Глава 11 ПЕРЕХОД В ШВЕЦИЮ

Глава 11

ПЕРЕХОД В ШВЕЦИЮ

С берега все десятеро смотрели, как «Артур» медленно погружался в воду. Холода они не чувствовали, хотя англичане были одеты в полевую форму, а на норвежцах были куртки.

Ларсен понимал, что вид тонущего куттера не способствовал поднятию духа мужчин.

— Пошли! — произнес он.

От «Артура» не осталось ничего, кроме ялика, который они вытащили на берег. Бросив последний взгляд вокруг, они подняли на плечи свои мешки и отправились в путь. Ларсен шел впереди, Брюстер замыкал шествие. Оба думали о норвежцах, с которыми могли встретиться. Разве не видно по ним с первого же взгляда, что они находятся в бегах? Но непосредственной опасности пока не было. В домах, мимо которых они проходили, жители спали за закрытыми ставнями. Свет нигде не горел. Ларсену было известно, что во многих деревнях находились немцы. На скалистых возвышенностях на побережье и почти на всех перекрестках дорог были выставлены их посты. Тут и там были даже сооружены бункеры. «Тирпиц» и другие корабли стояли на якорях всего в нескольких километрах во фьорде, поэтому ближайшие подступы к ним усиленно охранялись. Вследствие этого надлежало как можно скорее покинуть эту местность.

Вот они обошли большое подворье. Не лаяла ни одна собака. В полной тишине был слышен только хруст камешков под ногами. За подворьем начинался лес. Войдя в него, они почувствовали себя спокойнее. До сих пор у них даже не было времени осмыслить произошедшее. Теперь же каждый размышлял о срыве операции. Англичане сомневались, что доберутся до Швеции, и задавали себе вопрос, почему норвежские подпольщики не выслали сюда своих людей, чтобы встретить их и стать проводниками. Они не спали с тех пор, как покинули Хествик. Усталость, пережитые волнения и раздумья только способствовали ухудшению и без того плохого настроения. Молча прокладывали они себе путь в темном лесу, спотыкаясь на камнях и скользя по осыпавшейся листве, то и дело натыкаясь на колючие кусты, корни деревьев и сломанные ветки. Небо стало светлеть, но они этого даже не заметили. Но вот вершины и раскидистые ветви сосен начали розоветь при утреннем освещении. Они находились примерно в двухстах метрах над уровнем воды во фьорде. На прогалинах лежал тонкий слой снега.

— Давайте немного передохнем, — сказал Ларсен, прервав тем самым долгое молчание.

Его слова и наступающий день всех немного приободрили.

— Здесь нас никто не видит. Можно погрызть сухари.

Усевшись в круг, мужчины принялись жевать.

— Мы слишком устали, чтобы двигаться дальше. Надо хоть немного поспать, — предложил Ларсен, взявший на себя командование. — Каждый будет дежурить по полчаса. Я начинаю первым, остальным спать. В полдень тронемся.

Будущее казалось теперь не таким уже мрачным. Улегшись прямо на землю и тесно прижавшись друг к другу, все тут же заснули.

Смена дежурных проходила не слишком четко. Тем не менее время от времени кто-нибудь поднимался и делал пару шагов. В тишине леса раздавались лишь естественные звуки: то какой-то зверек пробирался, шурша, сквозь кусты, то одна из птиц взлетала, громко хлопая крыльями, а с ветки, на которой она сидела, тихо осыпался снег.

Пополудни все поднялись, потопали затекшими ногами и потерли снегом лица. Ларсен и Брюстер, склонившись над картой, определили с помощью компаса свое примерное местонахождение. Выходило, что они находились на высотах полуострова Фростленд. Внизу в направлении Фросты проходила дорога. По другую сторону, на расстоянии не более километра отсюда, под навесом скалы стоял «Тирпиц». Чтобы выйти к шведской границе в районе Сандвика, им необходимо было преодолеть каменистое плато, расположенное на высоте 1000 метров над уровнем моря между долинами Вердаля и Стьердаля.

