Министры, пресс-конференции и толстая кишка депутатов Госдумы

Министры, пресс-конференции и толстая кишка депутатов Госдумы

Морозным утром 2 февраля 2005 года у министра чрезвычайных ситуаций Сергея Шойгу была внеплановая пресс-конференция в редакции «Московского комсомольца». Коллег-журналистов пришло много, но так как крупных аварий, катастроф в стране тогда не произошло, то эта беспричинная «пресуха»[37] обещала быть скучной — отчет об успехах министерства.

Генерал Шойгу вообще не любит, когда ему задают неприятные и острые вопросы. Особенно о его ведомстве. В таких ситуациях министр начинает злиться, терять самообладание — смотрит быком, растягивает слова, сжимает кулаки — и может перейти на личности. В эти сладкие минуты Шойгу чувствует себя большим и сильным. Бэтээром. Храбрым батяней-комбатом. Это он так считает. Но со стороны это выглядит по-другому. Легко быть БТРом, давящим загорающих на пляже. И комбатом Будановым в группе продленного дня пятиклассников тоже легко быть.

Но он не один такой. Болезненная раздражительность даже на мягкую попытку критики от тех, кто, по их мнению, не имеет на это право — отличительная черта всех российских чиновников. Особенно, высшего руководства. Критический вопрос по мнению этих недалеких людей может быть, максимум, такой: «Извините, господин министр. Позвольте. У меня вопрос. Хи-хи. Можно? Спасибо большое. Ваше министерство очень чётко работает. Особенно в последний год достигнуты впечатляющие результаты. Но в Вашем ведомстве ещё остались — конечно, их мало, хи-хи, извините — люди, которые, так сказать, позорят честь мундира и бросают тень… Да-да, вопрос. Что Вы можете им сказать? Какая работа вёдется по их выявлению, возможно искоренению?»

Вы думаете — они знают, что такое пресс-конференция? Они думают, что пресс-конференция это один из способов засветить себя, ну и свое ведомство в средствах массовой информации. Вот чувствует чиновник такого высокого ранга, что интерес к его персоне ослаб — быстро проводит пресс-конференцию. Сразу после «общения» с журналистами он, отменив все встречи, вообще забыв о работе, запирается у себя в кабинете и с нетерпением щелкает пультом — с одного телеканала на другой, ревниво фильтруя выпуски новостей в поисках своего лица. Наутро нервно перелистывает те газеты, сотрудники которых были на пресс-конференции, и, найдя требуемую статью или заметку, по несколько раз медленно ее перечитывает. Всегда у него есть повод для недовольства: то нос у него блестел, то оператор «не с той точки снимал», то не те его слова цитировали, которые он хотел, то материал слишком маленький. «А эти, вообще, ничего не дали. Тааак! Ничего! Ничего, я вашей газетёнке министерскую месть устрою… Всё-таки журналисты такая дрянь!» Это очень комично, но это так.

А вот когда реально что-то произойдёт — до них не достучишься. Когда реальная драка — их не видно. Тогда они прячутся за своими пресс-секретарями, которые не отвечают на звонки, а если повёзет то: «Да, министр на месте. Нет, интервью пока не будет! Даже брифинга. Совещается. Думает. Не получил ещё всю информацию с места события. Ну и что, что прошла уже неделя. Мы эти дни работали над этой проблемой. Вы не одни такие. Вас много, а министр один. Мы распространим специальный пресс-релиз. Ждите».

Потому что удар держать не могут. Не могут сменить важную маску на лице, а с такой харей показываться перед налогоплательщиками во время трагедий стали лишь в последнее время. На их лицах озабоченное выражение появляется лишь перед ещё более высоким начальством, от которого они реально зависят.

