2
2
Как справедливо отметил в своих воспоминаниях Федор Федорович Калеганов, на всех этапах работы над ЗИС-2 мы ощущали постоянное внимание и со стороны нашего наркомата, и со стороны ГАУ. Пушкой интересовался Сталин. Я попросил Ванникова, приезжавшего к нам по его поручению, передать, что противотанковое орудие полностью отвечает тактико-техническим требованиям, а вес опытного образца пушки даже на 100 килограммов меньше, чем в ТТТ, — 1050 килограммов.
Пушка ЗИС-2, таким образом, получилась легче и мощнее знаменитой трехдюймовки.
Несмотря на ряд затруднений, возникших по ходу конструирования и изготовления отдельных узлов, нам удалось добиться высокой надежности и технологичности пушки. Точно в установленный графиком срок были завершены заводские испытания, и орудие отправили на полигон заказчика. Наступил период волнений и ожиданий.
Вместе с заводской бригадой на полигон ГАУ выехал и я. В состав бригады входила группа конструкторов во главе с Ренне и Мигунов со своими слесарями. Начальник полигона Оглоблин встретил нас, как старых знакомых, познакомил с программой испытаний и с военным инженером, которому поручили эти испытания проводить. Программу наметили обширную как по количеству выстрелов, так и по возке. Главным было: кучность боя по щитам, скорострельность и огневая выносливость, максимальная скорость на марше, проходимость по бездорожью, смена огневой позиции вручную силами орудийного расчета на дистанции 200–300 метров. Все пункты программы, в том числе и последний, входили и в комплекс заводских испытаний. Поэтому мы неоднократно проводили переброску орудия на новую огневую позицию вручную — силами орудийной прислуги, а также силами самих конструкторов. В бригаду конструкторов, сменявших у пушки артиллеристов, приходилось не раз включаться и мне. Таково было правило: каждый конструктор должен лично проверить удобство обслуживания своей пушки.
Полигону ГАУ поручили провести испытания нашей ЗИС-2, а также дать заключения и рекомендации о приеме на вооружение. Поэтому требовалось грамотно проводить стрельбы, возку, руководить разборкой, сборкой и обмерами пушки. Это заставило нас самым тщательным образом знакомить работников полигона с идеей пушки и агрегатов, с технической документацией, со всеми особенностями конструкции. Ко дню прибытия на полигон транспорта с ЗИС-2 эта работа была закончена.
Наша пушка произвела на полигоне хорошее впечатление еще до начала испытаний. Небольшая по размеру, легкая, красивая. Никаких огорчений конструкторам не доставили и первые стрельбы: уменьшенным, нормальным и усиленным зарядами для определения прочности ствола. Скорострельность поначалу была несколько ниже той, что мы получали на заводских испытаниях: артиллеристы полигона еще не освоили пушку. В дальнейшем, когда расчет приобрел необходимые навыки, скорострельность неизменно достигала 25–30 выстрелов в минуту. Ни при одной стрельбе отказов в работе пушки не было. Без замечаний прошла и возка, хоть нагрузка была велика — до 400 километров в день. Наступил, наконец, день проверки на кучность боя.
Стрельба по щитам началась с дистанции 500 метров. Первый выстрел попадание в щит. Пробоина значительно отклонилась от центра мишени. Этому значения не придали — так нередко случается. Второй выстрел — пробоина отклонилась в другую сторону. Третий и последующий выстрелы — новые отклонения в разные стороны. Это начало тревожить: все десять пробоин оказались разбросанными по всему щиту. Значит, кучность боя (то есть меткость пушки) низка. Этому невозможно было поверить. Повторили стрельбу — результат тот же. Еще повторили — никаких изменений. Оглоблин, предсказывавший нашей пушке высокую кучность, был поражен. Обо мне и говорить нечего — полнейшая неожиданность! Проверили прицельную линию, согласование оптической оси и канала ствола. Нет, причина не в этом. Решили посмотреть, что получится при стрельбе по щитам с дистанции 1000 метров. Как и следовало ожидать, результаты получили просто плохие. Повторили — то же самое. Стало ясно, что противотанковая пушка с такой меткостью армии не нужна.
Оглоблин спросил:
— Браковать пушку или продолжать испытания, исключая кучность?