— Тысяча метров — это не так уж и высоко, — произнес Ларсен, — но на плато обычно дует сильный северный ветер, приносящий снег. Нам предстоит пройти 70 километров, а то и все 100, если учесть обходы. В общем, не так уж и тяжело, как кажется. Отправляемся.

Один за другим они пустились в путь по извилистым тропинкам, обходя дома и подворья. Через два часа вышли к лесному озеру, в котором отражались деревья и скалы. Кальве, немного отошедший в сторону от остальных, вдруг крикнул:

— Все сюда, посмотрите вот на это!

Сквозь небольшую просеку они увидели темную воду фьорда, покрытую местами белой пеной, а у противоположного берега — стоявший на якоре, тесно прижавшись к прибрежным скалам, и почти сливающийся с ними благодаря маскировке корабль.

— Это «Шарнхорст», — сказал Брюстер. — «Тирпиц» находится правее. Отсюда его не видно…

Молча рассматривали они корабль и фьорд. Им удалось даже разглядеть орудийные башни, сетевое заграждение и бортовые выносы, по которым на воду опускались моторные лодки. У всех появилась одна и та же мысль, которую, однако, никто вслух не высказывал.

— Мы находимся в густонаселенном районе, — вдруг произнес Ларсен. — Десять человек сразу — это многовато. Нам лучше разделиться на две группы. Со мной пойдут Тебб, Крейг, Эванс и Кальве. А вы, Брюстер, возглавите вторую группу в составе Бьёрни, Странда, Каузера и Брауна. Мы пойдем прямо на восток до Маркабигда вдоль дороги по обеим ее сторонам через лес. Тут поселений почти нет из-за близости плато.

Они разделили провиант и боеприпасы. Англичане, одетые в полевую форму, были похожи на солдат, так что им в случае пленения ничего особенное не угрожало. Одетые же рыбаками норвежцы были бы отнесены к партизанам и расстреляны. У всех десятерых были пистолеты.

Сразу же, 1 ноября 1942 года пополудни, группы разделились и выступили, каждая в отдельности.

В тот же день, а было воскресенье, командир корабля Топп распорядился поднять в 8 часов утра флаг. После этого прошло богослужение. Вскоре на берег отправилась группа моряков, свободных от вахты. Еще одна группа ушла на моторном катере к острову Типитё. День прошел спокойно, без каких-либо происшествий, и не только на «Тирпице», а и на «Шарнхорсте», стоявшем на якоре метрах в трехстах от него, на другой стороне фьорда.

Километрах в двадцати в сторону Тронхейма, на окраине местечка Викхамар, на берегу фьорда сидели четверо мужчин и внимательно смотрели в сторону моря. Они были похожи на рабочих, решивших отдохнуть на природе после тяжелой трудовой недели. Иногда они старательно прислушивались, не раздался ли глухой звук далекого взрыва. Но ничего подобного не происходило. Вполголоса один из них произнес:

— Дело, видимо, сорвалось… Они должны быть там уже давно.

Затем воцарилось долгое молчание. Время проходило, но ялик с людьми не появлялся, не было видно столба дыма и не раздавалось ничего, похожего на взрыв.

Когда наступил полдень, они направились в ближайшее подворье, погрузили на две грузовые автомашины, двигатели которых работали на дровяном газе, спрессованное сено и еще раз взглянули на берег фьорда.

— Да, произошла неудача, — повторил тот же мужчина, залезая в кабину грузовичка. — Будем надеяться, что «Артур» не погорел на контроле около Агдена… В противном случае… — Он не закончил предложение, но все поняли, что он имел в виду.

Не доезжая до Тронхейма, четверо членов подпольной организации «Лерхе» спрыгнули с грузовичков и разошлись по домам.

Чем дальше они уходили по дороге, тянувшейся по полям, лугам и лесам, тем реже становились постройки. Ларсен и Кальве шли впереди, англичане следовали за ними на расстоянии примерно в сто метров, имея время для того, чтобы по сигналу норвежцев сойти с дороги и спрятаться в кустах. Ларсен и Кальве могли ответить по-норвежски на вопросы встречных.

