апреля 1925 г. Дзержинский писал Ягоде: «После съезда Советов я думаю вплотную заняться ГУПВ-ом и Авиатрестом. Но меня заинтересовал вопрос, что, м.б., не меньшее, а большее значение имеет «антиавиация», т. е. вопрос как успешнее бороться с вражеской авиацией, как уничтожать аэропланы и дирижабли врага с суши. Кто у нас занимается этим? Есть ли специальный какой-нибудь орган или ячейка? Разрабатывается ли техника защиты в каком-либо научном органе и в каком? Если нет, то есть ли возможность создать такую ячейку. Наведите справки у Военведа и сообщите»[1703]. И 14 марта 1926 г. он просил Я.К. Ольского держать его в курсе дел по авиации[1704].

Считая, что нужно создавать новые типы самолетов, Дзержинский уделял внимание работе ЦАГИ, помогал А. Н. Туполеву и другим авиаконструкторам, поощрял изобретательство и рационализаторство, поддерживал постоянные контакты с руководством авиационной промышленности, партийными и общественными организациями заводов, руководил работой постоянного совещания председателя ВСНХ СССР по вопросам военной и авиационной промышленности.

Предметом особой заботы Дзержинского была подготовка кадров авиации и авиационной промышленности. Он участвовал в создании и руководил деятельностью Высшего авиационного училища, был его почетным курсантом и одним из активных организаторов первого «Общества друзей воздушного флота» (ОДВФ).

При активном участии Дзержинского в 1925 г. авиационная промышленность добилась несомненных успехов. В докладе М. В. Фрунзе на III Всесоюзном съезде Советов (май 1925 г.) делегатам было сообщено, что с 1925 г. потребности Советских Вооруженных Сил в самолетах полностью обеспечиваются отечественной авиапромышленностью[1705].

4 марта 1926 г. Ф. Э. Дзержинский принял участие в работе Политбюро ЦК ВКП (б), где было решено расторгнуть договор с немецкой фирмой «Юнкере» об организации производства самолетов и признано «необходимым развивать авиапромышленность средствами Союза»[1706].

Как человек, постоянно заботившийся о развитии авиации, Дзержинский постоянно проявлял интерес к проблеме развития авиации и к вопросу ее будущего. И был избран членом президиума Общества изучения межпланетных сообщений наряду с Ф.А. Цандером, К.Э. Циолковским и др.[1707].

Много внимания Ф.Дзержинский уделял возрождению и развитию морского флота. Он писал, что «водный транспорт, особенно морской» приобретет все большее значение»[1708].

Накануне революции в России насчитывалось на морях 974 парохода и 105 теплоходов. За годы войны было уничтожено около 60 морских судов и угнано белогвардейцами и интервентами за границу 362 судна[1709]. Только из Владивостока пред занятием города Народно-революционной армией генералом Старком было уведено 27 судов в Гензан, Шанхай и Манилу[1710].

11 июля 1921 г. Дзержинский дал задание А.Х. Артузову собрать материал по Балтийскому флоту, «в самом сочном порядке и дать исчерпывающую оценку». Для обстоятельного выяснения дел он просил Артузова согласовать вопрос с Петроградским комитетом РКП (б), руководителями Балтийского флота и транспорта о возможности проведения совместно совещания, на котором обстоятельно проанализировать положение на Балтийском флоте[1711].

Дзержинский всесторонне изучил вопрос о состоянии судостроения в интересах обороны страны и изложил свое мнение на заседаниях Высшей правительственной комиссии о метаплопромышленности 19 июня и 30 июля 1924 г., настаивая, в частности, на оказании финансовой помощи со стороны Наркомфина. Комиссия признала необходимым сохранить судостроительные заводы Ленинграда, Николаева и Севастополя и улучшить их работу[1712].

Летом 1922 г. начали вступать в строй возрожденные корабли на Балтийском, Белом, Каспийском и Черном морях. Правительством были приняты меры для возвращения угнанных белогвардейцами судов. 10 марта 1923 г. на заседании межведомственного совещания, созванного СНК, отмечалось, что возвращенные суда необходимы «для обороны побережья и наших промыслов», это «имеет существенное значение как в политическом и экономическом смысле»[1713]. 3 апреля 1923 г. Советское правительство выделило РВС Республики 2 тыс. американских долларов для перевода их адвокату Ч. Рехту на ведение дела о возвращении Советской России угнанных судов[1714].

Как председатель ВСНХ, Ф. Дзержинский заботился и о развитии тракторной и автомобильной промышленности. Он просил Политбюро ЦК РКП (б) 28 июля 1924 г. поручить СТО «ускорить разрешение вопроса о тракторостроении на наших заводах», и в письме В. И. Межлауку 23 декабря 1924 г. указывал: «На тракторостроение надо обратить максимум внимания и сил Главметалла…»[1715]. Он обосновал необходимость строительства нового, оборудованного по последнему слову техники тракторного завода. В 1925–1926 гг. в стране было выпущено около 250 автомобилей. Первые шаги нашего автомобиле- и тракторостроения имели важное значение для укрепления обороны страны..

Особую роль в укреплении обороноспособности страны Дзержинский отводил железнодорожному транспорту. «Мы должны, — писал он, — держать наш транспорт в таком состоянии, чтобы в любой момент выполнить все возможные требования Республики, если она окажется в опасности». В одной из записок в Политбюро ЦК РКП (б) 3 октября 1923 г. прямо отмечал, что «наши международные обязательства требуют, чтобы транспорт работал без перерывов в полной готовности выполнить требования экспорта и мобилизации».

После X съезда РКП (б) правительством было уделено большое внимание развитию транспорта как решающего фактора в борьбе за восстановление народного хозяйства страны. С переходом от войны к миру он стал ее главной заботой. В. И. Ленин считал транспорт самым трудным местом «на бескровном фронте». В ноябре 1923 г. Дзержинский в письме к Сталину предложил уделить больше внимания заводам, работающим преимущественно на транспорт и оборону.

В начале 1920-х гг. положение на железнодорожном транспорте было крайне тяжелым. Г. М. Кржижановский писал: «Развороченные мосты на деревянных срубах под железными фермами, явные перекосы полотна, не выправленные линии рельс, убийственные стоянки — кладбище разбитых вагонов и паровозов….наглые хищения грузов, угрожающий рост крушений»[1716].

Трудности усугублялись тем, что в административном аппарате железнодорожного транспорта было много буржуазных чиновничьих элементов, саботировавших дело восстановления народного хозяйства, отсутствовала дисциплина, тяжелым было продовольственное положение рабочих и служащих, широко распространены, мешочничество и взяточничество.

14 апреля 1921 г. постановлением Президиума ВЦИК по рекомендации ЦК РКП (б) Дзержинский был назначен наркомом путей сообщения с оставлением на посту председателя ВЧК и наркома внутренних дел. Исходя из указаний. В. И. Ленина о том, что для спасения транспорта «нужны меры поистине героические и революционные»[1717], он разработал конкретные предложения, в частности, новую схему организации НКПС, которая была одобрена В. И. Лениным и 28 июля 1921 г. утверждена СНК. 6 августа 1921 г. бюро коммунистической фракции ВЦСПС рассмотрело предложения Дзержинского о мерах по улучшению работы транспорта и также поддержало его, а через два дня этот же вопрос рассмотрел Пленум ЦК РКП (б), проходивший под председательством В. И. Ленина. На Пленуме Дзержинский проанализировал создавшееся положение, на железных дорогах в целом и состояние партийно-политической работы среди водников и железнодорожников, в частности. Дзержинский верил в возможность скорого восстановления транспорта. На заседании Петроградского Совета 13 декабря 1921 г. он заявил, что «у нас должен быть один ответ: мы выполним все стоящие, перед нами задачи, — как бы велики они ни казались, если только у нас будет твердая воля к победе»[1718].

Ведя борьбу с контрреволюцией, сотрудники ТО ВЧК-ОГПУ оказали большую помощь хозяйственникам в строительстве железных дорог. Дзержинский первым поставил вопрос о необходимости соединения железнодорожным путем Сибири и Туркестана, что имело большое значение не только для развития народного хозяйства страны, но и для обороны Советской республики. Он сделал много для ускорения строительства Семиреченской железной дороги, ставшей началом Туркестано-сибирской магистрали.

За период работы Дзержинского на транспорте была восстановлена его материально-техническая база (путь, подвижной состав, здания, сооружения). В 1921–1923 гг. было построено 564 км. новых железных дорог, много мостов, заменено 47,9 млн. шпал.[1719]Парк паровозов мощных серий в 1923 г. увеличился по сравнению с довоенным уровнем почти в 3,5 раза. Подводя итоги работы Дзержинского на посту наркома путей сообщения, XIII Всесоюзная конференция РКП (б) (январь 1924 г.) отметила, что «транспорт находится в таком состоянии, когда он без особых затруднений способен удовлетворять все предъявляемые к нему народным хозяйством требования»[1720].

Перейдя на работу в ВСНХ, Ф. Э. Дзержинский по-прежнему много внимания уделял транспорту. Он поддерживал тесные, контакты с руководством НКПС, вносил предложения по улучшению дисциплины, повышению ответственности служащих, ибо пренебрежение этим «составляет огромнейшую государственную опасность уже ныне, во время же войны может сыграть роковую роль…».

Улучшению положения транспорта во многом способствовала работе ТО ВЧК-ОГПУ. Дзержинский считал, что это орган советской власти, содействующий восстановлению транспорта. В конце ноября 1922 г. Дзержинский указывал начальнику ТО ГПУ, что надо больше, чем до сих пор обратить внимание «на всякие происшествия (крушения, схождения и т. д.) на железных дорогах. Ни одно не должно остаться без анализа и принятия мер. Стоят они нам слишком дорого и должны при анализе вскрыть все болячки…». По каждому происшествию он требовал обстоятельного разбирательства и выработки конкретных решений, согласованной работы всех ведомств.

Обращаясь к курсантам второго выпуска школы ТО ОГПУ (1924 г.), Дзержинский подчеркивал: «Вы призваны рука об руку вместе с нашими хозяйственниками, партийными и профсоюзными организациями бороться за восстановление нашего транспортного хозяйства и охранять наш красный транспорт от контрреволюционных ударов».

По поручению правительства Дзержинский занимался разработкой мобилизационных планов. Так, при подготовке к выступлению на сессии ВЦИК в июне 1923 г., перечитывая доклад Л.Д.Троцкого на VIII съезде Советов, он обратил внимание на его указание о том, что нападение Польши на Советскую Россию было обусловлено состоянием транспорта: поляки рассчитали, что Красная Армия не сможет перебросит свои части, и «Киев они смогут занять коротким ударом»; в резолюции же VIII съезда было подчеркнуто, что «задачи обороны страны сводятся в основе своей к вопросу о транспорта и военной промышленности». 5 июня 1923 г. Ф.Э. Дзержинский писал Э.М. Склянскому о желании заняться в комиссии обороны подготовкой транспорта для обороны страны. И поэтому просил его «внести этот вопрос в комиссию от своего и моего имени и вместе с тем дать штабу подработать вопрос, в каком положении должен быть наш транспорт, чтобы для обороны получился максимальный успех. Необходимо дать суммарные требования и все слагаемые по времени и месту»[1721].

Обращаясь к В.Н. Манцеву 16 июня 1923 г., Дзержинский писал о поручении правительства представить план мобилизации транспорта на случай войны. План должен исходить из учета необходимых мер, наличия материальных ресурсов и средств составить календарный план и корректировать его по мере выполнения. В плане учесть резерв исправных паровозов и вагонов, запасных путей, топлива, досок, печей, помещений для столовых и др. Для решения этой задачи привлечь сотрудников, «которые сознают, что состояние транспорта может предотвратить нападение и в случае нападения обеспечит нам победу быстрой переброской мобилизованной армии»[1722].

25 мая 1925 г. комиссия Обороны при Политбюро ЦК поручила РВСР и ОГПУ в течение месяца подготовить и доложить о плане организации и необходимых мерах партизанской борьбы в тылу противником при нападении Польши на СССР, исходя из того, что мобилизация Красной Армии может закончиться в течение 30 дней, а поляки — в 14, что может решить судьбу начала войны. Речь шла о создании на территории враждебных стран специальных групп, которые в мирное время должны были собирать информацию, а в случае войны вести диверсионную работу и заниматься организацией партизанского движения. «Я этой подготовке, — писал Дзержинский Менжинском у 25 мая 1925 г., - придаю первостепенное значение. Надо заняться, как следует быть. Прошу кому следует дать указания и снестись с РВСР (т. Уншлихтом)»[1723].

