АПРЕЛЬ

АПРЕЛЬ

1 и 2 апреля снова телефонные разговоры с Парижем… Отношения Высоцкого и Марины Влади в последний год— на грани разрыва. Проходит несколько спокойных лет, — вначале сила воли и жена удерживают В. В. от «уходов в пике», потом действует «эспераль»… Но он срывается раз, второй, — это происходит и в Париже. Практически на грани отмены первый афишный концерт в зале Элизе-Монмартр в ноябре 1977 года.

М. Влади: «И уже <…> ничто не в силах сдерживать твои разрушительные импульсы. В этом и заключается парадокс, невообразимый для нормального здорового человека: имея, казалось бы, все, ты буквально тонешь в отчаяньи».

В последний раз В. В. очень не хотел лететь в Париж (к этому времени Марина уже знает о наркотиках). Приведем короткий рассказ об этом Владимира Шехтмана: «Он сделал все, чтобы опоздать. Мы приехали в аэропорт, когда закончилась посадка: «Все, опоздали!» Но таможенники Высоцкого, конечно, знали:

— А, Высоцкий! Сейчас поможем… Девочки задержите рейс на Париж. Высоцкий опаздывает.

И Володя улетел».

В своей книге Марина Влади — по вполне понятным причинам — об этом рассказывает очень мало. Но сразу после смерти она признается, что «в последнее время у нас с Володей были несколько натянутые отношения». А однажды у нее срывается: «Да я похоронила его в своем сердце еще полгода назад!» Но это Марина Влади — «полуживая от ревности» (это состояние быстро проходит): Фарида — жена Володарского, близкого друга, а потом «предателя», рассказывает ей о том, что у В. В. в последнее время была близкая девушка…

В начале апреля у Высоцкого глобально меняются планы… 7 апреля на концерте в МИЭМ (Московском институте электронного машиностроения) В. В. впервые говорит: «Не буду снимать «Зеленый фургон», не успеваю… Хотя затратил много сил…»

В начале января, напомним, Высоцкий уходит из театра, а в конце января закончен сценарий, но включения в план фильма все еще нет…

Игорь Шевцов: «Дело с постановкой затягивалось— ответа не было. Володя интересовался, но сказать ему мне было нечего. <…>

Когда он вернулся (скорее всего, из Италии. — В. П.), я несколько раз звонил, но встречи не получалось: все что-то мешало.

— Знаешь, я, наверное, откажусь снимать картину, — вдруг сказал он однажды по телефону.

— Почему?

— Да не дадут они снять то, что мы хотели. Если такая ерунда тянется со сценарием полгода, так что же будет дальше?

Я надеялся, что у него это минутное настроение, но:

— Да брось ты! — ответил он. — Что я — мальчик?! Я серьезно обдумал».

Вот как объясняет В. В. свое решение в концерте:

«Я просто хотел делать картину, должен был делать, — и не буду делать, потому что не успеваю по времени, хотя затратил много энергии и сил. Хотел делать кино сам, как режиссер, сам сниматься и писать песни, — в общем, все делать самому. Сам придумал, сам воплотил. Сделать кино, как песню. Но у меня не вышло по времени».

Скорее всего, именно в это время у В. В. появляется идея сделать еще одно концертное турне по США — и, может быть, остаться в Нью-Йорке на полгода. Почва, в общем, была подготовлена: первые концерты прошли с успехом, были статьи в американских газетах, американцы увидели его в одной из самых популярных передач Си-би-эс «60 минут»…

Вкратце история первой концертной поездки по США такова… Во Франции В. В. общался с Виктором Шульманом — советским эмигрантом, который в Америке стал импресарио. Шульман и предложил организовать эти концерты. В. В. советуется со своим приятелем, живущим в ФРГ, Романом Фрумзоном… Фрумзон посоветовал провести эти концерты в университетах, в которых изучают русский язык. Он же вместе с женой сопровождал В. В. в этой поездке и вел все финансовые дела… За каждое выступление Высоцкий получил по 3 тысячи долларов. Кстати, в Москве об этих концертах никто не знал, за исключением, разумеется, самых близких людей… В. В. привез из Америки кожаное пальто для Риммы Васильевны Тумановой. «Я же знаю, сколько такие вещи стоят, приготовил деньги… А Володя схватил меня за руку: «Убери свои бумажки! Я за неделю в Америке заработал больше, чем за всю свою жизнь здесь» (В. И. Туманов).

За неделю до смерти Высоцкий говорит И. Шевцову: «Меня хорошо принимали в Америке… Там писали, что после Есенина больше никого из русских поэтов так не принимали». Шевцов добавляет: «Видно было, что ему нравилось сравнение с Есениным».

