17

17

За две недели, проведенные в опытной мастерской, Егор узнал много интересного и, самое главное, что технический директор завода Федоров и есть тот самый Федоров, который изобрел автомат. А скромный заведующий мастерской Дегтярев, оказалось, был его помощником на протяжении многих лет. Он изготовил в примитивных условиях маленькой мастерской первые образцы автомата и автоматической винтовки Федорова. От рабочих Егор узнал, что автомат Федорова, который изготовляется на заводе, явился не только первым русским автоматом, но и первым автоматом в мире.

Для Егора, который в то время уже успел горячо полюбить оружие, эти новости были очень важны. Он гордился тем, что ему довелось работать под руководством таких замечательных специалистов. У юноши даже мелькнула мысль, что и он со временем, быть может, сделается изобретателем и сумеет создать какое-нибудь новое оружие. Эта мысль так понравилась ему и так воодушевила, что он тут же написал письмо Якову Васильевичу Дедилову. Рассказал о том, как сложилась его судьба, и просил извинить, что не может приехать в Тулу.

Дегтярев стал специализировать Шпагина на сборке магазинов, так как мастерская и завод (где уже работали основные цехи) изготовляли большую партию автоматов Федорова для войск Красной Армии, сражавшихся на фронтах гражданской войны. Работа была напряженная, и Егору никак не удавалось вырваться домой. А домой тянуло сильно: хотелось повидаться с семьей, отвезти кое-какие продукты, так как жилось там голодно.

Седьмого сентября, как раз в канун престольного праздника, Егор подошел к табельщику и спросил, как ему отпроситься дня на два в деревню.

– Проще простого, – ответил тот, – поезжай, я все устрою.

Шпагин уехал и только на четвертые сутки явился в мастерскую.

– Ты где это гулял? – обступили его рабочие.

– В деревне был.

– Вот приедет Василий Алексеевич, он пропишет тебе деревню.

491

А Василий Алексеевич уже гут как тут. Подходит, здоровается, спрашивает: почему не работал эти дни?

– Ездил к родным, – отвечает Шпагин, – табельщик отпустил.

Рабочие дружно захохотали. Дегтярев нахмурился, помолчал, а потом и говорит:

– Ты, Егор Семенович, в следующий раз у меня спрашивайся. Я тебя без содержания отпущу или отработаешь потом, а так нельзя.

– Так я и сейчас готов отработать, Василий Алексеевич, – не знал, что такой порядок.

– Ну коли так, ладно. Сегодня вечером оставайся.

Шпагин облегченно вздохнул и пошел к своему верстаку.

Вечером он остался в мастерской. Видит – и Василий Алексеевич стоит у верстака, что-то делает. Шпагин занялся своими магазинами. Каждый делает свое дело. Молчат, а уж время к полуночи. Вдруг Василий Алексеевич подходит к Шпагину и говорит:

– Заработались мы, Егор Семенович, чай, устал? Пойдем-ка домой…

На другой день опять то же. И так проработали до воскресенья. В субботу ночью, прощаясь со Шпагиным, Дегтярев обнял его за плечи:

– Ты, Егор Семенович, свое отработал, больше после гудка не оставайся.

– Спасибо, Василий Алексеевич. Только уж вы на меня те обижайтесь, не знал я тогда…

Но и в понедельник, видя, что Дегтярев продолжает работать после смены, Шпагин опять остался. В городе он жил один, делать было нечего, а к работе тянуло.

Дегтярев удивился, увидев его за тисками:

– Ты что же это, Егор Семенович, опять остался? Работу любишь? Ну что ж, если так – это хорошо! Будем работать вместе.

С этого дня они стали работать по вечерам вдвоем. Дегтярев стал более разговорчив. Бывало, подойдет, посмотрит на работу Шпагина и что-нибудь покажет, посоветует. Один раз подходит и говорит:

– Вот эту плоскость, Егор Семенович, лучше отфрезеровать – и быстрее и аккуратнее получится.

– Так я, Василий Алексеевич, на фрезерном никогда не работал. Не знаю, как и подступиться к нему.

– Ну так что ж, научишься, идем-ка со мной.

Дегтярев подвел его к станку. Вначале очень понятно объяснил все главные части станка, а потом показал, как надо работать. Егор легко освоил станок и стал им пользоваться.

Сообразительность и трудолюбие Шпагина, очевидно, понравились Дегтяреву. Как-то в субботу, уходя домой, он спросил:

– Ты что завтра делаешь, Егор Семенович?

– Не знаю, должно, дома буду.

– Тогда приходи ко мне на чаек, потолкуем…

Найти Дегтярева было нетрудно – он жил в то время рядом с заводом, в деревянном казенном домике. Шпагин распахнул калитку и увидел Дегтярева около сарая, с засученными рукавами, мастерившего что-то по хозяйству.

– А, Егор Семенович, – приветливо улыбнулся Дегтярев, – очень хорошо, что пришел. Идем-ка я тебе какую штуку покажу.

Он подвел Шпагина к сараю и распахнул дверь:

– Гляди!

Егор оторопел от неожиданности. В сарае оказалась настоящая мастерская. Небольшой верстак с тисками, ножной токарный станок, а в углу – приспособления для сверления. На полках были разложены всевозможные инструменты.

– Это моя домашняя мастерская, – сказал Дегтярев, хитровато улыбаясь, довольный, что огорошил гостя.

Шпагин подошел к станку, попробовал, потом стал перебирать и рассматривать инструменты.

– Вот эти два молотка еще дедовские, из Тулы, – объяснял Дегтярев. – Это ключ английский, из Сестрорецка привез. Плоскогубцы, кажется, немецкие, в Петрограде купил…

– Ну а теперь пойдем чаевничать, – пригласил Дегтярев и усадил Егора за стол, на котором весело распевал узорный самовар из красной меди.

– Это откуда у вас такой самоварчик?

– Старинный, тульский. Еще мой прадед мастерил. Этому самовару, никак, лет полтораста. А я его ни на какой новый не променяю. Вскипает за пять минут. Да и чай из него многим вкуснее – вот попробуй-ка, выпей стаканчик, Семеныч!

У Дегтярева была старая тульская привычка: людей, к которым относился по-приятельски, называть по отчеству, ласкательно: «Прокопыч», «Мироныч», «Никитич». С этого дня он так же стал называть и Шпагина – «Семеныч».