Группу Брюстера они не видели уже несколько часов. Сейчас они шли через березовый лес, сквозь который тут и там проглядывали коричневые, поросшие мхом скалы. В прогалинах еще лежал снег, который шел несколько дней тому назад. Но у идущих не было ни времени, ни желания любоваться красотами ландшафта и богатой палитрой зелени. На скалах сидели чайки, прилетевшие из фьорда, сидели неподвижно, как окаменевшие. При приближении людей они взлетали с резкими жалобными криками.

Часов в семь вечера Ларсен и Кальве заметили огоньки первых домов Ронглана. На дороге, шедшей через местечко, было довольно много людей, среди которых могли оказаться и немцы. Но, чтобы идти в обход, они слишком устали, и Ларсен решил сделать остановку.

— В окрестностях Ронглана мы попытаемся найти какое-нибудь укрытие на ночь, — объяснил он подошедшим англичанам.

Вскоре они заметили неподалеку одиноко стоявший на скале сарай. Но чтобы подойти к нему, не делая большого крюка, им пришлось пройти мимо крестьянского двора. Было уже темно, и как раз в это время местные жители сидели обычно за столом, съедая по кусочку хлеба и выпивая по кружке ячменного кофе (настоящего кофе давно уже не было). За закрытыми ставнями света видно не было, не слышно было ни звука, но дымок, шедший из трубы, свидетельствовал о том, что в доме находились люди. Один за другим проходили беглецы мимо запертой двери. Вдруг тишину нарушил сухой треск. Это Эванс наступил на сухую ветку. Все замерли. Дверь отворилась, и на пороге появилась фигура мужчины, освещенная слабым светом.

— Кто тут?

Они могли бы, конечно, бежать и скрыться в темноте, но слишком устали, к тому же дурманяще действовало тепло дома. Вероятность того, что они имеют дело с предателем, была мала.

— Просим вашего разрешения переночевать в сарае, — сказал Ларсен. — С рассветом мы уйдем.

— Заходите, — ответил крестьянин. (В глубине души именно на такое приглашение они и рассчитывали.)

Через час на большой кухне слышался смех. Билл Тебб, изобразив стрелка-радиста и выдав Эванса за летчика, рассказывал в лицах об атаке английских самолетов на немецкое подразделение:

— Мы летели на бреющем полете. Немцы разбегались как зайцы. Я выпустил по ним целую пулеметную очередь… Эванс сделал еще один заход. Тра-та-та… Но тут самолет сильно тряхнуло от удара! Мы увлеклись и зацепили крылом за вершину скалы. Так что вдруг оказались одни в лесу. На счастье, в том районе появились два норвежца. Вот тот, — и он показал на Ларсена, — немного понимает по-английски. Они-то нас и привели сюда.

Крестьянская семья по-английски, естественно, не поняла ни слова, но догадалась по жестикуляции рассказчика, о чем примерно шла речь. Лицедейство Тебба всех рассмешило.

Они еще долгое время сидели вместе. Крестьянка, пристроившись рядом, достирывала белье, дед, резавший, когда они пришли, какую-то траву для курева, с удовольствием курил сигарету «Нейви кат», предложенную ему Теббом. Медовый запах табака и пряный дух английского шоколада создавали теплую обстановку. Англичане с восхищением рассматривали выложенный плитками пол, искусную резьбу по дереву, вышитые полотенца, порядок и чистоту, царившие в норвежском сельском доме.

Крестьянин, испытывавший гордость от того, что приютил у себя английских летчиков, дал им точную информацию о дорожных условиях на ближайшие тридцать километров. Около полуночи беглецы поблагодарили хозяев за гостеприимство и отправились на ночлег в уголок сарая, где улеглись на матрасы, набитые хорошо просушенными морскими водорослями.

Около 6 часов утра они пошли дальше, не став будить хозяев. Было холодно, и они шли ходко. В полдень они подошли к железнодорожному переезду около Скогны. Железнодорожная линия и грунтовая дорога вели в Левангер, им же надо было идти на восток по пустынной и дикой гористой местности.

