ХМУРАЯ ОТТЕПЕЛЬ

ХМУРАЯ ОТТЕПЕЛЬ

Одинокий шагает памятник,

Повторенный тысячекратно.

«7.3.53 года. Сегодня суббота. Погода морозная. В школе меня не спрашивали. Вчера и сегодня траурные дни. 5 марта в 9 час. 50 мин. умер И. В. Сталин. Когда вчера сообщили об этом, то многие ребята плакали, плакали не только ребята, но и взрослые: учителя и директор. У нас в классе висит портрет И. В. Сталина, так мы его обвили красными галстуками (лент не было) и черной материей. В школе, да и везде вывесили траурные флаги. Весь день по радио передают о Сталине. У нас в школе около его портрета стояли на почетном посту ребята 8—10 классов. Сегодня была траурная линейка, на ней много говорили о нем и очень сожалели о его смерти. Сейчас время тревожное. Не знаю, как отнесутся к его смерти капиталисты, но нам, трудящимся нашей страны, да и пролетариату мира скорбно об этом слышать. Во главе Совета Министров теперь стоит Маленков, а во главе Президиума СССР Ворошилов.

Вчера мы с классом решили не получать ни одной двойки».

Это я цитирую себя, вел тогда дневник. Цитирую и сам с собой не согласен. В памяти дни те мокрые, серые. Хмурая оттепель. Тяжелые хлопья снега шлепаются на раскисшие враз дороги. Разбухшие, огрузшие тучи давят. Совсем недалеко им до земли.

Наверно, после заморозило. В марте зима с весною борются. Никак нельзя верить мартовским оттепелям.

Как узнали, с перемены собрались в класс сами. И по партам. Почти урок сидели одни. Кто плакал, а кто, без переживаний, терпел молчание. А ну-ка поори. Избили бы.

Кто-то придумал украсить галстуками потрет. Вот когда я ненавидел родителей. Не разрешали в пионеры, религиозные. Моего галстука на портрете вождя не было.

Русачка Нина Павловна вошла с опухшими глазами. Взглянула на нас и навзрыд, опрометью из класса. Так и не занимались в тот скомканный день.

А дома было обычно. Будничные дела и разговоры. Отец только обронил: хуже не будет. И по привычке глянул на дверь.

Под вечер назавтра все та же мокрота. Все та же свинцовая тяжесть туч. Под хмурым снегопадом по шоссейке текла черная река растерянных, невеселых людей. Несла обугленные лоскутья знамен. Все туда, к райсовету.

Там, у райсовета, за ночь поставили памятник. Железобетонную глыбину в броне-шинели и с усами. Такую же, что повторили тысячекратно по всей стране.

Через несколько лет эти усатые глыбы также разом, в одну ночь, исчезли. Удобная бетонно-разборная память. Остались в клумбах ставшие сразу нелепыми кубы постаментов. На всякий случай. Незаметно и их разобрали. По кирпичику, на текущие нужды.

Я же той весной вступил в комсомол. Подошло мое время.