11 июля 1926 г. он предложил И. В.Сталину составить план осуществления общего контроля за мобилизационной готовности, проверить нашу «эвакуационную способность».

С украинскими чекистами. Сидят: В.Н. Манцев, Ф.Э.Дзержинский, В.А. Балицкий

Ф.Э.Дзержинский на Всероссийской конференции железнодорожников. Декабрь 1923 г.

Ф.Э. Дзержинский и А.И.Рыков.

Ф.Э.Дзержинский и И.В.Сталин. Июнь 1922 г.

Ф.Э. Дзержинский на отдыхе. Сухум. 1922 г.

Ф.Э. Дзержинский и С.К.Орджоникидзе в группе отдыхающих. Сухум 1922 г.

Ф.Э. Дзержинский у гроба В.И.Ленина. 1924 г.

Ф.Э.Дзержинский в группе у мавзолея В.И.Ленина. 1924 г.

Ф.Э. Дзержинский в Ленинграде у Института прикладной химии с группой сотрудников института. 16 июня 1925 г.

Ф.Э. Дзержинский при подписании соглашения с японской торговой делегацией. 1925 г.

Ф.Э. Дзержинский с женой и сыном Яном. Сестрорецк 14 июня 1925 г.

Последняя прижизненная фотография Ф.Э. Дзержинского 1926 г.

Похороны Ф.Э. Дзержинского 22 июля 1926 г.

Могила и бюст Ф.Э. Дзержинского у Кремлевской стены.

Дзержинский принимал активное участие в работе образованной в 1922 г. решением СТО комиссии по учету и реализации государственного фонда. В нее входили представители Госплана, НКФ и ГПУ. 12 июля 1922 г. Дзержинский писал в ЭКУ ГПУ М.К. Ихновскому: «Прошу Вас дать мне срочно к завтрашнему дню справку, в каком положении находятся государственные материальные фонды. В чьем они ведении — кто их держатель, кто ими распоряжается, кто их учитывает, кто их реализует? В каком положении их сохранность? Как велики они? Каковы данные о расхищении их ведомствами, трестами и др.? Кто по Вашему должен их держать и реализовать для государства?»[1724]. Его интересовали военные заказы для промышленности. 2 апреля 1925 г. ему стало известно, что военными заказами текстильной промышленности занимается Юлин. В записке к нему Дзержинский просил «рассмотреть во всем объеме и наметить ряд необходимых мер, которые исчерпали бы жесточайшую задолженность Военведа. Только при этом условии мы можем и должны напирать на снижение себестоимости, улучшение качества и обеспечить бесперебойную работу. Вопрос о неоплате должен быть ликвидирован. Вопрос надо довести — в случае разногласий о с НКВоеном и НКФином до Политбюро»[1725].

Дзержинский проявлял заботу об импорте для нужд обороны, в частности для текущих потребностей армии и создания мобилизационных запасов на случай войны. Главное внимание было обращено на материальные ресурсы СССР. И «с точки зрения обороны страны, с точки зрения основной базы реконструкции нашего основного капитала, — отмечал Председатель ГПУ, — нам необходимо обратить величайшее внимание на использование тех огромнейших богатств, которыми наш Союз и наша Республика обладают»[1726].

Дзержинский считал, что в интересах обороны страны необходимо иметь «постоянный ненарушимый для этой цели резерв… Опыт империалистических и гражданской войны у нас этому должен научить». Он. связывал наличие больших материальных и людских резервов с возможностью предупреждения войны: «Наличие такого достаточно мощного резерва не только может решить исход войны, но и предупредить ее, особенно у нас при столь огромном населении и при столь огромных пространствах»[1727]. Поэтому вся работа по учету и реализации госфондов это работа «первостепенной государственной важности». Но главное — материальные ресурсы. И «с точки зрения обороны страны, с точки зрения основной базы реконструкции нашего основного капитала… .нам необходимо обратить величайшее внимание на использование тех огромнейших богатств, которыми наш Союз и наша республика обладают».

По поручению СТО Дзержинский занимался вопросами сохранения донецкого минерального топлива, так как эта задача была возложена на органы ВЧК 9 февраля 1921 г. В начале 1922 г. он проделал огромную работу в Сибири по вывозу продовольствия. На станциях и пристанях вблизи железной дороги скопилось более 17 млн. пудов хлеба и более 0,7 млн. пудов мяса. За короткий срок из Сибири в центр было отправлено большое количество продовольствия, зерна, мяса и рыбы.

Важным источником накопления необходимых материальных и финансовых средств для нужд обороны страны Дзержинский считал режим экономии. Это вызывалось и трудностями экономического положения республики, вышедшей из войны. Наше «финансовое положение катастрофично, и надо проявлять скупость во всем. Мелочи в совокупности вырастают в колоссальные цифры», — писал он. Поэтому наряду с постоянной заботой о соблюдении режима экономии он проявлял внимание к сбережению военного имущества, охране складских помещений, зернохранилищ, портов и др. Он принимал меры по каждому сигналу о неблагополучном сбережении государственного имущества и продовольствия. 6 апреля 1921 г., получив информацию от заведующего политбюро ЧК Ижевска, обратился в РВС Республики: «В Ижевске имеется изготовленных винтовок около 5000. Есть опасность расхищения их». В марте 1921 г. Дзержинский информировал все исполкомы советов о необходимости принятия энергичных мер «к охране заготовительных пунктов от возможного расхищения» зерна.

19 июля 1926 г. председатель ОГПУ поручил Гуревичу совместно с Военно-промышленным управлением подготовить вопрос об импорте для нужд обороны страны, для текущей потребности, для мобилизации и на случай нападения Польши[1728].

Важное значение для решения проблем военного строительства имело создание 30 марта 1923 г. решением пленума ЦК РКП(б) после обсуждения вопроса «О Красной Армии» специальной комиссии при Политбюро ЦК РКП(б) в составе Л.Д. Троцкого, А.И. Рыкова, Ю.Л. Пятакова, Г.Я. Сокольникова, Ф.Э. Дзержинского, И.Н. Смирнова, Богданова, М.В. Фрунзе и К.Е. Ворошилова для решении «неотложных текущих мероприятий в соответствующем порядке»[1729]. На ее заседаниях часто рассматривалось состояние военной промышленности страны.

В процессе работы комиссии уточнялось ее положение и задачи. Ознакомившись с проектом нового положения о Комиссии Обороны при Политбюро ЦК РКП (б) Дзержинский 7 марта 1925 г. в записке в Политбюро ЦК РКП(б) и Фрунзе выступил против ее превращения из чисто советской в новый, конспиративный орган СТО по делам обороны с огромными полномочиями. — «Этот проект чисто советские функции передает партийном органу. Этот проект права Политбюро и СТО передает новой комиссии. Это не выйдет и практически получится огромнейшая путаница и невозможность (при конспиративности органа) солидной проработки вопросов.

По-моему, задача комиссии прорабатывать все вопросы, связанные с обороной (а не только мобилизацией) для Политбюро, для СТО и для СНКома. Самой же комиссии не давать таких прав, как это проектируется в положении»[1730].

Будучи членом комиссии Обороны при Политбюро ЦК РКП (б) и председателем ВЧК-ОГПУ, он внес большой вклад в развитие советской военной промышленности, опираясь на указание В.И. Ленина о том, что без «серьезнейшей экономической подготовки вести современную войну против передового империализма для разоренной крестьянской страны вещь невозможная»[1731].

Еще во время подготовки к X съезду РКП (б) В. И. Ленин обосновал конкретные меры военного строительства в условиях мира. Состоявшийся в марте 1921 г. съезд полностью их одобрил. Был взят курс на сокращение армии с сохранением ее постоянного кадрового состава, на усиление партийно-политической работы и идейного воспитания красноармейцев и командиров, улучшение работы политического аппарата. Основное внимание было обращено на развитие специальных технических частей[1732].

Вопросы строительства социализма и укрепления обороны страны решались в органическом единстве, так как военное строительство — одна из важнейших составных частей общегосударственного строительства.

Советская военная промышленность была создана в кратчайший исторический срок. Царская Россия почти полностью зависела от иностранных государств. В 1914–1917 гг. она не могла обеспечить армию всем необходимым для ведения войны. В стране не было заводов, производящих танки, самолеты, авиационные и танковые двигатели, средства радиосвязи и др. Поэтому надо было строить заводы, обеспечивать их сырьем и оборудованием, готовить кадры, совершенствовать систему управления. И всем этим занимался Дзержинский. С его именем связано техническое оснащение Красной Армии и Красного Флота, создание современных для того времени видов вооружений. В.И. Межпаук отмечал: «Писать о работе Ф.Э. Дзержинского в области народного хозяйства, — это значит писать историю народного хозяйства с момента введения новой экономической политики. Не найдется ни одной проблемы, которая была бы поставлена развитием народного хозяйства перед партией и правительством с весны 1921 г., в которой не принимал бы самое непосредственное участие Ф.Э.Дзержинский»[1733].

Проблемы технического оснащения Красной Армии обсуждались и на III Всесоюзном съезде Советов (май 1925 г.), который поставил задачу обеспечения частей и подразделений новой военной техникой.

Находясь на посту председателя ВСНХ СССР, Дзержинский провел организационное укрепление управления военной промышленностью путем создания трестов и объединений. Кроме того, он говорил о необходимости согласованных действий ВСНХ, ОГПУ и Главного управления военной промышленности, личных связей руководителей.

В августе 1925 г. им были приняты меры по совершенствованию связей управления военной промышленностью со всем аппаратом ВСНХ. «Военное дело, — отмечал его председатель, — по линии ВСНХ можно наладить, лишь втянув для этого дела весь аппарат ВСНХ, выделив штаб, руководящую головку с постепенным развитием и управлением. Во главе отдела мы ставим члена президиума — это обеспечивает неоспоримую авторитетность отдела и возможность в случае нужды обратиться непосредственно к председателю ВСНХ или его заместителю. Вхождение его в состав ГЭУ обеспечивает вовлечение в работу по военному делу всех отделов». Дзержинского возмущала неповоротливость аппарата управления и поведение чиновников. В конце декабря 1924 г. по его просьбе ЦК РКП (б) направил в ВСНХ 75 коммунистов-студентов для решения проблемы повышения производительности труда в военной промышленности. Но со стороны сотрудника ВСНХ Горюнина они встретили «недопустимое враждебное отношение, чисто формальный и саботажный подход». Дзержинский поручил П.А. Богданову вызвать студентов Петрова, Тутке и Изаксова и выслушать их объяснение, а к Горюнину приять необходимые меры[1734].

Бюрократизм, отмечал Дзержинский 23 января 1925 г. в записке Аванесову, привел Главное управление военной промышленности к загниванию, к его сотрудникам нельзя подступиться — «настоящая антисоветская броня», они ограждают себя от всякого общения с людьми, вместо решения вопроса телефонным звонком затягивают его на многие дни. — «Надо взгреть их за это…И почистить аппарат — этих «не тронь меня»[1735].

21 марта 1925 г. Дзержинский поручил Пиляру при докладе в РВСР о работе ГУВП участвовать в заседании и «омрачить оптимизм и самодовольство начальника ГУВП для пользы дела»[1736].

14 мая 1926 г. по поручению Дзержинского член президиума ВСНХ, руководитель Военно-промышленного управления В. А. Аванесов представил доклад «О современном состоянии заводов военной промышленности». После ознакомления с докладом Дзержинский направил его членам комиссии Политбюро ЦК ВКП (б) по Обороне. 20 мая 1926 г. основные положения доклада «О современном состоянии заводов военной промышленности» были одобрены. Комиссия поручила Ф.Э. Дзержинскому и В.А. Аванесову более обстоятельно рассмотреть этот вопрос на Президиуме, ВСНХ и принять необходимые меры[1737].

Дзержинский все же не был удовлетворен работой военной промышленности. 28 мая 1926 г. он писал Кравалю и Штерну: «У нас по Военпрому очень неблагополучно во всех отношениях. Неслыханно раздутые штаты, как служащих, так и рабочих. До смешного такие нормы труда. Запутанные совершенно финансы. Неплатеж зарплаты и т. д. Прошу Вас каждого по своей линии собрать имеющийся у Вас материал и представить мне свои предложения для санации Военпрома»[1738].