Я уже знал причину плохой кучности — это результат неправильной закрутки снаряда, то есть неверно выбрана крутизна нарезки ствола. Положение можно исправить, если изготовить новую трубу. Но для этого нужно время. Я попросил Оглоблина продолжать испытания и поделился с ним своими соображениями о возможной ошибке. Он согласился. Испытания пушки продолжались. А я в тот же день сообщил на завод: "Кучность по щиту плохая. Подготовить все материалы по определению крутизны нарезки ствола. Проверить все расчеты крутизны нарезки первой трубы. Для исключения ошибок параллельно провести еще два расчета по исходным данным. Результаты всех трех расчетов обязательно сопоставлять. Работу проводить очень спешно. Немедленно закажите новую трубу, крутизна нарезки которой будет отлична от первой. Сегодня выезжаю…"
С полигона я отправился в наркомат, чтобы первым доложить Ванникову о результатах испытаний. Но оказалось, что он уже все знает. И как выяснилось, не только он. Верно сказано: худые вести не лежат на месте.
— Как жаль, что кучность ЗИС-2 неудовлетворительна, — этими словами встретил меня Ванников.
Я оценил деликатность наркома, но мне было не до утешений.
— Точнее, Борис Львович, плохая. С такой кучностью пушка армии не нужна.
— Скажите, низкая кучность боя по щиту присуща орудиям с высокой начальной скоростью снаряда?
— Нет. Чем выше начальная скорость, тем выше кучность — при правильно выбранной крутизне нарезки и хорошей форме снаряда.
— Значит, все поправимо?
— Уверен в этом. При выборе крутизны вкралась ошибка — и грубая. Я уже сообщил на завод, чтобы приготовили все материалы, приступили к проверке и заказали новую трубу. Завтра с утра сам займусь этим вопросом.
— Вы не ошибаетесь, что дело только в крутизне? — переспросил Ванников.
— Нет, — ответил я — Таково мнение и начальника полигона Оглоблина. Он согласился продолжать испытания и просил поторопиться с поставкой новой трубы, чтобы к концу испытаний новый ствол был уже подготовлен. Так обстоит дело с главным Что касается материальной части, то здесь все в порядке: пушка работает безотказно и без малейших дефектов. Только бы Кулик не запретил продолжать испытания.
— Я уверен, что он этого не сделает, — успокоил меня нарком — Ему ЗИС-2 очень нравится не только прекрасной конструкцией, но и мощностью. Пушка с перспективой. Кстати, он звонил мне и выражал желание поговорить с вами.
— Я готов.
Связавшись по телефону с Куликом, нарком передал трубку мне.
— Можно ли повысить кучность? — спросил маршал после того, как мы обменялись несколькими фразами о результатах испытаний.
Я повторил то же, что сказал перед этим Ванникову.
— Очень хорошо, товарищ Грабин. Прошу поторопиться.
Он пообещал дать указание, чтобы испытания не прекращали, и попросил меня держать его в курсе дел.
В тот же день я выехал на завод.
Не успел я на следующее утро войти в КБ, как меня окружили товарищи по работе. Вопросов никто не задавал, ждали моего рассказа. А что нового я мог им сказать? Только подробности испытаний.
— Если единственный недостаток пушки — плохую кучность — не устраним, пушку не примут, — заключил я свое невеселое повествование.
К моему приезду были уже не только подобраны все материалы, но уже и начали расчеты. Для взаимного контроля выделили еще двух конструкторов, которым поручили сделать совершенно самостоятельные расчеты по исходным данным и сравнивать результаты на каждом этапе. Пока ничего утешительного не было. Ошибка не обнаруживалась. За ходом расчетов наблюдали я, мой заместитель Шеффер и начальник подотдела Мещанинов. Результаты часто сличали — расхождений не было. Неужели неверны исходные данные? Чтобы подстраховаться, выделили еще двух конструкторов и поручили им вести расчеты с другими исходными данными. Напряжение возрастало, время шло. Ренне сообщал с полигона, что испытания проходят весьма успешно, материальная часть дефектов не имеет; неизменно добавлялось при этом, что Оглоблин просит поторопиться с новой трубой. А как поторопиться, если проверка не выявила еще никакой ошибки?
Пока шла эта напряженная нервная работа, другие сотрудники КБ занимались подготовкой рабочих чертежей и технических условий для запуска ЗИС-2 в валовое производство. На первый взгляд это может показаться нелогичным, но мы были твердо убеждены, что сумеем определить правильную крутизну и успешно справимся с повышением кучности.
