Язык мира один

Язык мира один

Язык мира один

С какой любовью и симпатией советские люди относятся к Индии, вы наверняка хорошо знаете. Не сегодня родилось наше доброе чувство к великому и свободолюбивому индийскому народу. Знаете вы и о том, что дружеские чувства, связывающие наши народы, взаимны. И в этом нам, советским кинематографистам, посчастливилось убедиться.

…В Калькутте нас встречают друзья Советского Союза. Поднимаемся по широкой лестнице старого дома на четвертый этаж. Входим в зал с небольшой эстрадой, перед которой стоит высокий бронзовый кувшин с ярко-красными цветами. Пол скромного помещения, покрытого серой материей, густо забросан лепестками роз. Гостей из Советского Союза усаживают на сцене и, как полагается по существующем традициям, в знак особого расположения надевают нам на шеи венки из роз.

Молодой человек, сидящий перед нами, заиграл на национальном инструменте трехтысячелетней давности — ситаре — и под звуки мелодии запевает тихим ясным голосом:

Мы, люди Индии, говорим

На разных языках.

Но против войны язык наш один.

Мы не позволим ей ступить

На нашу землю

Своей тяжелой чугунной ногой.

Богата наша земля, но люди бедны.

Руки! Руки друг другу!

И счастье придет!

Шанти! Шанти! Шанти! —

Мир! Мир! Мир!

«И счастье придет!» — подхватывает хор всего-навсего из шести человек. Но песня звучит так, будто поют ее очень много люден.

Короткая пауза. Молодой человек поднимает голову и говорит:

— У нас, в Бенгалии жил поэт. Он умер, когда ему было всего лишь девятнадцать лет! Он написал песню.

Певец трогает пальцами струны ситара и снова запевает:

Когда я родился и глаза мои

Стали видеть жизнь,

Я понял, что мать моя,

Родина моя, в кандалах.

Я увидел, что мы не свободны.

Я увидел, что мы голодны и нищи.

Но мы пищи не духом!

И у нас есть силы.

Мы находим их в любви

Друг к другу.

И мы будем бороться!

И я, поэт революции,

Зову вас к свободе и счастью!

После небольшой паузы вдруг кто-то из присутствующих в зале запевает звонко и чисто на своем родном языке:

Широка страна моя родная…

Взволнованные, мы тут же дружно подхватываем:

Много в ней лесов, полей и рек.

В песню вливаются все новые и новые голоса. И вот уже поют все:

Я другой такой страны не знаю.

Где так вольно дышит человек!..

А разве забудешь столицу Индии!..

Старый Дели. Площадь. На маленькой, наскоро сколоченной эстраде — стол и несколько стульев, над ней — портрет Владимира Ильича Ленина, вышитый на очень тонком материале.

Собравшиеся сидят на земле. Площадь поделена пополам длинной веревкой: мужчины сидят по правую сторону, женщины — по левую. Они пришли посмотреть на людей из страны Ленина.

У микрофона — худенький молодой человек. Он — руководитель Демократической федерации молодежи Индии, один из организаторов сегодняшней встречи. Молодой человек говорит о советском народе, который несет человечеству мир и свободу.

— Совьят Сангх зиндабад! — заканчивает свою речь молодой человек.

И три тысячи голосов подхватывают:

— Совьят Сангх зиндабад!

— Посмотрите на них, — говорит мой сосед. — На тех, кто стоит у микрофона. И запомните их лица. Это истинные борцы! Они приносят свою жизнь в жертву, борясь за свободу своей родины, за свободу Индии.

Вот молодая женщина, худенькая и красивая, подает нам вышитого на кусочке шелка голубя мира. Развернув свою, работу изображением к собравшимся, женщина передаете ее нашей делегации.

…Дорога в Мадур. Едем через джунгли. Много ассоциаций, связанных со словом «джунгли», возникает в памяти.

У Киплинга в «Маугли» джунгли — это непроходимые дебри, лианы, болота, реки, кишащие крокодилами, львы, леопарды, тигры, стада слонов. Такими джунгли; представляются очень многим.

