БОЛЕЗНЬ НАТАШИ
БОЛЕЗНЬ НАТАШИ
Дела нашей конторы шли блестяще. Тревоживший меня более года вопрос о том, чем я прокормлю семью, разрешился самым благоприятным образом. Но подкралась и большая беда — заболела Наташенька какой-то неизвестной докторам болезнью. У неё поднялась температура до тридцати восьми градусов и не спадала, несмотря на все принимаемые докторами меры.
Большинство врачей, смотревших её, — братья Моисеевы, и доктор Панов склонялись к мысли о начале туберкулёза легких.
Это сильно смутило только что установившийся душевный покой. Наташенька теряла в весе, плохо ела, несмотря на отборный и вкусный стол. Наконец доктора посоветовали переменить климат, рекомендуя Циндау. Однако жить ей за границей с мужем было не на что.
Поэтому мы решили устроить дочурку с мужем где-нибудь на даче близ Владивостока и начали подыскивать подходящее помещение. Благо наступало время, когда и нам нужно было покинуть казённую квартиру.
В этом сложном вопросе нам посчастливилось. По рекомендации генерала Антоновича, бывшего нашим соседом по квартире, мы нашли комнату со столом. Взяли не очень дорого — сто пятьдесят иен за двоих, и мы перевезли дочурку на дачу.
Дача была выстроена из превосходного леса, снабжена водопроводом и ванной. Хозяева оказались милыми и кормили прекрасно. Мы с женой приезжали по воскресным дням и насилу упросили брать с нас за стол.
Ввиду создавшегося положения решено было не искать квартиру в городе, а переехать в контору. Правда, это было не приспособленное для жилья помещение. Оно состояло из прихожей, большого зала, одной небольшой светлой комнаты и одной полутёмной, расположенной над воротами. Мы с женой заняли последнюю, в которой находился сейф с деньгами. Это было важно в целях охраны нашей кассы. Здесь спали я, жена и Толюша. Светлую комнату мы перегородили на две части, в первой из них устроили кухню, а во вторую поместили мою мать. Прихожую тоже перегородили и там устроили помещение для наших вещей и имущества «мальчиков», которые вечером переносили походные кровати в зал, где и спали, пользуясь большой кубатурой воздуха.
Зал был настолько велик, что за перегородкой, отгораживающей публику от служащих, образовалась большая комната с массой света, где свободно разместился привезённый нами в теплушке гостиный гарнитур и пианино. Получилось нечто вроде гостиной. Было светло, тепло и уютно, и, если бы не тревога за Наташу, я бы считал себя вполне счастливым человеком.
Единственное, что было отвратительно и портило всем нам жизнь, — это невероятное количество клопов. Их были не тысячи, а миллионы. Они наполняли все щели полов, перегородок и кроватей. Никакие ромашки не помогали. Они кусали нас не только ночью, но и днём ожигали своим ядом. Но и против клопов нашлось хорошее средство: слесарная паяльная лампа. Каждое утро и каждый вечер мы по очереди направляли огонь лампы во все существующие щели и после долгой борьбы значительно понизили их количество. Совсем уничтожить клопов мы не могли: слишком быстро они размножались и приползали из соседних помещений. Клоп — бич Дальнего Востока, так же как в Америке — блоха.
По окончании занятий в 5 часов мы ставили посреди зала стол, за ним обедали и по вечерам пили чай. После обеда молодёжь удирала гулять по Светланке, оставляя одного дежурного. К «мальчикам» присоединился пробравшийся из Совдепии Боря Сопетов, студент Горного института, бывший товарищ Толи и Наташи.
С Наташиной болезнью пришлось Немчинова и Колесникова засадить за конторскую работу с окладом по тридцать пять иен в месяц, чем они были очень довольны. С переездом в контору, имея своего повара, мы приняли их столовниками, удерживая за обед по девять иен. Стол был превосходный.
Пользуясь отсутствием молодых людей, в полной тишине я усаживался за машинку и продолжал писать мемуары, а после вечернего чая появлялись шахматы. Я играл поочередно со всеми молодыми людьми и обычно каждому из них прописывал мат.