Борис Рябинин НАШ ДОМ — ЗЕМЛЯ (Размышления о природе)

Борис Рябинин

НАШ ДОМ — ЗЕМЛЯ

(Размышления о природе)

Рис. В. Курбатова

Представить только: в безбрежном безвоздушном океане, у которого нет ни конца ни начала, несется, вращаясь, маленький, совсем крохотный, песчинка в сравнении с мирозданием, голубой, чуть расплющенный шарик — планета Земля, наш дом. А ну, как с ним случится что-нибудь! Что тогда?

Вопрос этот, увы, далеко не праздный.

Вспоминается публичное выступление одного видного ученого. Заканчивая лекцию о состоянии дел в природе, он сказал: «Я уже думаю о том, где будут жить мои внуки». Потом помедлил и поправился: «Нет, не внуки, а дети…»

Так вот, где будут жить наши дети?

Что происходит с природой на планете? Рассмотрим по порядку.

Воздух. Уже давно ученые с тревогой отмечают: кислорода в составе воздуха стало меньше. Тот, кто бывал в Токио — столице Японии, имел возможность убедиться: постовые полицейские на улицах, регулировщики движения, стоят в противогазах. Иначе нельзя — отравится, упадет.

На улицах установлены автоматы, по типу тех, что у нас продают газированную воду. Но там торгуют не водой, а… чистым воздухом!

В тридцатых годах советский писатель-фантаст Александр Беляев написал роман «Продавец воздуха». Тогда это воспринималось как чистейшая выдумка. Теперь — стало реальностью. Японцы уже делают консервы… из чистого воздуха…

Перенесемся в другой конец земного шара. Воздух альпийских лугов продают австрийцы, швейцарцы.

Лондон — столица Британской империи. Как известно, Англия — страна островная, там часты туманы. Наползая с моря, туман вбирает в себя вредное дыхание фабрик и заводов, выхлопные автомобильные газы. Англичане не без оснований прозвали это «смог» или «гороховый суп», за желтый цвет.

Так вот, в 1958 году, в период особого сгущения «смога» в Лондоне от удушья в течение четырех суток умерло 1700 человек. Каждые три с половиной минуты умирал один человек. Повторяю: в Лондоне! Не в захудалом городишке!

Худо с воздухом и в Соединенных Штатах Америки. Ученые подсчитали: Америка уже давно живет за счет чужого, «приблудного» воздуха, который приносит им ветер со стороны Канады, где дела в этом смысле пока что обстоят несколько получше, да еще за счет океана. Океан, как и лес, тоже великий дезинфектор и поставщик кислорода. Собственные же леса страны не справляются с очисткой испорченного воздуха, — они обеспечивают эту насущнейшую необходимость лишь на 50 процентов.

Журнал «Америка» как-то поместил фотографию: мать отводит двоих детей в школу, все трое — в респираторах… Что это, сегодняшний день или завтрашнее будущее? А горизонт на снимке, между прочим, темен, мрачен, затянут клубами черного дыма.

В США подсчитано: город с населением в один миллион человек выделяет за день 500 000 тонн веществ, загрязняющих воздух и воду. В Англии убытки от загрязнения атмосферы достигают 300 миллионов фунтов стерлингов в год, в ФРГ — почти 2 миллиарда марок.

По данным журнала «Наука и жизнь», около 6 миллиардов тонн углерода ежегодно выбрасывается в атмосферу Земли через дымовые трубы промышленных предприятий и с выхлопными газами автотранспорта. Концентрация углерода в воздухе больших городов мира повысилась на 10 процентов. Почему так получается?

Не только потому, что бурно развивается промышленность и непомерно растет количество автомобилей в мире.

С лица планеты сходят леса, и этот роковой процесс, начавшийся век назад и особенно ускорившийся в нынешнем столетии, не удается пока что остановить никакими чрезвычайными мерами.