Помню, в ноябре 2003 года нынешний генеральный прокурор страны, а тогда ещё министр юстиции, Юрий Чайка пришёл на пресс-конференцию в Центральный дом журналистов на Никитском бульваре. Сейчас такое трудно себе представить, «сейчас в ЦДЖ одни оппозиция и маргиналы» дают пресухи, а тогда власти ещё почти не закончили играть в демократию. Юрий Чайка только вернулся с 79-й сессии Комитета ООН по правам человека, где российскую делегацию во главе с министром… как бы это мягче сказать? Вот, образно — поставили в угол. В Женеве говорили о преследовании учёных и журналистов (например, Пасько, Сутягина[38]), о несоответствии выборов в Чечне международным обязательствам России, упорно продолжая считать антитеррористическую операцию гражданской войной и не замечая привезённого туда ново-«избранного» «президента» Чечни Ахмада Кадырова. Еще ругали руководство страны, нагло смотря Юрию Чайке в глаза, за отказы во въезде в Россию экспертов Комитета ООН по правам человека, и даже за гендерное неравноправие в стране. Вот министр юстиции и пришёл в ЦДЖ «лично объяснить некоторым СМИ» не писать «тенденциозные и несоответствующие действительности публикации» о той поездке. «Наивно было бы полагать, что за 10 лет можно преодолеть те завалы и барьеры, которые достались нам от тоталитарного режима», — вот так он признал, что нарушения прав человека в стране ещё есть, но «работа по их искоренению» идёт бурная. Мои невоспитанные коллеги, в виде реплик, уточняли — искоренять будут нарушения прав или сами права, и тем, кстати, уже начали портить настроение министру.

Чайка попытался разбудить в нас гордость за страну, заявив, что «в мире хотят перенять наш опыт в области реформирования пенитенциарной системы». Ну, это про наши тюрьмы и колонии. Я понял, что есть повод задать вопрос про конкретный результат такого реформирования. За неделю до этой возможности в СИЗО «Матросская Тишина» «при проведении плановых режимных работ» обыскали (!) адвоката (!) Ольгу Артюхову после её встречи со своим подзащитным — а это сам Михаил Ходорковский. И отобрали у неё лист бумаги. Минюст, сотрудники которого всё это и делали, заявил, что эту бумагу передал ей её клиент — а это запрещено законом — и стал давить на адвокатскую палату Москвы, чтобы она лишила Ольгу Артюхову статуса адвоката. Но получился скандал под названием «Записка Ходорковского» — лист бумаги был исписан, как потом выяснилось, почерком Артюховой разными её соображениями по защите бывшего главы «ЮКОСа». К тому же папку, в которой находился злополучный лист, во время встречи с Ходорковским она даже не открывала.

Вот такие были сомнения, а Юрий Чайка как будто ждал вопроса по этой истории.

— Эту записку Ольге Артюховой передал Михаил Ходорковский. В ней (в записке — Э.М.) были данные, которые могли повлиять на ход следствия. Помешать ходу следствия. Путём воздействия на участников уголовного процесса, находящихся на свободе. Записка была сразу передана следователям Генпрокуратуры. И следователи выразили нам благодарность за неё.

Министр юстиции улыбнулся результативному творчеству двух ведомств и, видимо, ждал такой же реакции и от нас. Но кто-то из коллег опять пристал.

— А где уверенность, что записку передал Ходорковский?

— Да поймите вы! Это записка Ходорковского! Процесс (передачи записки — Э.М.) заснят на плёнку. Все камеры обеспечены видеонаблюдением, в том числе и в данном случае была отфиксирована передача соответствующих записок…

Вдруг министр понял, что проболтался про камеры наблюдения в комнатах для свиданий в СИЗО «Матросская Тишина» и поправился:

— Звук-то мы, конечно, не фиксируем…

Про звук — это хорошо, если так. Но я продолжал сомневаться и наступал:

— А Вы сами видели эту записку?

— Нет.

Министр не видел, но так точно знал о её содержании. И не только знал, а еще и рассказывал. Не читал, но утверждал.

— То есть и не читали ее?

Тут Чайка от непочтительности почти заревел, как раненный буйвол:

— Слушайте! Я — министр! Министр юстиции Российской Федерации! Я не обязан читать разную писанину! Что Вы цепляетесь?