Ларсен решил передохнуть, прежде чем начать подъем в горы. Не отходя далеко, все улеглись в густом лесу под соснами. Кто-нибудь по очереди дежурил с пистолетом на боевом взводе в кармане. Под вечер развели небольшой костер, поужинали и даже сыграли партию в покер. Отдохнув и перекусив, почувствовали себя увереннее. Они не думали больше ни об «Артуре», ни о «Тирпице». С наступлением темноты отправились в путь и вскоре обошли с севера городок Маркабигд, посмотрев издали на его маленькие деревянные домики.

Сменного белья, кроме носков, у них не было, и они скоро стали чувствовать сырость и холод. Англичане, не привыкшие к долгим переходам, устали. Ноги у них разбухли в морских сапогах, не подходящих для такой местности. Но никто не жаловался. Медленно, шаг за шагом они двигались вперед, хотя и с трудом. Когда Ларсен заметил их состояние, то сказал:

— Сделаем передышку… Мы должны поберечь свои силы, они нам еще пригодятся, особенно если придется столкнуться с немцами. Снимите сапоги и натрите ноги снегом.

Сняв свою обувь, он показал, как это делается.

Перед ними простиралось покрытое снегом поле. Ветер соорудил снежные валы, и местность напоминала зимнее море. (При подходе к Маркабигду были заметны многочисленные следы лыж, свидетельствовавшие об оживленном движении.) Люди со стоном снова натянули сапоги и пошли дальше. Узкие тропинки часто терялись в снегу. Когда они вышли на плато, ветер стал яростно налетать на них, а снег колол лица тысячами игл. Снега тут было по колено. Через полчаса ходьбы Ларсен заметил одинокое крестьянское подворье, находившееся в нескольких сотнях метров впереди, и молча показал на него остальным. Они потратили целых два часа, чтобы дойти до него. Подойдя к двери, Ларсен постучал, не задумываясь. По норвежскому обычаю крестьянин принял их добросердечно, предложив то, что у него было. Он даже нагрел воды, чтобы они помыли ноги…

Благотворный отдых длился целых четыре часа. Крестьянин не спрашивал, кто они и откуда идут. Ему было ясно, куда они направлялись, и он рассказал им о предстоявшем пути.

Когда путники вышли из дома, их ожидали снег, ночь и ветер. Через час трудного пути они натолкнулись на очередном холме на участок местности, покрытый смерзшимся и почти превратившимся в лед снегом. Они попытались бежать, чтобы согреться, но уже метров через тридцать вынуждены были остановиться, обессиленно дыша. Их промерзшая насквозь одежда стала тяжелой и стесняла движения, как водолазные костюмы. Они чувствовали снег на открытых участках тела и, безусловно, окоченели и замерзли бы, если бы им не попалась заброшенная хижина.

Взломав замок, они вошли внутрь помещения и увидели печь, вязанку дров, стол и три табуретки… Вскоре запылал огонь, и люди стали понемногу отогреваться. Сняв одежду, натерли друг друга снегом, затем растопили снег в большом котле и умылись. Ларсен нарезал колбаску, данную ему крестьянином, на тонкие кусочки. Немного подкрепившись, мужчины заметили две деревянные кровати с матрасами и свернутыми одеялами, сырыми и пахнувшими плесенью.

Потом все улеглись спать — кто на кроватях, кто на полу. По очереди дежурили и поддерживали огонь в печи. Ларсен изучил карту и, аккуратно сложив ее, положил опять в карман. За стенами домика мороз крепчал так, что потрескивали даже камни. Тем лучше. Утром взойдет солнце, и по твердому насту будет идти легче… Около двух часов утра печь стала дымить, из-за этого они вынуждены были приоткрыть дверь, но снаружи повеяло таким холодом, что ее пришлось снова закрыть — лучше уж было находиться в дымном помещении. Однако дым помешал им снова уснуть. Задолго до рассвета они оделись и навели небольшой порядок в хижине.