Для организации новой концертной поездки по США Высоцкому нужен человек, которому он полностью доверял бы и который мог вести все денежные дела. Конечно, это был В. П. Янклович. Весной 1980 года у В. Янкловича появляется подруга, а потом и невеста— Барбара Немчик. У нее заканчивается срок научной стажировки в МГУ…

Барбара Немчик: «Времени оставалось все меньше и меньше — мне надо было уезжать из Союза. Естественно, мне этого очень не хотелось… Мы с Валерием Павловичем очень подружились, и возникла идея: нам «расписаться». Просто Володя сел со мной рядом и объяснил ситуацию… Он надолго собирается в Штаты, Валера должен быть с ним:

— Я думаю, что и для тебя это будет не самый плохой вариант. Ты подумай».

А вот как об этом рассказывал сам В. П. Янклович: «В этот период в моей жизни появилась Барбара… И Володя сказал, что, когда я женюсь на ней, мы вместе поедем в Штаты:

— Мне нужен там свой человек. Попробуем понять, насколько серьезно американцы интересуются русской культурой…»

Америка, а особенно Нью-Йорк, Высоцкого поразила, он многим говорил об этом: «Побывал в XXI веке. Нью-Йорк— это город для меня».

М. Шемякин: «А вот что он возлюбил сразу и так же естественно, как ия, — это Нью-Йорк…»

Марина Влади подробно рассказывает о первом — вместе с Высоцким — посещении Нью-Йорка, но это все-таки ее впечатления… И слова «здесь ты всего лишь зритель» — верны только для первого приезда. А потом — концерты, статьи в газетах, телепередача… В Нью-Йорке В. В. был в гостях у Иосифа Бродского, и не один раз, а по крайней мере— два… «Мы всячески развлекались, когда Володя бывал в Нью-Йорке», — сказал Бродский в интервью «Независимой газете». Здесь же жил Михаил Барышников, который обещал помочь перевести сценарий Э. Володарского и В. Высоцкого «Каникулы после войны» на английский язык. «У Володи была мечта работать в американском кино. Но он понимал, насколько это сложно» (М. Шемякин).

В общем, причин стремиться в Нью-Йорк было достаточно… Весной 1980 года— после затяжек с утверждением сценария «Зеленый фургон» — В. В. говорит некоторым своим друзьям, что собирается за границу на полгода.

Высоцкий — О. Халимонову: «И поработать надо, собираюсь прозу писать… И образ жизни надо резко поменять. А там видно будет».

Теперь точно известно, что В.В. собирался лететь именно в Нью-Йорк. Еще в 1978 году он говорит своему родственнику, уже живущему в США, Павлу Леонидову: «Хочу и буду жить в Нью- Йорке. Как? Не знаю как, но догадываюсь. Деньги? Деньги у нас найдутся…» И Высоцкий, несмотря на прогрессирующую болезнь, начинает серьезно «прорабатывать этот вопрос».

В мае 1980 года заключен брак Б. Немчик и В. Янкловича. В условиях приближающейся Олимпиады и отказа США принять в ней участие — это было совершенно невозможное дело. Но не для Высоцкого. Об этом — позже…

Трудно сказать, на кого конкретно рассчитывал В.В. в Нью-Йорке… Только одно безусловно: Высоцкий надеялся на американских врачей. «Вот они меня вылечат!» — говорил он Янкловичу. Марина Влади? Но она, кажется, даже не знает об этих планах В. В….

Возможно, Высоцкий рассчитывал на поддержку Милоша Формана? Это вполне вероятно, потому что В. В. пригласил Формана на московскую Олимпиаду, но тому не дали советскую визу… В. В. был очень огорчен — вероятно, он хотел поговорить с Форманом о сценарии «Каникулы после войны»…

К этому времени в Нью-Йорке уже шесть лет живет Павел Леонидов, но В. В. знает, что на него рассчитывать не приходится. Леонидов болел, бедствовал, даже просился назад в Союз… В 1979 году, после выступлений в США, Высоцкий оставил ему тысячу долларов, но даже не позвонил… Так что ничего конкретного о намерениях В.В. мы пока не знаем…

9 апреля в «Литературной газете» был опубликован рассказ Л. Измайлова «Синхрофазотрон», в котором, в общем, пересказывается— вольно или невольно — сюжет песни Высоцкого «Товарищи ученые».

И. Шевцов: «— Во, видал, что делают, а? — встретил он меня однажды, размахивая свежим номером «Литгазеты». — И сколько раз так было! Берут мои песни, делают рассказ. Да черт с ними, не жалко.»

Речь шла о каком-то рассказике на 16-й полосе газеты, построенном на материале его песни «Товарищи ученые».

