6. Оружейная мастерская в тайге

6. Оружейная мастерская в тайге

Когда я находился в Мацуне, довольно часто бывал в оружейной мастерской. В то время мы скромно называли ее и металлической мастерской. Такие мастерские были во всех уездах Цзяньдао.

Мацуньская оружейная мастерская, которая называласьеще и Сяованцинской, первоначально работала довольно примитивно: один-два человека, направленные по поручению организации, заполняли кузнечный горн древесным углем и, раздувая меха, выковывали копья, ножи и другие мелкие предметы вооружения.

Перед началом операции в Мацуне я снова посетил эту металлическую мастерскую, где работало, увы, человек 7–8. Тогда этой мастерской ведал Ким Сан Ук, преемник Пак Ту Гена, которого отозвали и переместили на должности заведующего продотделом участкового правительства. Среди тех, кто работал в мастерской, до сих пор помню имена О Хак Бона, Чвэ Сан Муна, Ян До Гира, Кан Хэ Сана, Пак Ен Бока, Ли Ын Мана. Только один из них, Кан Хэ Сан, пришел в мастерскую с техническими знаниями, имея представление о ковке металла. Все остальные были новичками, не сведущими в технике, не имели никакого опыта обращения с металлом» а о ремонте оружия и говорить не приходилось.

Однако впоследствии на этой сельской кузнице, где не было. конечно, ни токарного, ни сверлильного, ни фрезерного, ни поперечно-строгального станков, выпускали и гранаты, и пистолеты, и винтовки и патроны, а также необходимый для них порох — продукцию, которую, как мы считали, можно производить только на современных оружейных заводах. Это было чудо, которое могла сотворить только антияпонская война и которое могли породить только революционный дух опоры на собственные силы и несокрушимая вера корейских коммунистов, убежденных в том, что победу в антияпонской войне можно одержать только путем собственной борьбы нашей нации.

Одно время люди Цзяньдао, по своей наивности, думали построить гранатный завод на партизанской базе с помощью Советского Союза. В то время коммунисты всего мира с благоговением взирали на эту страну, как на маяк в борьбе за освобождение человечества. Стремление воспользоваться помощью той страны, которая осуществила революцию раньше других, порождало среди людей тенденции иждивенчества, упования на других. Идея опоры на посторонние силы, стремление осуществить революцию с их помощью, породила среди националистов идею низкопоклонства перед капиталистическими державами, а для коммунистов она послужила источником, насаждающим в их среде идею ориентации на Советский Союз. Тогда мы считали, что для советских коммунистов, первыми пришедших к финишу победы революции, оказание помощи коммунистам отсталых стран является законным интернациональным долгом.

Однако со стороны Советского Союза не последовало никакого ответа на подобную просьбу: небыло ни обещания, что будет удовлетворена просьба, не было и отказа. Вот почему мы тогда решили опираться только на свои собственные силы. Молчание советских товарищей заставило нас твердо стоять на позициях: только опора на собственные силы есть путь к новой жизни и решающий фактор продвижения революции вперед тоже заключается в максимальной мобилизации своих собственных сил, а посторонняя помощь является фактором вспомогательным.

Исходя из этого, мы по-новому взглянули на проблемы оружейной мастерской, сосредоточив на ней особое внимание.

Когда Пак Ту Ген работал начальником мастерской, мы обеспечили его наковальней, молотком, щипцами, кувалдой, мехами, напильниками, сверлом и другими кузнечными инструментами и дали ему задание налаживать работу оружейной мастерской. Работавшие в ней энтузиасты с помощью этих инструментов ремонтировали или восстанавливали поврежденное оружие, производили новое, поставляли его в партизанские отряды и в полувоенные организации.

Из всех видов оружия, выпущенных этой мастерской, выделялся однозарядный пистолет. Его изготовляли из поврежденных мушкетов или винтовок образца 38, укоротив их стволы. Такие пистолеты выдавали не партизанам, а членам отрядов самозащиты и Детского авангарда. Однозарядный пистолет, изготовленный в Юйланцуньском партизанском отряде, выдавали главным образом подпольщикам, которые очень ценили это оружие. Работники мастерской восстанавливали также боеприпасы. Они, удалив из гильзы патрона винтовки образца 38 старый капсюль, заменяли его новым, заряжали патрон порохом.

При обеспечении маете рекой необходимыми материал амии сырьем для оружейного производства самым острым вопросом была нехватка пороха. Потребности в нем удовлетворять было очень трудно.

В первые дни ору жейные мастерские в партизанских районах изготовляли гранаты из пороха, доставляемого горняками и подпольщиками. Начиняли порохом и боеприпасы. Однако такой метод доставки пороха постоянно сопровождался опасностью, грозил революционным организациям, с таким трудом созданным на рудниках, саморазоблачением. В самом же деле немало людей, добывая порох, жертвовали своей жизнью. Типичным примером тому служит случай у озера в Луншуйпине.

Луншуйпин — это поселок, расположенный поблизости от рудника в Бадаогоу. Именно в этом поселке росла и стала революционеркой Ким Чхоль Хо — соратница и жена Чвэ Хена. У въезда в поселок находилось глубоководное озеро, густо заросшее камышом. Луншуйпинцы, используя воду из этого озера, занимались поливным рисоводством. Однако именно здесь разыгралась душераздирающая трагедия: озеро, которое было живительной влагой для крестьян этой местности, в одно прекрасное утро превратилось в море крови. Японские извергижандармы, выследив более 20 горняков из рудника в Бадаогоу, которые передавали порох на партизанскую опорную базу, зверски убили их на берегу озера.