Чтобы гарантировать себя от неточностей производства, решили изготовить одновременно три трубы. Всякое ведь возможно: брак в механической обработке, дефекты в металле. А может быть, придется готовить трубы с разной крутизной нарезки. Время уже не шло, оно летело. Конструкторы стали оставаться в отделе и на ночь. Несколько часов отдыха — и вновь за расчеты. Было приятно видеть такую самоотдачу, но беспокоило, как бы переутомление не сказалось на качестве работы. Сличаемые результаты не имели расхождений. Следовательно, конструкторы внимательны. Понемногу рождалось и укреплялось чувство уверенности в том, что в расчете нарезки первого ствола ошибок не было. Следовательно, неправильны исходные данные. Все больше внимания поэтому уделялось расчетам, которые вели другие конструкторы по новым параметрам. Их расчеты также не имели расхождений.
Нервничали не только мы, но и в Москве. Не дождавшись от нас известий, из наркомата звонили на завод, но до окончания расчетов ничего утешительного я сообщить не мог. По-прежнему регулярно поступали сообщения Ренне с полигона о том, что испытания проходят успешно и уже близок конец. Очень хотелось подать новый ствол к концу испытаний, но, судя по всему, вряд ли это было реально.
Первые трое конструкторов, проверявшие расчеты, уже были близки к завершению работы. И по-прежнему — никаких расхождений. Значит, неверны исходные данные для первой трубы?
Стали поторапливать вторую пару конструкторов. Они тоже были близки к финишу.
Еще, казалось, мгновение — и мы получим подтверждение, что начальные параметры выбраны неправильно. И вдруг, почти в самом конце расчетов, результаты второго и третьего конструкторов совпали, а у первого — иные цифры. Стоп! Проверили — раз, другой, третий. Так и есть — грубая арифметическая ошибка! И радостно — нашли все же ошибку! И досадно, так досадно, что дальше некуда!
Исправили ошибку, продолжили расчеты. У всех троих итог совпал. Ясно, что крутизну нарезки нужно изменить, на этот раз она безусловно обеспечит высокую устойчивость снаряда в полете, а следовательно, и высокую кучность боя.
Тут же внесли изменения в рабочий чертеж и передали его в цех для подготовки нарезательного станка. Расчеты двух других конструкторов, по иным исходным данным, решили довести до конца и подготовить на всякий случай рабочие чертежи. Тут же я позвонил Ванникову и доложил о результатах.
— Вы уверены, что с новой крутизной нарезки кучность будет удовлетворительная? — спросил Борис Львович.
С полным основанием я ответил утвердительно. То же самое сообщил Кулику. Маршал выразил удовлетворение и попросил ускорить подачу новой трубы на полигон.
— Испытания скоро закончатся, — сказал он. — В ближайшие дни будем рассматривать итоги и решать, можно ли принимать пушку на вооружение или же следует повременить до испытания орудия с новым стволом. Подготовьтесь к совещанию.
Поставить новую трубу до окончания испытаний мы не успели. Полигон дал высокую оценку пушке, за исключением кучности. Как только отчет был закончен, Ванников собрал у себя большое совещание по ЗИС-2. Присутствовали кроме самого наркома и его первого заместителя В. М. Рябикова, человека высококвалифицированного, смелого и отзывчивого, член коллегии Сатэль, главный инженер первого Главного управления наркомата Каневский (бывший при Мирзаханове главным инженером нашего завода), многие другие руководящие работники наркомата. После доклада у всех присутствующих был только один вопрос — все о том же, о кучности. Я подробно рассказал о принятых мерах. Выступления сводились примерно к следующему. Похвально, что материальная часть пушки на испытаниях работала безупречно. Это очень редкое явление, пожалуй, даже исключительный случай. И тем более жаль, что кучность плохая, хоть это и поправимо в конечном итоге. Наркомату следует высказаться за принятие ЗИС-2 на вооружение РККА и за постановку пушки на валовое производство с последующей доработкой крутизны нарезки ствола. Заводу следует всемерно форсировать изготовление новой трубы.
В заключение Ванников сказал:
— Наркомат будет рекомендовать пушку ЗИС-2 на вооружение и валовое производство. Есть мнение: производство ЗИС-2 организовать на трех заводах. Это свидетельствует о том, какое значение придается новой противотанковой пушке…
Для меня было бы гораздо спокойнее, если бы совещание в ГАУ отложили до проведения испытаний нашей ЗИС-2 с новой трубой. Но мое желание мало что значило в сложившейся ситуации. Вскоре после совещания в наркомате у Ванникова маршал Кулик назначил у себя решение вопроса о ЗИС-2.