Через несколько дней у Высоцкого был концерт под Москвой в одной из воинских частей. На этом концерте он сказал: «Я хочу спеть песню «Товарищи ученые»… Дело в том, что совсем недавно открываю я «Литературную газету», смотрю сразу 16-ю полосу и вижу… Написан рассказ, где слово в слово пересказано содержание моей песни. Наверное, этот человек решил, что теперь можно, и начал шпарить — ну просто один к одному(…) Поэтому я решил ее снова петь».

Песня заканчивается так:

…Но вы ж ведь там задохнетесь за синхрофазотронами, —

А тут места отличные — воздушные места!

Товарищи ученые, не сумлевайтесь, милые:

Коль что у вас не ладится, — ну, там, не тот эффект, —

Мы мигом к вам заявимся с лопатами и с вилами,

Денечек покумекаем — и выправим дефект!

Приведем — для сравнения — отрывки из рассказа Л.Измайлова «Синхрофазотрон»:

«…У нас раньше в подшефных симфонический оркестр был… Как осень, они у нас картошку роют. А зимой, когда у них запарка, — мы к ним…

А тут председатель говорит:

— С этого года у нас в подшефных надежда нашей науки — атомные физики. Будем помогать. Завтра едем к ним синхрофазотрон налаживать. Работа большая, но трудоемкая…

Две недели пролетели, как один день. К тому времени и синхрофазотрон отремонтировали. Расставались— плакали. Теперь их на уборку ждем. Конечно, трактор — это не реактор, но если поднапрячься, то и его доломать можно».

Вряд ли можно говорить о прямом заимствовании «ну просто один к одному», но совпадения есть.

13 апреля Высоцкий в последний раз играет в спектакле «В поисках жанра» («Срезки»). История появления этого спектакля необычна, но в какой-то мере характерна для Театра на Таганке. Вспоминает бывшая заведующая кадрами театра Елизавета Иннокентьевна Авалдуева:

«8 марта 1978 года должны были играть «Мать» по Горькому. А Зина Славина наглоталась днем каких-то таблеток, чтобы поспать перед спектаклем. Проснулась — такое состояние, что играть не может. И как раз все ребята оказались дома: Высоцкий, Филатов, Васильев… И два часа полный зал слушал их концерт…»

Один из зрителей, так и не попавший на спектакль «Мать», рассказывал об этом: «Целый час нас держали в фойе. Потом вышел на сцену Любимов: или мы вам возвращаем деньги за билеты, или вы смотрите концерт артистов театра. Все закричали: «Концерт!»

В. П. Янклович: «Чтобы не отменять спектакль, задержали начало на час… Вначале был просто концерт, а потом Любимов придумал макет, освещение… Но, конечно, все ждали Высоцкого».

Сам В. В. очень подробно рассказал об этом спектакле во время интервью Пятигорскому телевидению (14 сентября 1979 года): «Это спектакль очень странный. Это даже не спектакль, это новое зрелище. Я считаю, что мы придумали новую форму театрального действа. Нам вдруг стало досадно в какой-то определенный момент, что все, что мы пишем для фильмов, для спектаклей, для других театров, — все пропадает. Получается, что это работа в корзину. И мы решили из этих вещей, которые исчезнут, сделать просто спектакль. Такой концерт, спектакль — я не знаю— как хотите назовите — такое зрелище. Попробовали. Сначала он был с объяснительным текстом — я его произносил. Потом Любимов придумал привозить с нами макет нашего театра, освещать его одним маленьким фонарем: на меня ставят красный свет, на Золотухина— он играл в кино милиционеров, — на него врубают такую зеленую бумажку — ему, значит, везде открыта дорога… То есть мы в этом маленьком зальчике делали еще освещение. Получилось действо. Мы можем этот спектакль— почему он нам удобен— возить в любое место, в любой город. Смотрят его с громадным интересом и удовольствием везде».

Приведем еще точку зрения на этот спектакль тогдашнего директора Театра на Таганке Николая Лукьяновича Дупака: «По разным причинам спектакли уходили из репертуара театра, и финансовое положение стало сложным. Нужен был спектакль популярный, но сделанный малыми силами. «В поисках жанра» — этот спектакль был очень популярным… Печально, что его не поняли в Тбилиси. Зрители просто не пошли… Для Володи тогда это было серьезной травмой».

«Но все было не совсем так, — рассказывает В. П. Янклович — тогда главный администратор Театра на Таганке. — Мы приехали в Тбилиси, и неожиданно выясняется, что зритель во Дворец спорта не идет. Все билеты на «Гамлета», на «Мастера и Маргариту» давно проданы, а на «Поиски жанра» — практически на Высоцкого — никаких аншлагов. Вместо десяти спектаклей прошло всего пять. А вот на концертах — в институтах и других залах — битковые сборы. Это несколько приободрило Володю, а то он очень переживал… Ему стало казаться, что публика к нему равнодушна, что он никому не нужен. И только позже мы узнали, что тбилисцы вообще не любят ходить в свой Дворец спорта».

