Раздел I Цель удара — «Ношк-гидро»

Раздел I

Цель удара — «Ношк-гидро»

В апреле 1940 года Гитлер[1] совершил нападение на Норвегию. Сломив ее сопротивление, немецкие войска оккупировали страну. В южной ее провинции Телемаркен в их руки попал единственный в мире завод по производству тяжелой воды «Ношк-гидро», находившийся в феморке под Рьюканом.

Когда союзники приступили к разработке атомной бомбы, они стали опасаться, что немцы, имея в своем распоряжении этот завод, смогут их опередить.

И соревнование за первенство в изготовлении атомной бомбы началось.

Плато Хардангервидца, находящееся на высоте тысячи метров над уровнем моря, превратилось в ходе Второй мировой войны в район ожесточенных схваток. Это плато является крупнейшим в Северной Европе, представляя собой древнейшую пустошь. Основную растительность здесь составляет можжевеловый кустарник, куда иногда забредают оленьи стада. Зимние снежные вьюги там с трудом переносятся человеком.

И вот как раз на краю этой пустоши в отрогах гор феморка, скрытно располагался завод «Ношк-гидро» по производству тяжелой воды.

В начальный период исследования атомного ядра без тяжелой воды обойтись было почти невозможно. Обретение этого завода означало для немцев явный шаг вперед в вопросе создания атомной бомбы. Поэтому сразу же после оккупации страны завод был занят немецким персоналом и охраной в количестве более 500 человек. Уже через несколько недель производство было не только восстановлено, но и увеличено. С 500 килограмм оно было доведено к 1942 году до 5000 килограмм в год.

Только летом 1941 года британской разведывательной службе стало известно о ходе дел на заводе, и она вплотную заинтересовалась «Hoшк-гидро». Уничтожению завода и запасов тяжелой воды было придано первостепенное значение. Черчилль[2] приказал военно-воздушным силам произвести серию бомбардировок заводских сооружений.

Авиационное командование доложило, что бомбовые удары имевшимися в его распоряжении самолетами по цели, расположенной укрыто в горах, никакого эффекта не дадут. Да ж норвежское эмиграционное правительство, находившееся в Лондоне, выразило сомнения в отношении авианалетов. Ученые же посчитали, что взрыв емкостей с аммониаком может нанести большой вред гражданскому населению целого района. В результате всего этого стало ясно, что уничтожение завода «Ношк-гидро» возможно только силами спецподразделений. Поэтому осуществление подобного мероприятия должен был разработать и организовать штаб объединенных операций, а именно его норвежский отдел.

В начале марта 1942 года в норвежских газетах было опубликовано сообщение о пропаже каботажного пассажирского судна «Галтезунд». Норвежская пресса не подозревала, что судно это было захвачено группой норвежских участников движения Сопротивления и после полного приключений перехода бросило якорь в шотландской гавани Абердин. Одним из участников группы захвата был инженер Эйнар Скиннерланн, прибывший в Англию для прохождения специальной подготовки и получения инструкций для своей дальнейшей деятельности против немцев. Некоторое время до того инженер принимал участие в работах по возведению плотины для завода «Ношк-гидро» в районе Рьюкана. Буквально через несколько дней он, получив задание, спрыгнул с парашютом неподалеку от того же места и продолжил работу на плотине как ни в чем не бывало.

Радиосообщения, переданные им в Лондон, вызвали там самый настоящий переполох. Из них следовало, что тяжелая вода на заводе производилась в больших количествах и значительные ее запасы были готовы к отправке на кораблях в Германию. Британская военная коллегия потребовала немедленное проведение специальной операции. Черчилль отдал объединенному штабу указание об уничтожении завода.

Штаб образовал специальный отряд в составе четырех прошедших подготовку в Англии норвежцев под командованием лейтенанта Йенса-Антона Поулсона, хорошего скалолаза. Они должны были встретиться в Норвегии с инженером Эйнаром Скиннерланном. Отряд получил задачу подготовить встречу подразделения английских десантников, которые должны были сесть на планерах в окрестности Рьюкана, а затем нанести внезапный удар по заводу.