Лес — производитель чистого воздуха. А леса все меньше. Только за пять лет — с 1947 по 1952 — в мире было вырублено 25 миллионов гектаров, а облесено (восстановлено) всего 2,65 миллиона — одна десятая часть. Две трети лесов планеты потеряли промышленное значение. А потребность в древесине все увеличивается. Одна газета при тираже в 100 000 экземпляров за день съедает годовой прирост одного-двух гектаров леса. А как же дальше? Многие страны — в первую очередь социалистические — прилагают громадные усилия, чтобы восстановить лесные запасы, однако перекрыть дефицит, сократить «ножницы» между рубкой и восстановлением до настоящего времени не удалось.

А лес, великий зеленый друг наш лес, — это не только древесина, чистый воздух, грибы, ягоды, обиталище многих и многих диких животных — зверей, птиц, но это еще и вода. Лес — хранитель влаги. Уходят лес — уходит вода. Уходит жизнь.

А с водой тоже очень, очень худо. Американцы уже покупают натуральную пресную воду у Канады. За золотые денежки. Платят! Потому что иного выхода нет. Проектируется построить гигантский водовод, по которому чистая вода должна поступать из Канады в Нью-Йорк: величайший город мира томится от жажды…

Собственные реки и озера загрязнены настолько, что пользоваться водой из них невозможно, — не только пить нельзя, даже в котлы заливать, использовать для технических целей не рискуют! Испорчены Великие озера — Эри, Мичиган, Верхнее, Нижнее, Гурон, где расположен большой промышленный комплекс, и теперь перед промышленниками стоит вопрос: как быть? что делать? На очистку одного озера Эри нужно израсходовать 20 миллиардов долларов. Понятно, что владельцы предприятий всячески уклоняются от этого, но, вероятно, рано или поздно им придется пойти на расходы.

Но если б так было только в США! Великая река Западной Европы Рейн превращена в сточную канаву, рыба в ней не живет, купаться тоже нельзя, а на некоторых участках вода настолько насыщена химикалиями, что черпай и проявляй фотографические пластинки — заменяет проявитель.

Западные немцы покупают чистую, воду у скандинавов, в Швеции, и по Балтийскому морю везут ее в судах-танкерах к себе.

Голландия приобретает воду у Норвегии, а потом разливает по бутылкам и продает населению.

Когда у нас не так давно побывали на Байкале друзья из ГДР, они полюбовались красотой пейзажей, а потом сказали: «Нам бы такое озеро. Мы отсюда возили бы воду к себе…»

Где взять воду?

И вот уже в мире готовятся (все-таки готовятся!) «к осуществлению грандиозных проектов переброски больших количеств воды на значительные расстояния, например, из бассейна Гудзонова залива в Канаде в густонаселенные районы в США» («Наука и жизнь»). Уже буксируются в Америку… айсберги из Гренландии. Да, да! Многие увидели в этом выход. Ведь каждая ледяная гора — айсберг — это миллионы тонн идеально чистой воды! Мощные буксиры тянут за тысячи миль по морю ледяные горы, заводят их в устья рек Миссисипи и оставляют там: растаяв, айсберг обогатит чистой водой испорченную воду этих рек. А можно построить и целые механизированные фабрики по переработке льда, этакий конвейер: лед — вода — потребитель… И все это не фантазия, нет!

На некоторых южноафриканских озерах уже можно увидеть: поверхность озера будто покрыта плавающими льдинками. В Африке? Но это не льдины, это — особого сорта легчайший пенобетон, особое защитное устройство, препятствующее быстрому испарению влаги под раскаленным африканским солнцем. Высохнут озера (а высохнуть они могут, потому что поредели леса) — и возникнет угроза обезвоживания целых районов. Вот озера и покрывают щитами из пенобетона… Но ведь, если задержать испарение в больших масштабах, где-то, может быть, это отзовется уменьшением осадков… Порочный круг!

Теперь, собственно, о земле.

Земля — производительница всех богатств… Лес — «одежда Земли». Недаром его зовут так. Там, где исчезает лес, развивается эрозия, ржавчина земли, отнимающая у человека плоды его тяжких трудов. Сказывается порой и верхоглядство, поспешность, проявляемые при подъеме новых земельных массивов. Человечество прилагает поистине титанические усилия, чтобы увеличить число посевных площадей, но практически они не растут: сколько вводится в хозяйственный оборот новых площадей, примерно столько же за этот срок уничтожается эрозией. Видели овраги, буераки, пыльные бури, ливневые смывы? Это все эрозия, ее работа. Эрозия ветровая и водная.