6 июля 1926 г. Дзержинский снова вернулся к положению в военной промышленности, повышенное внимание к которой диктовалось внешней опасностью. — «Развал же там полный». В письме руководителям ОГПУ и ВСНХ Русанову, Межлауку, Ягоде, Юлину и Лобову он предложил в каждый трест назначить «лучших работников, жестко сократить служащих, рабочих, подтянуть дисциплину, упорядочить финансы. Нужны крепкие люди. Прошу каждого из Вас назвать т. Русанову кандидатов из известных Вам работников. До организации трестов они смогут начать работу в Военпроме». А Военпром разбить на 5 трестов: орудийно-снарядный, ружейно-пулеметный, трубочно-патронный, военно-химический, военно-оптический и хирургический[1739].

Дзержинский боролся за расширение производства и повышение качества продукции заводов и фабрик, требовал, чтобы Президиум ВСНХ СССР нес ответственность за планирование производственных заданий и тщательно контролировал их исполнение. Вся работа велась в тесном контакте с руководством наркоматов, трестов, директорами, рабочими под руководством парткомов. В одном из приказов Дзержинский указывал: «…необходимо обратить сугубое внимание на состояние и улучшение работы заводов и органов нашей военной промышленности… установив тесную связь с партийным руководством самих органов военной промышленности».

В системе оборонной промышленности важная роль принадлежала заводам Москвы и Ленинграда. В 1924 г. Политбюро ЦК РКП (б) создало специальную комиссию по ленинградской промышленности во главе с Дзержинским. В составе комиссии работала подкомиссия под руководством М. В. Фрунзе, которая рассмотрела вопрос о роли оборонных предприятий города. 25 июня 1924 г. Дзержинский составил для Политбюро ЦК доклад о работе комиссии. «Усиленное развитие ленинградской промышленности вообще… — говорилось в нем, — увеличит экономическо-политическое значение Ленинграда, превратит его в еще более могучий фактор хозяйственного возрождения Республики, а также обороны морских и сухопутных границ….резко поднимет влияние пролетарской революции, Советской власти за рубежом и особенно в пограничных странах». Комиссия отметила, что надежную оборону города можно обеспечить лишь при условии проведения мероприятий по линии военного ведомства и, «если ленинградская промышленность (в особенности металлопромышленность) будет представлять собой мощную экономическую и пролетарскую базу»[1740].

26 ноября 1925 г., ознакомившись с планом работы комиссии по обороне, он предложил дополнительно рассмотреть вопросы о защите Ленинграда, военных изобретениях, противовоздушной обороне городов и политическом состоянии Красной Армии. В приказе ОГПУ от 17 июля 1926 г. указывалось, что «необходимо обратить внимание сугубое на состояние и улучшение работы заводов и органов нашей военной промышленности. А посему:

1. Усилить качественный состав уполномоченных по военной промышленности. Нач. 00 и нач. губотделов лично руководить и наблюдать за работой.

2. Усилить и улучшить, максимально используя сеть органов ИНФО и ЭКУ, информацию о состоянии этих заводов. Возбуждать в партийном и советском порядке в соответствующих местных и через ОГПУ центральных органах власти вопросы по устранению замеченных недостатков, установив тесную связь с партийным руководством самих органов военной промышленности.

3. Принять меры по охране заводов и органов военной промышленности от возможности всяких диверсионных попыток…».

Дзержинский много внимания уделял строительству Красной Армии с учетом международного и внутреннего положения страны, стратегических установок Коммунистической партии, касающихся построения социалистического общества и защиты его завоеваний. Он постоянно заботился о повышении боеготовности и боеспособности частей и подразделений Красной Армии, об ограждении армии и флота от подрывной деятельности спецслужб противника и контрреволюционных элементов. Он считал, что строительство Красной Армии должно осуществляться на базе всемерного укрепления социально-политических и экономических основ союза рабочего класса со средним крестьянством при опоре на бедноту и при руководящей роли рабочего класса. «Наша основная сила, — говорил он, — рабочие массы» [1741].

Упрочение союза рабочего класса и трудового крестьянства в эти годы было главной задачей РКП (б). На ее XII съезда прямо было указано, что «под этим углом зрения партия должна подходить к разрешению всех важнейших очередных проблем»[1742], в том числе проблемы укрепления Красной Армии. Именно на это обстоятельство обратил внимание Дзержинский, выступая на II Всесоюзном съезде работников особых отделов ОГПУ в январе 1925 г.: «Наша военная мощь, так же как и наша хозяйственная мощь, целиком зависит от того, насколько этот союз рабочих и крестьян крепок»[1743].

Несколько позднее, в апреле 1925 г., на совещании начальников частей пограничной охраны Ф. Э. Дзержинский отмечал, что основной задачей партии и Советской власти в данный момент является укрепление союза рабочего класса с крестьянством, что пролетариат может осуществить диктатуру лишь при условии, если органы пролетарской власти будут проводить политику смычки с крестьянством, «так как мы живем в стране — с преобладающим крестьянским населением»[1744], а отсюда понимание и удовлетворение интересов трудового крестьянства Дзержинский считал «одним из главных элементов, двигающих революцию».

В числе организационных мероприятий, направленных на поддержание боеспособности Красной Армии, важная роль, по мнению Дзержинского, принадлежала мерам по усилению ее пролетарского ядра, коммунистической прослойки, подбору командного состава. Особенно это относилось к территориальным дивизиям. В конце 1924 г. Дзержинский поинтересовался у одного из своих заместителей состоянием территориальных дивизий, их классовым составом. Для него важна была, прежде всего политическая надежность войсковых частей.

В силу объективных причин армия в своем большинстве по составу оставалась крестьянской: крестьяне в ней составляли 70,8 %, рабочие — 17,9 %. Поэтому крайне важно было усиление Красной Армии рабочими и коммунистами. Выполняя решения X и XII съездов РКП (б), решение ЦК партии от 26 марта 1921 г. о направлении губкомами коммунистов в части, которые вели борьбу с бандитизмом, местные парткомы откомандировали в Красную Армию и на Красный Флот 18 497 человек. На 1 октября 1924 г. Советские Вооруженные Силы насчитывали в своих рядах 46 тыс. коммунистов и 36,7 тыс. комсомольцев. К июню 1925 г. партийная, прослойка составляла 12,7 % личного состава Красной Армии[1745].

По мнению Дзержинского, важнейшее значение в деле строительства Советских Вооруженных Сил имел вопрос об отношении к военным специалистам. Он исходил из ленинского положения о том, что военным специалистам «надо поручать работу, но вместе с тем бдительно следить за ними, ставя над ними комиссаров и пресекая их контрреволюционные замыслы»[1746]. Дзержинский требовал, с одной стороны, наладить связь с теми, кто сотрудничал с Советской властью, с другой — вести беспощадную борьбу с агентурой международной и внутренней контрреволюции, проникшей в штабы, военные учреждения, на оборонные предприятия. Особо он настаивал на наблюдение за верхушкой буржуазной интеллигенции, зачастую сотрудничавшей с зарубежными эмигрантскими центрами и империалистическими разведками. Необходимо понять и учесть, учил Феликс Эдмундович, что «государство воплощается в людях, а сплошь и рядом в советских учреждениях на трехчетырех сознательных коммунистов приходятся сотни буржуазных служащих, пропитанных капиталистической психологией»[1747]. В отношении же тех, кто сотрудничал с советской властью, Дзержинский рекомендовал «принять меры и содействовать устранению всего того, что мешает специалистам работать с полной продуктивностью и честно» и настаивал на внимательном отношении к каждому военспецу особенно при решении вопроса об его аресте. 8 ноября 1920 г. он направил телеграмму в Нижний Новгород В. И. Плятту, приказав ему «аресты как комиссаров, так и военспецов по делу разложения гарнизона производить с согласия утвержденной ЦК РКП тройки составе товарищей Катаняна, Данишевского и Плятта, последнему предоставляется производить аресты по своему усмотрению, но [с] ведома двух других. Необходимо гласным судом показать всех виновников, независимо от занимаемых ими должностей, как не проявивших никакого внимания красноармейским нуждам»[1748].

30 июня 1924 г. он предложил выработать ряд жестких мер против враждебных нам сил и составить обдуманный план их расслоения. Наряду с этим потребовал установить более действенный контроль за работой специалистов, составить списки всех меньшевиков и эсеров, занятых в центральном аппарате., улучшить организацию учета бывших офицеров^{8}, вести тщательное наблюдение за настроением личного состава войсковых частей и учреждений».

Особое беспокойство у Дзержинского вызывала несогласованность в работе военного и чекистского ведомств. В апреле 1920 г. он направил письмо Л.Д.Троцкому: «Возвращая Вам при сем обратно телеграмму окрвоенком Пет[рограда] т. Биткера, уведомляю Вас, что арестованный личный секретарь окрвоенкома гр. Борисов был задержан за выдачу своему двоюродному брату, не имеющему никакого отношения окрвоенкомату, фиктивного командировочного удостоверения и отпускного свидетельства (билета).

Борисов в своем поступке сознался. Тов Биткер об аресте Борисова был поставлен в известность в тот же день, а на следующий день Борисова освободили под подписку.

Обо всем этом сообщил нам телефонограммой из Питера председатель ЧК товарищ Бакаев, заслуживающий полного доверия. Со своей стороны просил бы Вас дать соответствующее распоряжение окрвоенкому Биткеру, дабы впредь предотвратить излишнюю переписку, загромождающую В/канцелярию и телеграф скоропалительными телеграммами. Если бы даже арест совершен был в таком виде, как сообщил тов. Биткер, то он должен был обратиться ко мне как ПредВЧК. Должен заметить, что в разговоре моем с тов. Бакаевым выяснилось, что обо всех арестах, которые производятся ПЧК среди сотрудников, окрвоенком Петрограда всегда, по мере возможности заблаговременно известим Биткер»[1749].

В январе 1921 г. возникла конфликтная ситуация по заметке Ардова, опубликованной в одной из газет. 10 января 1921 г. Дзержинский направил письмо председателю ревтрибунала Республики Данишевскому с просьбой доложить об этом деле Л.Д. Троцкому. «Необходимо раз навсегда сказать этим господам белогвардейцам и лакеям, — писал он, — руки прочь от вбивания клина между нашими ведомствами». Его удивило, что за Ардова ходатайствовал начальник вузов Петровский, а «редакция официального органа НКВоен состоит из таких типов», тем более, что «теперь подобрать сотрудников коммунистов не так уж трудно… Думаю, что по этому делу надо до суда и после суда дать заметку официальную от РВТр. Респ., исходящую от Военного ведомства»[1750].

Советское политического руководства было обеспокоено настроением командного состава армии и флота. К концу 1920 г. среди командиров Красной Армии каждый третий был военным специалистом старой армии. Всего же в ее рядах находилось более 100 тысяч бывших офицеров, генералов и военных чиновников, и противники власти рассчитывали на поддержку антисоветски настроенных военных специалистов, предпринимая попытки собрать свои разрозненные силы и создать опору в частях и подразделениях. Об этом свидетельствовали участившиеся случаи распространения листовок с призывом к свержению существующего в стране строя, создания различных группировок в основном в полках и военных училищах. Некоторые военные специалисты старались подбирать кадры, руководствуясь старыми знакомствами и связями. В действиях ряда из них просматривалось стремление скомпрометировать красных командиров и политсостав, наблюдались небрежность и расточительство в расходовании государственных средств, тенденция к образованию замкнутой касты, к занятию руководящих постов, восстановлению своего привилегированного положения.

Хорошо понимая, что своевременное четко налаженное снабжение Красной Армии и Красного Флота является одним из факторов обеспечения их боеспособности, враждебные советской власти специалисты не принимали мер по выполнению военных заказов, поставок сырья нужного качества, умышлено размещали заказы военного ведомства на тех фабриках и заводах, которые не могли их выполнить.