Это происшествие заставило руководителей партизанских опорных баз и работников оружейных мастерских пересмотреть прежний метод доставки пороха из рудничных подпольных организаций, искать новые пути. Ведь каждый грамм пороха, которым былиснаряжены ручные гранаты и патроны на оружейных мастерских в партизанских районах, стоил в конечном итоге крови и жизни борцов за революцию, был конгломератом их замечательных духовных качеств.

Мы решили производить и порох своими силами. Нашлись люди, которые называли наше решение замком на песке, но я твердо стоял на своем и смело взялся за дело. «Нет невозможного, — думал я, — если человек возьмется за дело! Раз наши предки умели изготовлять порох, то почему же их потомкам невозможно делать это?»

Исходя из этого, я стал усердно изучать историю производства пороха и связанные с этим материалы. В холе поисков я пришел к выводу, что даже в домашних условиях можно получить селитру — основное сырье для изготовления пороха.

Селитру можно было извлечь везде, где живут люди, а она постоянно находилась вокруг нас. Однажды, когда нещадно палило солнце, мы вместе с работниками оружейной мастерской были у старика Ли Чхи Бэка, во дворе его дома, где лежали кучами пепел и навоз. Возле навоза я указал на белое, наподобие соли, и заметил: «Да это же селитра». Все они весело расхохотались. Получалось, как в том анекдоте — старик ищет трубку, а она у него во рту.

Мы начали добывать селитру вокруг уборных, из земли под грудами навоза, вывезенного из коровников или же конюшен. Известно миру, что в период существования государства Коре Чвэ Му Сон изобрел порох и этим самым внес большой вклад в оборону страны. Изготовленное этим мудрым человеком пороховое оружие сразу же было установлено насудах. Морской флот государства Коре, вооруженный пороховым оружием, в морт скомсраженииу Чинпхо нанес большой урон японским морским пиратам. И та селитра, которую Чвэ Му Сон применял при изготовлении пороха, говорят, представляла собой очищенное вещество из пепла или пыли, добытых вокруг домов.

Одно время некоторые люди утверждали, что изобретение пороха в период государства Коре вовсе не принадлежит Чвэ Му Сону. Он якобы внедрял метод изготовления пороха, чему научился у иностранцев. Они разглагольствовали, что, мол, к тому времени в нашей стране не было ни должного теоретического, ни технического фундамента, на которые можно было бы опереться в деле изобретения пороха. Я не считал это справедливой оценкой. Историческая запись свидетельствует о том, что еще в период троецарствия в государстве Силла применяли пороховое оружие.

Скажем, если какой-то иностранец изобрел что-то, то сразу же с восхищением говорят о нем: «У них действительно незаурядные таланты…» Но если, скажем, кореец что-то изобрел, то умники тут же презрительно качают головой: «Неужели это правда?» Такие низкопоклоннические, нигилистические способы мышления больно задевают наше ч ув ство собственного достоинства.

Работники оружейной мастерской простыми способами добывали селитру. В целях извлечения селитры они использовали керамическую сиру (большая емкость с отверстиями в ее донышке — ред.), жестяную сиру, пузатый кувшин из обожженной красной глины и другие сосуды. Заполнив их землей, собранной со дна конюшен, вокруг уборных, из мест, где были груды навоза, заливают в них воду. Вода просачивается сквозь отверстия в другую посуду. Затем эту воду сливают и нагревают в котле. После испарения жидкости оставался белый кристалл — это не что иное, как селитра. Верхний слой кристалла называли «горизонтальным» осадком, а нижний слой — «вертикальным». Первый обладает свойством взрываться в разных направлениях, поэтому его применяли при изготовлении гранат, а второй обладает свойством взрываться прямолинейно, поэтому его применяли при изготовлении патронов для винтовок и пистолетов.

Все сырье и материалы, необходимые для изготовления пороха, были добыты силами местных жителей. А серу — это крайне необходимое сырье, добывали в большинстве своем из изоляторов на телефонных проводах, проложенных для охранных отрядов врага. Для изготовления пороха нужно было и горючее вещество, такое, как спирт. Мы нашли его заменитель — использовали «байцзу» (спиртовый напиток — ред.).

Мы не раз терпели неудачи, но не падали духом, повторяли эксперимент и, наконец, нам удалось найти идеальные нормы дозировки.

Ну, как тут не вспомнить тех, кто участвовал в изготовлении пороха! Среди них был и Сон Вон Гым. Вообще мы с ним не имели особой связи, не были даже знакомы друг с другом. Несмотря на это, я отлично знаю всю его биографию и деятельность не хуже, чем о закадычном друге, с которым общался десяток лет.

О боевых подвигах Сон Вон Гыма впервые рассказывал нам Пак Ен Сун. Он приехал в Мацунь читать лекцию на семинарах по изготовлению гранат. Мы с ним отдыхали в одной комнате, несколько дней разговаривали о том и о сем. В наших разговорах иногда упоминалось имя Сон Вон Гыма. Изредка, в одной из десяти фраз срывалось с его уст это имя, но при этом звучало чувство исключительной привязанности и уважения к нему. И мне было любопытно слушать каждый раз его рассказы об этом человеке. Пак Ен Сун был его близким соратником и поручился за него при вступлении в партию.

Человек получает широкую известность по-разном у: один — за свои заслуги, другой — за свой талант, а третий — за какое-либо происшествие. В 1932 году Сон Вон Гым стал широко известной личностью для революционеров в Цзяньдао за происшествие, связанное с его побегом из полицейского участка.