Ничего подобного не вижу. Едем по великолепной асфальтированной дороге, построенной во времена английских колонизаторов. По правую сторону тянутся каучуковые плантации и лесоразработки. Все выглядит обыденно, лишено всякой романтики и экзотики.

В Мадуре мы отправляемся в университет. Студенты собрались здесь за шесть часов до встречи. Пятьсот человек в небольшом зале. Возбуждены до предела.

Слово советского человека, простое и доброе, о дружбе и мире, о значении кино, переданный привет от советской молодежи взрывают аудиторию приветственными возгласами.

На трибуну поднимается высокий юноша.

— Мы хотпм увидеть Москву! Мы хотим читать ваши книги! Хотим общаться с вашей молодежью!

Бенгалия…

Вечер. Берег моря. На желтом песке, позолоченном лучами заходящего солнца, тысячи людей. Они сидят на песке, повернувшись лицами к маленькой трибуне. Все в очень ярких одеждах. На женщинах бледно-розовые, желтые, синие, красные, пестрые, фиолетовые, бордовые сари, мужчины — в белоснежной одежде, на которой поблескивают украшения. Все это сливается как бы в огромную яркую клумбу цветов, выросшую неожиданно на берегу Бенгальского залива.

Лица в поле моего зрения внимательны и светлы. Молодые индусы хотят понять, узнать, увидеть, рассмотреть людей, пришедших к ним с добрыми словами «дружба» и «мир». Сколько на этих лицах радости, когда мы складываем ладони в традиционном индийском приветствии в знак благодарности за прием!

Трудно выразить словами, сколько чувств отражается на лицах, когда Вера Петровна Марецкая передает привет от советских женщин. Удивление и радость, восторг и желание понять.

Еще бы! Женщины, пришедшие на митинг, и здесь сидят отгороженные веревочкой. И вдруг женщина на трибуне!

— Женщины Мидии! — тепло звучит голос Марецкой. — Пользуясь случаем, передаю вам привет от женщин Советского Союза.

Очень простые слова. Немного их, по, видно, столько в них души, что женщины утирают слезы копчиками сари.

Я и мои товарищи бросаем цветы в толпу. И тысячи рук взлетают к голубому небу в надежде поймать хоть лепесток на память о советских людях.

Любовь к Советскому Союзу, вору в него, как в оплот мира и дружбы, мы ощущаем не только на организованных митингах и официальных встречах.

Едем на мыс Коморин. Это самая южная точка Индии. Знойный день. За окнами автомобиля мелькают деревни, похожие друг на друга, как близнецы. Те же рыжеватые пальмовые крыши, в загородках очаги, законченные горшки, кастрюли на ограде.

Жители машут нам руками, улыбаются, складывая ладони перед лицом.

К нашей машине подбегает молодой человек. В руках у него бумажка. Он хочет прочесть текст, но не может — у него от волнения дрожат руки. Тогда юноша зажимает бумажку в кулак, поднимает руку и как бы рубит ею сверху вниз по горячему воздуху.

— Совьят Сангх зиндабад!

Нам показалось, в воздухе что-то взорвалось. Десятки рук протягиваются в открытые окна машины, чтобы только дотронуться до советских людей.

Автомобиль идет довольно быстро, и все же мою руку успевает пожать паренек лет восемнадцати. Он бежит рядом, стараясь не отставать, улыбается и что-то возбужденно кричит. А я отвечаю ему:

— Спасибо, спасибо, родной!

Он продолжает бежать рядом и все время повторяет:

— Пасыба, пасыба, рашеп!

Мы видим, как он кладет свою правую руку на сгиб левой так, как носят детей, и убегает куда-то, бережно неся домой рукопожатие советского человека.

Велика и прекрасна Индия!..

Потрясающие по красоте пейзажи. Величественные памятники древней архитектуры. Необычны для русского человека нравы, обычаи и обряды индийского народа — нашего великого друга. И хочется сказать всем этим людям прекрасной Индии:

— Будьте всегда свободны и счастливы!