История с этой «писаниной» осталась запутанной. То есть получалось, что Ходорковский, сидя в СИЗО, научился писать не просто женским почерком, но и рукой своего адвоката, а ещё и освоил искусные трюки невидимые глазом, но видимые камерами наблюдения, однако заснятую ими видеопленку тоже никто не видел и не увидит. А ведь пресс-конференции нужны для того, чтобы снять вопросы, а не ещё больше запутаться.

Кстати, в новостном выпуске на НТВ не рискнули дать в эфир яркое откровение Юрия Чайки о себе и о «записке». Решили смягчить закадровым голосом ведущего: «Однако, он (Юрий Чайка — Э.М.) признал, что не знает полного содержания этого письма, поскольку оно сразу же было передано органам следствия и приобщено к материалам уголовного дела». По «картинке» на этих словах ведущего было — побагровевшее лицо министра, который бил себя в грудь кулаком.

Все-таки интересно, какие страны мира хотели бы перенять российский «опыт в области реформирования пенитенциарной системы»?

Но вернусь к Сергею Кужугетовичу, чей романтический образ «настоящего мужика» занимает почётное первое место в мечтах и нереализованных сексуальных фантазиях миллионов работниц ЖЭКов, административных управ, текстильных фабрик, преподавательниц физики и химии и продавщиц из винно-водочных ларьков по всей стране. По утрам Сергей Кужугетович, с достоинством выдавив из тюбика пасту на зубную щетку и мужественно шаря ею во рту с еще большим почтением перед совокупностью высоких моральных качеств в самом себе, смотрит в зеркало и… И что там видит? Загорелый лик секс-символа. Мужа-государственника. Спасителя.

Ну как такому человеку можно перечить и нарушать эту внутреннюю гармонию? Пресс-конференция продолжалась около полутора часов. Поверьте, даже на «пресухе» министра чрезвычайных ситуаций мухи от скуки засыпают на лету. И некоторые коллеги откровенно зевали. Операторы, выставив камеры на министра, сами сидели в зале и дремали под монотонное перечисление Шойгу важной информации о недавних закупках пожарных машин, о новом фасоне фуражек для его сотрудников, количестве награжденных и других многочисленных успехах ведомства Сергея Шойгу.

Вот что можно было использовать из этой пресухи для новостей федерального канала? Появление нового фасона фуражек — очень нужное и важное дело, и очень радует, что этот многотрудный процесс под контролем самого министра. Однако, федеральный канал — это всё-таки не квартальный министерский бюллетень.

Уже ближе к концу пресс-конференции я — нисколько не рассчитывая на удачу, но чтобы поменять немного тему — задал министру вопрос о планируемом на той же неделе обсуждении в Госдуме вотума недоверия правительству. Закон о монетизации льгот заработал 1 января 2005 года — то есть за месяц до этой пресухи — и, если кто забыл, оставил миллионы россиян без льгот. В стране была настоящая социальная катастрофа. И тут все представители власти стали валить друг на дружку вину на неудачный закон, словно робкие подростки, попавшие в милицию после первого неудачного опыта заработать деньги своими кулаками. Все делали вид, что ищут виновных в разработке, принятии и исполнении этого Закона. Спрашивается, чего искать? Президент сказал, депутаты приняли, правительство стало исполнять. Но все продолжали ломать комедию. В парламенте ряд депутатов (коммунисты, «родинцы», независимые депутаты и даже несколько членов «Единой России») стали грозить кабинету министров Михаила Фрадкова отставкой. Хотя, конечно, все понимали, что подконтрольный Кремлю, хозяин которого и был главным автором Закона о монетизации, парламент никакого вотума недоверия правительству не вынесет — у «Единой России» было большинство.

Сергея Шойгу эта история непосредственно касалась — во-первых, он министр, во-вторых, сопредседатель Высшего совета партии «Единая Россия». Он задумчиво посмотрел в начале на своего пресс-секретаря, помедлил, но ответил жёстко, соответствуя своему образу, и откровенно — что думал, то и сказал.

— Знаете что. Да, были ошибки в исполнении, но этот закон нужный. Он требует повышения точности исполнения.

