Полет Гесса в Англию

Полет Гесса в Англию

11 мая в первой половине дня к Гитлеру в «Бергхоф» явился адъютант Рудольфа Гесса Пинч и вручил ему письмо самого Гесса. Фюрер, еще лежавший в постели, быстро встал, поспешил в холл и прочел письмо. Потом спросил Пинча, известно ли ему содержание письма, и получил утвердительный ответ, после чего велел немедленно арестовать его вместе с другим адъютантом Лейтгеном и отправить их в концлагерь. Они нарушили приказ фюрера не спускать с Гесса глаз. Гитлер срочно позвал к себе Геринга, Риббентропа и Бормана. Геринг явился в сопровождении Удета. После долгого обсуждения фюрер несколько раз выразил надежду, что Гесс может погибнуть, рухнуть на землю. Особенно раздражал его тот факт, что Гесс, несмотря на объявленный ему запрет летать, сумел осуществить все приготовления к своей акции. В поведении Гесса Гитлер видел результат владевших тем «безумных взглядов».

В конце концов фюрер решил 12 мая публично сообщить о полете Гесса, так обосновав его поступок: «Оставленное письмо при всей его сумбурности носит, к сожалению, черты умственного расстройства, дающего повод опасаться, что партай-геноссе Гесс стал жертвой умопомрачения{222}. В ответ на это коммюнике англичане подтвердили приземление на своей земле Гесса и присовокупили, что он находится в добром здравии. Гитлеру осталось только опубликовать в бюллетене „Национал-социалистическая партийная корреспонденция“ дополнение к своему коммюнике. В нем говорилось, что „Гесс тяжело страдал физически“, прибегал к магнетизму и пользовался услугами астрологов. Публикация заканчивалась словами: „Это ровным счетом ничего не меняет в навязанном немецкому народу продолжении войны против Англии“. Больше в Германии об этом полете и о том, что привело к нему, ничего услышать было нельзя.

15 мая Гитлер собрал на Оберзальцберге всех рейхсляйтеров и гауляйтеров и проинформировал их об этом инциденте. Рейхсляйтеру Борману пришлось зачитать письмо Гесса вслух. Фюрер сказал по этому поводу несколько слов, заявив, что видит в поступке Гесса совершенно ненормальную интерпретацию нынешних политических условий. Гитлер назначил Бормана подчиненным ему лично начальником Партийной канцелярии.

Я знал Рудольфа Гесса вот уже четыре года по его посещениям Гитлера, а также и по многим другим случаям; известны были мне и его беседы с фюрером. Был ли Гесс действительно подвержен в последнее время сумасбродным взглядам или, говоря точнее, находился не в своем уме? Я пришел к убеждению: такой ночной полет на двухмоторном самолете «Ме-110» мог совершить в одиночку только вполне здоровый и нормальный человек. Для меня Гесс являлся именно таким и полностью владеющим своими чувствами. Его желание установить контакт с англичанами для остановки войны казалось мне весьма нормальным и правильным. Гесс очень хорошо знал Гитлера и его мысли насчет ведения войны, особенно же точно – его намерение выступить против России. Я рассматриваю полет Гесса в Англию как его сомнение в благополучном исходе войны и как возникшее у него стремление непременно что-то предпринять, чтобы не допустить этого. Сам же я его сомнения разделял и в скором времени убедился, что так думал не только я один.