2 Король и я

2

Король и я

Мне не только нравится быть мамой, но я могу стать образцом для подражания и не откажусь дать совет, касающийся материнства.

Памела Андерсон

Не будучи посвященной в тайны жизни и любовных историй Хью Хефнера[16], я не была знакома с притязаниями на славу Барби Бентон, чье имя назвали мне в агентстве, позвонив рано утром на следующий день. Имя Барби говорило само за себя. Как она выглядит, вообразить было нетрудно.

— О да. Ну конечно. Вы та самая, из Орегона, — ответила домоправительница мисс Чамберс по телефону. — Когда бы вы хотели зайти?

— Я свободна сегодня, если вас это устроит.

— Хорошо. Что, если в одиннадцать часов?

— Гм… замечательно, — ответила я. — Ваш адрес?

— Квартал Уэлби в Пасадене, рядом с «Розовой Чашей»[17].

Да, но адрес? Не живет же она в торговом центре? Квартал Уэлби… Где это?

— А-а-а, мисс Чамберс, не могли бы вы назвать улицу? Улица Уэлби?

— Да. Квартал Уэлби, — повторила мисс Чамберс, слегка повысив тон.

Настаивать я не стала. Как-нибудь да найду.

* * *

Когда мы покатили по улицам Пасадены, все стало понятно. Кукольный дом Барби занимал целый городской квартал. К чему нумерация, если там нет других домов? Изящная кованая ограда футов в пятнадцать высотой окружала огромное имение с парадными воротами. Как в Букингемском дворце. Я уже приготовилась увидеть гвардейцев в меховых шапках, стоящих на страже, но в маленьком кирпичном домике возле ворот оказался лишь внутренний телефон. Мне ответил женский голос:

— Алло. Кто там?

Добро пожаловать. Тяжелые ворота скрипнули и, как по волшебству, отворились. Особняк, куда я приехала, был больше любого здания в Коттедж-Грув, даже значительно больше, чем «Рэйнбоу-мотель». Пожалуй, в нем не мудрено и заблудиться. Но мы прошли мимо него. Горничная в форменном платье провела меня через чудесный розовый сад к небольшой пристройке. Там, наверху, как я потом узнала, был кабинет супруга миссис Бентон. Здесь и ждала меня мисс Чамберс. Если она решит, что я подходящая кандидатура, меня допустят к семье.

Не успели мы обменяться и двумя фразами, как в кабинете появилась странного вида женщина — в бесформенном одеянии, с худым лицом и зубами, похожими на ряды «Чиклетс»[18]. Лет ей было, вероятно, около шестидесяти пяти, ее лицо избороздили морщины, и оно сильно напоминало старый футбольный мяч. Жалуясь на свои распухшие ноги и не обращая на меня никакого внимания, она забрала у мисс Чамберс какой-то белый конверт и, прихрамывая, удалилась. Мисс Чамберс, заметив мое недоумение, пояснила, что это их няня. Через пару недель ее здесь не будет.

— Вы привлекательны. Это будет ее раздражать, — начала собеседование мисс Чамберс.

Ну да. Сама-то Барби точь-в-точь кукла! Интересно, а как выглядит мистер Бентон? Мисс Чамберс не отрывала глаз от каких-то бумаг, лежащих перед ней на столе. Она ждет моего ответа?

— Спасибо, — секунду поколебавшись, проговорила я. — Надеюсь, это не будет проблемой.

Живи я здесь, я могла бы несколько обезобразить себя. Например, забыть про макияж и подольше не умываться. Похоже, мисс Чамберс не предусмотрела, что в собеседовании примет участие эта бабушка Моисея.

После того как я изложила мисс Чамберс краткую версию той истории, которую накануне поведала миссис Фошей, она принялась монотонно перечислять правила проживания, мои обязанности и некоторые сведения о тех, с кем я буду иметь дело. Ничего из ряда вон выходящего. Однако…

Например, холодильник с замком. Вы не верите? Но это действительно так. При этом он больше походил на сейф. Впрочем, так оно и было. Все сладости, от которых у Барби и Кена не хватало силы воли отказаться, были благополучно заперты в утробе огромного хромированного «Суб-Зиро».

— А у кого ключ? — осведомилась я.

Двое вменяемых взрослых людей держат свою собственную еду под замком?

— У шеф-повара, — с готовностью объяснила мисс Чамберс. — Он отпирает его только для того, чтобы приготовить пищу. Супруги очень строго соблюдают диету.