Готовясь к совещанию, на котором должен был обсуждаться вопрос о состоянии флота, 11 июля 1921 г. Дзержинским в самом срочном порядке поставил задачу А.Х Артузову «дать исчерпывающую оценку по вопросам: боеспособность нашего флота — количество и качество боевых единиц, их вооружение и оборудование, их боевая польза, личный их состав (командный и низший), разложение его, политическая физиономия; средства и сила, поглощаемые этим флотом — топливо, продовольствие, обмундирование, помещения; возможно ли возрождение флота при наших условиях; взаимоотношения с НКПС…»[1751]. Специальная комиссия Политбюро ЦК РКП (б) в 1922 г. установила, что на Балтийском флоте военспецы мешали снабжению моряков продовольствием и обмундированием, допустили случаи выдачи матросам гнилого табака, испорченного растительного масла и др. Во многих частях велась подрывная работа. Так, в конце марта 1921 г. в четвертом дивизионе Первой Конной Армии были пресечены попытки антисоветской агитации[1752].

Некоторые из бывших морских офицеров, находившихся на службе в учреждениях Морского ведомства, старались использовать недостаточную техническую подготовку ряда руководителей и своими действиями всячески подрывали боевую мощь Красного Флота. Они вели работу по сплочению на антисоветской основе бывших морских офицеров на кораблях и в учреждениях, по разложению моряков, натравливали их на политсостав, поддерживали связи с белогвардейскими морскими организациями за границей, в частности с «Морскими союзами» (Берлин, Париж), «Морским штабом» (Кобург), с английскими шпионскими центрами в Териоки, Копенгагене, Лондоне.

В связи с неурожаем противники власти большевиков возлагали большие надежды на широкое крестьянское антисоветское движение, которое должно было сказаться и на Красной Армии. Они надеялись возглавить его, опираясь на осевших среди крестьянства белых офицеров и вернувшихся из-за границы врангелевцев. Их очагами была Тамбовская губерния, в Поволжье Саратовская губерния, на Юго-Востоке — Донская и Кубанская области, Украина, Крым. Дальневосточная область, опорой, — отмечал Дзержинский в письме к Сталину 9 июля 1921 г., - могли быть исключенные из вузов студенты, сокращенные служащие, озлобленные преследованиями торговцы и др[1753].

Трудное положение в городе, особенно в деревне сказалось негативно на армии и войсках ОГПУ. К 1925 г., с переходом от войны к миру, численность Красной Армии с 5,5 млн. человек сократилась до 562 тысяч. Многие красноармейцы были недовольны политикой власти в деревне. Они прямо заявляли: «Нам здесь рассказывают, что соввласть проводит правильную политику. Это неверно. Будучи на селе, я убедился, что крестьян душат хуже, чем при царе», «власть обманывает крестьян, каждый день пишут, что налоги уменьшаются. Политика партии неправильна, нужно из такой партии бежать». И бежали не только из партии, но и из комсомола.

Участились и случаи дезертирства, отказа от службы в армии и на флоте по различным причинам. В марте 1924 г. в СНК обсуждался вопрос о службе в армии сектантов. 22 марта 1924 г. Дзержинский писал Менжинскому о том, что сектантов следует поменьше жалеть; воинскую повинность заменить им высоким налогом в пользу армии или семей красноармейцев и, кого можно, привлекать в тыловое ополчение. — «Важно определить, кто будет исполнителем, чтобы не было взяток, поблажек, привилегий»[1754].

Для недопущения негативных последствий Дзержинский рекомендовал знать истинное положение в армии. Выступая 23 января 1925 г. на 2-м Всесоюзном съезде советов Дзержинский говорил: «…Если мы желаем иметь крепкую и сильную армию, если мы желаем, чтобы она не подвергалась опасности влиянию контрреволюционных сил, мы должны изучить так называемые настроения армии, настроения крестьянства и искать пути, искать дороги и знать эти дороги, куда должны обращаться для устранения того, что иногда создает недоразумение..»[1755].

На 2-м съезде сотрудников особых отделов ОГПУ в 1925 г. отмечалось, что в РККА развиваются «демобилизационные настроения среди красноармейцев и сильный упадок дисциплины….нас поражает огромное количество дезертиров….имеются письменные заявления о нежелании служить…в некоторых частях красноармейцы в виде протеста устраивают всякие демонстративные выходки, например, выливают пищу, не хотят принимать пищи и т. д…приказы выполняются нехотя, неточно». На этой почве была низкая дисциплина и велико число красноармейцев, преданных суду военного трибунала: в 1925 г. — 21 338, в 1926 г — 20 601[1756].

Проанализировав влияния положения в деревне на политикоморальное состояние частей РККА и РККФ, помощник начальника особого отдела Северо-Кавказского военного округа Диаконов писал в марте 1925 г.: «С одной стороны — недовольство крестьянства налогами, с другой — недостаточная экономическая обеспеченность частей и с третьей — еще не изжитая грубость командного состава, дают возможность антисоветскому элементу повседневно указывать красноармейской массе на то, что виновниками крестьянской нищеты являются советская власть и РКП (б). Нередко это агитация достигает среди некоторой части красноармейцев своих результатов, красноармейцы становятся недоверчивыми к комполитсоставу и усиливают свое недовольство службой в Красной Армии». На антисоветские настроения многих красноармейцев указывал и заместитель начальника Особого отдела ОГПУ СКВО П.Г. Рудь в обзоре политического настроения частей округа 29 мая 1925 г.: «Среди части красноармейцев (меньшинство) имеется резко враждебное отношение к дисциплине….пишут, ведут разговоры о том, что, «когда пойдем воевать, то в первую очередь перебьем своих командиров… Подобных разговоров, угроз в различных тонах и вариантах за последние месяцы фиксируются десятками»[1757].

Болезненно сказывались на положении армии и флота различные реорганизации, скоропалительные и порой непродуманные меры по ее сокращению.

8 декабря 1920 г. СТО образовал комиссию под председательством Дзержинского в составе Склянского, Преображенского и Рыкова для обсуждения вопроса о необходимости сокращения Красной Армии и отпуска части красноармейцев, передаче их на трудовые цели. Через два дня Дзержинскому было поручено сделать доклад, но он, ссылаясь на то, что Преображенский и Склянский были больше его «в курсе дела», попросил их выступить вместо него[1758].

С окончанием Гражданской войны Советское правительство начало сокращение армии при обязательном сохранении ее боеспособности. К середине 1922 г. в составе Вооруженных Сил Советской Республики с учетом войск ГПУ и конвойной стражи насчитывалось 850 тыс. человек.

В апреле 1921 г. СТО утвердил состав специальной комиссии с задачей разработки конкретных мер по сокращению численности Красной. Армии и трудоустройству демобилизованных. В комиссию вошли М. И. Калинин, Ф. Э. Дзержинский, Э. М. Склянский другие. Одновременно с уменьшением численности Красной Армии в районах с наиболее сплоченным пролетарским населением (города Петроград, Москва, районы Урала) осуществлялся переход к смешанной (территориально-милиционной) системе, которая давала возможность социалистическому государству иметь необходимое количество кадровых дивизий на случай войны, а также вести подготовку всех призывных возрастов. Эта задача решалась в соответствии с постановлением X съезда РКП (б), в котором было сказано, что «по вопросу о милиционной системе у партии нет никакого основания пересматривать свою программу. Формы, методы и темп перехода к милиции целиком зависят от международной и внутренней обстановки, от продолжительности передышки, взаимоотношений города и деревни и пр.». Съезд признал, что на ближайший период «основой наших вооруженных сил должна являться нынешняя Красная Армия, по возможности сокращенная за счет старших возрастов, с повышенным пролетарским и коммунистическим составом»[1759].

Частичный переход к милиционной системе был также вызван трудностями экономического положения страны, необходимостью уменьшения расходов на содержание армии. Первая территориально-милиционная дивизия была сформирована в конце 1922 г. К концу 1923 г. на смешанную систему было переведено 7,2 % всех стрелковых дивизий, через год 52,4 %.

В ходе реформы происходили изменения и войсках ВЧК. 14 марта 1921 г. В.С. Корнев от 14 марта 1921 г. заявил о необходимости формирования отдельных запасных батальонов на окраинах республики для предварительной подготовки и планомерного пополнения войск ВЧК. 16 марта 1921 г. Ф.Э. Дзержинский представил это предложение на заключение Г.Г. Ягоде. Тот дал отрицательный ответ, считая, что сначала необходимо укомплектовать части, которые раздеты, вооружить и пополнить штаты войсковых подразделений при губЧК, а лишь потом можно говорить о запасных батальонах, «а то мы создадим еще одну раздетую, не боеспособную часть, каковая будет числиться за ВЧК и только. Если т. Корнев подтвердит, что у него части губЧК одеты, обуты, вооружены и укомплектованы, то можно разрешить дальнейшее формирование[1760].

22 марта 1921 г. Дзержинский отдал распоряжение В.С.Корневу о приятии мер по доведению 39-го Гомельского батальона «до полного штата людьми, вооружением и обмундированием»[1761]. 27 июля 1921 г. председатель ВЧК подверг сомнению предложение П.К. Студеникина о сформировании слишком большой войсковой единицы ВЧК по штату полевых частей РККА и «оперирует жупелом партизанщины», «поэтому я думаю, ничего не выйдет» — «Боюсь, что в результате его проекта получится не особая дивизия ЧК, а сестра родная имеющихся у нас полевых дивизий». Он предложил Уншлихту создавать небольшие части «всех родов оружия, легко подвижные и сплоченные с собой не только дисциплиной, но и подбором и близостью с ЧК. Это достижимо при количественно небольших частях. Все внимание должно быть обращено на подбор людей и технику, которая должна заменить количество»[1762]. В то же время Дзержинский постоянно интересовался состоянием территориальных дивизий, «парализовыванием их отрицательных сторон», обращая особое внимание на их классовый состав и работу особых отделов»[1763].

25 декабря 1921 г. Дзержинского беспокоил процесс передачи ВНУС Военному ведомству, который мог привести к их дезорганизации, разложению полевых войск в борьбе с бандами, потому что Военное ведомство не было приспособлено к решению задач борьбы на внутреннем фронте. Он просил В.Н. Манцева «следить за разрешением этого вопроса на Украине» и делиться с ним своими наблюдениями»[1764].

При совершенствовании структуры армии, флота и войск ВЧК-ОГПУ Дзержинский исходил из того, что проводимые мероприятия ни в коем случае не должны подрывать «организацию внутренней безопасности Республики». Он решительно выступал за сохранение численности пограничных войск, учитывая, что с прекращением военных действий шел процесс восстановления границ Советской Республики, протянувшейся на десятки тысяч километров. К тому же с окончанием военных действий значительно увеличилось число нарушений государственной границы вражескими лазутчиками и контрабандистами. О масштабе заброски агентуры в страну можно судить по тому, что только на участке пяти пограничных отрядов западной границы за 1922–1925 гг. было задержано 2742 нарушителя, из которых 675 оказались разведчиками империалистических государств. Все это требовало коренного улучшения охраны границы и работы контрольно-пропускных пунктов пограничных войск.

Во многих случаях председатель ВЧК-ОГПУ обращался к руководителям об оказании помощи подразделениям и частям. 20 ноября 1920 г. Дзержинский и Склянский просили военкома Перми помочь кавалерийскому полку «по политическим и военным соображениям». Помощь должна выразиться в оказании содействия «в снабжении их всем необходимым, в предоставлении им без всяких задержек помещений и перевозочных средств, а равно поставит их в наивыгоднейшие условия в отношении политического воспитания и обучения»[1765]. В середине июня 1921 г. Дзержинский направил телеграмму в Бахмут на имя предгубЧК К.М. Карлсона с просьбой об оказании всяческого содействие и поощрение инженерному батальону ВЧК, обращая внимание на дисциплину[1766]. 15 ноября 1923 г. он сделал обстоятельный запрос Ягоде о состоянии войсковых формирований на территории страны: пограничных, территориальных, конвойных; сколько составляют жалование, вещевое довольствие и квартирные деньги; сколько рядовых и командного состава; сравнить расходы на них с расходами в царское время; какой дополнительный доход от поимки контрабандистов, какая польза от пограничных войск и др.[1767].

Характерны заметки Дзержинского на одном из документов 1924 г. по вопросам дискуссии в партии. В центре его внимания — постановка информации о Красной Армии, обеспечение частей и подразделений, работа комиссаров, «коммунизация штабов», положение территориальных дивизий, борьба с дезертирством. Он рекомендовал «вплотную заняться расходами на Красную Армию». Готовя доклад по этому вопросу в ЦК РКП (б), Феликс Эдмундович провел сравнительный анализ расходов на содержание армии до и после революции (солдат и красноармейцев, офицеров и красных командиров, техники), численности с точки зрения того, «какой эффект как по количеству, так и по качеству». Он предложил сделать больший упор на улучшение всесторонней подготовки личного состава. 9 июля 1924 г. Ф. Э. Дзержинский писал в Политбюро ЦК РКП (б) на имя Сталина, что необходимо «обратить все внимание на технику, на спорт, на физкультуру и пр., и прежде всего обратить все средства для поднятия советского патриотизма у рабочих и крестьян»[1768].