Переодевшись в торговца лекарствами, он со скрипкой в руках ходил по деревням, выполняя задание связного. Вот тогдато он и был арестован и отправлен в полицейский участок. После жестоких пыток он весь был в кровоподтеках и ссадинах. Но ему удалось совершить дерзкий побег. С трудом волоча ноги, он выбрался через канализационный коллектор, где грязная вода до ходил а до пояс а, ицелый день укрывался в реке. Не удивительно ли, что он благополучно бежал из логовища врага, окруженного охраной? Более того, истекая кровью, связной целый день провел в воде! Как тут не восхищаться этим человеком!

Впоследствии Сон Вон Гым вступил в партизанский отряд, а затем и в компартию. С тех пор он своим добросовестным трудом начал показывать людям, на что способен.

На возвышенности в ущелье Сурибави Шэньсяньдэ под селом Цзиньгупунь находилась Хэлунская оружейная мастерская, руководимая Пак Ен Суном. Первую гранату, изготовленную работниками этой мастерской, называли «звуковой бомбой». Позже превратили ее в «бомбу с перцем», которую трансформировали в мощную гранату, называемую «енгирской бомбой».

Для изготовления «енгирской бомбы» требовалось много материалов. Работникам оружейной мастерской стоило большого труда, чтобы своими силами разрешить этот вопрос. Сон Вон Гым всегда первым брался за трудное дело, решая наболевшие вопросы.

— В то время мы возились с изготовлением звуковой бомбы, — говорил мне в Мацуне Пак Ен Сун. — Однажды мы столкнулись с большими трудностями. Были исчерпаны бумага и ткань для зарядного картуза. Все ломали голову над решением этого вопроса. Однако Вон Гым уже сбежал домой в поселок и вернулся с бумагой, сорванной со своей решетчатой двери, и пододеяльником со своего единственного ватного одеяла! В полночь он прибежал в мастерскую, запыхался… Как мне было совестно смотреть на него!

— Если это правда, то он настоящий революционер с замечательными качествами, — проникновенно говорил я, тронутый этим рассказом.

— Какие бы проблемы ни вставали перед нами, Вон Гым всегда первым брался за дело. Однажды у нас закончилась железная проволока, из-за чего прекратилось производство гранат. Первым вызвался поправить это дело не кто иной, как Сон Вон Гым. Он пошел в Наньянпин — несколько десятков ли от мастерской. Срезал там 300 метров телефонного провода и принес в мастерскую. Доставал он и серу, и куски чугуна, и жесть.

Однажды была вьюжная ночь, когда Сон Вон Гым пришел в оружейную мастерскую с жестью и кусками железа за спиной, а за ним следовала совершенно незнакомая бабушка с чугунным котлом на голове.

Всех удивило неожиданное появление старухи.

— Вон Гым! Что с тобой? Ты зачем привел старуху в такую полночь? Не видишь, злится сибирская пронизывающая вьюга. Эх, Вон Гым… — говорил Пак Ен Су н, снимаяс головы женщины чугунный котел.

— Не я привел старуху, онасама пришла, — снимая ношу со спины, многозначительно качал головой Сон Вон Гым.

— Бабушка, с какой это стати вы последовали за этим человеком? — обратился к старухе Пак Ен Сун.

— Он-то мне давно знакомый. Знавала его еще тогда, когда мы жили в Нэйфэндуне. Тогда сноха моя захворала, но ни одной таблетки не могла достать. Вот тогда-то и появился этот молодой человек со скрипкой, торговец лекарствами. Он доставал нам и лекарство, и рис, но ни гроша за это не брал. И сноха моя выздоровела. Мы очень беспокоились-как отблагодарить за это? Как раз сегодня появился этот молодой человек в нашем поселке, ходил по домам, просил пожертвовать чугун. Вижу — он! Ну и хорошо, подумала я, теперь смогу отблагодарить его за оказанные услуги. Это у нас в доме самый большой котел. Не знаю, могу ли этим хотя бы немногим воздать за его доброту…

Старуха с сомнением посмотрела на котел, лежащий у печки.

— Бабушка! Мы очень благодарны вам, но берем только поврежденный котел, а нового не берем. Этот котел уносите обратно, — обратился Пак Ен Сун, вроде бы чувствуя себя виноватым.

— Так не говорите! — разозлилась старуха. — Японские ироды заживо сожгли двух моих сыновей. Жалко что ли мне какого-то котла…

После этого оружейники перестали уговаривать старуху забрать свой котел обратно.

Меня обуревало желание немедленно пойти в Хэлун и встретиться с Сон Вон Гымом. Я был просто поражен его достоинствами как человека, стержнем которых был именно железный дух опоры на собственные силы.

— Жаль, что вы пришли не вместе с Соном, — с волнением говорил я Пак Ен Суну. — Его опыт очень поучителен. Все будут очень рады, если он расскажет об этом замечательном опыте до мельчайших подробностей! Было бы неплохо, если бы вы рассказали об опыте вместо Сона.

После семинарских занятий по изготовлению гранат в Мацуне Сон Вон Гым стал широко известной личностью во всей Восточной Маньчжурии.

— Если вы вернетесь в Хэлун, — обратился я к Пак Ен Суну, когда он собирался уходить из Мацуня после семинара, — скажите Сон Вон Гыму, что его опыт был очень полезен участникам семинара. И передайте ему, что когда-нибудь придет время, мы встретимся и подружимся.

Но моя встреча с Сон Вон Гымом так и не состоялась. К тому же его постигло несчастье: он ослеп от случайного взрыва во время работы.

Производство пороха постоянно сопровождалось опасностями. Порой некоторым приходилось даже расставаться с жизнью. Большой опасностью грозила им зарядка пороха в гранаты и в гильзы. Пак Ту Ген, Пак Ен Сун и Кан Ви Рён — все они получили тяжелые ранения при изготовлении пороха. Но, несмотря на такую опасность, они не хотели уходить с работы.