— Надо бы оставить владельцу этого замка благодарственную записку, — пошутил Тебб.

Стало светать, и бледное солнце слегка окрасило снег, такой же мягкий, как и вчера. Они пошли друг за другом, след в след. Тот, кто шел первым, утаптывал снег.

Начал снова чувствоваться мороз. Уши замерзли настолько, что, казалось, дотронься до них, и они сломаются, как сталактиты. Рукавиц у них не было, и они вначале засунули руки в карманы, но были вынуждены снова вынуть их, чтобы не терять равновесия при ходьбе по рыхлому снегу. Молча, ни о чем не думая, они метр за метром двигались вперед. Если бы они на какой-то момент остановились, продолжить движение было бы трудно.

Но вот они преодолели горный хребет. Англичане, казалось, выбились из последних сил. Ларсен прочитал в их глазах отчаяние и улыбнулся ободряюще. Кальве прихрамывал и стал задыхаться. Труднее же всего было Эвансу. Он начал все чаще останавливаться, так что его приходилось ждать.

— Еще одно последнее усилие, — сказал Ларсен. — Скоро будет долина, и мы окажемся в Швеции.

Ему никто не ответил, даже Билл Тебб. Они готовы были бы упасть в глубокий снег и забыться, если бы не пример Ларсена. Норвежец продолжал движение такими же размеренными шагами, какими он ходил обычно по палубе качающегося на волнах «Артура». Он и сам боролся с усыпляющим безразличием, говоря себе вновь и вновь, что они должны выдержать и выйти в долину, где им встретятся люди, кем бы они ни были. Оружия у него не было, и он даже сожалел, что подарил свой пистолет крестьянину в Ронглане, где они провели первую ночь, так как тот пожаловался, что не чувствует себя в безопасности. Они находились тогда в 70 километрах от границы, и им казалось, что вся Норвегия находится на их стороне. Так что пистолет казался ему не нужным. Теперь Ларсен понял, что ошибался.

— Сейчас мы спустимся к озеру Рисват, за которым находится Бренмо, — сказал он, бросив взгляд на карту. — Осталось уже немного.

Он пошел, делая большие шаги, чтобы подбодрить остальных. Все последовали за ним, обретя новые силы, как только увидели первые кусты и пробивавшуюся местами траву — первую растительность после бесконечного плато, покрытого снегом, скрывавшим ямы и скалы. Затем появились первые деревья. Стволы стояли, как часовые, охраняя большой лес, раскинувшийся внизу, за которым должна была простираться долина с жилыми постройками. Стало значительно теплее, а сырой ветер пах землей и листвой деревьев.

Дойдя до леса, они остановились, чтобы перевести дух. Распиленные и сложенные штабелями дрова свидетельствовали о близости деревни. Мужчины вооружились палками и пошли дальше. Когда они вышли на берег озера, в Бренмо стали зажигаться огоньки. Ускорив шаг, наткнулись на какого-то крестьянина, посмотревшего на них подозрительно. Ларсен обратился к нему и спросил, не скажет ли он, где находится ближайшая хижина или сарай, где они могли бы переночевать. Мужик что-то пробормотал про себя и пошел прочь. Впервые за все время норвежец отказался им помочь и посмотрел на них почти с ненавистью. Вероятно, он испугался пятерых мужчин, похожих на разбойников, с которыми случайно столкнулся в лесу.

Продолжив путь, они встретили старую женщину, которая не только не испугалась их, но принялась громко ругаться. Необходимо было найти прибежище на ночь, так как силы у всех были уже на исходе. На следующий день они должны были перейти шведскую границу, которая была уже неподалеку. Вероятно, близость границы и определяла враждебное отношение крестьян к незнакомым людям, поскольку беженцы часто воровали по мелочам у местных жителей, прихватывая то яйца, то молочные бидоны, стоявшие около дверей домов, не говоря уже о немцах, и в особенности СД, которые постоянно производили обыски и аресты.