Три попытки высадить передовой отряд в сентябре 1942 года успеха не имели из-за плохой погоды. И все же отряд, получивший кодовое название «Сваллоу» (ласточка), несмотря на неблагоприятную погоду, приземлился 19 октября 1942 года на парашютах на высотке восточнее Фьярефита под Согнеталем на значительном удалении от своей цели. Между местом их приземления и Рьюканом пролегали многочисленные озера и ледники.

В течение следующих двух дней они разыскивали разбросанные контейнеры, после чего направились к месту предназначения.

Чтобы нести с собой сброшенное вооружение и снаряжение, весившее порядка 5 центнеров (250 килограмм) им приходилось передвигаться поэтапно, несколько раз возвращаясь за грузом. Снег на их пути был глубоким, так что в день они преодолевали всего несколько километров. Только 6 ноября, то есть через с 3 недели после приземления, они добрались, наконец, до указанного им района.

Найдя заброшенную летнюю хижину они в ней обосновались и попытались выйти на связь, но это им сразу не удалось. После нескольких попыток они все же связались со штабом, доложили о своем прибытии в предназначенный район и запросили указания по приему спецподразделения.

В Англии тем временем шла подготовка десантников. Они должны были быть направлены в Норвегию на двух планерах по 17 человек в каждом, десантированы вблизи Рьюкана, совершить маршбросок к заводу «Ношк-гидро», взорвать его и попытаться уйти в Швецию. Мероприятие это получило кодовое наименование «операция Фрешмен». По сути дела это являлось первым опытом использования английских десантных подразделений.

Подготовку в указанном спецподразделении проходили 43 человека — в большинстве своем англичане — все добровольцы. 17 ноября 1942 года в 17.00 с аэродрома Уик в Северной Шотландии взлетели два бомбардировщика. Каждый из них тащил за собой планер. В полночь аэродромная радиостанция приняла слабый сигнал одного из бомбардировщиков. Он запросил дать ему направление на возвращение на базу. После этого на связь больше он не выходил, но и обратно не вернулся. Через несколько минут было принято сообщение радиста другой машины:

— Мой планер разбился о гору.

Дальнейшие сведения об «операции Фрешмен» взяты из радиограммы старшего эсэсовского и полицейского начальника в Норвегии Редиэса в Берлин:

«20 ноября около 3 часов утра неподалеку от Эгерсуннта разбился английский самолет, тащивший за собой планер. При на катастрофы пока невыяснена. Все члены экипажа самолета — военные летчики, в числе которых один негр, мертвы. В планере находилось 17 человек, по всей видимости, агенты. Трое из них мертвы, шесть тяжело ранены. У них обнаружены значительные суммы норвежских денег. Оставшиеся в живых, к сожалению, были тут же расстреляны подразделением вермахта,[3] поэтому дальнейшее расследование вряд ли чего даст.»

На следующий день немцы обнаружили и второй разбившийся планер. Оставшиеся в живых были допрошены и сразу же поел этого расстреляны. Останки их находятся ныне на кладбище к западу от Осло.

Генерал фон Фалькенхорст[4] доложил в Берлин, что в результате допросов получены ценные сведения о намерениях противника. Вместе с рейхскомиссаром Тербовеном[5] он тут же выехал в Рьюкан, гарнизон которого был усилен, а подходы к заводу заминированы.

В Лондоне с этой неудачей не смирились, однако вопросом уничтожения завода «Ношк-гидро» стало заниматься непосредственно управление специальных операций. При нем в январе 1942 года был создан норвежский отдел, который размещался на Бейкер стрит.

Одной из задач этого отдела и стало разрушение завода.

Начальником норвежского отдела был назначен полковник Джек Уилсон, бывший до войны начальником полиции Калькутты и руководителем английского движения бойскаутов. Он стал готовить молодых норвежцев к саботажной деятельности на их оккупированной немцами родине.

Как раз в это время в Лондон прибыл Йомар Брун, бывший главный инженер завода «Ношк-гидро». Он привез с собой фотографии всего завода и его окружения и указал на наиболее уязвимые места заводских сооружений.

Кроме Бруна был и еще один хороший знаток завода по производству тяжелой воды — норвежский физик, профессор Лейф Тронштед, бывший в свое время техническим советником руководства во время строительства завода.

