Последние дни
Последние дни
После войны Василий Алексеевич смог заняться и теми делами, на которые в дни войны никак не хватало времени.
Прежде всего он съездил в совхоз, носящий его имя и находящийся недалеко от города. Еще до войны он помог руководителям совхоза достать саженцы и заложить фруктовый сад. Хотелось теперь посмотреть на этот сад, узнать об успехах и нуждах совхоза и обязательно помочь ему в расширении сада.
Начальник участка, садовод Мазуркевич, живой, хлопотливый человек, встретил Василия Алексеевича как дорогого гостя и сразу повел в сад.
– Вот, полюбуйтесь, как поднялись ваши питомцы.
Василий Алексеевич прошелся между рослых веселых яблонь, потрогал налившиеся соком золотистые плоды.
– Хорошие яблони!.. – Мазуркевич поднял ветвь густо разросшегося крыжовника. – Посмотрите, Василий Алексеевич!
Дегтярев остановился от удивления – ветвь была облеплена янтарным крупным крыжовником и напоминала огромную гроздь винограда.
– Неужели это из тех саженцев, что я прислал?
– Да, Василий Алексеевич, это ваш подарок!.. А вот не угодно ли посмотреть – владимирка из вашего сада! А там свой плодоягодный питомник и бахчи.
– Молодцы. От души радуюсь вашим успехам. Надо в городе побольше фруктовых деревьев насадить, в колхозы дать, все деревни вокруг одеть в сады!..
Удалось Василию Алексеевичу побывать в техникуме, носящем его имя, встретиться со слушателями и преподавателями.
Побывал он и в Туле у старых друзей – тульских оружейников, которым приходилось изготовлять его боевые системы.
С Михаилом Александровичем Судаковым сходили на завод, осмотрели древний кремль, город и его живописные окрестности. Съездили к старой мельнице, где когда-то ребятами ловили рыбу.
– Да, не узнаешь Тулу, – говорил Василий Алексеевич. – Огромным городом стала. А дома-то, улицы-то какие, заводы – душа радуется!..
Проезжая по окраине города, на одной из улочек они увидели несколько заржавевших танков.
– Это откуда?
– Фашистские. Тулу хотели взять, да нашли здесь себе могилу…
Дегтярев задумался.
– Что нахмурился, Василий Алексеевич? – спросил Судаков.
– Да вот мечтали мы во время войны – разобьем фашистов, заживем мирно и думать даже не будем о войне. Я надеялся, что займусь какими-нибудь изобретениями для механизации сельского хозяйства, а тут, видите, – разные джентльмены оружием бряцают, о новой войне мечтают, грабители.
– Да, Василий Алексеевич, еще много у нас врагов…
– Вот эти танки и напомнили мне о том, что нам, оружейникам, нельзя предаваться отдыху, когда в Америке и Англии капиталисты готовят атомные бомбы…
Как ни любил Василий Алексеевич тихую жизнь, цветы, птиц, животных, как ни велико было его стремление к миру, он вынужден был думать о войне, которую старались разжечь агенты Уолл-стрита.
«Чтобы сохранить мир, – размышлял он, – мы должны не только бороться за него, но и быть готовыми ко всяким случайностям. Выбросить оружие всегда можно, но не иметь его – опасно!..» И престарелый конструктор, зная, что на заводах Америки и Англии куют новое оружие, несмотря на преклонный возраст, опять вступил в негласный поединок с ними. Он чувствовал в себе еще достаточно сил и энергии! На этот раз, как и при создании противотанкового ружья, он опять привлекает молодежь, поручает ей самостоятельную разработку отдельных узлов, заботливо учит, сознательно растит молодое поколение оружейных конструкторов, передает ему свой богатейший опыт и знания…
Работа над новым образцом идет на редкость успешно.
Но вот жестокая болезнь подкрадывается к конструктору и валит его с ног, отрывает от любимого дела, не дает завершить начатую работу.
Но и в больнице Василий Алексеевич не перестает думать о новом образце, просит через навещающих его товарищей передать в бюро, что если упоры будут ломаться, сделать их из ковкого материала… Здесь, в больнице, он принимает своих ближайших помощников, дает им советы, просит использовать предложения, которые он написал, так как говорить трудно…
Здоровье Василия Алексеевича ухудшается с каждым днем. Но сознание его не покидает. В минуты, когда никого из посетителей нет, он думает о советских конструкторах, о Родине, о своем народе.
Ему хочется свои мысли передать потомству. Он подзывает сестру и просит ее записать то, что он считает необходимым сказать.
Сестра садится к его изголовью и старательно записывает:
«Сейчас, когда американские и английские империалисты угрожают атомными бомбами, наши конструкторы продолжают спокойно работать.
