Глава 88 ВРАГ ПОКИДАЕТ СВОЙ ЛАГЕРЬ И ОТХОДИТ К ИСТОКАМ РЕЧКИ

Нас постоянно снабжали информацией о действиях врага. Он  жестоко страдал от нехватки продовольствия, ибо на землях, занятых им, свирепствовал голод, а теперь он начался и в лагере. Скудность продовольствия достигла такой степени, что в Антиохии стоимость мешка зерна взлетела до девяноста шести тирских дина­ров. Однако это лишь укрепило упрямство осаждающих. И все-таки неопределенность положения и страдания от нехватки продовольствия, усугублявшиеся с каждым днем, заставили многих перейти к нам, что­бы спастись от мук голода. Остальные, окрыленные мыслью о том, что болезнь султана не позволяет ему подняться с постели, покинули лагерь и пешком, и на лошадях, прихватив с собой все, что могло позволить им продержаться. Вот что случилось в понедельник, в 11-й день месяца шаввал (11 ноября 1190 г.). Они (участники вылазки)[275] направились к ис­точникам, окопанным мусульманами ниже Талл 'Ажжуля, и по дороге разбили лагерь. С собой у них была еда, которой едва хватило бы на четыре дня. Когда султану донесли об их передвижении, он приказал авангарду идти, опережая их, до самого Талл Кисана. К этому времени враги уже поднялись на холм ал-Айадийа. Они остановились недалеко от родников[276] примерно в четыре часа дня и остались там на ночлег. В течение ночи наш авангард бдительно следил за их биваком. На заре следующего дня султан получил от авангарда сообщение о том, что враг готовится продолжить поход; но он еще вечером распорядился, чтобы [224] обоз отошел к Назарету и ал-Кеймуну[277]. Наш обоз был отправлен, но войска не сдвинулись с места, и я был среди тех, кто оставался с султа­ном. Затем армия была приведена в боевой порядок — разделена на пра­вый фланг, левый фланг и центр; султан вскочил на коня, и его воины по сигналу глашатая (жавиш) также вскочили на коней. Армия продвига­лась до тех пор, пока не дошла до одного из холмов ал-Харрубы, где мы и остановились. Правый фланг продвинулся еще немного вперед, до са­мой горы; затем в движение пришел левый фланг, самая левая часть ко­торого в итоге уперлась в речку[278] неподалеку от морского берега. Коман­дирами правого фланга были ал-Малик ал-Афдал, повелитель Дамаска и сын султана; ал-Малик аз-3ахир, повелитель Алеппо и тоже сын сул­тана; ал-Малик аз-Зафир, повелитель Босры, сын султана; 'Ала' ад-Дин Хуррам Шах, сын 'Изз ад-Дина, повелителя Мосула; а также его брат ал-Малик ал-'Адил[279]. Далее стоял Хусам ад-Дин Ибн Лажин; потом Каймаз ан-Нажми, евнух; 'Изз ад-Дин Журдик (в прошлом один из мамлюков Нур ад-Дина); Хусам ад-Дин Бишара, повелитель Баниаса; Бадр ад-Дин Делдарим, и несколько других эмиров. Левым флангом командовали 'Имад ад-Дин Занги, повелитель Синжара; и его племянник Му'азз ад-Дин, повелитель Жазиры; а на самом краю левого фланга стоял его пле­мянник ал-Малик ал-Музаффар Таки ад-Дин. 'Имад ад-Дин Занги, кото­рый был слишком болен, чтобы стоять на своем посту, отошел с обозом; однако его войско осталось с армией. На левом фланге можно было уви­деть Сейф ад-Дина 'Али ибн Ахмада ал-Маштуба во главе племен михранй и хдккарй; с ним были эмир Хуштарйна и некоторые другие эмиры. Халка (гвардия) султана стояла в центре. По приказу султана каждое подразделение выделило по группе метких стрелков, которые должны были присоединиться к авангарду и окружить врага. Несколько батальонов были спрятаны за холмами, в надежде, что у них будет воз­можность совершить неожиданное нападение на франков. Вражеский отряд продолжал движение, несмотря на то что был полностью окружен нашими стрелками; они шли по восточному берегу реки, пока не дошли до ее истока[280]. Там они развернулись и, перейдя на западный берег, [225] сделали привал на возвышенности, разбив свои шатры. Их лагерь, на­чинаясь на холме, тянулся вдоль реки. В течение дневного перехода они потеряли много людей убитыми и ранеными. Если кто-то из их воинов был ранен, они поднимали его и несли с собой, а также хоронили уби­тых, поэтому мы не могли определить количество их потерь. Они сделали привал днем во вторник. Тогда наши войска отошли от них, чтобы за­нять благоприятные для сопротивления и обороны позиции. Султан от­дал левому флангу приказ обратиться лицом к врагу, упираясь своим флангом в море, а правый фланг был поставлен лицом к реке, так что его самая правая часть упиралась в ее восточный берег[281]. Тем временем на­ши меткие стрелки не давали врагу покоя, непрерывно осыпая его гра­дом стрел. Так прошла вся ночь. Султан, сопровождаемый нами, его свитой, поднялся на вершину горы ал-Харруба и разместился в небольшом шатре; сопровождающие его также разместились в маленьких шатрах вокруг него, на самом виду у врага. Новости о неприятеле поступали каждый час до самого рассвета, и на следующий день, а это была среда, 13-й день месяца шаввал (13 ноября 1190 г.), султану сообщили, что враги седлают коней. Поэтому он безотлагательно вскочил на коня, поднял свои войска и двинулся к тем холмам ал-Харрубы, которые находились ближе всего к неприятелю и