На окраине местечка им встретилась дорога, ведущая в Сандвик. До границы оставалось пять, самое большее шесть километров. Ларсен знал, что здесь можно было наткнуться на немецкие патрули, да и сама граница усиленно охранялась. Но его охватило какое-то безразличие. Идя посреди дороги, они смотрели по сторонам в поисках дома или сарая, где могли бы в последний раз переночевать на норвежской земле. Неподалеку от дороги показался старый полуразвалившийся дом. Надо было рискнуть.

— Стой! — раздался окрик по-немецки.

Перед ними, откуда ни возьмись, появились двое мужчин. На одном была немецкая форма, другой — в гражданском — по всей видимости, из вспомогательной полиции. В руках у немца автомат, норвежец же был вооружен пистолетом.

— Кто вы такие? И куда идете? — спросил норвежец грозно. — Бросайте свои палки и поднимите руки вверх, или мы будем стрелять!

Группа была вынуждена повиноваться. Палки были брошены и руки подняты.

— Пошли! — произнес квислинговец.

Ларсен и Тебб шли впереди, за ними следовали Эванс, Крейг и Кальве. Вслед за ними шествовал патруль.

Их вели в Бренмо, где находился немецкий пост. Что их там ждало? Допросы? Пытки? Норвежцев наверняка расстреляют, англичан же отправят в лагерь для военнопленных. В их распоряжении оставалось пять, самое большее десять минут. Надо было что-то предпринимать, но что? При малейшем движении шедшие сзади станут стрелять, И тем не менее…

— Достань пистолет и стреляй, — прошептал Ларсен Теббу.

Боб Эванс и Крейг увидели, как вдруг Тебб отскочил в сторону и, упав на землю, выстрелил. Обернувшись и выхватив пистолеты, они также стали стрелять. Патруль ответил огнем. В темноте и суматохе несколько теней побежали к лесу. Кто-то остался лежать на дороге.

Через несколько минут Ларсен, Крейг и Тебб встретились.

— Я подстрелил немца, — произнес Тебб.

— На дороге остался Эванс, — сказал Крейг. — Его зацепило, как только мы повернулись. А где Кальве?

— Я видел, как он исчез в лесу, — ответил Ларсен. — А Эванс ранен или…?

— Этого я не знаю, — буркнул Крейг. — Пошли посмотрим и заберем его.

Ларсен задумался.

— Нет, — решил он. — Если он ранен, то даже с нашей помощью не дойдет до границы. К тому же он совсем обессилел. Да и патруль наверняка уже поднял тревогу. Так что давайте уходить. — И добавил, как бы успокаивая самого себя: — Они заберут его в лазарет, а затем отправят в лагерь.

В лесу они тихо покричали:

— Кальве… Кальве…

Ответа не последовало. У англичанина не было карты, да и местности он не знал. Не было у него при себе и никакого продовольствия. Но Ларсен хорошо знал Кальве, верил в целеустремленность и сообразительность. До границы он уж точно доберется.

Троица вышла к какой-то речушке и прошла с километр по ее же обрывистому берегу в поисках брода. Но найти переправу так и не удалось.

— Поразмышляем, — произнес Ларсен. — Крупнейший немецкий пост находится в Сандвике. Так что немцы должны появиться оттуда. Поэтому пойдем снова по дороге. Если услышим шаги или увидим свет фар — а без света они не поедут, — то спрячемся. А перед Сандвиком уйдем в кусты.

Снега на дороге почти не было. Попадаясь местами, он был мягким и пружинил под ногами. Дважды им пришлось прятаться, но времени было вполне достаточно. Сначала появился какой-то крестьянин с тележкой, на которую были погружены молочные бидоны, затем проехала автомашина с включенными фарами. Насколько они могли заметить, немцев в ней не было. Через три километра вышли к мосту. Переходить его было опасно, так как охрану наверняка оповестили о произошедшем столкновении.

По отдельным камням и полузасыпанному кювету они определили старую заброшенную дорогу, шедшую на восток. Спотыкаясь и едва держась на ногах, пошли по ней через лес, ни о чем не думая, направляемые только инстинктом.