Зал заседаний располагался рядом с рабочим кабинетом маршала. Это было просторное, вытянутое в длину помещение с высокими окнами, одно из которых выходило на Красную площадь, с высоким расписным потолком, откуда свешивались две большие хрустальные люстры. В центре зала стоял длинный стол для совещаний, с торца к нему был приставлен небольшой письменный стол. По сторонам от большого стола и вдоль стен стояли стулья, а возле письменного стола — единственное рабочее кресло. В зал заседаний вела большая двустворчатая дверь резного дуба. Места в этом зале занимались строго по рангу: ближе к письменному столу маршала располагались начальники управлений и их заместители, в конце длинного стола и у стен садились военные инженеры ГАУ и Артиллерийского комитета.
В ожидании маршала все негромко переговаривались. Отворилась дверь, в зал вошли Кулик, Воронов и Грендаль. Все встали как при команде "смирно". Маршал поздоровался и разрешил сесть. Совещание началось. Докладывал военный инженер ГАУ. Доклад был построен, как обычно: тактико-технические характеристики пушки — калибр, начальная скорость снаряда, вес снаряда, вес пушки в боевом и походном положении и т. д. Затем — ход и результаты испытаний. Пока все хорошо характеризовало орудие, но я ждал, когда в бочку меда будет влита ложка дегтя. Наконец, перечислив все достоинства нашей ЗИС-2, докладчик сделал паузу, насторожившую аудиторию, и четко произнес, что кучность 57-миллиметровой противотанковой пушки ЗИС-2 неудовлетворительна.
— Доклад окончен, — заключил военный инженер и с разрешения маршала Кулика сел.
Наступила тишина, все взгляды были обращены на меня. Тишину нарушил Кулик, предложив задавать вопросы докладчику. Вопросов не было. Перешли к обсуждению. Желающих выступить оказалось немного. Все, в их числе и Воронов, говорили о значении кучности для противотанковой пушки, но никто из них не сказал, что это результат арифметической ошибки. Совещание не было об этом проинформировано. Решающим было выступление Грендаля. Он дал высокую оценку ЗИС-2, отметил перспективность орудия. Говоря о кучности, уверенно произнес:
— Она должна быть высокой. То, что кучность получена неудовлетворительной, — результат ошибки.
Грендаль решительно высказался за принятие пушки на вооружение с последующей доработкой ствола. Это была последняя моя встреча с этим замечательным человеком и выдающимся советским артиллеристом, последний раз он оказал поддержку нашему КБ. 16 ноября 1940 года его не стало. Незадолго до его смерти наша армейская газета "Красная звезда" писала: "Генерал-полковник артиллерии В. Д. Грендаль широко известен в армии как замечательный артиллерист, боевой организатор этого важнейшего в современной войне рода оружия…"
После выступления Грендаля маршал предложил мне проинформировать участников совещания о возможности повышения кучности ЗИС-2. Не ограничиваясь уже известными читателю обстоятельствами и мероприятиями по устранению ошибки, я воспользовался случаем, чтобы еще раз привлечь внимание к необходимости повышения мощности артиллерийских орудий, а противотанковой артиллерии в особенности.
Подводя итоги совещания, Кулик сказал:
— Мощная противотанковая пушка нам необходима. С ней нужно торопиться, и не только с испытаниями, но и с запуском в валовое производство. Учитывая утверждение товарища Грабина о том, что кучность будет повышена, можно рекомендовать. 57-миллиметровую противотанковую пушку ЗИС-2 на вооружение армии и запуск в валовое производство. Товарища Грабина будем просить ускорить подачу новой трубы, а полигону поручаем срочно испытать и доложить результаты.
После совещания, пригласив меня в кабинет, Кулик поинтересовался состоянием рабочих чертежей по ЗИС-2. Я ответил: "Чертежи готовы и в любой момент могут быть переданы технологам". Маршал предупредил, что пушку решено ставить на производство на трех заводах, потому следует обеспечить чертежами не только наш завод, но и оба других.
Пока мы обсуждали состояние дел по ЗИС-2 и другим орудиям (в частности, маршал интересовался ходом работ по 76-миллиметровой пушке ЗИС-7 для вооружения дотов, над которой наше КБ начало трудиться несколько ранее), раздался телефонный звонок. Маршал взял трубку.
