Закат воинствующего коммунизма
Закат воинствующего коммунизма
Понятие “марксизм-ленинизм” в нашей стране никогда не отражало подлинной сути динамики общественного процесса и было направлено на доказательство идеи непосредственного продолжения учения Маркса Лениным, Троцким, а затем и Сталиным. Их чисто публицистические, порой хлесткие формулировки, выдавались как последнее слово правовой науки, государственного законодательства, обязательного к исполнению. Вот почему коммунистическая идеология того времени к сегодняшнему дню мертва. Реально же из марксизма еще в XIX веке выделились и укрепились по крайней мере два идейных направления; социал-демократическое (Каутский, Плеханов) и леворадикальное (Ленин, Троцкий). Причем леворадикальный марксизм-большевизм, с самого начала своего зарождения опиравшийся на “азартные” мотивы власти, был устремлен на ее штурм через разрушение государственности.
Большевистский режим власти вверг крестьянскую державу в водоворот военно-индустриальных скоростей. Коммунистически ориентированный маршрут оказался ошибочным. Политические лидеры, заботясь о могуществе государства, просмотрели главное богатство страны: человека, личность. Каждый новый этап требовал повышенных скоростей. А не пора ли оглянуться, оглядеться, осмотреться... Богатство народа есть богатство страны. Парламент подлинно демократической России в этом видит свою задачу.
Само понятие власти в России на протяжении веков связывалось с особой князя, царя, генерального секретаря. Ленинско-троцкистско-сталинское толкование марксизма, отнюдь не являющееся универсальным учением на “все эпохи”, довело эту идею до абсурда. В результате произошла чудовищная деформация личности — даже у самого яркого нашего демократа обнаружишь, как и столетия назад, веру не только в демократические институты власти, а и в “доброго царя”.
Абсолютное единство власти при диктатуре и рационально прагматическое разделение властей при демократии — таковы крайности общественного обустройства в современном мире. “Вся власть — Советам!” (при полном отсутствии таковой на деле) и “Разделяй и властвуй!” (разделяй общество, натравливай одну часть на другую) — два лозунга, которые допускают множество путей их воплощения в жизнь. В их основе лежат два процесса — разделение властей и единство власти — две противоположные концепции...
В сложившейся ситуации в нашей Федерации крайне важно выделение в законодательстве проблем конституционной власти, принятия самой Конституции, процесса перехода от традиционной модели общества, мало связанной законами, к конституционно-демократической модели, имеющей свою самобытную духовно-нравственную основу. В этом смысле увлечение западничеством так же, как и славянофильством, наносит огромный ущерб формированию самих принципиальных основ демократического общества, в котором ярко выражается приоритет личности.
Что является сильной стороной тоталитаризма, единовластия: соединение, подчинение всех интересов глобальному, державному интересу, воплощенному во всесильи чиновничества. Что является слабой стороной единовластия: забывается частный интерес, человек, личность, ее индивидуальность, нет соблюдения равенства возможностей, нет свободы человека вообще как его естественного права.
Сильной же стороной демократии является разделение властей: на первый план выдвигается человек, личность, частный интерес, и только через него идет отстаивание государственных интересов, срабатывает механизм защиты человека законом. Закон становится на пути той ветви власти, которая стремится к экспансии, установлению режима личной власти, установлению “демократической диктатуры”.
Становится все яснее, что идущие в жизни страны экономико-политические процессы не вяжутся, не стыкуются с господствовавшей трактовкой марксизма, в частности, с ленинско-сталинской его интерпретацией, с основанной на них тоталитарной, а затем неототалитарной системой власти, ориентированной на классовую борьбу и диктатуру пролетариата, хотя и было провозглашено общенародное государство, как попытка преодолеть видимое противоречие в обществе. Экс-СССР получил горький урок своего собственного развития: резкое ослабление власти, развал Союза, недееспособность и некомпетентность властных структур, распад политической власти. Напрямую возникла долговременная проблема перераспределения власти — по горизонтали, по вертикали. Все чувствовали: должны прийти другие, иные люди и, разумеется, другая политическая система. В то же время нарастающая борьба за власть сначала затронула верхние эшелоны, наконец, встряхнула все общество.