И Сон Вон Гым, хотя его и постигла горькая у часть слепого, не падал духом, не приходил в отчаяние, наоборот, утешал своих друзей. «Товарищи! Не горюйте обо мне, — говорил он. — Хотя я и потерял зрение, но сердце мое со мной. У меня есть еще две руки, две ноги!» Он пел «Интернационал», ощупью разрезая на части проволоку и собирая гранаты.

Сон Вон Гым похоронил своего отца, своего старшего брата и сестру в угрюмом ветреном краю бездушного, бессердечного мира. А сам потерял зрение! А ведь он был еще так молод, не прожил и половины жизни,

Когда был распущен партизанский район. Сон Вон Гым, не желая быть обузой для своих соратников, покинул отряд и отправился в село Цзиньгуцунь. Каждый день он слышал одни и те же распространяемые врагом бредни, нелепую клевету на партизанские отряды, на компартию. Враги утверждали: «Партизанские отряда! разбиты в пух и прах в горах!», «Все жители опорной базы умерлис голоду!», «И див Чэчанцзы и смотри: там одни кости!», «Политика компартии — политика гибели. Пойдешь за компартией — останешься ни с чем: хоть шаром покати — ни крупинки!»

Сердце у Сон Вон Гыма обливалось кровью. Обходя дома, он с жаром говорил: «Нет! Живы партизанские отряды! Они вышли в более обширный район! Они громят сейчас врага повсеместно в Южной и Северной Маньчжурии. Вначале у них было несколько десятков человек, а теперь они выросли в большие отряды — сотни, тысячи человек! У них есть пушки и пулеметы. Соотечественники! Братья и сестры! Не давайте быть обманутыми пропагандой врага и еще активнее оказывайте помощь Народно-революционной армии! Война против Японии непременно увенчается нашей победой!»

Следы Сон Вон Гыма появлялись за пределами села Цзиньгуцунь. Он оставлял свои следы и в Яньцзи и Лунцзине, расположенных за сотни ли. Этот «слепой нищий», как и прежде, со скрипкой за спиной шел ощупью, постукивая тростью по земле. Японские солдаты и полицейские не обращали на него никакого внимания.

Весть о бое в Почхонбо долетела и до него. Следуя по улицам и переулкам города Яньцзи, он громко и восторженно говорил:

— Соотечественники Кореи! 4 июня Полководец Ким Ир Сен, возглавив отряд, совершил налет на Почхонбо. Корейская Народно-революционная армия переправилась через реку Амнок и продвинулась на никогда незабываемую Родину! Враг, застигнутый врасплох мощным ударом революционной армии, вопит от страха. Неизбежна гибель японского империализма!

От его пламенной речи город Яньцзи бушевал, словно кипящий котел. В отместку за это Сон Вон Гым был арестован японской полицией и приговорен к сжиганию на костре.

— Граждане! У меня нет глаз. Но я ясно вижу освобожденные родные горы и реки! Смело боритесь до победного конца! Да здравствует корейская революция!

Это были его. последние слова перед казнью.

Так простился со своей жизнью Сон Вон Гым, 25-летний парень — пионер опоры на собственные силы.

Каждый раз при воспоминании об этом человеке Пак Ен Сун повторял: «Вон Гым ушел от нас, не успев даже жениться».

Если бы Сон Вон Гым остался жив до сих пор, он бы рассказал потомкам много поучительного относительно духа опоры на собственные силы. Его биография послужила бы живым учебником в утверждении идей опоры на собственные силы…

Изготовление пороха вызвало крутой перелом в производстве оружия. Сразу же умножилось количество производимых гранат. Их изготовляли путем присоединения огнепроводного шнура к жестяной банке. Консервная банка использовалась в качестве корпуса. Консервные банки собирали и присылали в мастерскую подпольные организации, действовавшие в контролируемых врагом районах и в полупартизанских районах. В консервную банку вкладывали трубку с порохом, а в пространст во между внешней оболочкой и трубкой помешали осколки от лемеха или чугуна, затем присоединяли запал. Это и была граната.

Ее полностью изготовляли вручную. Разумеется, обращаться с ней было неудобно, и внешний вид ее был неказистым. Неосторожное движение рук при обращении странатой могло привести к несчастному случаю. Да так иногда и было. Один партизан в бою в Ляншуйцюаньцзы промедлил с зажиганием запала и произошел взрыв — парень лишился руки.

И все же самодельная граната обладала огромной разрушительной силой, которая не шла ни в какое сравнение с ручной гранатой. Поэтому при одном упоминании о партизанской гранате японские вояки дрожали от страха.

С появлением пороха на опорных партизанских базах создавалась возможность изготовить деревянную пушку. Часть У Ичэна вела бои, открывая огонь из металлических пушек, подобных нынешнему противотанковому ружью. Но нам не удавалось добиться такой роскоши. Мы изготовляли и применяли так называемые деревянные пушки. Ванцинцы впервые изготовили пушку из каменной березы. А было это, кажется, сразу же после рейда в уездный центр Дуннин. При налете на Дадучуань мы пустили в ход эту пушку. Звук ее выстрела был таким оглушительным, словно раскат грома. Вопрос лишь в том, могла ли эта деревянная пушка, сработанная вручную, обладать огромной разрушительной силой и дальнобойностью? Конечно же нет. Однако когда мы открыли из нее огонь, враг испугался и бросился бежать.

Деревянную пушку изготовляли и хэлунпы в Могугоаньцзыской оружейной мастерской в поселке Юйланцунь. Как только открывали огонь из этой пушки с горы Цзяньлифэн, среди японских войск и полицейских в Эрдаогоу, находившемся в 12 километрах от нее, поднимался переполох.