— А они никогда не пробовали уговорить прислугу отпереть его среди ночи? — вырвалось у меня. Этим вопросом я заработала ее сурово сдвинутые брови.

— Конечно же, нет! За кого вы их принимаете?

За людей, которые запирают на замок свой холодильник! Почему бы не запастись только листьями салата и водой в бутылках и забыть о замках?

— Теперь вернемся к проблеме вашего внешнего вида, — продолжила мисс Чамберс. — Вы, конечно, обязаны будете носить форму. На самом деле это очень мило, — добавила она, словно предваряя мой протест. Ни за что на свете я не хотела бы напялить на себя костюм няньки. Она вытащила платье — выглядело оно так, будто принадлежало Мэри Поппинс, и гордо продемонстрировала его мне. Не иначе как всем обитателям этого дома было предписано работать в маскарадных костюмах.

Начав, таким образом, издалека, она перешла к рассказу о семье. Предполагалось, что я должна буду заботиться о единственном малыше, их первом ребенке.

— Она в значительной степени будет полагаться на вас, — деликатно произнесла мисс Чамберс. — Спустя месяц после рождения ребенка Барби с супругом отправились в длительное путешествие. Вы ведь умеете обращаться с младенцами, не так ли?

Я все еще переваривала эту информацию, когда услышала по внутренней связи мужской голос. «Я закончил с кофе», — провозгласил он отрывисто. Мисс Чамберс немедленно отдала распоряжение по телефону кому-то из прислуги унести вызывающую раздражение кофейную чашку. Она обзвонила несколько комнат особняка, объясняя неотложность ситуации, пока не нашла кого-то, кто смог бы выполнить поручение.

Да, не помешало бы иметь об этой семье чуть больше информации.

— Далее, если вы вместе с семьей едете в кабриолете «роллс-ройс», вы всегда должны сидеть на переднем сиденье рядом с водителем и быть в униформе. Для них очень важно, когда они выезжают, чтобы было ясно с первого взгляда: вы — прислуга. Пока нет вопросов?

— Пока нет.

— Хорошо. Кстати, как у вас со здоровьем?

Что? Ради Бога, мне восемнадцать лет! Насколько сильно нездоровой я могла бы быть? Может быть, ее интересует, как протекают мои месячные? Или то, что я вывихнула колено на тренировке по легкой атлетике в восьмом классе? Нынешняя няня выглядит так, словно только что отошла от наркоза, а до сих пор как-то ухитрялась работать здесь! Насколько тяжелой может быть эта работа?

Беседу мы завершили быстро. Меня вежливо препроводили обратно, мимо внушительного особняка. Так я никогда и не увидела, какой он внутри. Равно как не увидела Барби и Кена, если говорить о них. На роль шкипера на этом судне я, безусловно, не годилась.

Мое второе собеседование в этот день было в «семье из индустрии развлечений». Семья Овитц. Я не знала, кто это такой — Майкл Овитц. И в действительности была немного разочарована: имя мне ни о чем не говорило. Я представляла себе кого-то наподобие Джона Траволты. В агентстве по трудоустройству мне назвали только фамилию и сообщили, что это президент какого-то большого творческого агентства КАА. Аббревиатура тоже ничего мне не говорила.

Если бы я знала, что это такое! Креативное Артистическое Агентство является представителем почти всех главных голливудских актеров и актрис. Я наверняка успела бы разволноваться перед тем, как прибыть в этот офис. Зато все сразу обрушилось на меня! Я вытаращила глаза, застыв в благоговейном ужасе в приемной у секретарей, которые запросто (как вам это нравится!) перебрасывались известнейшими в шоу-бизнесе именами. Шер. Салли Филд. Джерри Сайнфелд. Майкл Джексон. Эти женщины за конторкой просто заворожили меня. Обе отвечали на нескончаемый поток звонков популярнейших людей, успевая при этом расписываться за почтовые пакеты и улыбаясь гостям. Обе были чрезвычайно хороши собой и делали свое дело с достоинством и высоким профессионализмом. Одеты они были отнюдь не в мрачные зимние платья.

Моя первая встреча в этом потрясшем меня офисе была с миссис Овитц. Секретарша проводила меня в эффектный конференц-зал с окнами от пола до потолка, где за мраморным столом тихо сидела женщина. Какая же она была красивая! Ошеломительная блондинка!.. На ней было что-то шелковое цвета сливочного масла и размером с небольшую виноградину серьги, усыпанные бриллиантами. Стиль и поведение ее были поистине королевскими.