По рисункам и наброскам Тронштеда и Бруна была реконструирована важнейшая часть заводского сооружения, а именно цех, в котором шел процесс концентрации воды и находились емкости для сбора тяжелой воды. По этим данным затем был сооружен макет этой части завода в натуральную величину.

Шесть норвежцев, отобранных для выполнения спецзадания, проходили на этом макете обучение и тренировку до тех пор, пока их действия по быстрой и точной закладке взрывчатых веществ при необходимости даже в полной темноте, не были доведены до автоматизма.

Техническая документация и схемы, прихваченные Вруном из Норвегии, оказывали большую помощь в подготовке всей операции.

Сам завод был расположен на скалистой высотке, окруженной глубоким ущельем. И попасть на него можно было двумя путями: по висячему мосту, перекинутому через ущелье, глубиною не менее 50 метров, или же по железнодорожной ветке, идущей низом.

Сразу же за двумя складскими помещениями ветка эта выходит к заводскому комплексу, но в этом месте перекрыта железными сетчатыми воротами. На створках ворот висит цепь с висячим замком. Далее путь свободен.

Вместе с тем Бруну и Тронштеду известен и еще один путь, которым можно попасть на территорию завода, а именно — по кабельному туннелю, ведущему непосредственно к электролизной аппаратуре.

Все время, пока названная нами шестерка тренируется на моделях и изучает заводские сооружения и их окружение по схемам и аэрофотоснимкам, передовая группа «Сваллоу» продолжает находиться в заброшенной хижине. Для маскировки она завалена снегом, из которого торчит только одна голая ветка, служащая антенной. Единственную связь с внешним миром им обеспечивает рация. Однако аккумулятор и батареи к ней все более садятся, в результате чего связь с Лондоном часто прерывается.

Радист группы «Сваллоу» часами сидит за радиоаппаратом, работая на ключе. Это — Кнут Хогланн, теряющий порою всякое терпение.

Позднее он рассказывал:

«Я входил в состав первой группы, получившей название «Сваллоу», участвовавшей в борьбе за тяжелую воду. Я выступал в качестве радиста, имея задание поддерживать связь с Лондоном для передачи информации о заводе и получения оттуда указаний.

В самом же начале произошла трагедия: английские планеры разбились. Известие о гибели 32 человек, не считая экипажей двух самолетов, буквально потрясло нас.

Установить рацию и обеспечить устойчивую связь было непростым делом. Лыжи и лыжные палки в качестве антенны не годились. И все же мы установили надежную радиосвязь. Вместе с тем, нам посчастливилось завязать хорошие отношения с рабочими завода по производству тяжелой воды. От одного тамошнего инженера мы получали необходимую информацию о производстве этой воды, о немецкой охране и местах расположения пулеметов и минных полей. Самое большое беспокойство у нас вызывала постоянная установка немцами все новых мин во всей округе.»

Наконец, 23 января 1943 года из полученной радиограммы они узнали о начале новой операции, которая получила название «Ганнерсайд» (артиллерийская позиция). Их задача заключалась в том, чтобы, заслышав гул английских самолетов, указать условленными огнями зону для сброса парашютистов, своих товарищей.

16 февраля 1943 года все шесть прошедших особую подготовку норвежцев вылетели, провожаемые полковником Уилсоном. У каждого — на всякий случай — имелась ампула с цианистым калием.

Чтобы исключить возможность оповещения каким-либо путем немцев о месте сброса, оно было в самый последний момент изменено. Вся группа приземлилась на парашютах около полуночи на поверхности замерзшего озера Скриккен, на удалении порядка 40 километров от местонахождения отряда «Сваллоу». Из-за сильного снежного бурана и необходимости сбора сброшенного имущества группа эта встретила двух лыжников из отряда «Сваллоу» только через неделю после своего приземления. Они-то и при вели всю группу в свое укрытие в Сандварне.

В четверг, 25 февраля, они все вместе двинулись в направлении Рьюкана. Им предстояло совершить марш на лыжах на расстояние более 70 километров. Чем ближе они приближались к обжитому району Рьюкан — феморк, тем опаснее становилось положение. У всех десятерых под белыми маскировочными халатами была надета английская военная форма. Ночь на пятницу они провели в летнем домике у озера Ланге.