После длительной паузы Ларсен сказал:

— Мы, по всей видимости, уже в Швеции. Однако еще повременим!

Было холодно, дорога плохая, но воздух, которым они дышали, казался им совершенно иным. На рассвете они наткнулись на проржавевшее, местами порванное заграждение из колючей проволоки, перекрывавшее дорогу, но не охраняемое. Стало быть, они действительно были в Швеции. Невдалеке от дороги заметили барак, в котором кто-то спал. Подойдя поближе, заглянули в окно. На железных кроватях лежали молодые парни. Над их головами на полочке лежали каски и ранцы.

— Это шведские солдаты, — сказал Ларсен Крейгу и Теббу. — Зайдем внутрь.

Навстречу им вышел солдат в форме, но без оружия. Ларсен рассказал ему историю, которая была ими предварительно придумана. Англичане якобы входили в состав команды торпедного катера, потопленного у норвежского побережья. А сам он решил присоединиться к матросам, чтобы вместе с ними уйти в Швецию, поскольку жить в стране, оккупированной немцами, стало просто невыносимо.

Пока они рассказывали свою историю — англичане по-английски, Ларсен по-норвежски, — шведские солдаты сидели на своих кроватях и слушали, открыв рты. Один из них переводил рассказ остальным.

Беглецам были предложены чай и бутерброды. Они тут же разделись, чтобы просушить одежду. Солдаты подарили им рубашки, кальсоны и носки.

5 ноября в 8 часов утра, через пять дней после потопления «Артура», их начали допрашивать шведские офицеры, задававшие не слишком много вопросов. Допрос был прерван телефонным звонком. Немцы сообщили шведам, что несколько норвежцев, убив по дороге немецкого солдата, скрылись в Швеции, и потребовали их выдачи.

— Мы обязательно проведем расследование, — ответил швед.

Ларсен объяснил ему, что они ничего об этом происшествии не слышали и пришли сюда другой дорогой. Швед был удовлетворен его словами. Пополудни Ларсен был отделен от англичан и в сопровождении солдата сел в автобус, привезший его в небольшой городок. Ему выделили отдельную комнату в пансионате, где он, наконец, смог принять ванну. Затем улегся на мягкую кровать, но заснуть так и не смог. Его беспокоила судьба Кальве. Перехватили ли его немцы? Вне всякого сомнения, все посты там были подняты по тревоге, а местность прочесана, скорее всего, с собаками. К тому же следы в снегу видны невооруженным глазом.

Но на следующий день Ларсен увидел Кальве, выходившего из автомашины в сопровождении двоих полицейских. На границе у него не все прошло гладко, и он был сразу же допрошен. Естественно, он рассказал совершенно иную историю, нежели Ларсен. Шведы с подозрением отнеслись к его рассказу о том, что через границу должна перейти еще одна группа, состоящая из англичан и норвежцев.

Через день Ларсен и Кальве в сопровождении полицейских были направлены в небольшой городок Кьёзетер, расположенный севернее Стокгольма, где находился лагерь для норвежских беженцев. К их радости, к ним в купе сели, также в сопровождении полицейских, Крейг и Тебб. Последний был опять в хорошем настроении и развлекал всю компанию веселыми шутками. Шведские полицейские, не понимавшие ни слова по-английски, только улыбались, видя такую его непосредственность. В Кьёзетере норвежцы сошли с поезда, англичане же поехали дальше.

7 ноября они прибыли в лагерь, в котором пробыли всего три дня. Ларсен испросил разрешение у начальника лагеря Хетберга поехать в Стокгольм на встречу с консулом Нильсеном. Хитро улыбаясь, он признался тому, что прибыл из Англии. Добродушный Хетберг, никак не подходивший на роль надзирателя за заключенными, дал ему в конце концов разрешение на поездку даже в сопровождении Кальве.

На выходе из лагеря им неожиданно попался Роальд Странд.

— Роальд, привет! Стало быть, вы тоже добрались сюда благополучно?!