А ведь один землепашец кормит семь человек. Это у нас. В других странах эта цифра еще больше. Между тем уже сейчас, по оценке социологов, добрая треть человечества систематически недоедает, еще одна треть живет просто впроголодь…

Конечно, есть еще путь подъема урожайности сельскохозяйственных культур. В этом направлении делается многое. Однако возможности тут тоже не безграничны.

Итак, борьба за землю — борьба за жизнь.

Тяжкая проблема — и животный мир. По свидетельству палеонтологов, на планете нашей обитало 50 миллионов разных видов животных. Осталось — полтора миллиона. Естественный отбор? Да. Но приложил руку и человек. В нынешнем двадцатом веке истреблено 40 видов. Иначе говоря, каждые два года исчезает один вид животных.

Не грустно ли, не парадокс ли, что львов ныне рождается в зоопарках больше, чем на воле, на их родине в Африке! Мавритания (!) закупила у Франции (из зоопарков) несколько пар львов, чтоб развести у себя. А ведь мавританский лев — на гербе этой страны.

Красная Книга, заведенная Международным союзом охраны природы, свидетельствует: лишь за последние два-три столетия около 300 видов животных с лица нашей планеты сошло навсегда, чтоб уж никогда не возродиться, еще шестьсот — на грани вымирания. Спасем ли мы их?

Недавно крупный заповедник создан в Бельгии, недалеко от Льежа. По замыслу его устроителей, он не только будет содействовать сохранению флоры и фауны здешних мест, но также поможет разведению африканских зверей. Предполагается, что в заповеднике будут обитать 1200 антилоп, слонов, жирафов, зебр, гиппопотамов, львов, бизонов, верблюдов, медведей и волков. Да, и волков. Давно уже пора помиловать хищников, этих санитаров природы.

Многие хищники — четвероногие и пернатые — стали охраняться. Например, тигр, леопард, медведь гризли. Однако этого мало. Исчезли крокодилы там, где еще недавно реки кишели ими. Правда, кое-где крокодил теперь тоже охраняется.

Мода — жестокий враг животных. На зимних Олимпийских играх в Инсбруке советская делегация была в шубах из нерпичьей шкуры… Сейчас же, как часто бывает на Западе, это породило моду на нерпичий мех и вызвало истребительную охоту на нерпу. Мода на чемоданы и сумочки из крокодиловой кожи в свое время, как это известно, истребила крокодилов. Та же участь постигла леопардов, некоторые виды обезьян и т. д. и т. д.

Истреблены бизоны Северной Америки. А ведь еще при Купере по прериям бродили стада, в которых насчитывалось до двух миллионов голов. Истреблены странствующие голуби Америки. Никогда не возродится стеллерова корова, громадное морское млекопитающее. В 1741 году мир узнал о существовании этой коровы, а уже через 22 года в живых не осталось ни одной. Не сохранилось даже чучела.

Исчезают растения. Неумеренный сбор лекарственных растений, неумеренный, а главное хищнический (когда вырывают с корнем, не оставляя семенников), — привел к тому, что значительная часть этой ценной флоры уже исчезла.

Могут возразить: на смену природной флоре приходят сады. Но, заметим, сады работают хуже, чем естественные биологические системы. Сад не может заменить все.

Можно ли помочь природе?

Безусловно, — да.

Накануне Великой Октябрьской социалистической революции сайгак считался вымирающим животным. Но в результате принятых мер он стал вне опасности. В наших южных степях разгуливают сегодня тысячные стада сайгаков. Возрожден и зубр, представитель ледниковой эпохи. Из Беловежской пущи ныне зубр перекочевал в заповедники Подмосковья, Казахстана, на Кавказ.

…Вспомним тот вечный круговорот, который породил жизнь на нашей планете и дает живому жить дальше. Начало жизни — мельчайшие существа-бактерии, они санитары земли, они осуществляют и важные химические процессы переработки различных веществ. Растения, синтезируя энергию солнца, вырабатывают питательную массу для травоядных животных; травоядные служат пищей плотоядным. Цепь явлений, разорви одно звено — рассыплется цепь.