Этими словами Шойгу, я думал, разбил сердца многих своих поклонниц, которых тоже было много среди протестующих против «монетизации льгот» по всей России.

— А депутаты пусть успокоятся! Их избирали, чтобы они своей головой, своим талантом, своей энергией вносили поправки в законы, писали новые законы, добивались выполнения требований своих избирателей. Именно головой, а не толстой кишкой!

После последних слов все оживились. Вот это уже другое дело! Это позиция! Приехали на пресуху не зря. Ответ министра депутатам мы показали в дневных новостях в час дня. Сразу после выпуска я зашёл к Петру Орлову по поводу одной планируемой командировки в Иран. И застал замглавреда в очень приподнятом настроении.

— Ты «мучил» Шойгу? — сразу спросил он.

— Сегодня? Да.

— Очень хорошо. Очень хорошо. Это же фраза дня. «Толстая кишка», — Орлов захохотал, откинулся на спинку кресла и положил ноги на стол.

Но радовался ой начальник недолго. Вдруг в кабинет ворвалась Наталья Малосолова из «Секретариата».

— Петя, Петя. У нас ЧП.

«ЧП? Человек-паук?», — подумал я. А Орлов сразу сел по-человечески в кресле.

Оказалось, Шойгу увидел свой синхрон в эфире, рассвирепел и поднял на ноги всю пресс-службу МЧС.

— Шойгу требует снять этот синхрон с эфира.

— Блять, — сник Орлов.

— Петя, сейчас он будет звонить Митковой. Мне в приемной Шойгу сказали, что он на всех там рычит. Шойгу сказал, что больше нас на борт не возьмет. «Ни один борт к себе НТВ не возьмёт!» Мне из его приемной передали, — не могла успокоиться Наташа.

Авиация МЧС иногда помогала журналистам добираться до мест съёмок. Обычно их услугами пользовались во время разных чрезвычайных ситуаций. Или во время сложных погодных условий.

— Да ну… — сказал я. — Мало ли что он говорит. Министерство в его собственности что ли?!

— Эльхан, Эльхан. Не вмешивайся, пожалуйста. Тебе всё равно. А нам нет. Нам потом разгребать. А еще Шойгу сказал, что тебя больше не пустит на его ПКФ[39].

«А земляным червяком ещё он меня не назвал? А может он меня еще и гражданства лишит?», — мелькнуло у меня в голове веселая мысль, но вслух я попытался их успокоить:

— Вот именно, что мне не все равно. Мы его что — пытали на пресухе, чтобы он эту фразу сказал? Чем он сам думал, когда это говорил? Петя, не снимай с эфира.

— Но это ведь фраза дня, — потерянно захныкал Орлов, озираясь на нас и понимая, что он сделает так «как надо». И, внезапно напоровшись на мой злой взгляд, мне:

— Ну что я ещё могу сделать?!

— Еще? Да больше ничего, Петя.

Вот такую «жёсткую и упорную борьбу» вёл канал НТВ для того, чтобы дать в эфир даже самую безобидную информацию. Как себя поставишь, так и будут к тебе относиться.

Причину страха, которую Шойгу вселяет во всё федеральное телевизионное начальство, я точно не знаю, но догадываюсь. Дело не только в препятствиях в работе, которые с удовольствием станет чинить министр, забросив остальные свои дела. Раньше, в 90-е, ведь не боялись. Да и сейчас иногда проходят в эфир критические материалы про армию, МВД. А МЧС такое же многочисленное учреждение. Даже «Единую Россию» иногда можно пожурить, когда начальство скажет. А вот про МЧС, как о покойнике — либо хорошо, либо ничего. Ни про коррупцию, ни про перевозку бортами МЧС наркотиков, ни про бизнес-структуры под крышей этого ведомства, ни про охотничьи и конопляные угодья Шойгу в Хакасии и Тыве, ни про состояние в десятки миллиарда и стомиллионный — в долларах, в долларах — дом министра на Рублевке.