— Добраться-то добрались, но не без потерь. Бьёрни отморозил себе ногу.

— Расскажи поподробнее!

Странд стал рассказывать:

— Мы шли значительно южнее вашей группы, практически по берегу Фаэттен-фьорда. Там мы видели, как «Шеер» проводил учебные стрельбы из своих зениток.

— «Шеер»? Наверное, «Шарнхорст»!

— А может быть, и «Шарнхорст». В два часа пополудни неподалеку от нас появились немецкие матросы, расхаживавшие взад и вперед по дороге. Мы скрылись в лесу и через некоторое время пошли дальше. Первую ночь переночевали в горной хижине. Мы настолько устали, что сразу же все уснули, не выставив даже дежурного, понадеявшись на авось. Брюстер хотел как можно быстрее добраться до шведской границы. На рассвете следующего дня мы отправились в путь. Никаких происшествий не случилось, за исключением того, что Каузер стал замерзать. Ничего, впрочем, удивительного: ведь он бразилец… К вечеру прошли уже полпути. Нам повезло, так как попалось крестьянское подворье. Впервые за долгое время — первоклассный ужин: суп, яйца, картофель. А затем настоящие кровати. В три часа утра, позавтракав, отправились дальше. Два взрослых сына крестьянина сопровождали нас до полудня. Крестьянин даже дал нам на дорогу кулек с бутербродами и бутылку ячменного кофе.

— Говоря другими словами, самая настоящая воскресная прогулка!

— Почти что так. Но вот мы подошли к горной цепи, которую нужно было преодолеть. До тех пор мы шли по каменистой почве или же по твердому снегу. Там же снег оказался глубоким и рыхлым. Англичане скоро стали выдыхаться, и прежде всех Каузер. Когда стемнело, мы оказались в десяти километрах от горного перевала.

— А что было дальше? — прервал его Ларсен, поскольку поезд на Стокгольм должен был уже скоро отправляться.

— К нашему счастью, мы увидели охотничью хижину и собрались там было переночевать. Бьёрни угостил нас там блинами.

— Блинами? Откуда же все взялось-то?

— Да просто на кухоньке были мука, масло и все прочее. Получилось, как ты сказал, нечто вроде воскресной вылазки на природу. Мы хорошо выспались и утром сытно позавтракали. Перевал был уже недалеко. А затем — сильный пронизывающий ветер…

— Я это знаю.

— В полдень мы подошли к последней горе высотою, как было отмечено на карте, в 1090 метров, за которой начинался спуск в сторону Швеции. Мы шли целую ночь, но это была самая настоящая преисподняя. Резкие порывы холодного ветра со снегом…

— Это мне известно, — повторил Ларсен.

— Мы шли не останавливаясь. Брюстер — впереди, как машина. Вперед, все время вперед. Утром мы были уже в Швеции. По пути только Брюстер упал со скалы в глубокий снег, да за ним последовал Джек Браун. Других происшествий не было. Никакой еды у нас уже не оставалось, но мы оказались в Швеции. Часов около одиннадцати, голодные и совсем обессилевшие, дошли до какой-то деревни. Тяжелое испытание все выдержали, кроме Бьёрни. Мы привели его к врачу, а тот направил парня в больницу. Потом узнали, что еще одна смешанная группа из норвежцев и англичан добралась до Швеции — ваша группа.

— К сожалению, не все пятеро, — произнес Ларсен. — Боб Эванс был ранен, во всяком случае, надеюсь, что только ранен. На весь путь вы потратили примерно столько же времени, что и мы, и перешли границу, судя по всему, неподалеку от нашего места перехода. Сейчас мы с Кальве едем в Стокгольм. Не беспокойся, Нильсен заберет тебя отсюда. Скоро увидимся снова на Шетлендах.

— Чтобы попытаться еще раз?

— Может быть… кто знает.

Ларсен и Кальве заторопились, чтобы успеть на поезд, и простились со Страндом.

Операция «Тайтл» на этом была окончена…[44]