ПОВТОРНАЯ ЖЕНИТЬБА И УХОД

ПОВТОРНАЯ ЖЕНИТЬБА И УХОД

После смерти матери отец выглядел печальным и одиноким, и мы за него волновались. Я подумал, что изменение обстановки сможет помочь ему справиться с горем, и поэтому в мае, всего лишь через месяц после смерти матери, предложил, чтобы мы вдвоем с ним отправились в поездку в автомобиле. Он с радостью согласился и предложил, чтобы мы проехали по парковой дороге Блю-Ридж из Вашингтона в Ашвилл, штат Северная Каролина. Был разгар весны, и холмы были ослепительно красивыми, с рододендронами и лавровыми деревьями в полном цвету. Нам было хорошо вместе, и это был последний раз, когда мы ощущали взаимную близость. Мы говорили в основном о матери. Ее присутствие было столь ощутимым, что мы хотели задержать его, как только могли. Это было целительным для нас обоих, и я дорожу памятью об этом времени.

Через три года после смерти матери отец рассказал мне о своих планах жениться на Марте Бэрд Аллен и спросил меня, что я об этом думаю. Марта была вдовой и почти на двадцать лет моложе отца. Она была замужем за Артуром Алленом, старым другом отца и его товарищем по колледжу. Аллены жили в Провиденсе, но в течение нескольких сезонов перед Второй мировой войной проводили лето в Сил-Харборе и таким образом тесно общались с моими родителями.

Хотя я уже знал в течение какого-то времени, что отец встречается с Мартой, когда он спросил меня, что я об этом думаю, я не сказал ему: «Я думаю, что это будет замечательно». Я знал, что мать не была высокого мнения о Марте, и сказал отцу об этом, выразив свои сомнения вообще относительно идеи его повторной женитьбы. По прошествии многих лет ясно, что это было неразумным и, безусловно, не слишком правильным поступком. Я должен был понимать, что отец рассчитывал на мое одобрение уже принятого им решения, а отнюдь не интересовался моим мнением. Я поставил память о матери впереди счастья отца. Я знал, насколько Он был одинок, и что для него было естественно и правильно найти спутницу, с которой он мог разделить свои последние годы.

Мой неблагоразумный поступок не вызвал между нами явного разрыва, однако он вполне мог внести свой вклад в постепенное отдаление отца от своих детей. Не было никаких сцен, драматических эпизодов или ссор. Внешне наши отношения оставались такими же, как и раньше: эмоционально приглушенными, совершенно естественными и корректными. Действительно, вскоре после того, как он женился на Марте, отец создал новую серию трастовых фондов с общей стоимостью, несколько превышавшей 61 млн. долл., один - для Марты и по одному - для каждого из братьев, предоставив нам право решения в отношении назначения наших детей бенефициарами дохода от новых трастовых фондов целиком или частично.

Как бы то ни было, начиная с этого момента он и Марта становились все более отчужденными и отдаленными от нас. Ответственность за это главным образом лежала на Марте. Она была всегда вежливой, однако ясно показывала, что предпочитала видеть нас возможно меньше. Отец соглашался на это. Марта была скрытной по своей природе и, когда она не была с отцом, проводила большую часть времени в обществе тех, кто у нее работал. С учетом темперамента отца, а отец определенно не был склонен к общительности, для него было легко согласиться с ее желанием избегать общения с другими людьми, даже с собственными детьми. Помимо Марты он встречался лишь с немногими людьми из персонала своего офиса. Я был опечален таким отдалением отца, поскольку это означало, что у наших детей почти не было возможности узнать их деда.

Женитьба отца на Марте сделала последние годы его жизни более счастливыми, однако его отдаление от семьи со временем становилось все большим. Поскольку они проводили значительную часть весны и осени в Уильямсбурге, штат Вирджиния, а зимние месяцы - в Тусоне, штат Аризона, они редко бывали в Нью-Йорке, Мэне или Покантико, а именно там неформальные контакты с отцом были бы более легкими.

По мере того как десятилетие подходило к концу, здоровье отца заметно ухудшилось. Отчасти это было связано с его возрастом (в 1959 г. ему исполнилось 85 лет), однако он также имел проблемы с дыханием - из-за хронического бронхита, - кроме того, у него развилась болезнь простаты. В конце 1959 года он перенес серьезную операцию, однако прогноз держал в тайне и после восстановления отправился на зиму в Тусон. Поскольку он не говорил, чем он болен, мы не знали, что нужно было делать.

Единственным связующим звеном, которое у нас было, являлась Мэри Паккард, вдова Артура Паккарда, который в течение длительного времени был советником отца по вопросам филантропии. Обладавшая квалификацией медицинской сестры, Мэри ухаживала за отцом после смерти матери. Она продолжила выступать в этой роли и после того, как отец повторно женился, и у нее также установились близкие отношения с Мартой. Мэри не возражала против общения с Пегги и со мной, и именно через нее мы узнали в начале 1960 года, что у отца рак простаты и что он госпитализирован в Тусоне. Однако мы не смогли непосредственно вступить в контакт ни с отцом, ни с Мартой, чтобы убедиться, действительно ли речь идет о таком диагнозе, и просто выразить свое участие.

Доктор отца из Таксона отказался дать мне удовлетворительный ответ на вопрос о тяжести его состояния, и я стал волноваться еще больше. В конце концов, я передал отцу через Мэри и через доктора, что, по моему мнению, он должен получить заключение второго врача по поводу своего заболевания и что я хотел бы навестить его.