Советский суд

Советский суд

Чрезвычайно характерной для коммунистического режима была чистка одной «судьихи». Она была дочерью мелкого торговца из Ейска, то есть происхождения «подмоченного». Выступавшие партийцы обвиняли ее в мягкотелости при вынесении приговоров социально чуждым элементам, в частности одному кулаку, что считалось «правым уклоном», поскольку советский суд — революционно-политический орган.

Она оправдывалась тем, что всегда работает по директивам партии, но признавала, что в последнем случае, действительно, приговор был слишком мягким: она не учла политическую обстановку данного этапа и обязуется впредь таких ошибок не делать.

С судьей Вениаминовым я познакомился в первые же дни моей врачебной деятельности в Приморско-Ахтарской. Играли в карты у новых знакомых. С нами был человек, к которому хозяин, бывший судебный деятель, обращался с некоторым страхопочитанием, но внешний вид и поведение которого производили странное впечатление. Правда, к таким фигурам мы уже привыкли: какой-нибудь коммунист, думаю. Во время игры я заметил спрятанную у него в рукаве карту. Хозяин, поймав мой недоуменный взгляд, сделал знак, чтобы я молчал. Это был вновь назначенный судья.

Через какое-то время мне во время работы в больнице передали записку с приглашением немедленно явиться в суд. Это не ГПУ, в суд меня вызывали только как лечащего врача или эксперта. Принял меня судья:

— Знаете, доктор, у меня и у моей семьи всю ночь были упражнения. И мы так больны сегодня, что черт знает как.

Сперва я подумал, что он говорит о каких-то незнакомых мне обрядах. Но выяснилось, что дело было не в упражнениях, а в испражнениях.

Однажды я получил от него служебную записку в двадцать строк, по которой нетрудно было установить, насколько он малограмотен.

Как-то мне пришлось производить судебно-медицинское вскрытие. Ввиду важности дела присутствовал Вениаминов. Но не как судья, а как следователь, должность которого он по совместительству исполнял полтора месяца. В самом начале большевики допускали подобное совмещение на короткий срок. Затем маскировку отбросили и функции судьи и следователя в руках одного и того же человека стали объединять на несколько месяцев. На мои разъяснения во время вскрытия он реагировал глубокомысленными кивками, а затем объявил, что «эту чепуху» (судебную медицину) он тоже изучал: «На курсах ее читали целых шесть часов». При этом он мне популярно разъяснил, что работа судей теперь намного легче, чем до революции:

— В старое время судьи должны были знать разные параграфы и всякую чепуху. А теперь я посмотрю на графу социального происхождения и на морду. Если вижу, что наш брат, сужу его со всякими «принимая во внимание». А если чуждый элемент, то душа с него вон! Кроме того, мы же каждую неделю получаем директивы и, если от них ни на шаг, то все в порядке.

Через год партия отозвала Вениаминова и назначила председателем не то хлебсоюза, не то зернотреста, точно не помню. Это был еще один пример примитивности и безысходности советской действительности.