30 июня 1924 г. Дзержинский обязал Кацнельсона объединить работу ЭКУ, Особого отдела, РКИ, РВСР, соответствующие синдикаты и тресты по улучшению и удешевлению изделий для армии, но предварительно подготовить данные о стоимости обмундирования «всей армии и одного красноармейца и сколько стоило содержание царской армии и одного солдата». Особо его интересовало: «почему до войны все обмундирование солдата стоило около 18 руб., ныне около 110 рублей, причем ныне красноармеец гораздо хуже обмундирован, чем до войны. Такое бремя для госбюджета непосильно и давит на всю промышленность»[1769].

9 июля 1924 г. в записке в Политбюро ЦК РКП (б) Сталину Дзержинский предложил пересмотреть расходы на Красную Армию. — «Они нам непосильны. Они нас экономически подрезают и они при всей своей (относительной, конечно) огромности не дают для обороны того, что следовало бы. У нас на технику идет очень мало, большая часть сметы проживается, хотя войск у нас сейчас очень мало, судя хотя бы по Москве, где трудно из-за отсутствия достаточного количества строевых (бойцов) устроить даже парад»[1770].

Для предметного обсуждения вопроса в ЦК РКП (б) Дзержинский 22 июля 1924 г. просил Ягоду прислать дополнительную ведомость, в которой дать более подробные данные расходов на солдат и красноармейцев (казармы, отопление, жалование и др.), на офицеров и командиров, на административный и канцелярский состав, указав, «как эти данные выведены и какой общий расход на всю армию по этим статьям в царское время и сейчас»; расходы на всю армию по статьями о ее численности, о количестве бойцов, тыла, рядовых и комсостава и т. д.; какие были расходы на технику (ружья, артиллерия др. «у царя и у нас — и какой эффект — как по количеству, так и по качеству.

Необходимо вплотную заняться расходами, ибо они страну губят, а мощи в обороне не создают»[1771].

На урезании расходов на воинские формирования настаивали и другие члены правительства. 14 августа 1924 г. на заседании комиссии Политбюро по вопросу о штатах и смете Военного и Морского наркомата Л.Д. Троцкий предложил сократить войска ОГПУ на 10 тысяч. Дзержинский запросил у ОГПУ справку — «Возможно ли дальнейшее сжатие сметы и штатов? Эти данные мне нужны для доклада на Пленуме ЦК». Его интересовали: численность «наших войск в настоящее время по родам войск и как она сокращалась на протяжении 2-х лет? входит ли конвойная команда и сколько ее? какая смета этих войск в 23/24 г. и предположительно в 24/25 г.? сколько у нас (ОГПУ), кроме войск, сотрудников (движение численности за 2 года?); смета за два года и на 24/25 г. ОГПУ, кроме войск. — по родам наших органов — ОО ГПУ, ТО ГПУ, погранотдел и прочее[1772].

Вопросы обеспечения армии и флота всем необходимым были предметом обсуждения и в 1925 г. И снова Дзержинский 22 августа 1925 г. для доклада в ЦК Ф.Э. Дзержинский просит Рейнгольда прислать имеющиеся у него «сравнительные данные о расходах на армию — царскую и нашу — и о результатах этих расходов, т. е. как наша армия и оборона обеспечены в сравнении с царской армией и какой у нас расход на одного едока и бойца и технику[1773].

Дзержинского усматривал прямую связь между боеспособностью части и ее снабжением всем необходимым. Так, в августе 1921 г. 16 августа 1921 г. Президиум ВЧК признал, что создавшаяся политическая обстановка требует чрезвычайных мер для улучшения охраны границы «от Финляндии до Румынии включительно как в военном, так и в политическом отношении». Наряду с другими мерами было предложено: обеспечение обмундированием и полным пайком пограничных войск, обеспечить погранвойска имуществом связи, внести в СТО проект постановления об ассигновании 1 млн. золотом на закупку обмундирования за границей для погранвойск, оказание продовольственной и вещевой помощи сотрудникам пограничных особых отделений; «установление премии как для сотрудников пограничных особых отделений, так и для погранвойск за поимку контрреволюционеров и контрабандистов»[1774].

1 сентября 1921 г. Дзержинский направил в ЦК РКП (б) записку о потребности войск ВЧК в зимнем вещевом довольствии: шинелях — 88 046, теплых кальсонах — 210 859, гимнастерках — 99 538, полушубках — 99 614, шароварах — 112 701, валенках — 100 626, телогрейках — 188 992, рукавицах — 189 868, теплых шароварах -201467, обуви — 47 413, папахах — 173 305. Плановым назначением ЦУСа в августе 1921 г. эта потребность в главнейших предметах в среднем в % отношении покрывается: в шинелях на 10,28 %, гимнастерках — 5,06 %, шароварах — 4, 56 %, телогрейках -4,7, ватных шароварах — 4,2, обуви — 54,7. Но по заявлению начальника снабжения Красной Армии и Флота в течение сентября не предвиделось значительного отпуска предметов вещевого довольствия, ввиду отсутствия ресурсов. Предполагался в дополнение к полученным 7000 шинелям при общей потребности в них в 88 046 могло быть отпущено лишь 5000. «Такое положение вещей, — отмечал председатель ВЧК, — в связи с приближающейся зимой требует принятия срочных исключительных мер, направленных к немедленному удовлетворению одной из основных потребностей войск ВЧК — в обмундировании.

Проведение этих мер является тем необходимее, если принять во внимание совершенно особые условия службы войск ВЧК и исключительно важное значение выполняемых ими заданий. Непрерывная борьба с бандитизмом, охрана всех границ, выполнение всех заданий по борьбе с контрреволюцией, шпионажем, незаконным использованием транспорта и т. д. создают условия, равные службе в беспрерывной боевой обстановке, требующей усиленных занятий и энергии.

Условия службы по охране границ заставляют обратить на себя особое внимание. При распыленности и разбросанности небольшими по численности командами, постами и пикетами по всей линии границ, при лишенности зачастую вследствие особых условий службы, элементарных житейских удобств, при несении службы под открытым небом при разных климатических условиях (сырые, болотистые места) невозможно допустить неснабженность красноармейцев шинелями и прочими самыми необходимыми предметами.

Здесь, на границах, приходится особо учитывать качественный состав и моральное состояние красноармейцев. Недовольные, полураздетые при общих трудных условиях пограничной службы красноармейцы тем легче поддаются подкупам как со стороны контрабандистов, так и шпионов, находящих для работы своей при таких обстоятельствах себе благоприятную почву, что уже имело место.

В соответствие с изложенным, Президиум ВЧК, учитывая все возможности и имея ввиду как затруднительное положение Республики в отношении наличных ресурсов вещ. имущества, так и, главным образом, срочность в вопросе осуществления практических мер по данному делу, полагает необходимым и целесообразным закупить обмундирование за границей в количестве до 60 000 комплектов. Имея ввиду стоимость одного комплекта в среднем до 30 руб. зол., Президиум ВЧК просит ЦК РКП ассигновать на эту надобность I 800 000 руб. золотой валютой»[1775].

25 августа 1924 г. Дзержинский предложил Ягоде и Благонравову создать экономический подотдел при Особом отделе ОГПУ и «чем скорее, тем лучше». Это было вызвано тем, что «армия поглощает у нас непосильно большие ресурсы и эти ресурсы не расходятся достаточно экономно и рационально; военное хозяйство самое неэкономное и самое хищническое, ибо оно чисто потребительское; в армии есть масса учреждений, которые смело можно распустить. Если мы на эту сторону не обратим внимание, то средства для самой армий и обучения ее и технического оборудования не хватит, и армия будет разлагаться. Ваш экономотдел должен стоять в центре работы Особого отдела. Наметьте людей и план работы и доложите мне». Он считал что исходной точкой должно быть изучение сметы Военного ведомства в ее выполнении и изыскание всего того, что можно сократить и сэкономить. Вряд ли эта работа найдет поддержку у военных, но ее важно произвести, чтобы предохранить армию от разложения и снять лишнее бремя с государства. В качестве примера Дзержинский привел ненужную работу на дорогах военных комендатур[1776].

В деле снабжения красноармейцев и командиров не должно быть мелочей, все важно, что касается армии и флота и каждого красноармейца. 10 октября 1918 г. председатель ВЧК отдал распоряжение в хозяйственных отдел ВЧК «отпустить вне очереди срочно для т. Ровинского кожаную тужурку на меху, а также необходимые ему продукты для дороги на фронт»[1777]. «Почему рота не была снабжена бельем, — запрашивает он в 1919 г. предгубЧК Иванова. — Что предпринято для снабжения и снаряжения батальонов на Украине?»[1778], делает внушение З.Б. Кацнельсону и объявляет взыскание лицам, ответственным за перебои в материальном обеспечении дивизии ОСНАЗ при переходе ее в летние лагеря. А 1 октября 1919 г. в письме в «Главкожу», ссылаясь на решение Президиума ВЧК, просит «отпустить для отряда ВЧК и МЧК126 000 (сто двадцать шесть тысяч) фунтов кожи»[1779].

11 февраля 1922 г. он обратился в РВС Сибири и Сибревком по поводу состояния охраны «осадных районов». И в тот же день писал И.П. Павлуновскому о приятии срочных мер. — «Положение нетерпимо — при нем ничего легче шпионам разложить наши части и использовать для своих целей упадок бдительности и дисциплины. Положение это создалось потому, что части, охраняющие районы, снабжаются на общих основаниях со всей дивизией. Это надо изменить. Полагаю, что Сибревком с РВС и Вами должны срочно заняться и разрешить этот вопрос. О последующем просьба уведомить»[1780].

Дзержинский много внимания уделял частям, боровшимся с бандитизмом. В феврале 1921 г. он предложил направить около двух тысяч подарков на имя М. В. Фрунзе для красноармейцев, дравшихся с махновцами.

При ведении партийно-политической воспитательной работы в частях и подразделениях Дзержинский подчеркивал важность учета специфики службы родов войск. Он отмечал, что, например, части войск ВЧК не похожи на полевые дивизии. Часто выступая перед воинами, он находил время для задушевных бесед, считая, что личное воздействие наиболее сильное средство воспитания и без него невозможна политическая деятельность. В воспитательной работе советовал опираться на коммунистов и на тех воинов, которые имели политическую закалку и опыт службы, рекомендовал воспитывать своим личным примером. По своей инициативе и по поручению высших партийных органов Дзержинский, как член ЦК партии, изучил положение дел в ряде армейских партийных организаций. Так, в конце февраля 1919 г. в ЦК РКП (б) поступила анонимка на начальника Управления снабжении Красной Армии Аржанова о том, что на собрании при обсуждении политики партии эсеров было сорвано принятие резолюции за высшую меру наказания, так как один из коммунистов сослался на мнение Аржанова, Но это имело обратный эффект, так как «спецы его ненавидят». Аржанов же на собрании не присутствовал. По инициативе ячейки на собрании был выставлен караул, потому что «служащие не желают ходить на собрания, и такой метод вообще, а не только к этому собранию применялся ячейкой». 27 февраля 1919 г. Дзержинский сообщил в Оргбюро ЦК РКП(б), что «ячейка крепкая», и «в связи с этой анонимкой не следует ячейки обревизовывать. Просмотреть состав служащих, произвести чистку среди них. Запретить ячейке выставлять караулы. Произвести это через ПУР и в ведомственном порядке[1781].

25 июля 1922 г., в связи с тем, что Оргбюро поручило ему обследовать красноармейскую ячейку в Москве, Дзержинский просил Ягоду наметить «несколько ячеек, находящихся в различных условиях, с различным составом и дать мне свои соображения, какую ячейку желательно обследовать и Ваш проект порядка обследования и самого его содержания. Такое обследование в результате может иметь соответств. меры со стороны ЦК, а потому желательно подойти к этому вопросу основательно»[1782].