Ученые сулят потепление климата, как результат деятельности человека. «Парниковый эффект» — скопление углекислоты, нагрев атмосферы, а отсюда — таяние вечных ледников, затопление низменностей и побережий, сдвиг всего климата планеты. Каковы могут быть конечные последствия всего этого, невозможно предсказать. Однако ничего хорошего нам это не предвещает.

«Можно ли еще спасти космический корабль. «Земля»? — задает вопрос один из западногерманских журналов. Уже по тому, как вопрос сформулирован, видно, сколь он серьезен.

Да, можно ли?

Охрана природы стала сферой соревнования двух общественных систем — социализма и капитализма. Мы поднимаем это на уровень важнейшей государственной задачи.

В сентябре 1972 года прошла специальная сессия Верховного Совета СССР, посвященная проблемам охраны природы и рационального ее использования. Решения ЦК КПСС и Совета Министров СССР предусматривают обширный ряд мер, направленных на сбережение природы и приумножение ее богатств.

В РСФСР — впервые в мировой практике — введено обязательное планирование мероприятий по охране природы; с 1974 года такое планирование становится обязательным для всего Советского Союза.

У нас положение неизмеримо лучше, чем на Западе, за океаном. Но это не значит, что мы можем позволить себе благодушествовать. Наоборот! Грозные признаки надвигающейся беды есть и у нас. И дело охраны природы в СССР становится делом всего народа, каждого советского гражданина, его совести.

Сказать откровенно, не совсем понятно выражение «спортивная охота». Что это за спорт, когда, с одной стороны, скорострельное ружье с оптическим прицелом, автомобили, мотоциклы, а порой и вертолеты или самолеты, а с другой — все то же лишь живое бьющееся сердце да быстрые ноги! Нет, нельзя называть это спортом! Спорт всегда предполагает соревнование равных.

А если еще к этому прибавить нездоровый азарт… Страшная штука! Один знакомый признавался мне, что это вроде наркотика: раз выстрелишь — и хочется еще, и нажимаешь, и нажимаешь на спусковой крючок, уже не помня себя, пока не израсходуешь все патроны… Пошел на «спортивную охоту», а привез целую гору уток — шестьдесят штук. Куда их? И самому не надо столько, да и жена ругается… почисти-ка столько, подергай пух-перо! Азарт! Скажут: есть ограничения, нормы отстрела. А кто уследит в лесу? К каждому ведь не приставишь контролера — егеря или милиционера. Там, на природе, человек остается один на один со своей жертвой да… с совестью.

Прежде охотник, встретив охотника, говорил: «С полем!» То есть: как побродил? Теперь спрашивает: «Сколько настрелял?» Вспоминаю: когда мы с Л. М. Леоновым работали над статьей «Природа просит тишины», то столкнулись с таким фактом. В Свердловской области есть местечко — Горный Щит, ружей зарегистрированных там — 7000; да еще, говорят, не зарегистрированных столько же; возьмем лишь первую цифру — 7000. А дичи, по подсчету специалистов, три с половиной тысячи голов. Всякой — бегающей, летающей, прыгающей… всей! Семь тысяч и три с половиной тысячи. То есть на каждую живую тварь наведено четыре ствола (ружья-то двуствольные). Если они выстрелят все разом? Ничего живого не останется! К счастью, они не стреляют все враз, а когда стреляют, то еще мажут. Пока это спасает. Но нельзя всегда полагаться на слепое счастье.

Да и охотник-то нынче пошел не тот, более свирепый, беспардонный, что ли, готовый подчас на что угодно. В Челябинской области есть егерская династия: дед, отец, сын — все егеря, они могли бы рассказать много невеселого о своей работе, о постоянном тяжком испытании, риске, с которым она связана.

Вот потому-то сейчас все громче голоса: охоту надо сокращать, вводить в жесткие рамки. В некоторых странах уже принят такой порядок: столько-то охотников — и ни одним больше. Хотите стать охотником? Ждите, ждите, когда кто-нибудь помрет, освободится вакансия.