Когда революционная армия стреляла из деревянной пушки, враг не знал, что это за гул, и не на шутку растерялся: изготовлять пушку на партизанских базах, где не было никакого технического оборудования, — это было из ряда вон выходящее дело, какое нельзя было даже себе представить.

Революционная активность, непоколебимость духа и творческая инициатива, которые проявляли работники оружейной мастерской при изготовлении и ремонте оружия, были действительно поразительными. В то время в партизанской мастерской почти не было современных машин и инструментов. Ванцинцы имели только одно буровое сверло, работники Хэлунской мастерской, начальником которой был Пак Ен Сун, имели один ручной сверлильный станок, доставленный с помощью специалиста по кузнечному делу в Далацзы. Точно не помню, были ли подобные механические средства в Тоудаогоуской и Нэнчжиинской оружейных мастерских уезда Яньцзи. Наиболее совершенным средством, кроме бурового сверла и ручного сверлильного станка, был напильник.

Чего только не ремонтировали этим напильником оружейники! Пиля напильником, точа на точильном камне, куя молотом, погружая в огонь, в воду и в глину, они ремонтировали и гильзоулавливатель, и ударник, позже умело восстанавливали поврежденный пулемет. Среди них было немало таких талантливых работников, как Пак Ен Сун, Сон Вон Гым, Кан Ви Рён, Пак Ту Ген, Сон Сын Пхир, Кан Хэ Сан. Они могли проделать даже ушко в игле.

Секрет всех этих чудес был в духе опоры на собственные силы. Если бы корейские коммунисты вообще не приняли решения опираться на собственные силы, а находились бы в плену иллюзий в отношении помощи коммунистов других стран, если бы они не вооружались твердой верой в то, что только опора на собственные силы — путь к жизни, путь к спасению Кореи, то вообще не появилась бы оружейная мастерская в партизанском районе, не увидело бы света такое мощное вооружение, как «енгирская бомба» и деревянная пушка. Без всего этого нам то и дело приходилось бы, как Армии независимости, призывать население жертвовать средства в фонд армии, ходить с сумой за плечами, обращаться к народам других стран за подаяниями, приходилосьбы жаловаться насвоюсудьбу. Собирать милостыню — каждому поклонись, каждого попроси! И невольно ты становишься обывателем-попрошайкой: подлизывай пятки — подлизывает, очищай гной в уголках глаз — очищает.

С первых дней начала антияпонской войны мы выдвинули лозунг опоры на собственные силы и стремились претворять его в жизнь, что вполне соответствовало ситуации, сложившейся для нашей революции в то время. Вторжение японских империалистов в Маньчжурию привело к обострению противоречий между Кореей и Японией, между Китаем и Японией. Эти противоречия заставили корейских коммунистов перейти к высшей форме борьбы — вооруженной.

Если бы в такое время мы, не опираясь на свои собственные Килы, начали бы обращаться за помощью к другим странам, прибегли бы к дипломатии попрошаек, то после оккупации Маньчжурии японскими империалистами не могли бы столь быстро начать антияпонскую войну, не смогли бы наши партизанские отряды за какие-то несколько лет перерасти в могучие силы.

Опора на собственные силы — это был лозунг, в котором наиболее точно отражались стремление и требование народа, жаждущего добиться независимости страны сил амисамой над ии на основе самостоятельности и собственного могущества. Не случайно, что народ всей душой воспринял этот лозунг, повсеместно превращая обыкновенные кузницы в оружейные мастерские, создавая новые базы для ремонта оружия.

Дух опоры на собственные силы, дух самоотверженной борьбы с трудностями, был основной идеей, пронизывающей не только области оружейного производства и ремонта, но и все области антияпонской революции, стал критерием преданности делу революции. Допустим, какой-то человек был преисполнен высокого чувства патриотизма, верен идеям коммунизма, но если он не опирался на собственные силы, не готов был самоотверженно бороться с препятствиями, то его не считали настоящим революционером. Именно от духа опоры на собственные силы зависело основное, решающее звено, ведущее к победе или к поражению революции.

Одно время руководители национального движения, будучи ослепленными доктриной Вильсона о правах наций насамоопределение, очертя голову, стремились опереться на внешние силы, ибо у них отсутствовал дух опоры на собственные силы.

В Иланьгоу уезда Яньцзи есть поселок Наньянцунь. После борьбы по поводу осеннего урожая и выступлений периода весеннего голода японские войска и полиция налетели на этот поселок, зверски истребили ни в чем не повинных жителей, прежде всего молодежь и людей среднего возраста, превратили дома в пепелища.

Подпольщики, направленные в Наньянцунь, собрали молодых людей и обратились к ним:

— Мы вели ненасильственную политическую борьбу, но враги пустили в ход оружие. С голыми руками врага не победишь. Настало время драться с японскими империалистами не на жизнь, а на смерть! С оружием, с мечом в руках! Товарищи, как вы думаете?

Встало места один из юношей и, взмахнув кулаком, сказал:

— Соберем металлолом и изготовим из него хотя бы копья. Если у каждого будет копье, им можно убить врага и отнять у него ружье.

Это был сын старика Ли Тхэ Суна, который за плечами имел опыт ручной ковки. По его словам, в его сарайчике хранились кузнечные инструменты, которыми пользовался его отец, с их помощью можно было сколько угодно изготовить такого оружия, как нож или копье.

— Правильно! Надо изготовлять сперва копье и меч, а в бою заменим их ружьями, — дружно отозвались юноши.

Они взяли с собой молот и щипцы, которыми пользовался старик Ли Тхэ Сун при изготовлении сельскохозяйственных орудий, и пошли в ущелье, куда редко ступала человеческая нога. Там был выжжен древесный уголь из корней березы железной, а затем начали ковать копье из снятых с повозок ободьев. После кузнечной обработки точили копья на камнях. Откуда же взялись удары молота за околицей? Услышав их, старый кузнец поспешил в ущелье. Ведь он был мастер кузнечного дела. Но юноши спрятали копье в зарослях и делали вид, что делают огниво.