Дзержинский требовал воспитывать красноармейцев активным строителями нового общества, готовить их уже в армии к работе в трудовых коллективах. Для демобилизованных красноармейцев была составлена памятка. Вот ее подзаголовки: «Не на отдых ты едешь!.. Помоги местному совету!..Не забудь о семьях красноармейцев!.. Разъясни декрет о землепользовании!..Помоги собрать продналог!.. Организуй помощь голодающим!.. Борись с суевериями!..Разъясни коварство хищников-капиталистов».

Особое внимание председатель ВЧК-ОГПУ уделял демобилизованным красноармейцам и командирам. Он лично занимался организацией продвижения эшелонов с демобилизованными. Так, 18 января 1921 г. он запросил В.Л. Герсона о принятых мерах по письму председателя ревтрибунала 4-й Армии Перфильева о непорядках при перевозке демобилизованных по железной дороге на станциях Джанкой, Харьков, Орел, Курск, вызвавших массовые недовольства красноармейцев[1783]. После получения сообщения М.И. Калинина о задержке эшелонов с уволенными в запас красноармейцами он отдал распоряжение о расследовании причин и привлечении виновных к строжайшей ответственности[1784], 16 марта 1921 г. Дзержинский выступил против разрешения освобождать демобилизованных по месту нахождения. — «Есть опасения, что если это примет широкие размеры, образуются бандиты»[1785].

4 апреля 1921 г. после ознакомления с докладом уполномоченного ТО ВЧК по эксплуатации НКПС Федведева о расследовании случая задержания в подаче 15 оборудованных теплушек к изоляционному пропускному пункту ст. Москва-товарная РязаноУральской железной дороги для перевозки демобилизованных красноармейцев, председатель ВЧК распорядился сообщить итоги расследования «соответствующим учреждениям для наказания виновных с просьбой уведомления о принятых мерах. О конечном результате сообщить т. Склянскому»[1786].

В конце декабря 1921 г. в ВЧК поступили сведения о незаконных действиях 17 декабря некоторых делегатов, следовавших на IX съезд Советов, на ст. Лихая по отношению к начальнику поезда. Они требовали отцепить теплушки с демобилизованными красноармейцами. Их поддержал уполномоченный ВЧК Визнер. 23 декабря Дзержинский приказал Визнеру представить свои объяснения по этому делу[1787].

Председателя ОГПУ беспокоило состояние дел в правительственном комитете по делам мобилизации. «При сем бумага из комитета по делам мобилизации, — писал 22 августа 1924 г. З.Б. Кацнельсону Дзержинский, — наводящая на мысль, что этот комитет паразитическое учреждение. Я подозреваю, что там может гнездиться и военный шпионаж, и экономический шпионаж, и саботаж, и все, что угодно. Необходимо ими заняться вплотную и выявить:

1) личный состав, их прошлое,

2) их работу: кому от нее и какая польза,

3) их смета и оклады, штаты и имущество,

4) постановки дела с точки зрения конспирации и секретности,

5) их отчетность.

Это делать надо путем агентуры, собрания всех сведений и формальной ревизии. Поэтому разбирательство по делу этого комитета должно было вестись с участием представителей РВС республики, ЦКК, РКИ и ОГПУ»[1788].

В конце 1923 г., получив данные о наличии контрреволюционных сил в армии Западного фронта и о ведении ими подрывной работы в частях, Дзержинский предлагает В. Р. Менжинскому «наметить план наблюдения и выяснения также мер по усилению нашего наблюдения и по предупреждению всяких возможностей. Меры должны быть приняты по всем линиям нашей работы: ос(обые) от(делы), КРО, погранохрана, губотделы, а также по линии партии — ЦК и губкомы»[1789].

Дзержинский требовал от аппарата ведомства безопасности разоблачать ложь о Красной Армии. 11 августа 1922 г. он распорядился арестовать бывшего слушателя военной академии М.А. Кручинского-Шуфа «по обвинению в клевете с контрреволюционной целью» за его сообщение «О положении в Академии» — «Это бред маньяка или авантюриста. Необходимо ознакомить тт. Белобородова, Бубнова др. (комиссию ЦК по делу Кручинского) и т. Склянского»[1790]

31 августа 1922 г. в «Известия» появилась статья «Очередная ложь». Речь шла о заграничных радиосводки, сообщивших о бегстве в Эстонию начальника штаба РККА Платона Лебедева. Ягоде было поручено «выяснить источники такого сообщения. Ознакомиться с ними в подлиннике»[1791]. 31 августа 1922 г. в записке Ф. Э. Дзержинскому Г.Г. Ягода указал, что Платон Лебедев даже не родственник генералу П.П. Лебедеву, который принял эстонское гражданство.

Важное значение для укрепления обороноспособности страны и армии имела работа особых отделов.

Внутренняя и внешняя контрреволюция объединенными усилиями стремилась всячески ослабить боевую мощь Красной Армии, вела работу по созданию в войсках подрывных антисоветских организаций, сбору разведывательных данных, разложению частей и соединений. Подрывная работа выражалась не только в сборе шпионских сведений, но и в попытках создать свои опорные пункты в войсках, в распространении антисоветских листовок, в дискредитации командного состава РККА и РККФ. За положением дел в частях, на предприятиях военной промышленности, в советских учреждениях следили спецслужбы противника.

Дзержинский усматривал прямую связь иностранной агентуры с подготовкой антисоветских выступлений. Особую опасность для боеспособности РККА и РККФ представляла агентура противника в штабах, частях и учебных заведениях. Об этом свидетельствовали многие факты. Так, летом 1921 г. 00 ВЧК в Красной Армии была установлена заговорщицкая организация под названием

Донская повстанческая армия, которая подразделялась на девять т. н. «полков», объединенных штабом ДПА во главе с командующим, скрывавшимся под именем Орленок. Он оказался слушателем Академии Генштаба, коммунистом с 1918 г., опытным боевым командиром Красной Армии и в момент ареста был начальником штаба 14-й кавалерийской дивизии армии С.М. Буденного[1792].

Как отмечалось в одном из циркуляров ОГПУ, агентура противника ставит основной задачей по сбору сведений через широкое знакомство прежде всего с начальствующим составом, многими военнослужащими, использует «нашу болтовню, несдержанность. В целях того военные атташе устраивают банкеты для представителей штаба РККА. Наши товарищи часто на этих банкетах напиваются… Васильев Н. Г. - начальник отдела ЦУПВОСО, будучи в доме отдыха, среди отдыхающих рассказал о совершенно секретной командировке в Китай; Сунгуров С.Я. - помощник начальника штаба 8 стрелкового полка УВО рассказал о выполнении в Китае важного задания»[1793].

Агенты Савинкова под видом бывших офицеров царской армии возвращались на родину. Они были снабжены николаевскими деньгами, документами и имели задание устраиваться на службу советские учреждения, воинские части и извещать об этом свои организации.

Контрразведывательным обеспечением армии и флота занималась советская военная контрразведка, которая была создана 19 декабря 1918 г. решением Бюро ЦК РКП (б) с участием В. И. Ленина. Основой задачей Особого отдела стало ограждение Красной Армии от происков контрреволюции. «Дело Красной Армии, — писал Ф. Э. Дзержинский, — защищать социалистическое Отечество. Наше дело — защищать армию от всего того, что может ослабить или замедлить ее удар, что может причинить ей вред и вызвать лишние жертвы»[1794].

В целях укрепления Красной Армии по линии Особого отдела ВЧК в течение апреля-мая 1919 г. был принят ряд мер.

В соответствии с решением Совета Обороны от 7 апреля Особый отдел объявил 18 апреля учет всех бывших военных специалистов по следующим категориям: 1.Бывшие офицеры Генштаба, военные инженеры, артиллеристы, кавалеристы, саперы. Минеры, понтонеры, офицеры телеграфных и железнодорожных войск, автомобильных, броневых и радио частей.

2. Бывшие военные чиновники, служившие раньше в штабах, управлениях и учреждениях Военного ведомства.

3. Медицинские работники: врачи лекарские помощники, формацевты[1795].

С 24 по 31 мая Особый отдел провел переосвидетельствование медицинских работников, состоявших на службе в учреждениях и лечебных заведениях: Красного креста, Центропленбежа, железных дорог и др.[1796].

И после окончания Гражданской войны Дзержинский указывал, что особые отделы в новых исторических условиях являются «одним из самых значащих помощников как для нашего правительства, так и для нашего военного командования в деле укрепления нашей Красной Армии»[1797]. Совместная, дружная работа командования, революционных трибуналов и особых отделов должна была «предохранить армию от разложения и тлетворного влияния антисоветских элементов»[1798], а также содействовать развитию оборонной промышленности, всего народного хозяйства страны. Работая в ВСНХ, Дзержинский в обращении к сотрудникам особых отделов писал: «Надеюсь, что именно особые отделы будут той правой моей рукой, которые в этой области могут принести мне большую помощь».

С первых дней своего существования особые отделы работали по директивам и под контролем большевистской партии, ЦК которой строго следил за выполнением ими важнейших партийных постановлений и решений СНК и СТО по борьбе с контрреволюцией, шпионажем, бандитизмом и сохранностью государственной и военной тайн.

В годы Гражданской войны под руководством Ф. Э. Дзержинского сотрудники особых отделов ликвидировали многочисленные контрреволюционные организации, помогли в подборе командного состава, вели борьбу с враждебными элементами и спецслужбами противника. Эта работа была продолжена и после Гражданской войны.

31 марта 1921 г. Дзержинским был подписан приказ № 89 о перестройке работы особых отделов при переходе войсковых частей Красной Армии на казарменное положение или долгосрочную стоянку. Каждое особое отделение оставляет на месте расположения штаба дивизии минимально количество сотрудников, достаточное для его обслуживания, всех остальных — распределяет для работы в войсковых частях, создав при штабах бригад особые пункты, начальники которых обязаны руководить осведомительной и агентурной работой в учреждениях и войсках бригады. При расположении частей в разных, отдаленных друг от друга пунктах, бригадный особый пункт назначает туда секретных уполномоченных по информации. Местные ЧК и бригадные особые пункты работают в тесном контакте и взаимно информируют друг друга. Для агентурных разработок, если силы пункта недостаточны, его начальник обращается за содействием в ЧК или политбюро. Информационные и агентурные сведения в порядке текущей работы в виде сводок представляются из полков в бригадные особые пункты и из бригад в дивизионные особые отделения, которое после разработке данных сводок в виде меморандумов направляет в армейский особый отдел или в губЧК[1799].

При руководстве работой особых отделов Ф. Э. Дзержинский опирался на богатейший опыт, накопленный им на должностях председателя ВЧК, наркома внутренних дел и начальника тыла Юго-Западного фронта. Находясь на этих постах, он координировал действия всех органов советской власти, отвечавших за борьбу с контрреволюцией и за поддержание общественного порядка. Успешному решению этих задач способствовало и хорошее знание политического положения в стране, особенно в таких районах, как Центральная Россия, Украина, Сибирь. И не случайно пленум ЦК РКП (б) 7 марта 1921 г. признал необходимым «участие тов. Дзержинского во всех совещаниях, касающихся Украины».

Как председателю ВЧК-ОГПУ, Дзержинскому давались поручения, связанные с контрразведывательным обеспечением армии и флота. Так, 11 июля 1919 г. СТО заслушал сообщение В.И. Ленина по «Проекту постановления о мерах борьбы с контрреволюционными элементами в армии» и постановил: «Поручить т. Склянскому, Смилге и Дзержинскому ознакомиться с проектом постановления о мерах борьбы с контрреволюционными элементами в армии и дать свое заключение не позже среды, 16/VII с. г. В случае единогласного одобрения его поручить т. Ленину подписать от имени Совета Обороны[1800].

После Кронштадтских событий велась активная переписка руководства страны по поводу моряков, участвовавших в мятеже. Дзержинский рекомендовал более внимательно рассматривать вопросы расселения рядовых участников и предложил для всестороннего рассмотрения этой проблемы созвать военно-морское совещание, высказав 9 марта 1921 г. В.Р. Менжинскому сомнение в целесообразности направления моряков из Петрограда в Одессу и Мариуполь, так как эти районы находились в зоне действия банд Махно[1801].15 марта 1921 г. он просил Склянского прислать «справку сколько и куда и когда послано из Питера матросов и какие директивы были даны командованию на Украине…»[1802].