В нашей стране все чаще практикуются запреты весенней охоты (против весенней охоты категорически высказывался и В. И. Ленин). В зависимости от «урожая» дичи и погодных условий ограничиваются и осенние охоты.

Чтоб получить право пойти в лес с ружьем, охотник теперь обязан участвовать в работах: посеять, собрать урожай зерна, этим зерном подкармливать диких обитателей охотничьих угодий.

И хоть для многих охота по старинке — сжигающая страсть, любимое развлечение и отдых, она — атавизм, и недалеко то время, когда охота будет полностью запрещена. Как сказал замечательный друг русского леса писатель Леонид Леонов:

«Любите природу, но… без огнестрельного оружия!»

Ныне мы различаем — есть: биосфера, техносфера, ноосфера. Биосфера — тонкая пленка, окутывающая планету, то, что питает жизнь. Техносфера — сотворенный человеком мир машин и те преобразования, которые они несут планете, вмешательство всемогущей техники и ее последствия. Ноосфера — сам человек, точнее сказать, человек как разумный фактор, воздействующий на все окружающее, его устремления, планы, мечты, надежды, идеалы. Вот от этой-то, последней инстанции, ноосферы, по сути, и зависит все.

Мы приветствуем договор между Советским Союзом и Соединенными Штатами Америки о совместных действиях в защиту внешней среды, а также другие международные соглашения, посвященные той же проблеме.

Государство наше ввело в действие кодекс законов, в административном и уголовном порядке карающих разрушителей природы. Повышается ответственность всех руководителей промышленных предприятий.

В жизнь входит понятие — геогигиена!

Быть бережливым и заботливым к земле. Не пакостить, не грязнить, не растаскивать, не портить ее.

Советские органы вооружены правами строжайшего контроля. За охрану природы ответственность несут органы власти, так считал В. И. Ленин. К этому можно добавить: и каждый, каждый человек, если только ему дорог его дом, благополучие собственное и потомков.

Двадцать два миллиона членов насчитывает только Всероссийское общество охраны природы, основанное в 1924 году. Второго такого общества добровольцев-энтузиастов, радетелей родной природы, больше нет нигде.

Итак, напомним еще раз.

Крупный химкомбинат, если нет очистки, в сутки сбрасывает полтора-два миллиона кубометров ядовитых вод.

Литр нефти делает непригодной для жизни миллион кубических метров воды.

Полтора миллиарда кубометров леса рубится ежегодно.

Каждое хищнически срубленное дерево — урон. Каждая вытоптанная поляна — беда. Каждая отравленная речка — несчастье.

Мельчайшие организмы значат очень много, иногда играют роль более значительную, чем крупные.

Отвалы — характерная деталь современного техногенного ландшафта. А ландшафт — это часть наружного облика Родины, и кроме того, это также земля. В СССР очень много гектаров ждет фитомелиорации, озеленения на испорченных землях.

Максимальное расширение площади зеленых насаждений! Они производители жизненно важных для нас продуктов, они же поглотители пыли, газов и т. д.

Да укоренится повсюду «беструбная технология», то есть производство без всяких вредных выбросов в атмосферу (равно и в воду), без сжигания громадных количеств топлива, которое, засоряя несгоревшими остатками небо и землю, одновременно отнимает кислород.

Стоит повториться еще раз. Природу можно спасти. Если каждый научится любить ее. Если каждый твердо скажет себе: я — Человек.

Жан Дорст, один из вице-президентов Международного союза охраны природы, собрал огромный материал по всей планете. Скрупулезно-обстоятельно, с завидной мотивированностью и доказательностью, анализирует он все «за» и «против». Он — ученый, у него должен господствовать точный расчет, холодный рассудок. А кончает он свою книгу следующими словами:

«У человека вполне достаточно объективных причин, чтобы стремиться к сохранению дикой природы. Но в конечном счете природу может спасти только его любовь…»

Может быть, странно для ученого говорить об эмоциях? Нет, не странно. Любовь правит миром и охраняет его.