— Кулик слушает. — После паузы: — Здравствуйте, Андрей Александрович. — И начал пересказывать итоги совещания по ЗИС-2.
Как я догадался, собеседником Кулика был секретарь ЦК Жданов. Узнав, что я сейчас в кабинете у Кулика, Жданов попросил маршала передать мне телефонную трубку.
Поздоровавшись, он спросил:
— Не могли бы вы сегодня зайти ко мне?
— Могу, — ответил я.
— Жду!..
Жданов встретил меня приветливо.
— ЦК интересуется вашей противотанковой пушкой, — сказал он. — Правда, меня обо всем информируют, но я хочу послушать вас. Пожалуйста, расскажите о делах поподробнее. Когда я закончил, Жданов спросил:
— Вы твердо уверены, что кучность с новой нарезкой будет хорошая?
Я ответил утвердительно и пояснил почему.
— Не рискованно ли запускать пушку в валовое производство, не проверив кучность с новым стволом?
— Нет, товарищ Жданов.
— Когда будет подана новая труба для испытаний и как долго ее будут испытывать?
— Трубу подадут буквально на днях, — ответил я. — Испытания тоже не займут много времени.
— Отсутствие трубы не задержит подготовку производства? Я объяснил, что чертежи трубы у нас имеются, потребуется изменить только нарезку. На подготовке и организации производства это не отразится.
— Значит, вы уверены, что кучность будет высокая? — повторил Жданов.
— Да. Уверен.
— Это было бы замечательно. Такой мощной противотанковой пушки ни одна страна не имеет. Ваша пушка очень понадобится, и хорошо, что вопрос решается вовремя. Вашей пушкой интересуется товарищ Сталин, — добавил Жданов.
Набрав номер "кремлевки", он сказал:
— Товарищ Грабин у меня, мы с ним говорим о новой противотанковой пушке. И Жданов передал трубку мне.
— Мне рассказывали, что вы хорошую противотанковую пушку создали, это верно? — услышал я голос Сталина.
— Конструкция хорошая, только кучность боя плохая, — сказал я.
— Мне говорили, что этот недостаток вы в ближайшее время устраните.
— Скоро устраним.
— Значит, пушку можно ставить на производство?
— Можно, товарищ Сталин.
— Есть предложение ставить ее на трех крупных заводах. Когда вы смогли бы передать им чертежи?
— Чертежи готовы. Как только получим указание, они будут немедленно переданы на заводы.
— Это хорошо.
Я решил воспользоваться случаем, какие выпадают нечасто. — Товарищ Сталин, я хочу попросить вас о том, чтобы технологию все заводы разрабатывали на нашем заводе. Это значительно ускорит дело и облегчит решение всех вопросов подготовки производства. И главное — чертежи будут едиными, что очень важно для производства и для эксплуатации пушки в войсках. Если каждый завод будет у себя разрабатывать технологию, на это уйдет много времени, и пушки будут сильно разниться одна от другой в зависимости от завода-изготовителя.
— Так и надо поступить, — согласился Сталин. — Вашу пушку будем ставить на производство, не дожидаясь испытаний новой трубы, а вы с трубой поторопитесь. Желаю успеха…
Прощаясь, товарищ Жданов сказал:
— Пушка хорошая. Создана быстро и вовремя! Спасибо вам и коллективу!..
О решении маршала Кулика и о разговорах со Сталиным и Ждановым я доложил Ванникову, а вернувшись на завод, проинформировал о положении дел секретаря обкома. Коллектив КБ уже знал о том, как проходили испытания, от заводской бригады, к тому времени приехавшей с полигона ГАУ. На открытом партийном собрании я ознакомил конструкторов и производственников с событиями последних дней и передал коллективу благодарность Жданова. На этом же собрании были подробно обсуждены наши задачи по подготовке валового производства ЗИС-2. Примечательно, что в президиум собрания поступило очень много записок с одним и тем же вопросом: "Получим ли мы высокую кучность с новой трубой?" Я счел необходимым подробно объяснить причины, которые питают мою уверенность.
Процесс изготовления новой трубы подходил к концу. Цеху требовалось не больше трех дней, чтобы все завершить и предъявить изделие аппарату военной приемки. Встал вопрос: как отправить трубу? Железной дорогой — займет много времени. Грузовой машиной? Но нужно получить разрешение, организовать охрану. Решили машиной, и тут же занялись оформлением документов и организацией отправки. Все оказалось довольно сложно: груз государственной важности, сверхсекретный. Но все же успели дела уладить как раз к тому дню, когда военпред оформил приемку новой трубы.