— Что готовите? — спросил Ли Тхэ Сун, окинув юношей подозрительным взглядом.

— Делаем огниво, — в один голос ответили юноши.

— Видать, от нечего делать? Дай-ка сюда молот!

Старик в мгновение ока выковал десяток огнив и, забрав у сына кузнечные инструменты, возвратился домой. На следующий день, когда старик вышел в поле, повторилось то же самое, что и накануне.

— Скажите, ребята, а вы куда по девали вчерашние поделки? Опять занимаетесь тем же самым? — строго упрекнул старик. Он, как и в предыдущий день, неожиданно появился в кузнице, в которой нет ни стен, ни крыши.

— Отдали все другим ребятам, — ответил за всех сын старика.

Не один раз повторялись подобные случаи. Старик, конечно, легко догадался, что делают не огниво. Он понял, что сельские юноши оборудовали кузницу в горах не для того, чтобы делать огниво, к тому же в страдную пору. В один жаркий день он через борозду кукурузного поля незаметно подкрался к ребятам и увидел, что они точат готовые копья, а его сын по доказывает им, как и что делать.

— Что же вы, окаянные, делаете? Какими это каверзными делами вы занимаетесь всю весну и все лето? Оказывается, роете себе могилу!

Старик поднял шум, собирая один за другим кузнечные инструменты. Застигнутые врасплох юноши упрашивали его, умоляли, чуть не падали на колени.

— Отец! Япошки нас, молодых, убивают когда хотят, душат как мух. А нам сидеть сложа руки и ждать смерти? Старик Ли Тхэ Сун вначале приумолк. Затем, кивнув головой, подумал и веско сказал:

— Работать щипцами буду я, а вы постукивайте молотом. Не забудьте поставить караул!

Юношей было более десяти. В тот день старик изготовил и роздал каждому копье. Парни соседнего поселка тоже принесли металлолом и сломанные ободья и взяли в обмен все копья. «Ради соседей, где нет кузницы, проявите доброту», — такова была их просьба.

Старик Ли Тхэ Сун велел бросить вон в сторону весь металлолом — из него нельзя изготовить копье. Зато взял из своего сарайчика десятки восьмиугольных ломиков, из которых изготовил несколько десятков кинжалов и копий высокой прочности.

Более 20 юношей Наньянцуня, вооружившись копьями и кинжалами, изготовленными стариком, совершили налет на небольшой отряд марионеточной армии Маньчжоу-Го, передвигавшейся из Яньцзи по направлению в Цзюлунпин. Во время этой операции были захвачены богатые трофеи — большое количество ружей и боеприпасов.

Довольный всем этим, старик Ли Тхэ Сун похвалил сельских юношей за совершенный подвиг. И впоследствии созданная стариком Наньянцуньская секретная кузница изготовляла множество клинков и пик. Позже здесь научились делать даже гранаты. Старик отдавал все силы производству и ремонту оружия, но через некоторое время был арестован и убит врагом.

Это лишь один пример жизненности принципа опоры на собственные силы. Дух опоры на этот принцип таким образом впервые в истории национально-освободительной борьбы в нашей стране положил начало новому периоду создания необходимого практически из «ничего». Живучесть и действенность того периода, можно сказать, была яркой картиной, свидетельствующей о правоте и силе коммунистического метода — все дела решать путем тотальной мобилизации сил и разума народа.

Дух опоры на собственные силы был одним из важнейших путей для коммунистов Кореи в борьбе за установление принципов чучхе. В отрыве от этого духа невозможно было не только говорить, но даже думать о принципах чучхе. Вообще без этого нельзя было даже и представить себе дальнейшего развития корейской революции. Все дело в том, что только дух опоры на собственные силы позволил нам раз и навсегда положить конец низкопоклонству, сохранившемуся как большой порок в духовной жизни нашего народа на современном этапе. Только следуя этим принципам, можно победоносно прокладывать столбовую дорогу к национальному возрождению, руководствуясь идеалами самостоятельности, собственного могущества и независимости. Дух опоры на собственные силы служил краеугольным камнем, позволяющим определить, кто придерживается принципов чучхе, а кто уповает на дядю.

Вот почему с первых дней начала антиянонской войны мы неустанно воспитывали массы в революционном духе опоры на собственные силы. Если другие помогут — это хорошо, а если нет, то мы своими силами должны и сможем вернуть себе свою страну; если вышестоящие руководители помогут — хорошо, а если нет, то каждый должен своим умом исвоимисилами решать все дела-такая идея легко завладела сердцами людей. Но было немало таких, кто все еще находился в плену идейных пережитков старого, носители которых не верили в свои силы, недооценивали свои возможности.

И среди тех, кто приветствовал наш призыв делать революцию, веря в силы своего народа и опираясь на них, были такие, кто качал головой с неодобрительным выражением на лице, когда перед ними вставало не такое уж большое затруднение, каким являлся вопрос самообеспечения оружием.

Перед предстоящим созданием партизанской армии в Аньту мы целиком отдавались военному обучению, которое проводилось в качестве одного из звеньев общего плана подготовки к этому событию. Но вдруг случилась беда с Ли Ен Бэ и Пан Ин Хеном: сломался ударник при чистке оружия. В условиях того времени, когда приходилось каждое ружье добывать ценой крови, это было чрезвычайным происшествием, которое нельзя было обойти молчанием. Осмотрев поврежденный ударник, я обратился к Ли Ен Бэ и Пан Ин Хену:

— Я даю вам целые сутки. Восстановите ударник и принесите завтра примерно в это же время.