с которых он мог наблюдать за всеми на­шими действиями. Несмотря на болезнь и физическую слабость, сердце султана было исполнено такой же решимости, как всегда. Затем он отдал войскам приказ о наступлении, велев взять противника в тесное кольцо и атаковать со всех сторон; частям, находившимся в резерве, было при­казано держаться поблизости, не далеко, но и не рядом, чтобы в любой момент суметь прийти на помощь сражающимся. Так продолжалось до полудня, когда враги приготовились покинуть западный берег реки[282] и перейти на другую ее сторону, чтобы вернуться в свой лагерь; в этот момент они были стремительно атакованы со всех сторон, за исключе­нием стороны реки. Завязалась лютая битва, в которой неприятель по­нес тяжкие потери, по своему обычаю, похоронив убитых и унеся с со­бой раненых. Штандарт франков, водруженный на древке высотой [226] с минарет, был установлен на повозке, которую тянули мулы; у него было белое поле с красными пятнами; на верху древка был крест. Франки бешено защищали его, жертвуя жизнью. Их пехота образовала внешнее кольцо, подобное стене, прикрывавшей их конницу, и они с таким искусством стреляли из луков и арбалетов, что никто не мог ни прибли­зиться к ним, ни добраться до их конницы. Однако мусульмане не пре­кращали бить в барабаны и трубить в трубы, громко прославляя един­ственность и могущество Аллаха. Султан постоянно посылал подкреп­ление лучникам за счет резервов и войск, находившихся при нем, так что в конце концов с ним осталось совсем немного воинов. Враг про­должал наступать и после полудня, дойдя до начала Да'укского моста[283]. К этому времени вражеское войско было измучено жаждой, обессилело от усталости, в нем было множество раненых, и, кроме того, люди были крайне измучены жарой. В тот день мусульмане проявили великую до­блесть, причем особенно отличились воины султановой халки (гвардии). В этом подразделении многие получили ранения; среди них Абар ат-Тавйл (Долговязый), проявивший величайшую отвагу в бою; Сейф ад-Дин Йазкуж, получивший несколько ранений; великое множество раненых было среди мамлюков и воинов халки. Наши продолжали на­седать на врага и после полудня, до тех пор, пока франки не дошли до Да'укского моста и не перебрались по нему на другой берег, после чего разрушили мост, чтобы мусульмане не могли продолжать преследовать их. Султан вновь отошел к холму (талл) ал-Харруба, который охранял отряд его войск; ему постоянно докладывали о действиях врага. Ве­чером он принял решение атаковать остатки врага [в основном лагере]. И написал письмо горожанам, сообщая им о своем намерении и веля осуществить вылазку из городских ворот, как только он пойдет в насту­пление. Поскольку ответа на это письмо он не получил, то отказался от этой мысли. Утром в четверг, в 14-й день, узнав, что враг готовится выступить, султан оседлал коня, привел батальоны в боевой порядок и велел им вступать в бой только по его сигналу. Он опасался неожидан­ного нападения противника, подошедшего близко к его лагерю. Свои батальоны султан разместил на восточном берегу реки, чтобы в любой Момент они могли перейти в наступление на врага и принудить его вернуться в свой лагерь. Среди предводителей франков в этом походе были граф Анри и маркиз. Сын короля германцев остался в лагере с большим отрядом воинов. Как только враг приблизился обратно к своему [основному] [227] лагерю, остававшиеся в нем войска, исполненные жажды сражаться, вышли из лагеря [в помощь совершавшим вылазку] и вступили в сраже­ние, напав на мусульманский авангард. В завязавшейся битве враг понес тяжелые потери убитыми и ранеными. Мусульмане потеряли пять чело­век убитыми, а франки в числе других лишились и одного знатного воина, Он ехал на огромном коне, покрытом кольчугой до самых копыт, и сам был облачен весьма необычным образом. Когда битва (буквально: война) завершилась, его соотечественники пришли просить султана выдать им его тело. Тело было выдано, но его головы, которую франки также хоте­ли получить, не смогли найти.

Султан вернулся в свой лагерь и приказал доставить обоз, находив­шийся там, куда он его отправил. Враждующие стороны вновь заняли прежние позиции. Исцелившись от лихорадки, вернулся на прежнее место и 'Имад ад-Дин. Султан по-прежнему был очень болен, и его вы­здоровление замедлялось досадой, которую он испытывал из-за того, что франкам, совершившим эту вылазку, удалось ускользнуть от него. Он не мог принимать активного участия в сражениях, и я все время был свидетелем тому, как он проливал слезы досады. Я также присутство­вал, когда одного за другим он отправлял на бой своих сыновей. Я при­сутствовал и тогда, когда кто-то сказал при нем, что воздух в долине Акры стал зловонным от великого множества непогребенных с обеих сторон. Услышав эти слова, он процитировал следующий стих, под­разумевая самого себя: «Убей меня и Малика; убей Малика со мной», Этим он хотел сказать, что предпочел бы погибнуть, если бы с ним по­гибли враги Аллаха. Такой ответ произвел большое впечатление на всю мусульманскую армию. [228]