Наверное, здесь главная причина — в невернопонятом магическом образе Сергея Шойгу. Российские теленачальники — они ведь не из низов поднялись. Все папенькины и маменькины детки, с запланированной установкой на карьерный рост. Тот же Пётр Орлов, пасынок Владимира Познера. В лихих драках «двор на двор» или «один на один», мальчишеских испытаниях — перелезть с одного балкона на другой на девятом этаже — они однозначно не участвовали. В школе с таких «мелочь трясут», провожая подзатыльниками, потому что видно — не ответят. Да и в профессию они пришли «прямо после пятого курса» вузов, а не из жизни. За всю телевизионную карьеру «горячие точки» избегали, а если вдруг туда попадали, то дальше лайф-позиции в уютной, охраняемой «зелёной зоне» ни за что не выходили, монтируя репортажи из отснятого местными стрингерами материала. А такие, как Шойгу или Путин бессознательно напоминают им тех, которые с них и «трясли мелочь» за углом школы, тех, на которых они так хотели в детстве быть похожими, когда мечтали перед сном в кроватках, лёжа в тёплых пижамах в цветочек и аккуратно вытянув руки поверх одеяла. Потом грустно вздыхали, поворачивались спиной к стене, клали ладошку под щёку и засыпали.

Больше года спустя после этой истории у меня на руках оказался чудовищный материал с места обрушения Басманного рынка в Москве. Знакомый стрингер за линией милицейского оцепления снял очень качественной скрытой камерой, как сотрудники МЧС взламывали найденные под завалами сейфы и запихивали по карманам деньги, растаскивали любое добро, попадавшее им на глаза — фрукты, вещи, весы (!). Но это ничего. Ещё там было, как эмчээсовцы вместе с сотрудниками милиции вымогают у людей деньги, чтобы быстрее найти оставшихся под завалами их родственников, мертвых или живых. На видео были следующие диалоги:

— Дай 5 тысяч. Тогда я здесь стану разбирать.

— Дам, дам. Клянусь. Начинай. Брат, брат у меня здесь, — кричит в отчаянии хорошо одетый молодой парень.

— А 10 тыщ зелёных дашь?

— А, е. твою мать. Дам. Я тебе 20 тысяч дам, — человек реально выл. — Сколько хочешь дам. Вытаскивай брата.

— А точно здесь надо искать? Ты уверен? — «боец» был невозмутим.

Дальше был мат по-азербайджански. Если бы не его знакомые и сотрудник милиции, стоящие рядом и схватившие парня, падонок в министерстве Сергея Шойгу больше не работал бы.

— Ладно, ладно. Сейчас, — и, обращаясь к своим коллегам. — Мужики, сюда. Здесь будем искать.

В другом месте два эмчээсовца недоверчиво расспрашивали пожилого мужчину. Тот стоял на февральской холодной земле босиком, в одной незастёгнутой рубашке и в «трениках». Видимо, жил рядом с рынком — в чём был, в том и выскочил из дома и прибежал сюда.

— Покажи деньги. Покажи деньги.

Мужчина ничего не понимал из-за эмоций и путал русские слова с грузинскими, как я понял.

— У тебя деньги есть? — «спасатели» оценивали внешний вид убитого горем человека, боясь ошибиться и потерять другого клиента.

Настоящий аукцион. Кто больше заплатит — того родственника или друга и будем искать в первую очередь.

Это видео я предлагал многим коллегам на НТВ дать в эфир, в том числе «бравой» программе «Максимум». В эфир никто давать не рисковал: «Что скажет Шойгу?!» Но себе, в архив, материал все хотели взять — на будущее, вдруг всё изменится. Например, Сергей Шойгу попадёт в немилость, снимут его с должности — вот и расскажут и покажут о происходившем при нём в МЧС. Если разрешат. А может быть разрешат показать лишь после того как бывший министр, просидев годик без работы, уйдёт в оппозицию. А пока можно, грустно вздохнув, повернуться спиной к стене, положить ладошку под щёку и заснуть. С чистой совестью.

Source URL: http://ostankino2013.com/ministry-press-konferencii-i-tolstaja-kishka-deputatov-gosdumy.html