ПОХОРОНЫ ЖЕРТВ ТЕРРОРА

ПОХОРОНЫ ЖЕРТВ ТЕРРОРА

Во время сложных приготовлений к чествованию чешских войск нашим обществом было ассигновано около трёхсот тысяч рублей, а истрачено около семисот. Каждому воину (а их, по показаниям чешского командования, оказалось более пяти тысяч человек, тогда как на самом деле едва ли участвовала в освобождении города и тысяча) приготовлялся подарок стоимостью в сорок рублей. Пришлось наблюдать тяжёлое зрелище: торжественные похороны сперва девятнадцати расстрелянных интеллигентов и «буржуев», а затем похороны семидесяти рабочих, расстрелянных большевиками.

Один за другим несли и везли на катафалках девятнадцать гробов, украшенных цветами. Толпа была настолько велика, что буквально вся Соборная площадь представляла собой море голов. Я едва пробрался к собору во время отпевания, но запах от трупов был настолько силён, что я ушёл в банковскую квартиру и с глубокой грустью следил с балкона за погребальной процессией.

А вот и гроб Александра Ивановича Фадеева, горного инженера. Ходячая энциклопедия уральских заводов — так называл я его. Он состоял последнее время консультантом нашего банка, его письменные отзывы по тем или другим техническим вопросам отличались удивительной ясностью и вдумчивостью. За что он погиб?

Как тогда говорили, смертный приговор ему был произнесён в моей столовой, за большим столом, покрытым красной скатертью, вокруг которого сидели комиссары на обитых шёлком креслах, вывезенных из Тобольска. Среди комиссаров присутствовал негодяй коммунист Сафаров из рабочих Верх-Исетского завода, которым лет шесть назад управлял Фадеев. Он выгнал тогда этого рабочего за недобросовестное, воровское отношение к делу и за пьянство. Так вот этот-то рабочий, как говорят, и потребовал расстрела Фадеева. За достоверность этого я не отвечаю, так же как снимаю с себя ответственность за следующий рассказ, слышанный мной от Чемодурова, камердинера Императора.

— Когда Государь был привезён из Тюмени в Екатеринбург часов в десять вечера, его потребовали в Исполнительный комитет и, как говорят, продержали в прихожей более часа. Наконец его ввели в столовую, где он предстал перед заседавшими в полном составе за столом, покрытым красной скатертью, и в красных креслах членами комитета.

Председатель, осмотрев его и сделав паузу, спросил:

— Вы бывший император, ныне Николай Романов?

Государь ничего не отвечал.

Прошло ещё несколько минут в созерцании его «товарищами».

— Можете идти.

Государя опять доставили на место его заключения — в дом Ипатьева.

Какое странное совпадение: вышли Романовы из Ипатьевского монастыря и погибли в доме Ипатьева…

Под влиянием похорон и навеянных ими грустных мыслей я вошёл в столовую, и перед моим воображением предстала эта страшная картина. Несмотря на то что вечер лишь наступал и в комнатах было светло, мне стало жутко в этой большой столовой, и я спешно сошёл вниз, в банк.

«Как будет теперь житься в этой квартире? — думалось мне. — Если верить в воплощение духов, то не здесь ли изберут они место для явлений на спиритических сеансах?»