Чтобы ознакомиться с обстановкой, в Рьюкан направился Клаус Хельберг. В это время остальные перебрались в хижину, расположенную всего в 3 километрах от Рьюкана. Здесь они провели последние приготовления к нападению на завод. Клаус Хельберг присоединился к ним, принеся свежие новости. Информация эта была удручающей. Охрана на висячем мосту усилена, а на заводской территории наряду с пулеметными гнездами установлены прожектора. После этого было проведено совещание о положительных и отрицательных сторонах двух возможных путей выдвижения к цели.

Более удобным был, естественно, путь через висячий мост, но в этом случае им пришлось бы устранить целых два немецких поста, что осуществить бесшумно вряд ли удалось бы. А это привело бы к нежелательным последствиям.

Поэтому было решено воспользоваться более трудным путем с двойным поднятием и спуском в ущелье.

В субботу, 27 февраля 1943 года, отряд начал спуск в ущелье. Было около десяти часов вечера. Внизу они попрятали лыжи и белые маскировочные халаты и затем стали подниматься по скалам наверх.

Им здорово подвезло: снег стал понемногу таять, так что бывшие совсем недавно обледеневшими скалы давали им теперь возможность продвижения вперед буквально шаг за шагом.

Добравшись до рельс железнодорожной ветки, Иоахим Рннеберг, командир объединенного отряда, разделил его на группу подрыва и группу прикрытия. Сам он пошел с группой подрыва, а группу прикрытия возглавил Кнут Хаукелид. Она должна была открыть ворота, ведущие на заводскую территорию, и прикрыть огнем группу подрыва в случае появления немецкой охраны. Кто-то из этой группы пошел вдоль рельс к заводскому корпусу, остальные последовали за ним, ступая в оставленные следы в глубоком снегу.

Через полчаса после полуночи группа подрыва, идя медленно и осторожно, дабы избежать возможных мин, подошла к заводскому корпусу, после того, как группа обеспечения открыла ворота (Арне Кьельструп перекусил железную цепь). Рннеберг со своими людьми прошмыгнул в аппаратную электролиза, воспользовавшись кабельным туннелем. Установив подрывные заряды в ряде мест, Рннеберг поджег бикфордов шнур. Не успела группа подрыва выбраться из помещения, как раздался взрыв.

Встретившись в обусловленном месте, отряд стал уходить. Когда люди уже вышли к ущелью, они услышали рев сирен. Надев опять белые маскировочные халаты, они стали карабкаться по склону Хардангервидды, а затем разошлись, разделившись по нескольку человек.

На следующие утро рейхскомиссар Тербовен встретился с Редиэсом в Рьюкане. Первым же их шагом было взятие под арест 50 заложников. Однако прибывший несколько позже генерал фон Фалькехорст освободил заложников, так как выяснил, что подрыв носил явно выраженный военно-диверсионный характер и не был связан с гражданским населением. Вместе с тем, он отметил, что это было один из наиболее удачных диверсионных актов, которые он когда-либо видел.

В результате взрыва электролизная аппаратура была полностью уничтожены и при этом вылилось на землю до полутонны тяжелой воды.

Операция «Ганнерсайд» действительно явилась одним из наиболее успешных диверсионных актов, цель которого была выполнена на все сто процентов и при этом без потерь.

Немцы посчитали, что в нападении на завод приняли участие крупные подразделения союзников, которые после акции рассеялись в окрестностях. На их поиски было выделено более 3000 человек. Были обысканы все хижины, многие из которых затем сожжены. По труднодоступным горным районам даже нанесены удары авиации.

Между тем, пять человек из состава отряда ушли в Швецию, совершив за 14 дней четырехсоткилометровый лыжный переход, несмотря на отвратительные погодные условия и чрезвычайно сложную обстановку, в военной форме. Вскоре после этого они были самолетами доставлены в Англию.

В числе этих пятерых были лейтенант Кнут Хаукелид и Эйнар Скиннерланн, которые через некоторое время возвратились в Норвегию с новым заданием (Скиннерланн был на этот раз задействован в качестве радиста Хаукелида).