Можно было бы привести огромное количество высказываний на этот счет. Возьмем несколько наудачу.

— Какая же из проблем ближе нам? — спрашивает корреспондент «Известий» видного советского поэта Михаила Дудина.

— Пожалуй, — отвечает поэт, — это проблема спасения нашей прекрасной Земли, праматери всего сущего и живого, от гибели. Понимать эту проблему нужно, конечно, широко. Не только спасение Земли от атомной угрозы, не только защита природы и всего живого, но и защита духовного здоровья человечества, ибо в конечном итоге только это может предотвратить катастрофу…[1].

— Украшать природу человеческой красотой! — настаивает француз Поль Элюар.

А вот что говорит Акира Куросава, прогрессивный японский кинорежиссер:

— Человек нравственно связан с окружающей его природой, является ее частицей. И если эта природа чахнет, увядает под действием разрушающих сил, то вместе с нею погибает человек. Это как в горах: маленький камешек, брошенный путником, вызывает лавину камней, под которой гибнет и сам незадачливый путник.

В заключение хочу привести выдержку из статьи в журнале «Курьер ЮНЕСКО» (1973, № 1). Статья называется «Пределы роста», а весь журнал носит гриф «Только одна Земля».

«…Если существующие ныне тенденции сохранятся и впредь, то экспоненциальный рост производства, потребления, загрязнения среды и истощения природных ресурсов приведет к совершенно неприемлемой ситуации: перенаселение планеты, крайнее обеднение природы, загрязнение воды и атмосферы.

…Оптимисты обычно говорят: лежащий перед нами путь кажется опасным, но изобретательность человека, наука и техника позволят разрешить многие трудности.

На мой взгляд, оптимисты упускают при этом из виду два очень важных фактора. Первый — это ускорение темпов исторического развития. А наши институты да и мы сами не умеем достаточно быстро реагировать на возникающие проблемы, чтобы вовремя справиться с ними. События развиваются гораздо быстрее, чем развиваемся мы сами (подчеркнуто здесь и далее мною. — Б. Р.)

Все большее значение имеет второй фактор. В мире существуют такие важные проблемы, которые нельзя решить никакими техническими ухищрениями. Это проблемы, связанные с поведением самого человека, его реакцией на мир, его приспособляемостью, системой ценностей и т. д. Решение такого рода проблем следует искать в сфере социального и культурного развития. Стало быть, следует заботиться не об усилении роли техники в мире, а об ее гуманизации. А это означает, что поиск надо вести в совершенно иной плоскости… Когда население земного шара увеличится вдвое по сравнению с нынешним, общество станет неизмеримо более сложным и гораздо менее стабильным; жизнь в таком обществе, боюсь, станет действительно невозможной без помощи вычислительных машин и других механических устройств, расширяющих возможности человеческого разума. Но если человек сумеет вернуть себе некоторые истинно человеческие качества, если несправедливость будет устранена, если на смену нам придут более мудрые поколения, — тогда, быть может, для руководства обществом не понадобятся вычислительные машины. Короче говоря, выбирать надо одно из двух: либо мы повысим наши этические нормы, либо наша Земля превратится в огромный муравейник. Но мы — люди, и поэтому я надеюсь, что нам предназначена иная судьба, что наши устремления поднимутся выше забот об одной только сытости и материальном благополучии».

Подведем некоторые итоги.

Земля — наш дом, твой, мой, наш общий, дом всех людей, всех живых существ. Плохо тому созданию, которое теряет свой дом.

Попробуйте вообразить, если это возможно: вот вы утром пробудились, и вас сразу поразила странная тишина; выглянули за окно — никого. Не слышно чириканья воробьишек, не видно в небе ни одной летящей птицы, не залает собака, не пробежит кошка… никого! Вы — в пустом заброшенном доме, где даже эхо молчит.

Мир прекрасен и радостен потому, что это — мир, а не мертвая пустыня! Мир — значит, много, много живого, и среди этого чуда разнообразия живого — мы с вами, люди, частица этого живого, Жизни с большой буквы!

Человек уже стал так силен и могуч, что от него зависит — будет ли существовать Жизнь и дальше.