Система координат разделения власти по горизонтали и вертикали цивилизованными государствами ориентирована на демократию и властные компромиссы носителей власти. Они являются важнейшей процедурой и тактикой действий политиков в цивилизованных странах Запада. Однако универсальные компромиссы опасны в условиях переходного периода, происходящей ломки неототалитарных условий и становления демократических институтов нового строя. Кстати сказать, компромиссы между властями напрочь отрицаются ленинским тезисом: “Никаких компромиссов!” И ленинское отступление “бывают компромиссы и компромиссы” всегда звучало неубедительно.
Переход к теории разделения властей требует от населения России, его интеллектуальной части, переосмысления своего прошлого и настоящего, подразумевает отказ от поиска удобных цитат из Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, Троцкого, Бухарина, требует профессионализма, углубленного знания дела. Наконец-то становится все яснее: перед истиной, знанием, опытом все учения равны, надо искать опору в арсенале знаний, накопленных человечеством, а не советоваться с одним идолом — Марксом, отражавшим общую ситуацию в Западной Европе прошлого века, кстати, не претендовавшим на космический универсализм. Об этом в свое время говорил и Ф. Энгельс, сам предприниматель, отнюдь не отвергавший принцип частной собственности при социализме.
Возрастание социального неравенства — одна из главных опасностей в России. Поляризация общества налицо, но обогащаются часто не те, кто производит, а те, кто занимается казнокрадством, спекуляцией и взяточничеством. При этом колоссально возросло влияние чиновничества и “царедворцев” на всех уровнях власти и управления, полностью исчезли контрольные механизмы государства, мораль “растворилась” в лозунгах. Надо всегда помнить, что экономические реформы легче проходят не в голодной, а в сытой, накормленной стране. Поэтому надо всемерно поддерживать производство. Во весь рост встает вопрос: какими механизмами поддержать директора госпредприятия, предпринимателя, товаропроизводителя, тех, кому предстоит стать ключевыми фигурами управления не только своей собственностью, но и державными интересами? Мы еще в декабре 1991 года — начале января 1992 года отчетливо заявили: экономическую реформу надо проводить на глубоко аналитической программной основе, имея стратегические и тактические цели, четко выверяя действия по этапам, комплексно, не уповая на спасительную роль либерализации цен, поскольку такой подход при существующем монополизме производителя приведет к гиперинфляции. Обнищание людей ускоряется, стремительно падает их доверие к власти и к самим носителям власти. Это особенно опасно в условиях резкого ослабления государства.
Например, если рассмотреть этот вопрос с позиций властных структур рынка, ясно, что инвесторы больше всего стремятся к устойчивой системе, представители всех видов фиктивного капитала и иных теневых форм хозяйствования так же, как и многочисленное чиновничество, заинтересованы в ослаблении этой самой власти, в периодическом и эпизодическом безвластии, в нестабильности, в формировании нервозности, чехарды власти, в “войне” разных ветвей власти. Неустойчивые ориентиры и случайные люди у власти выгодны тем, кто сегодня “снимает сливки” в одном слабом звене, завтра — в другом, доводя народное хозяйство до разбазаривания, до повального воровства. Сложилась универсальная криминальная система: централизованная мафия, заинтересованная в хаосе. При параличе правоохранительных и специальных органов государства та сила, что называлась ранее “государственный аппарат”, — отнюдь не лучшая, но тем не менее и в сегодняшней ситуации она все же стремится найти свое место в реформах. У многих ее представителей хороший организаторский опыт, среди них есть профессионалы. Специалисты есть специалисты, их надо использовать, им надо доверять, а не толкать в антидемократические движения, набирающие силу и динамизм на фоне поражений в сфере экономической и социальной политики.