Глаза у моих собеседников полезли на лоб. Видимо, они не ожидали от меня такого чрезмерного требования.

— Как же мы восстановим ружье? Ведь это производство современного оружейного завода. Другое дело с риском для жизни отправиться в смертельный бой, а это куда нам? Без техники за такое дело и браться невозможно!

— Делать только легкие дела, выбирать, что попроще, — если это и есть революция, то почему же тогда все то, что совершаем сегодня мы, называют священным именем — «революцией»? Выполнить великое дело, на которое простые люди не могут решиться, — в этом и состоит подлинный смысл революции, настоящее счастье революционера.

— Но это же поломка ударника, изготовленного из стали… Можно ли с такой задачей справиться с помощью какой-нибудь теории?

Лицо Пан Ин Хена помрачнело. Он посмотрел на затвор, который держал в руках. До этого момента он считал мое требование восстановить ударник абсурдным и непомерным. Если в такой момент начальник отменит свой приказ или распоряжение, то не трудно представить, какие последствия повлечет это за собой в дальнейшем.

Зная, что мое распоряжение все-таки выходит за пределы обычных, я снова холодно обратился к ним;

— Если не сможете восстановить его — не имеете права называться партизанами. Когда вам не под силу справиться с такой маленькой вещицей, то можно ли преобразовать сложное общество? Если не пожелаете восстановить ударник, с завтрашнего дня вы можете не выходить на занятия по боевой подготовке. Я произносил строгие слова, и оба партизана были встревожены. Они тут же выразили решимость во что бы то ни стало восстановить ударник. Просили только совета, как это сделать.

— Я не знаю как. Попробуйте сами найти метод! Ли Ен Бэ и Пан Ин Хен, взяв ударник, покинули учебный плац с удрученным видом.

На следующий день они появились на учебном плацу с восстановленным ударником. Лица у них сияли радостью. Надо сказать, что ударник был восстановлен не в полной мере, но он все же действовал без отказа. Все товарищи диву давались. И я тоже, отдавший им приказ, не поверил своим глазам. Каким образом? Какой черт им помог так быстро восстановить столь сложную деталь? Ведь они заявили — на такое дело, мол, невозможно решаться без должной техники.

— Вначале мы, — начал рассказывать Пан Ин Хен, — решили было достать железную проволоку и с помощью напильника выточить новый ударник. Но не было подходящей проволоки. И пришлось накалить ударник в огне, а затем ударом молота удлинить его. Затем точили его на камне, и нам удалось кое-как достичь необходимой длины и восстановить его форму. Но сталь не получили. И мы пошли в Сясяошахэ к старику — старейшему кузнецу. Он подсказывал нам: мол, чтобы закалять металл, надо после нагрева погружать его в масло. Сделали так и получили настоящую сталь.

Он второпях поведал нам о том, как они восстановили ударник.

Этот их опыт с новой силой воодушевил всех бойцов. Они с большим волнением познали урок о том, что всякий, кто был он ни был, может сотворить чудо, если будет верить в свои силы и приводить их в действие.

И поныне не могу забыть, как оба бойца обрадовались, когда прибежали с восстановленным ударником на учебный плац. Лица их сияли, словно полная луна, широкими радостными улыбками. Их улыбки, вероятно, были выражением безграничной гордости за свои силы. Где увидишь в мире более пламенный восторг, чем радость и ликование, которые приходится испытывать тогда, когда к тебе приходит сила, которой, как ты полагал, у тебя нет?!

Конечно, восстановление ударника действительно не великая уж победа. За то время, которое было потрачено на его ремонт, можно было бы захватитьу врага 10 новых винтовок. Но урок, извлеченный из истории с ремонтом этого одного ударника, рождал и умножал более великую силу, чем мощь водородной бомбы. К. Маркс и Ф. Энгельс называли историю развития человечества историей классовой борьбы. Это, разумеется, справедливое определение. Человеческая история, можно сказать, является не только историей классовой борьбы, но и историей открытия человеком самого себя, историей самосоздания, историей самосовершенствования. Иным и ело вам и, это история творчества, то есть непрерывного обнаружения и развития присущих человеку сил и способностей. В то же время это история борьбы за самостоятельность народных масс. История человечества, можно сказать, является и историей обновления — непрерывного идейно-политического, морально-культурного и научнотехнического самосовершенствования. С помощью силы творчества и новаторства человечество встретило современную эру — эру ракетную, компьютерную, генетической инженерии, зеленой революции.

С подобной точки зрения опору на собственные силы можно назвать мощной движущей силой исторического развития. Если бы человек, не зная и не развивая своих сил, жил только одной верой в милость святого духа или небесного бога, называемого творцом всего сущего на земле, то мы и поныне прозябали бы во тьме палеолита.

Когда наши оружейные мастерские активно действовали в различных районах Восточной Маньчжурии, Ши Чжунхэн сделал мне намек на то, что в уездном центре Дуннин есть оружейный завод, который находился в ведении одной из частей Армии спасения отечества, руководимой Ван Дэлинем. Получив эту информацию, мы стали больше уделять внимания этому уездному центру. По сообщению Ши, этот завод был создан весной 1932 года на базе военной ремонтной мастерской с однимдвумя токарными станками, литейной тележкой и швейной машинкой. Со второй половины 1932 года этот заводик начал трансформироваться в настоящий оружейный завод по производству ручных гранат, мин для минометов, 25-зарядных автоматов, пушек, получивших название «Кабан». Работало на этом заводе более 200 человек. Он время от времени пополнялся металле режущимистанками, другимисредствами производства и механизмами. Оружие, произведенное этим заводом, поставлялось частям АСО в Дадяньцзы уезда Ванцин и в районе Нинаня.