— Привет, я Джуди Овитц. Приятно познакомиться, — сказала она, приветливо улыбаясь и протягивая мне руку.

Я выдала свою стандартную речь, и она рассказала мне о своих троих детях. Если я ей понравлюсь, то затем встречусь с ее мужем, королем чего-то там, — да и зачем мне знать, чего именно? Мне достаточно было знать, что все это кинозвезды!

Первый раунд я, должно быть, выдержала, потому что после краткой встречи с руководителем отдела по подбору кадров я вернулась к наблюдению за теми же секретаршами, ловко принимавшими звонки от актеров, награжденных призами Академии. Вскоре передо мной появилась красивая женщина, одетая в три различных оттенка бежевого, и сказала: «Мисс Хансен, пожалуйста, пройдите сюда! Мистер Овитц хочет вас видеть».

Как секретарши в приемной и сотрудники офиса, эта дама была одета в дорогой ансамбль от модного дизайнера. Я же явилась сюда в синем платье и белых лакированных лодочках. Мы с мамой уже успели понять, что выгляжу я довольно убого, но, кроме этого синего, у меня было лишь черное платье, пострадавшее от поливальной установки. Взглянув на свои нелепые белые туфли, я еще больше разнервничалась. Чувствовать себя более глупо я бы, пожалуй, не смогла, даже если бы на мне были надеты спортивные носки и обувь «Биркенстокс»[19]. Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица и этих жутких ног. Комната начала медленно вращаться, потом быстрее, кругами… Хватаясь за спинки стульев и стойки секретарей, я старалась придать себе устойчивость, сосредоточившись на том, чтобы не грохнуться в обморок.

Мы шли по оживленному коридору, в обоих направлениях мимо нас спешили люди. В конце коридора я увидела просторный кабинет, где за письменным столом, в два раза больше обеденного, сидел приятного вида мужчина. На голове у него были телефонные наушники, сам же он полулежал, откинувшись на спинку кожаного кресла, под углом, по всей вероятности, превышающим допустимые эргономические пределы. Коротко подстриженные светло-каштановые волосы. Блестящие глаза. Белая рубашка тщательно отутюжена и накрахмалена. Галстук цвета сливы гармонирует с картиной, висящей на стене за его спиной.

Сопровождавшая меня женщина молча остановилась в дверном проеме. Я тоже замерла. Мужчина попрощался с собеседником, снял наушники и улыбнулся. Улыбка его тоже была приятная. В очень официозной манере, словно делая уведомление о дипломатическом визите, женщина провозгласила:

— Мистер Овитц, это — мисс Хансен, назначенная на десять двадцать. Собеседование с Джуди уже состоялось.

С одной стороны, я была удостоена чести получить такое представление, с другой — насколько же плотным был календарь этого парня? Был ли кто-то назначен на десять двадцать пять?

— Мне нужно, чтобы меня какое-то время не беспокоили, — сообщил он моему эскорту. — В течение пятнадцати минут никаких звонков.

Она кивнула и удалилась, я же ступила в святая святых.

Мужчина жестом указал, куда мне можно сесть. Такую мебель я видела в выпусках «Архитектурного дайджеста»: кожаный диван, низкие кресла вокруг кофейного столика. И картина во всю стену. Мне еще не приходилось бывать в такой подавляющей обстановке, за исключением, может быть, кабинета директора колледжа, когда меня распекали по подозрению в причастности к некоему сомнительному ночному происшествию. Вытаращив глаза, я окаменела. Мистер Овитц рассмеялся:

— Что вас так напугало? Успокойтесь…

«Еще бы не напугаться! Все ваши служащие утверждают, что вы самый могущественный человек в Голливуде. Уже одно это звучит устрашающе!»

Минут тридцать он задавал мне вопросы, похожие, скорее, на авторские ремарки в скобках с восклицательным знаком. Казалось, его не очень-то интересуют ответы. Сердце мое екнуло, когда он спросил, хорошо ли я вожу машину и доводилось ли мне ездить по заснеженным дорогам (вероятно, семья часто посещает Аспен[20]). Тут следует заметить, что вождение не мой конек. Я слегка запнулась, но его, кажется, не беспокоило, что мой ответ был не таким, какой он хотел бы получить от перспективного работника, которому будет доверена безопасность детей. Его уже интересовало другое. Несколько минут мы говорили про обучение нянь — он никогда об этом не слышал. Эту тему он нашел занятной. «Чему же учат в школе нянь?» — спросил он, забавляясь все больше. Я с трудом подбирала слова, а он молча усмехался, глядя на мои мучения. Это потом я поняла, что Майкл чувствует себя наиболее комфортно, когда другие не очень. Ему доставляет удовольствие наблюдать, как люди трепещут в его присутствии. Поэтому мой священный ужас в тот день привел его в хорошее расположение духа.