С точки зрения общих тенденций Россия ищет выход в новых моделях государственности, ориентируется на конституционно-демократическую модель, на отход от радикально-марксистской концепции общественного развития, его ленинской интерпретации, часто далекой от правовых формулировок. Язык закона был чужд большевистскому режиму, политическому режиму личной власти в его специфически монопартийной форме. Инструкции ведомств подменили законы государства. Именно здесь камень преткновения: одни ищут эту модель через конкретную личность, олицетворяемую в форме “абсолютной демократии”, другие — в развале страны на удельные княжества по национальным признакам, третьи — в несбыточных мечтаниях о реанимации существовавшего партийно-государственного режима и так далее.
Важно отметить постепенное становление многопартийности как фактора противодействия массовому автократическому сознанию, уникально спокойное отношение населения на первом этапе к исчезновению прежних властных структур и всеобщее ожидание от новых властей улучшения положения людей, во многом инспирированное самими идеологами этих властей — вечными оппозиционерами. Конечно, разрыв с прошлым невозможен без отторжения тех догм, на которых покоится идея концентрации производства и гигантомании. Коммунистические идеи абсолютного обобществления, осуществляемые партийно-государственной олигархией в течение десятилетий, на деле разорили народное хозяйство великой страны. Куда исчезли 200 млрд. долларов, полученные за последние 15 лет (до 1991 года) только от экспорта нефти и газа? Ответа нет. Но положение не улучшается и в последующий период: идет отток валютного капитала и даже более интенсивно, чем ранее.
Но и мы, новые власти, оказались не в состоянии остановить этот развал, к сожалению, порой ускоряем движение вниз по наклонной, входим в штопор. Важно поэтому, чтобы демократические ориентиры России складывали и утверждали новый социальный климат, требующий изменения властных структур, иной государственности, покоящейся на реальном балансе политических сил. Это обстоятельство и является ответом на вопрос о приемлемости теории разделения властей для России.
Государственность экс-СССР теряет власть и силу, хотя частично переносится вместе с бывшим политическим режимом в российские структуры, но опасно то, что, по сути, все институты власти формирующегося российского государства чрезвычайно слабы и дезорганизованы. И ориентированы на слабых, случайных, безвольных лидеров, однозначно ищущих свой личный интерес. Конечно, набирает силу рост национального самосознания. Идут неоднозначные, разнонаправленные, дивергенционные процессы. К сожалению, новые демократические институты власти приняли в себя крупное вливание экс-тоталитаризма. В то же время динамизм формирования властных структур налицо: законодательная вертикаль от Федерации к местной власти; исполнительная вертикаль от Федерации к местной власти; законодательная горизонталь от Парламента к структурам Правительства и судебной власти; законодательно-исполнительная диагональ вообще имеет крайне неясный характер.
Россия — ось, связующая нить переломных процессов смутного времени на гигантских просторах бывшего СССР. Как тяжело нагруженная повозка, Россия, опираясь прежде всего на Парламент, с трудом движется к демократии усилиями тех, кто еще верит и хочет возврата здравого российского политического, юридического и экономического смысла, формирования современной цивилизации. Конституционно-демократическая государственность после дискредитации самой идеи коммунизма опирается ныне на беспартийность, отнюдь не отвергая бывших членов КПСС, из которых партия вышла сама. Но ее “члены” не пытаются ни искать ее, ни возрождать. Они просто стали беспартийными гражданами: это те, кому нужна “великая Россия”, а не те, кому нужны “великие потрясения”, те, которые хотят укрепления внутренних структур власти России и усиления влияния вовне, те, кто искренне стремится к процветанию, гражданскому миру и согласию.
Наступило время, когда поведение народа оказалось мудрее поведения глав правительств, государств, парламентов. Сменяя один другого, они явно не проявляют той мудрости, терпения, которые явил народ, соглашаясь на страдания даже во имя тех реформ, которые им отвергаются изначально, на интуитивном, подсознательном уровне. И его не убаюкивает дружный хор холуйствующих перед исполнительной властью полдюжины столичных газет, присвоивших себе право от имени народа толковать правду.