Мы работаем не ради наживы или страха, как изобретатели за рубежом. Нами движет святое чувство служения Отчизне, служения своему народу, великой партии большевиков, которая открыла дорогу к творчеству, дорогу к счастью…»
Под ложечкой страшная боль, трудно дышать. Он отдыхает несколько минут и снова диктует сестре:
– «Ни в одной стране мира не созданы такие условия для расцвета изобретательства и конструирования, как у нас, в Советской стране. И нигде не ценится так высоко труд конструкторов, как у нас.
Разве я, изобретатель из народа, малограмотный мастеровой, мог бы в капиталистической стране стать конструктором, заслуженным человеком, доктором технических наук, членом правительства, генералом и создать мощное оружие? Никогда! Там я был бы раздавлен, как десятки тысяч других способных людей, если не захотел бы продаться какому-нибудь предпринимателю. Этот страшный гнет капитализма я испытал на себе в царской России. Только Советская власть вывела меня, как и многих других изобретателей из рабочих, на широкую дорогу творчества. И за это хочется мне от души поклониться родной большевистской партии».
Он опять отдыхает несколько минут и спрашивает:
– Не устали, сестра?
– Нет, нет, что вы, только вам это нельзя.
– Если не устали, пишите, я должен сказать все, что меня волнует.
И сестра пишет:
– «Сейчас тяжелая болезнь оторвала меня от любимой работы, не дав завершить много начатых дел. Но я твердо уверен, что молодые советские конструкторы, воспитанные нашей партией, завершат мою работу и сделают еще очень много ценных изобретений.
И как бы ни кичились изобретатели капиталистических стран, им никогда не угнаться за советскими конструкторами, ибо деятельность советских конструкторов направляется гением Партии…»
* * *
16 января 1949 года Василия Алексеевича не стало. 18 января во всех газетах были напечатаны следующие сообщения:
«От Центрального Комитета ВКП(б) и Совета Министров СССР
Центральный Комитет Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков) и Совет Министров СССР с глубоким прискорбием извещают о смерти верного сына большевистской партии, выдающегося конструктора стрелкового оружия, депутата Верховного Совета СССР, Героя Социалистического Труда, генерал-майора Дегтярева Василия Алексеевича, последовавшей 16 января 1949 года после тяжелой и продолжительной болезни.
Центральный Комитет ВКП(б) и Совет Министров СССР».
Правительство решило увековечить память выдающегося конструктора, всю свою жизнь отдавшего служению народу. В тот же день было опубликовано Постановление Совета Министров СССР. Имя Дегтярева присваивалось заводу Министерства вооружения, на котором последние годы жизни работал Василий Алексеевич. В городе, где работал Дегтярев, решено было воздвигнуть памятник выдающемуся конструктору.
Для наиболее выдающихся студентов-отличников и аспирантов Ленинградского военно-механического и Тульского механического институтов, а также для отличников в Дегтяревском техникуме Министерства вооружения установлены повышенные стипендии имени Дегтярева.
Похороны Дегтярева были поистине всенародными.
Целый день с прославленным конструктором прощались москвичи. В Мраморный зал Министерства вооружения под звуки траурных мелодий беспрерывным потоком двигались люди.
Многие из них, носящие теперь штатскую одежду, когда-то сражались на фронте с дегтяревским оружием. Они пришли отдать дань уважения и сказать последнее «прощай» замечательному изобретателю.
В почетном карауле рабочие, маршалы, генералы, офицеры и солдаты Советской Армии, ученые, конструкторы, оружейники….
После митинга траурная процессия направляется к Курскому вокзалу.
У перрона в черном крепе траурный поезд. Льется шопеновский марш. Женщины и дети несут венки и подушечки с орденами и медалями.
С открытыми головами стоят Федоров, Токарев, Шпагин, Симонов. Гроб с телом Дегтярева вносят в вагон и под звуки печальных мелодий траурный поезд отходит…
Несмотря на ночь, в Петушках, Владимире, Новках поезд встречают толпы рабочих. Они пришли отдать последний долг человеку, которого любили всей душой.
Рабочие заводов, фабрик, депо, солдаты и офицеры, колхозники ближних и дальних районов пришли проводить в последний путь своего депутата, своего друга и товарища, пользовавшегося большой любовью и уважением…
Прошло всего несколько месяцев после смерти Дегтярева, как вся страна узнала о присуждении ему (посмертно) Государственной премии первой степени. Так высоко была оценена правительством последняя работа конструктора.
Одновременно с Дегтяревым этой высокой награды были удостоены четверо из его сотрудников и учеников…
Прошло несколько лет, и в городском парке установили величественный монумент. Бронзовая скульптура высотой в три человеческих роста застыла на гранитном пьедестале.
Сюда поклониться Дегтяреву приходят воины, которые сражались с его оружием, рабочие, трудившиеся с ним рука об руку, молодежь, для которой жизнь Дегтярева является вдохновенным примером.
Выйдя из гущи трудового народа, Дегтярев всю свою жизнь посвятил служению народу. Он трудами своими укрепил его мощь и приумножил его гордую славу. Поэтому светлая память о его благородных деяниях и о нем никогда не померкнут в сердцах советских людей.