То же случилось и когда он пригласил меня для последующего собеседования к себе домой.

Вскоре я узнала, что КАА — одно из самых больших актерских агентств в Голливуде. До этих пор я и понятия не имела, чем занимаются агенты, но быстро уяснила, что они ведут переговоры со студиями в обмен на процент от дохода их клиентов. А их клиентами, как я уже знала, были самые известные актеры, режиссеры, сценаристы, композиторы и деятели этой индустрии. Мартин Скорцезе. Деми Мур. Джулия Робертс. Агентство имеет достаточный вес, чтобы обеспечить своим клиентам наиболее выгодные контракты.

Соучредитель и президент агентства, Майкл Овитц обладал наибольшим влиянием. Он создал совершенно новый тип агентства — оно работало с командами, то есть собирало кинозвезд, писателей и режиссеров в одну труппу и предлагало студии в качестве единого целого, по принципу «бери сразу всех или никого». Он имел достаточно рычагов, чтобы заставить большинство студий играть по его правилам.

Ему доверяли также поиск новых путей в ведении бизнеса. Переманивание или кража клиентов, что до его появления на сцене случалось крайне редко, с его приходом стало делом обычным. (Поговаривали даже, что Майкл привлек Дастина Хоффмана работать бесплатно.) Он и его дружина в черных костюмах — как правило, дипломированные специалисты с экономическим образованием либо адвокаты — были преданы своим клиентам и не гнушались никакими средствами в достижении своей цели. Однажды сценарист Джо Эстерхаз, зарабатывавший миллионы за сценарии типа «Танец-вспышка» или «Основной инстинкт», объявил, что переходит в конкурирующее агентство, и Майкл произнес ему: «Ничего у вас не выйдет. Вы не оставите мое агентство. Если вы это сделаете, у меня есть кому выбить вам мозги».

Пожалуй, хорошо, что тогда я ничего этого не знала.

Сейчас, остановившись у обочины тротуара рядом с аллеей, ведущей к дому семьи Овитц, я увидела четыре роскошных автомобиля. Рядом с ним был припаркован экзотичный черный спортивный автомобиль. В этот момент из дома вышел мужчина, как я позже узнала — Рон Мейер, партнер Майкла. Со временем он перейдет в «Юниверсал пикчерс». Он помахал рукой и, спускаясь по лестнице, сказал кому-то:

— Если я понадоблюсь Майклу, ищите меня в доме Сталлоне.

Сильвестр? О… неужели я и в самом деле буду здесь работать?

Моя рука задрожала, когда я потянулась к кнопке интеркома на железной ограде высотой в двенадцать футов. И я буду сюда входить без всякого разрешения? Войти сюда — это не то что войти даже в самый дорогой дом в нашем маленьком лесозаготовительном городишке! Там ни у кого нет ни телефонов внутренней связи, ни ворот. Да и в большинстве домов там вообще никогда не запирают заднюю дверь.

Дом, раскинувшийся на площади почти в акр, был двухэтажным, в южноколониальном стиле, из дерева и кирпича, с тремя величественными колоннами перед фасадом и двумя массивными черными лакированными парадными дверями с блестящими медными ручками. На брусчатой подъездной дорожке какой-то человек деловито мыл чистый внедорожник; три других автомобиля выстроились в очередь позади него. Вскоре эта картина станет для меня привычной: этот мужчина приходил каждое утро по субботам и вылизывал каждую деталь на всех автомобилях семьи Овитц.

Джуди встретила меня у бокового входа. Она казалась дружелюбной, но слегка надменной. Одета она была в подобающий случаю наряд и выглядела даже еще более восхитительно, чем накануне, если такое вообще возможно.

— Эта боковая дверь практически наша парадная, — сообщила Джуди, когда мы вошли в гостиную с выделенной обеденной зоной. Затем она подвела меня к главному входу с высокими черными дверями и сказала:

— Это наш главный вход.

Гм, я в доме всего две минуты, но уже порядочно сконфужена…

Джуди обернулась и жестом пригласила следовать за ней:

— Идемте. Я покажу, где что находится.