После оккупации Дуннина японскими войсками завод был ликвидирован. Однако по-прежнему были сохранены оборудование и механические средства. Если бы осенью 1933 года нам удалось полностью захватить этот уездный центр, то оружейный завод непременно перешел бы в наши руки и мы бы еще лучше вооружились более современным легким и тяжелым оружием.

Опыт оружейного производства, созданный на партизанских базах в первой половине 30-х годов, находил свое применение, наследование и дальнейшее развитие на оружейных мастерских, построенных на Пэктусанской партизанской базе во второй половине 30-х годов. На каждой партизанской базе был организован отряд швей. Мы сами шили военное обмундирование. Сами доставали и ткани, и краску, сам и справлялись и с кройкой и шитьем. Мы сдирали кору с дуба, орехового и бархатного деревьев, закладывали все это в большие котлы и длительное время варили и вымачивали их содержимое. Таким образом получали красители для тканей. Особенно в ходу был защитный цвет. Цвет ткани можно было чуть-чуть изменить в зависимости от процента смеси коры различных деревьев.

Первыми бойцами отряда швей в Ванцине были Ким Рен Хва и Чон Мун Чжин. Последняя одно время работала медсестрой в больнице поселка с шестью дворами. Кроме них, был еще закройщик. Не помню, к сожалению, его фамилии. Позже отряд швей в Сяованцине пополнялся новыми товарищами: Ли Иль Пха, Ким Мен Сук, Ким Сун Хи. Когда ощущалась нехватка рабочих рук, призывали на помощь и временных тружениц.

Мой военный мундир в годы деятельности в Сяованцине был изготовлен швеей Чон Мун Чжин. Когда же я прибыл из Аньту в Ванцин, швеи сшили мне целый комплект корта и военного мундира. Они говорили: пришелмолодой Полководец, ему надо сшить замечательную военную форму. Одежда была из простого бязевого материала самодельной окраски, но бойцы швейного «комбината» шили ее стежку за стежкой с большим трудолюбием и скрупулезностью.

У сяованцинских швей имелись всего 2–3 швейные машины, но они не только брались за изготовление военных мундиров для всего батальона или полка, но и по заказу штаба батальона или полка шили целые комплекты военных мундиров для солдат и офицеров китайских антияпонских отрядов. В такой комплект включались не только верхняя рубашка и брюки, но и головной убор военнослужащего, гетры с тесемками, патронташ. Объем работ, возложенных на группу швей, значительно превышал номинальную мощность. Каждый раз, когда создавалась перегрузка, превышающая производственную мощность, трудолюбивые, верные делу революции, швеи работали без сна и отдыха. Когда их клонило ко сну, они умывались холодной водой, пели песни. Как много пели они песен! Все швеи хорошо знали и умели исполнять десятки революционных песен.

Первым руководителем отряда швей в Сяованцине была Ким Рен Хва. В то время ванцинцы называли ее «сварливой» женщиной или «бойкой». Но встречались такие, которые говорили о ней «женщина в штанах» — иногда она покуривала. Однако эта шумная и бойкая труженица отличалась необыкновенным мастерством вязанья и шитья.

Ким Рен Хва приходилосьучиться шитью со времени начала супружеской жизни. Ее муж пережил страшное несчастье — потерял ногу. В неравном поединке с бедностью она взялась за шитье, видя в этом единственное средство к существованию. С тех пор, можно сказать, накапливалось ее мастерство шить одежду. Она отлично шила не только военные мундиры, но и китайскую национальную одежду. И те, кто подтрунивал над ней, называя «женщиной в штанах», относились к ней с чувством благодарности. Как только они одевались в сшитую этой труженицей одежду, сразу же начинали отвешивать поклоны, повернувшись лицом к ущелью, где находились партизанки-швеи. Часто они сопровождали этот ритуал словами: «Уважаемая Рен Хва, примите мой поклон».

Среди наших швей было немало пионерок претворения в жизнь духа опоры на собственные силы, не уступающие работникам оружейных мастерских. Ким Мен Сук, Чон Мун Чжин, Хан Сон Хи, Aн Сун Хва, Чвэ Хи Сук, Ким Ён Гым, Ким Су Бок, Чвэ Ин Сук, Пак Чжон Сук, Чо Ен Сук, Пак Су Хван, Ма Ин Ок, Ким Сон — все они были мастерицами, показавшими яркий пример в самоотверженной борьбе с трудностями. Эти женщины, следуя за нами, шили тысячи и десятки тысяч комплектов одежды. Жаль, что невозможно описать достаточно живо картину последних минут жизни широко известной миру АН Сун Хва и героической гибели шести швей в тайном лагере в Ганьбахэцзы.

В каждом партизанском районе мы создавали больницы, сами лечили больных и раненых. Скальпели, пинцеты и все другие медицинские инструменты, которые использовались при лечении, были изготовлены нашими специалистами оружейных мастерских. Большинство лекарств из растений, за исключением небольшого количества современных препаратов, были доставлены и изготовлены самими медицинскими работниками с помощью населения. Неоткуда было взять врачей и медсестер, поэтому приходилось самим разрешить и этот вопрос. Один-два пионера — врача, которые имели за плечами опыт врачевания по нашей традиционной медицине, готовили многочисленные резервы.

Рим Чх ун Чх у и Ли Бон Су были видными врачами, имевшими особые заслуги в медицинском обслуживании больных. Они слыли также авторитетными «акушерами», имевшими вполне определенные заслуги в подготовке резерва медработников. Сколько людей с их помощью вернулись в строй и шагали дальше с песней о жизни, с песней о возрождении!