Через три дня в записке по прямому проводу из Харькова В.А. Балицкий просит Дзержинского сделать через РВСР распоряжение командующему войск Украины о том, чтобы эшелоны с матросами направлялись в Мариуполь, а не в Крым, «так как в Крыму сосредоточивать такое количество матросов во всех отношениях нежелательно»[1803].

19 апреля 1921 г. В.И. Ленин тоже высказал большое опасение по поводу расположения кронштадтских матросов в Крыму и на Кавказе, полагая, что надо бы их сосредоточить где-нибудь на севере[1804].

Например, готовясь к совещанию, на котором должен был обсуждаться вопрос о состоянии боеготовности армии и флота, Дзержинский 11 июля 1921 г. ставит перед А.Х. Артузовым задачу в самом срочном порядке «Дать исчерпывающую оценку: 1) боеспособность нашего флота — количество и качество боевых единиц, их вооружение и оборудование, их боевая польза, личный состав…2) средства и сила, поглощаемые этим флотом — топливо, продовольствие, обмундирование, помещения, 3) возможно ли возрождение флота при наших условиях, 4) взаимоотношения с НКПС…»[1805].

15 октября 1922 г. в письме к Дзержинскому и членам Политбюро ЦК РКП (б) Л.Д. Троцкий отметил явную ненормальность и неправильность в работе ГПУ и комиссии В.А. Антонова-Овсеенко в деле кронштадтских моряков. Они состояли в том, что предварительное расследование, сбор сведений, «наблюдение, донесение вверх и проч. происходит совершенно без участия наиболее авторитетных партийных работников» Морского ведомства: от члена РВС Балтийского флота Наумова и от Зофа. «Как раз в вопросе о Балтфлоте, — отметил Троцкий, — были уже со стороны ГПУ в прошлом крупнейшие ошибки, по поводу которых Политбюро выносило определенные постановления. Но и сейчас получается такое впечатление, как если бы работники ГПУ считали делом чести для себя преподнести «сюрприз», а не разработать вопрос совместно с теми работниками, которые ближе всего стоят к делу»[1806].

Конфликт был исчерпан обменом записками Троцкого и Дзержинского.

6 ноября 1922 г. Ленин потребовал от Дзержинского принятия самых решительных мер по пресечению нелегальной эмиграции в Советскую Россию. В соответствии с этим, 16 ноября 1922 г. было совещание представителей СТО, НКВД и ГПУ, которое наметило практические меры по усилению борьбы с тайным переходом границы.

В связи с данными о наличии в армии Западного фронта контрреволюционных сил, 1 января 1924 г. Ф.Э.Дзержинский предложил В.Р. Менжинскому обратить на этот фронт «сугубое внимание», предложив: «I) составить срочно сводку всех имеющихся у нас данных о положении на Зап. фронте, использовав и весь материал, имеющийся в ЦКК-РКИ (Гусев — Шверник), 2) наметить план наблюдения и выявления, а также мер по усилению нашего наблюдения и по предупреждению всяких возможностей». При этом меры должны быть приняты особыми отделами, КРО, погранохраной, губотделами и по партийной линии — ЦК и губкомами[1807].

«Обратить внимание» в данном случае означало усилить агентурную работу. Еще в марте 1922 г. для повышения боеспособности армии и предупреждения нежелательных последствий ГПУ приняло инструкцию по осведомительной работе в частях РККА. Вся осведомительная работа была разделена на три части: осведомление коммунистическое (членов партии), осведомление беспартийное и осведомление особоквалифицированное(агентурно е). Осведомители должны были давать полную картину состояния воинских подразделений и частей, так как они «видели жизнь части». «При его помощи, — писал А.Х. Артузов, — мы будем иметь внешнюю картину всего, что делается в части».

На основе многих данных, поступавших из различных источников, Дзержинский отдавал распоряжения, делал заметки о положении дел в армии и на флоте и обороны страны. Они, как правило, были весьма обстоятельными. В черновых заметках 1925 г. речь шла об обороне: демобилизации, составе военных руководителей, снабжении кавалерии, плане обороны, мобилизации, диверсиях, дезинформации, авиации, территориальных и национальных частях, партийных ячейках в армии, организации тыла; по обороне: дипломатии — «купить Латвию и Эстонию», «давление на Германию и Францию, польская опасность, внимание к Персии, Афганистану, Турции и Румынии»[1808].

В пресечении происков противников советской власти в Вооруженных Силах важное значение придавалось оперативному учету бывших офицеров под неослабным оком ВЧК-ОГПУ.

Вообще-то в истории русского офицерства с февраля 1917 г. уже много было трагических страниц. Именно оно стало едва ли не главным объектом социального насилия, что наложило на них морально-психологическое состояние неизгладимый отпечаток. И никак нельзя оспорить того факта, что главными создателями и вождями Белой армии являлись «детьми Февраля». Советская власть тоже боялась офицеров и поэтому упразднила де-юре офицерский корпус старой русской армии. И это вполне понято. Именно офицеры и казаки были профессионалами в военном деле и оказали самое упорное сопротивление новой власти, от их поведения во многом зависел ход и исход борьбы в будущем. Не надеясь на их поддержку, чекисты стремились установить за ними всесторонний контроль, и при малейшем сомнении в лояльности к власти шли на приятии крайних мер. Об этом свидетельствуют многие документы, в том числе и телеграмма Дзержинского прегубЧК Архангельска от 17 марта 1921 г. о фильтрации белых офицеров:

«С получением сего Вам надлежит принять следующие меры: 1) срочно перебрать весь морской командный состав, изъяв весь белогвардейский ненадежный элемент; 2) немедленно изымать агитирующий и ведущий себя подозрительно матросский элемент, особенно судов, а главным образом, обратить внимание на команды ледоколов, каковой тщательно профильтровать; 3) ликвидировать тех белых офицеров, кои были уже приговорены, сообщив список нам; 4) ликвидировать тех белых офицеров, кои внушают опасения и кои подходят под пункты ранее данных указаний о порядке фильтрации белых офицеров(выд. — Авт.); 5) переберите тщательно все штабы как морской, так и округа, изъяв беспощадно весь подозрительный и ненадежный элемент; 6) потребуйте у округа на укомплектование батальона ВЧК, если не удовлетворит, сообщите. По всем пунктам донесите»[1809].

20 сентября 1921 г. были приняты «Временные правила по вопросам бывших офицеров (белых) и военных чиновников». Учет должен был осуществляться персонально на всех офицеров, где бы они ни находились, и даже «за снятыми с учета бывшими белыми должен быть установлен тайный надзор, т. е. официально считая их полноправными гражданами, негласно следить за их деятельностью»[1810]. Каждый бывший офицер был обязан заполнить специальную анкету, в которой было 38 пунктов среди них такой: «Укажите ваше политическое настроение в данный момент». И, несмотря на примечание, обязательное в таких случаях: «Давшие неверные сведения в анкете или уклонившиеся от прямых ответов, будут подвергнуты строжайшей ответственности», было мало желающих дать иной ответ, чем тот, которого ждали чекисты[1811].

И все же постепенно настроение среди офицеров менялось в пользу советской власти. Реальные её успехи на хозяйственном фронте в условиях новой экономической политики, постепенная стабилизация обстановки в стране, полоса признания на международной арене вели к отказу от вооруженной борьбы или, в крайнем случае, к лояльному отношению или сотрудничеству. Поэтому несколько изменятся и политика власти. Конечно, нельзя было надеяться на коренные перемены в такой короткий промежуток времени. Речь шла только о некоторых подвижках, более внимательном отношении к данной проблеме.

Постановлением Президиума ЦИК СССР от 12 декабря 1924 г. за долгосрочную безупречную службу в рядах РККА, РККФ и гражданских учреждениях и проявленный героизм, преданность советской власти были сняты с особого учета с распространением на них всех прав и преимуществ военнослужащих и военнообязанных следующие категории бывших белых офицеров: 1) награжденные орденами Красного Знамени, 2) находящиеся в рядах Красной Армии и Красного Флота[1812]. “Несмотря на некоторые послабления к бывшим офицерам, — писал Дзержинский Менжинскому 21 октября 1925 г., - отношение к ним меняется крайне медленно». Он, в частности, сослался на записку ему Н.И. Мурапова, побывавшего в Дальневосточном округе, в которой утверждалось, что «положение с обязательной регистрацией белых офицеров в ДВО совершенно ненормально. Это положение бьет по лояльным, стесняет их, делает париями, создает волокитнейшую переписку и т. д., не давая им возможности найти работу и стать к нам лояльными».

В 1926 г. на особом учете состояло 63 836 бывших белых офицеров, затем 37 437 из них было снято с особого учета.

В укреплении обороноспособности страны важное значение имела работа особых отделов и территориальных органов ВЧК-ОГПУ по контрразведывательному обеспечению заводов и фабрик, работающих на оборону, портов и сооружений, имевших стратегическое значении от поджогов, диверсий и пожаров. Еще 3 апреля 1919 г. Дзержинский издал приказ губЧК об установлении бдительного надзора за хлебными складами, железнодорожными сооружениями и путями, за всеми объектами стратегического назначения.

13 мая 1919 г. Совет Обороны, заслушав доклад Склянского «Об охране Тульского патронного завода», поручил. Дзержинскому и Склянскому организовать обследование Тульского патронного завода в отношении охраны при непременном участии в обследовании комиссара завода т. Орлова или заместителя его. Доклад поручить представить через неделю т. Склянскому»[1813]. 19 мая СО заслушал сообщение Склянского «Об обследовании Тульского патронного завода в отношении охраны». Было решено поручить Склянскому и Дзержинскому «принять самые энергичные меры к организации успешной и строгой охраны Тульского патронного завода» и предствить доклад в СО в понедельник.[1814].

6 июня 1921 г. Ф. Э. Дзержинский провел совещание в Киеве с участием руководящего работника Красной Армии ?. Е. Дыбенко, члена Коллегии ВЧК В. Н. Манцева, начальника укрепрайона Одессы Урицкого, председателей Одесской и Николаевской губЧК, начальника морского транспорта Иванова и других представителей морского транспорта. Совещание признало доказанным, что Морское ведомство является притоном белогвардейщины. По вине его руководителей в Одессе произошли в порту две аварии: 1 и 2 июня 1921 г. 1 июня норвежский пароход «Камилла Джильберт», зафрахтованный англичанами, с грузом 420 тыс. пудов угля был посажен на мель у Санджейского поста, в пяти милях от Одессы, лоцманом, нарушившим правила безопасности кораблевождения.

Старшим на рейде был начальник минообороны Максимов. Он взял на себя руководство операцией и пошел на помощь на тральщике «Бессарабец», который в самом порту напоролся на давно затонувшую подлодку «Пеликан» и, получив пробоину, стал тонуть. Максимов первым сошел на шлюпку и той же ночью уехал в Севастополь, оставив «Бессарабец» без внимания и указаний.

Следствие установило, что непринятие мер к спасению тральщика привело к погружению его кормы в воду на 3–4 фута, к затоплению кочегарка и машинного отделения, затем корма проломилась. Дзержинский писал Склянскому: «Следствием вполне установлено, что обе аварии — результат преступного бездействия и разгильдяйства чинов Морведа в течение долгого времени до катастрофы. Придавая случившемуся государственное значение и принимая во внимание, что изложенное является лишь частью обширного фактического материала, доказывающего белогвардейскую работу чинов Морведа, совещание единогласно признало необходимым в корне пресечь возможность повторения, постановило арестовать виновников аварии: начальника минообороны Максимова, начальника Управления безопасности кор[аблевождения] Черназ[морей] Сполатбога и капитана «Бессарабца», предав их суду.

Дальнейшее следствие и установление остальных виновных производится. Распоряжение [об] арестах мною отдано».

Вскоре судно было снято с мели. Тральщик «Бессарабец» также был поднят судоподъемной службой Николаевского военного порта.

По инициативе Дзержинского улучшается охрана портов. На заседании Президиума ВЧК 6 августа 1921 г. после обсуждения вопроса о положении в Петроградском порту было решено создать особое отделение, в функции которого входила охрана порта и военконтроль за приходящими и уходящими судами. 26 ноября 1921 г. им было отдано распоряжение о создании в особом отделе морской части, «иначе флот всегда будет вне нашего ока». 14 июня 1922 г. Дзержинский приказал начальнику Особого отдела Г.Ягоде связаться со Склянским для «принятия мер и отдачи под суд виновных, кем бы они не были». Речь шла о решении сотрудников НКИД предоставить порты Одессы, Феодосии и Новороссийска для обслуживания пароходов «АРА», в том числе и о разрешении американским линкорам входить во все порты Черного моря, не исключая Севастополя и Николаева.