Идя мимо кухни через главную столовую к жилым комнатам, я внезапно остановилась. «Боже мой, да мама умерла бы, увидев это!» Фотографии на стене позади искусно сделанного небольшого бара с закусками и напитками выглядели как журнальный разворот в журнале «Пипл». Барбара Стрейзанд, позирующая с Майклом. Майкл с Майклом Кейном, Майкл и Джуди с Томом Хэнксом, Майкл с Джейн Фонда… Я глазела на фотографии, как туристка на достопримечательности.

Начальница отдела кадров говорила мне, что у Овитцев частенько бывают такие знаменитости, как Пол Ньюман. Она тогда спросила меня, смогу ли я сохранять самообладание, и я уверила ее, что смогу. Я захлопнула рот. И поклялась держать себя в руках и ничему не удивляться во время этой экскурсии. Я убедила себя, что тоже живу в доме, где вполне обычное дело, чтобы на обед вдруг зашел Чарли Шин.

— Сьюзен, не могли бы вы последовать за мной сюда? — позвала Джуди, и ее голос вернул меня к реальности.

— Да, миссис Овитц, — я слегка коснулась ее руки, — э… я Сьюзи.

Надо сказать, что я, пытаясь быть взрослой, старалась использовать свое полное имя — Сюзанна. Мне казалось, что так меня будут воспринимать более серьезно. Но… на самом деле я была Сьюзи… Настоящей Сьюзи!

Пока я шла за Джуди, я не могла не заметить, что практически на всех стенах висят картины. Их не было, пожалуй, лишь в ванной и на кухне. Так много картин я еще никогда не видела. Джуди сообщила мне, что у них есть даже галерея — на втором этаже над общей комнатой. Художников я не знала, за исключением одного. Кажется, это был настоящий Пикассо.

Глупая провинциалка во мне пронзительно вскрикнула: «Я никогда не была в таком доме!» В домах моих приятелей крышки унитазов были обтянуты искусственным мехом, а из бачков текла голубая вода. Кухня же считалась хорошей, если там хранилось большое количество замороженной пиццы, «Кул-эйд»[21] и «Читос». Единственные собранные реликвии, которые мне довелось видеть, принадлежали отцу моей подруги Мисси. Это была коллекция вещей в память о Джоне Уэйне[22], занимавшая всю общую комнату. Не исключено, что даже на плевательнице там красовалось изображение Дюка[23].

— Как вы, вероятно, заметили, Майкл — один из крупнейших коллекционеров произведений искусства в стране, — сказала Джуди, беря в руки одну из маленьких керамических статуэток животных и поворачивая ее к свету. — Эту Майкл привез из Африки. Вам приходилось бывать на сафари, Сьюзи?

«Еще бы! У двоих моих друзей нет даже кабельного телевидения, потому что туда, где они живут, не провели кабель. Зато мы то и дело летаем в африканскую саванну».

Лишь намного позже я пойму, что этот вопрос был первым сигналом, который я не приняла во внимание. Влиятельные и знаменитые, по крайней мере эти влиятельные и знаменитые, не имеют никакого понятия о том, как живет остальной мир.

Экскурсия продолжилась. Мы прошли мимо латиноамериканки в накрахмаленном белом форменном платье. Мы с ней обменялись улыбками, но нас не познакомили. Джуди скороговоркой сообщила мне график работы прислуги и добавила, что выходными у меня будут суббота и воскресенье. Сколько же людей обслуживает этот дом? Пока я заметила шестерых.

Она провела меня по лестнице наверх, чтобы показать комнату, в которой я буду жить. Расположенная между детскими, она была просторная и чистая, с двумя кроватями, накрытыми одинаковыми покрывалами персикового цвета. Кремовый ковер был слегка потерт, но зато в комнате был телевизор. И что еще лучше — ванная! Дома я и две мои сестры делили одну ванную комнату. И, Бог не даст солгать, это было нелегко.

В разгар моего ликования Джуди попросила меня спуститься вниз, в гостиную, для беседы. Она начала задавать вопросы о моей семье, и в особенности о маме, поскольку знала, что она прилетела сюда со мной.

Она хочет с ней встретиться!

Я уставилась на Джуди. Неужели это необходимо? Ведь мне уже почти девятнадцать. Я достаточно взрослая, чтобы выбрать работу самостоятельно. Или она хочет получше оценить меня, глядя на мою маму? Я чувствовала себя жеребенком, которого покупают — и покупатель непременно желает осмотреть зубы кобылы.