Ствол упаковали, уложили в кузов машины. На следующее утро машина в сопровождении вооруженных вахтеров и конструктора вышла с завода и транзитом направилась через Москву на полигон ГАУ. Через некоторое время на полигон для участия в испытаниях пушки с новой трубой выехал и я с группой конструкторов, в числе которых были Ренне и Норкин. К нашему приезду труба уже прибыла на полигон, пушку собрали, обмерили и проверили стрельбой на половинном, трехчетвертном, нормальном и усиленном зарядах. Все было готово к самым ответственным испытаниям — на кучность. Орудие установили на огневой позиции. Дистанция — 500 метров. Несмотря на то что я был убежден в успехе, с нервами совладать было непросто. Волновались и мои товарищи, и работники полигона во главе с Оглоблиным.
Пошел первый выстрел. Характерный щелчок — снаряд попал в щит. Место пробоины — близко к перекрестию щита. Но радоваться рано. Нужен второй выстрел.
Пошел второй. Неужели уйдет в сторону?! Но нет — снаряд пробил щит очень близко к первой пробоине: кучность боя очень высока! Все торжествовали, а я от внезапной слабости еле на ногах стоял, хоть ложись тут же на поле.
Повторили стрельбу. Вновь высокие результаты. Еще одна группа выстрелов и еще — все прекрасно, можно уже с полной уверенностью говорить, что на дистанции 500 метров кучность нашей пушки отличная.
На следующий день начались испытания на дистанции 1000 метров. Все группы показали высокую кучность. Только теперь стало ясно, что последствия ошибки в расчетах крутизны нарезки ствола ликвидированы.
Кстати, тотчас после того, как ошибка была обнаружена, ко мне пришел молодой конструктор, допустивший просчет. Он понимал, к чему могла привести его недобросовестность, а точнее, невнимательность, и готов был понести наказание. Я не стал накладывать никакого взыскания, увидев, что он все осознал и глубоко переживает. Ошибка говорила о том, что контроль за расчетами у нас пока еще осуществляется недостаточно четко. Что касается конструктора, то, как показала жизнь, отсутствие наказания явилось весьма эффективной воспитательной мерой. В дальнейшей своей работе он был безупречен.
Испытания продолжались. Для окончательного решения нужен был настрел, то есть нагрузка на ствол большим количеством выстрелов. Предстояли также испытания возкой на 2 тысячи километров. Определение кучности боя после настрела дало почти те же результаты, что и первые стрельбы. НИАП (Научно-испытательный артиллерийский полигон) в журнале испытаний ЗИС-2 зафиксировал: "Кучность боя по щитам на дистанции 500 и 1000 метров высокая".
В это время мне сообщили, что на наш завод прибыли технологи двух заводов, на которых предполагалось ставить ЗИС-2 на валовое производство. Не дожидаясь конца испытаний, я покинул НИАП.
В Наркомате вооружения, куда я заехал по пути на завод, Ванников снова собрал совещание с участием Рябикова, Мирзаханова, Каневского и других ответственных работников. Я доложил о ходе и результатах испытаний ЗИС-2 с новой трубой, а также о недавно успешно закончившихся испытаниях 76-миллиметровой пушки ЗИС-7, предназначенной для вооружения дотов. Завершая обсуждение, нарком поручил Мирзаханову и Каневскому лично заняться постановкой пушек на валовое производство, обратив особое внимание на координацию подготовки валового производства ЗИС-2 на трех заводах.
— Независимо от различных производственных возможностей каждого завода чертежи пушки для всех должны быть едиными, — особенно подчеркнул он. — Вас, Василий Гаврилович, прошу в этом вопросе проводить жесткую линию.
Разговор этот состоялся в конце марта 1941 года.
После того как участники совещания разошлись, с разрешения Ванникова я связался по телефону со Ждановым и проинформировал его о результатах испытаний ЗИС-2 с новым стволом.
Прощаясь, Ванников спросил:
— Когда вы собираетесь докладывать о ваших методах скоростного проектирования и конструктивно-технологического формирования пушек?
— Загоскин запланировал мой доклад на 3 апреля, — ответил я.
Загоскин был в то время директором Ленинградского института повышения квалификации инженерно-технических работников.
— Желаю успеха, — сказал Ванников. — Ваши методы имеют большое значение…