В Швецию ушел радист первого отряда Клаус Хельберг, хороший лыжник. Но он по пути нарвался на немецкий патруль, и вот что рассказывал затем о тогдашних событиях:

«25 марта 1943 года уже под вечер я неожиданно увидел трех немецких солдат, двигавшихся на лыжах навстречу мне. Я быстро спустился вниз по склону и стал уходить в сторону. Через два часа напряженного бега увидел однако, к своему ужасу, что один из тех солдат идет по моим пятам и может даже меня догнать. Судя по всему, он был более лучшим бегуном на длинные дистанции.

Спустя некоторое время мы даже могли видеть лица друг друга, а я стал слышать скрип снега под его лыжами.

Достав на ходу пистолет калибра 9 миллиметров, я обернулся и выстрелил в немцы, но промахнулся. Его ответные действия последовали незамедлительно. Выстрел следовал за выстрелом. К своему удивлению и радости, я установил, что у него был пистолет меньшего калибра, из которого он меня на имевшемся между нами расстоянии не доставал.

Метрах в пятидесяти от него я остановился и посмотрел ему в лицо, держа наготове пистолет, но не стреляя. Его пули зарывались в снег, не долетая нескольких метров до меня. Расстреляв в ярости оба магазина, немец развернулся и стал уходить.

Тогда выстрелил я. Он споткнулся, но остался стоять, опираясь на лыжные палки.»

В Рюькане немцы усилили меры безопасности. На дорогах были оборудованы шлагбаумы и установлены дополнительные минные поля. Вдоль идущих к заводу трубопроводов были высажены сотни деревьев, а сами трубы замаскированы сетями.

Примерно через шесть месяцев Эйнар Скиннерланн к ужасу англичан доложил, что нанесенные диверсионным взрывом повреждения на заводе устранены и что он вновь стал выпускать свою продукцию в полном объеме. Но проведение новой вылазки спецподразделения на этот раз Черчилль не разрешил. Амеоткагцы должны были по имевшейся договоренности направить в район Рьюкана свои бомбардировщики. Чтобы провести бомбардировку в светлое время дня и не подвергнуть смертельной опасности норвежских рабочих, был избран перерыв на обед.

16 ноября 1943 года на Рьюкан вылетело 155 «Летающих крепостей». В 11.30 было осуществлено первое ковровое бомбометание заводских сооружений. Бомбами были разрушены висячий мост через ущелье, трубопровод, проходящий по склону горы, несколько бомб попали в цех электролиза. Запасы тяжелой воды, хранившиеся в специальных емкостях в подземных бетонированных помещениях, однако остались целы.

Тем не менее, была разрушена электростанция, снабжавшая завод энергией, в результате чего все работы на нем были прекращены.

Немцы приняли решение вывезти запасы тяжелой воды в Германию. В конце января 1944 года к отправке было подготовлено 39 специальных емкостей с 14 тоннами тяжелой воды.

Эйнар Скиннерланн немедленно доложил об этом в Лондон.

Черчилль дал указание уничтожить эти запасы. Задача уничтожения транспорта была возложена на Хаукелида.

К морю емкости должны были быть доставлены по железной дороге, ветка которой подходила к озеру Тинн. На озере действовала железнодорожная переправа, доставлявшая составы на другой его берег к продолжению линии железной дороги. От друзей на заводе Хаукелид знал, на какой из паромов точно должен был поступить груз из Рьюкана. В день отправления парома, а было воскресенье, он с несколькими друзьями, которые должны были подстраховать его, с раннего утра находился уже на борту суда. Как оказалось, немцы не догадались обезопасить надлежащим образом этот участок транспортировки своего ценного груза.

Хаукелид с друзьями направились на палубу третьего класса, откуда, как им было известно, вел люк в трюм паром. Вдвоем с одним из товарищей он спустился в самый низ, где они заложили в кормовой его части около десяти килограммов пластической взрывчатки особой мощности, чтобы как минимум вывести из строя рулевое управление и гребной винт и лишить паром маневренности. Затем установили детонатор с часовым механизмом на 10.45. К этому времени паром будет находиться над самой глубокой частью озера.

От взрыва, раздавшегося точно в установленное время, паром разломился и пошел ко дну. На судне находились 53 пассажира, 26 из которых погибли. На война есть война. Главное же, борьба за тяжелую воду была окончена успешно для союзников.