ВОЛШЕБНЫЙ КУСОЧЕК СЫРА

ВОЛШЕБНЫЙ КУСОЧЕК СЫРА

Голова кружилась. Перед глазами плавали круги. «Дистрофия»… Тогда еще мама и бабушка не знали этого страшного слова. Они просто говорили мне:

— Это от голода у тебя, Лида. Ничего, пройдет… Вот мучки фунтика два-три выменяем на твою шубейку, из которой ты выросла. За нее, может, и больше дадут. Лебеды подмешаем, оладьи испекем. Поешь — вот и пройдет.

Успокаивали, поглаживая мои острые плечики, а сами сокрушенно вздыхали.

В школу я ходила пошатываясь. Школа теперь была далековато, почти в бору, на даче богача-заводчика, который, говорят, куда-то за белыми утянулся и дачу свою оставил, в карман ее не мог затолкать — великовата оказалась.

Училась я раньше в маленькой женской трехклассной школке, где мальчишек мы и не видали. А тут, когда установилась советская власть, девчонок и мальчишек всех смешали.

Мальчишки на мои длинные косы глазели, подергать норовили. Да еще мой матросский костюмчик их привлекал. Особенно нравился синий с полосками воротник. Даже штопаные локти у матроски не замечали.

Не по себе мне было как-то в новой школе: шалости, несерьезное отношение к ученью. Я всегда была «примерной», тихой, спокойной, да и от голода, может, слабость такая нападала, что не до шалостей было.

Выдавали нам в школе по крохотному кусочку хлеба, который мы бережно, боясь хотя бы крошку уронить на пол, с наслаждением съедали. А однажды… ой, однажды случилось чудо: выдали нам по кусочку какой-то белой мягкой массы с ямками и дырками, в которых как слезинки, сверкали капельки прозрачной жидкости, а с краю кусочек облегала красная корочка. Новинка так празднично выглядела и вкусно пахла, что ее сразу же хотелось съесть, но я, конечно, принесла домой.

— Сыр! Сыр! Голландский сыр! — обрадовалась бабушка, — как хорошо! Жалко только, что мало. Целую головку купить бы, да где там. И не найдешь, и не купишь — не по карману.

— Бабушка, разрежь его на три части: тебе, маме и мне. Пожалуйста, разрежь, — попросила я.

— Спасибо, Лидушка. Только тебе это дали. Ты растешь, тебе нужнее, ешь одна.

— Не буду, не буду есть одна, не хочу! — разревелась я.

— Ну, ладно, ладно, не реви, ревушка! — засмеялась бабушка и начала резать сыр.

Конечно, мой кусочек сыра оказался больше, но бабушка уверяла меня, что нож такой «поперешный», никак одинаковые порции не нарезает. А еще сказала она:

— Ты его побереги, с чаем будем вприкуску, как с сахаром, есть. Забыла уж, наверное, какой сахар-то бывает.

— И правда, забыла, — вздохнула я.

Когда же мы поели «суп» из лапши с квашеной капустой, захотелось пить. Вот тогда и налила бабушка «чаю», настоянного на сушеной морковке, и мы все трое откусили по крошечке сыру.

— Ой, и, правда, баушка, сладко-то как, — засмеялась я, жмурясь от удовольствия, — а может, сыр волшебный? Может, он в сахар превратился?

— Может, может, все может быть, — поддакнула бабушка, — чего у нас с тобой только не бывает!