После некоторого препирательства, — должна же я была объяснить, что не собираюсь приводить маму на собеседование по поводу своей работы, — она проводила меня в комнату Брэндона, ее младшего сына, которому было всего шесть недель от роду. Когда мы вошли, Майкл как раз просил своего старшего сына Джошуа оставить младенца в покое. Очевидно, шестилетний мальчуган пытался вынуть братишку из кроватки. Тут же вертелась трехлетняя Аманда. Дети как будто сошли с обложек журнала! Красоту они унаследовали явно от матери. Джош был очень светлым блондином, а у Аманды были длинные густые волосы изумительного орехового цвета — мечта любой женщины.

— Джошуа, я не собираюсь повторять еще раз, — сказал мистер Овитц. — Положи малыша и познакомься со Сьюзи.

Джошуа обернулся ко мне без всякого интереса и снова потянулся к кроватке.

— Аманда, это Сьюзи, — сказала Джуди. — Мы думаем, она станет вашей новой няней.

Она еще не решила? Все ясно. Финальный тест — одобрение детей.

— Привет, Аманда, — живо сказала я.

Она робко улыбнулась, наполовину спрятавшись за мать.

— Здравствуй, Аманда, — снова поприветствовала я девочку, заглядывая за спину Джуди. — Очень приятно с тобой познакомиться.

Ладно, по десятибалльной шкале получила 5,5. Возможно. Мой последний шанс — малыш. Я подошла к кроватке.

Это было самое прелестное человеческое существо, какое я когда-либо видела. Несмотря на то что его домогался брат, он улыбался и радостно агукал. Я нагнулась, взяла его на руки и покачала, баюкая. Получилось отлично. Удача!

Было ясно, что это та самая идеальная семья из моих грез; новорожденный малыш, требующий ухода, оживленный дом с тремя детьми и горничная на всю рабочую неделю.

— Какое чудо! — сказала я и посмотрела на Джошуа. — Иди-ка сюда, давай садись в это кресло. Вот так нужно держать твоего братика.

Я осторожно положила малыша в его руки.

— Головка должна быть тут, на твоем локте. — Я подложила подушку под руку Джошуа, на которой лежал Брэндон.

Майкл и Джуди стояли в сторонке и наблюдали. Кажется, они довольны. Наконец Джуди спросила:

— У вас есть вопросы?

И тут в моем мозгу возник полный провал. Пусто! Пусто.

— Вы их шлепаете? — вдруг вырвалось у меня. «Что я такое ляпнула?»

Наступила неловкая тишина, а затем Майкл расхохотался:

— О да, я их луплю! Регулярно!

О Боже. Я ведь только хотела сказать, что не согласна с таким методом.

Но я этого не сказала. И не спросила, какой дисциплинарной стратегии они придерживаются в воспитании детей. Если таковая вообще существует.

И конечно, я не спросила про контракт, сколько часов в день я буду работать, за что должна отвечать и как будут оплачиваться мои сверхурочные. Я не спросила даже, будет ли у меня медицинская страховка.

Я не спросила ничего.

Теперь, вспоминая прошлое, я понимаю, что они, без сомнения, сочли меня более чем наивной. И скорее всего не по оплошности не вспомнила о контракте. Я полностью соответствовала роли, уготованной мне в их воображении. Доверчивая девушка из маленького городка, чья единственная забота — здоровье их детей. Деньги, условия работы — кого это волнует? Ведь прислуга работает главным образом из желания полностью посвятить себя созданию чьего-то комфорта. И это исключает любые проявления равноправия или уважения в отношении к ней.

Майкл сказал, что они хотели бы нанять меня немедленно. Он хотел также знать, как долго я планирую у них оставаться. И я сказала, что могу быть в их распоряжении в течение двух лет. Они остались этим довольны. Майкл сообщил мне, что ему не нравится частая сменяемость прислуги, так как это отрицательно сказывается на детях. Повариха работает у них уже семь лет, и он надеется, что она останется навсегда. Я действительно рада была услышать, что он понимает, как тяжело дети переносят частое появление и исчезновение разных людей. У меня не возникло и мысли, что срок пребывания поварихи зависит не только от этого, но и от чего-то совсем другого. Джуди упомянула, что их предыдущая няня была молоденькой девушкой, после двух месяцев работы вдруг осознавшей, что это работа не для нее; но я не придала значения этим словам.

Майкл сказал, чтобы я позвонила в его офис, когда соберусь выезжать из дома, — они организуют мой перелет. Какое любезное предложение. Я так была довольна местом, которое нашла! Поступить в институт нянь было отличной идеей — учеба действительно помогла мне стать профессионалом.

Как же много мне еще предстояло узнать!