21 июня 1922 г. СТО назначил Дзержинского Чрезвычайным уполномоченным СТО по Петроградскому порту, дав ему право контроля и принятия необходимых мер для улучшения его работы[1815]. Через пять дней Дзержинский телеграфировал в Одесский отдел ГПУ: «Соберите и пришлите мне срочно сведения о деятельности Одесского порта, его недостатках, нуждах, условиях и постановки работы, о произведенной работе, о предполагаемых к приемке грузов и об обеспечении своевременной разгрузки и выполнении этих работ»[1816]. Председателем ВЧК-ОГПУ была оказана помощь в восстановлении и развитии портов Петрограда, Батуми, Новороссийска, Одессы, Поти и Сухуми.

После пожара на первом военном заводе Дзержинский потребовал принятия самых энергичных мер по пресечению происков спецслужб противника и контрреволюционных элементов. 4 июля 1921 г. он писал Благонравову: «Пожары на Казанской и Пермской дорогах принимают размеры государственной катастрофы. Необходимы меры. Надо срочно созвать совещание противопожарное (при НКВДеле) с привлечением всех, кто может оказать помощь: ТО ВЧК, ВЧК, НКПС, ЦК РКП (людьми) Военведомство, НКЗем (леса горят), Главтоп и выработать целую программу, внести на утверждение в СТО.

Противопожарная комиссия должна собираться ежедневно, члены ее должны заниматься только этим. За непринятие мер же персонально должен быть ответствен. Надо еще сегодня (4/VIII) собраться и в среду внести в СТО предложения[1817].

Принимаемые меры были направлены на достижение главной цели — защиты оборонной промышленности и оснащения Советских Вооруженных Сил военной техникой. Хотя в начале 20-х годов в армии основной ударной силой были кавалерийские части (на 21 мая 1921 г. по штатам мирного времени потребность в лошадях составляла 533 тыс.), все большее значение придавалось техническому оснащению войсковых частей самолетами, танками, новыми артиллерийскими системами, автомобилями и др.

Для поднятия боеспособности и боевой готовности Красной Армии, по мнению Ф. Э. Дзержинского, важнейшее значение имела хороша налаженная информация о положении дел в частях и подразделениях. Во многих выступлениях он указывал, что «если мы желаем иметь крепкую и сильную армию, если мы желаем, чтобы она не подвергалась опасному влиянию контрреволюционных сил», то должны изучать настроение армии, то есть изучать настроение военнослужащих, выходцев в основном из крестьян, потому что «армия выражает и не может не выражать тех настроений, которые имеются в крестьянстве».

При анализе политического положения особое внимание, считал Дзержинский, должно уделяться тем процессам, которые свидетельствуют об активном действии антисоветских, контрреволюционных сил. 7 мая 1924 г. он направил И. В. Сталину письмо о политическом положении в сибирской деревне и политических процессах в частях Красной Армии, дислоцированных в этих районах. В основу его был положен доклад И. П. Павлуновского. Дзержинский, в частности, писал: «Доклад считаю глубоко верным и улавливающим тенденции не только Сибири. Мне кажется необходимым, чтобы ЦК дал задание комиссии по работе в деревне, РВСР и ОГПУ рассмотреть этот доклад и внести в ЦК практические предложения и проект директив ЦК парторганизациям». Двумя днями раньше, давая оценку информации, поступившей от Павлуновского, председатель ОГПУ отметил: «Здесь главное — вопрос линии партийной, хозяйственной и в армии»[1818].

Наряду с информированием высших партийных и советских органов Дзержинский заботился о всемерном совершенствовании информационных сообщений в интересах военного ведомства. Он обязал чекистов сообщать руководству Красной Армии сведения о всех контрреволюционных выступлениях и выполнять разведывательные заданий командующих военными округами. Кроме того, просил Главкома С.С. Каменева присылать в ВЧК копии всех оперативных и разведывательных сводок, поступающих в штаб РККА.

Дзержинский наладил процесс согласования сводок со всеми ведомствами, от которых поступала информация. Так, 15 февраля 1925 г. он дал указание Г.Ягоде «сговориться с ПУРом о сводках ос(обого) отдела в смысле, как их составлять, как их использовать и как поставить контроль этого использования и, наконец, как поверять их правдивость»[1819]. Он обязывает давать полное представление о положении дел, поэтому в информации не следует «преувеличивать, сгущать краски… Считаю опасным также обобщение наших неурядиц и представление их как всеобщих». Дзержинский рекомендовал тщательно проверять сводки: «если нужны сведения, то брать их у других государственных учреждений», а «для проверки основных данных ОГПУ может посылать иногда их нашим органам на места, чтобы выявить вранье. Тогда будет польза»[1820].

Более обстоятельной информации Дзержинский требовал о всех негативных явлениях. Так, 6 марта 1923 г. он просил З.Б. Кацнельсона представить доклад о злоупотреблениях в одном из учреждений военного ведомства. В сообщении изложить подробные сведения о штатах и структуре организации, список ответственных сотрудников, их оклады, расходы, наличие складов, автомобилей, лошадей и др.[1821].

Ввиду усилившейся агрессивной политики западных держав, Дзержинский обратил внимание на войсковые части, дислоцированные в районах Украины, Белоруссии и на северо-западе России, предложил «улучшить нашу информацию, дабы не прозевать процессов по накоплению сил и консолидации наших врагов», срочно составить сводку и использовать весь материал, имевшийся в ЦКК-РКИ, наметить план наблюдения и выявления, а также меры по предупреждению всяческих злоупотреблений. Эти меры, считал он, должны быть приняты по всем линиям: особого отдела, пограничной охраны, губернских отделов ОГПУ и губкомов партии.

5 января 1925 г. после получения сообщения председателя ГПУ УССР В. А. Балицкого о нападении польских войск на управление 2-й комендатуры Ямпольского отряда на Волыни Дзержинский поручил Г.Г. Ягоде расследовать дело — «до полной ясности мотивы и причины таких действий поляков», добавив: «Вопрос очень серьезный»[1822].

Дзержинский внимательно следил за событиями в Польше и информировал об этом Советское правительство и ЦК ВКП (б). Так, 18 ноября 1925 г. он писал Менжинскому:

«В следующий четверг в Политбюро будет стоять вопрос о Польше. Вам надо к этому подготовиться, чтобы сообщить Политбюро наши сведения и соображения. Мне ситуация представляется следующей: то, что происходит в Польше с падением валюты, правительственным кризисом, появлением на сцене Пилсудского, — происходит не без активного участия Англии, проводящей политику Локарно и изоляции нас — в данном случае Польши и примирение ее с Германией, по всей вероятности, за счет отказа (в будущем хотя бы) от Данцигского коридора и включения в Польшу Литвы и Мемеля. Таким образом, Польша могла бы все свои военные и шпионские силы (хотя бы и сокращенные) бросить против нас. По этой линии идет и демонстрация дружбы Румынии с Польшей. По этой линии идет и огромная работа Польши в Турции против нас. (Вы должны поговорить по этому поводу с Сурицем, который сейчас в Москве). Надо собрать все материалы и дать анализ ситуации и игры и вместе с тем наметить ряд мер по линиям НКИД, НКВоен, нашей и Внешней торговли. Между прочим, поляки и турки добиваются от нас транзита, и Внешторг всеми силами противится. В результате поляки с турками ведут переговоры о постройке в Турции жел. дороги, которая будет для нас в военном отношении очень опасна»[1823].

Польским делам Дзержинский стал больше уделять внимания после переворота и прихода к власти 13 мая 1926 г. Ю. Пилсудского. 11 июля 1926 г. он снова обращается в ЦК ВКП (б) к И.В. Сталину: «Целый ряд данных говорит с несомненной (для меня) ясностью, что Польша готовится к военному нападению на нас с целью отделить от СССР Белоруссию и Украину. В этом именно заключается почти вся работа Пилсудского, который внутренними делами Польши почти не занимается, а исключительно военными и дипломатическими для организации против нас сил. В скором времени Румыния должна получить из Италии огромные массы вооружения, в том числе и подводные лодки. Одновременно оживилась деятельность и всех белогвардейцев в Лимитрофах (Имеются в виду Финляндия, Эстония, Латвия, Литва и Польша) против Кавказа. Неблагополучно у нас и Персией и с Афганистаном. Между тем у нас в стране в широких кругах очень благодушное настроение и необходимо дать указание РВС, а также проверить состояние Красной Армии — ее настроение, снабжение и нашу мобилизационную и эвакуационную способность.

Пилсудский относится к нашим территориальным дивизиям с полным пренебрежением и рассчитывает на наше партийное разложение в связи с нашей дракой на ХІУ съезде (речь идет о борьбе с «новой оппозицией на XV съезде ВКП(б) — Авт.)

Я опасаюсь, что такой его взгляд может его толкнуть раньше выступить, чем это предполагают у нас (в РВС говорили: год 1927-й).

Необходимо ЦК этим вопросом заняться. Я думаю, что надо дать задание самое срочное — обсудить этот вопрос комиссии т. Рыкова (комиссии Обороны)»[1824].

14 июля 1926 г. Дзержинский просил Г.Б. Лауэра подобрать документы и составить перечень фактов для того, чтобы облегчить доклад на пленуме ЦК и «не упустить чего» о военной опасности со стороны Пилсудского и об английском окружении нас».[1825] В этот же день он выразил Г.Ягоде неудовольствие формой доклада по военной промышленности, установленной еще 14 мая 1925 г. Ос. Отделом, считая «ее совершенно неудовлетворительной. Наши органы больны тем же, чем и ВСНХ, т. е. неслыханной бюрократизацией и ненужной заведомо для ОГПУ отчетностью.

Надо отменить эту форму и сконцентрировать внимание наших органов на основные моменты, на командные высоты и самые слабые звенья.

Прошу пересоставить в корне эту форму. Если нам нужны все эти сведения, то надо их взять в ВПУ или Военпрома и для проверки основных данных ОГПУ может посылать иногда их нашим органам на места, чтобы выявить вранье. Тогда будет польза.

В какой срок сможете представить мне на утверждение новую форму?»[1826].

17 июля 1926 г. на основании многолетнего опыта органов ВЧК-ОГПУ Дзержинский подписал приказ об улучшении оперативной работы на предприятиях военной промышленности: «Об усилении обслуживания органами ОГПУ заводов военной промышленности», обязав все ПП, ОО округов и начальников губотделов, обслуживающих заводы военной промышленности, «в связи с подготовкой враждебных по отношению к СССР действий со стороны наших внешних врагов и белогвардейцев», обратить сугубое внимание на состояние контрразведывательного обеспечения заводов и всей системы управления военной промышленности. В этих целях: усилить качественное состояние уполномоченных по военной промышленности, начальникам особых и губернских отделов лично руководить их работой; максимально использовать сеть органов ИНФО и ЭКУ для информацию о состоянии этих заводов, в партийном и советском порядке возбуждать в местных органов власти и через ОГПУ сообщать в центр вопросы, требующие устранения замеченных недостатков, установить тесную связь с партийным руководством самих органов военной промышленности; принять меры по охрана заводов и органов военной промышленности от возможностей всяких диверсионных попыток путем: согласованной с соответствующими инстанциями проверки и чистки личного состава, устранения перебежчиков, в первую очередь, из Польши и явно враждебных нам элементов, усилением охраны, принятие мер против пожаров и поджогов и т. д.; активизировать имеющиеся разработки; держать в курсе работ в этом направлении и своевременно информировать ОГПУ о состоянии военной промышленности; особое внимание в своей информации обратить на: а) принимаемы необходимые меры по улучшению военной промышленности; б) на недостатки военной промышленности; в) освещение руководства; г) настроение рабочих и причины этого настроения; д) производительность труда и режим экономии, е) на характеристику и настроения личного, особенно командного состава»[1827].

Давая анализ международного положения Советского Союза в последнем выступлении на июльском (1926 г.) пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б), Дзержинский еще раз подчеркнул, что, несмотря на большие расходы и материальные затраты, всегда важен учет состояния безопасности страны: «Армию сокращать нельзя, а армию и расходы на армию надо сейчас увеличивать»[1828].