После смерти В. В. спектакль «В поисках жанра» постепенно трансформировался в творческие вечера ведущих актеров театра…

14 апреля В. В. присутствует на открытии чемпионата Москвы по каратэ. Его пригласил Алексей Штурмин — один из первых тренеров по этому — тогда еще экзотическому — виду спорта, организатор Всесоюзной федерации каратэ. В интервью со Штурминым зашел разговор о физических данных Высоцкого:

«Физически Володя был очень одарен. Ну, например, он «крутил» переднее сальто с места, — в общем, таких людей немного. По физическому развитию В.В. намного превосходил обычный средний уровень».

О невероятной физической одаренности В.В. рассказывал в своих выступлениях Геннадий Полока… Самый яркий пример— когда Высоцкий на кинопробах делал несколько танцевальных па на вертикальной стене.

Далеко не всегда творчески одаренные люди отличаются прекрасными физическими данными, но В. В. — по мнению многих специалистов — вполне мог стать и профессиональным танцором высокого класса, и классным спортсменом. Еще два примера.

Марина Влади: «…Ты делаешь «крокодила на одной лапе» — сложную фигуру, при которой атлет удерживается параллельно земле, опираясь на согнутую в локте руку».

Елена Садовникова— врач-психиатр из института Склифосовского: «Как-то мы были в Дубне. Володя давал там концерт. Мы поднимались по лестнице, он что-то рассказывал Жене (сыну Е. Садовниковой. — В. П.). И вдруг произнес:

— Ну вот так…

Встал на руки и пошел вверх по ступеням. Мне потом объяснили, что сделать это необычайно трудно— настоящий акробатический трюк».

Но все эти примеры из начала или середины семидесятых, а к восьмидесятому году многое меняется…

Рассказывает врач-реаниматолог Леонид Сульповар: «Физически Володя был очень развит, в нем всегда чувствовалась невероятная сила. Именно мужская сила. А здоровье? При всей его физической развитости и тренированности в последние годы здоровье, конечно, было подорвано».

Вопрос о физической форме В. В. возникает, когда они с Игорем Шевцовым намечают возможных исполнителей главных ролей в фильме «Зеленый фургон».

И. Шевцов: «Володя собирался сам играть Красавчика (главная роль в фильме. — В. П.). Я заметил, что он староват для этой роли. Вот если бы он выглядел так, как на фотографиях Плотникова… На той серии, где он с Мариной, с Говорухиным.

— Чепуха! Только заняться собой немного — и сразу же буду таким, — уверенно сказал он».

С этим согласны самые близкие друзья В. В.

В. Абдулов: «Стоило ему проплыть на корабле и потренироваться в зале, — он спокойно крутил сальто».

В. Янклович: «Даже в самом худшем состоянии он находил время сделать несколько упражнений. Ну, допустим, отжаться…»

Но в 1980 году вопрос стоял уже о жизни и смерти, — к сожалению, тогда мало кто понимал это…

В начале апреля из Ленинграда звонит директор фильма Вячеслава Виноградова «Я помню чудное мгновенье». Он просит В. В. принять участие в этом фильме и приехать в Ленинград на съемки… Переговоры ведет В. Янклович:

«Я сказал, что нужна гарантия выхода в эфир, чтобы не повторилась история с ЦТ (имеется в виду запись для «Кинопанорамы». — В. П.). Я пока ничего Высоцкому говорить не буду, а вы решите все вопросы. И главное: пойдет это или нет…

Они перезвонили и сказали, что согласовано во всех инстанциях — все обязательно пойдет в эфир Сказали, что съемки будут в БДТ. Я рассказал Володе — надо ехать Мы хотели ехать вместе, но в последний момент не получилось».

16 апреля 1980 года с 15 до 17 часов Высоцкого снимают в малом зале Ленинградского Большого Драматического театра. Вначале хотели песни снимать под фонограмму — обычная практика на телевидении, — но не получилось, скорее всего, из-за нехватки времени. Высоцкий пел «живьем». Это последняя съемка поющего Высоцкого, причем съемка на кинопленку… А в самый последний раз В. В. снимали в Польше для теленовостей.

Режиссер фильма Вячеслав Виноградов рассказывал, что после съемки В. В. предложил оформить «Кони привередливые» как песню, которая исполняется впервые. «Как-то наивно он это предложил…

— Ну что вы, Володя! Эту песню вся страна знает…»

Этот факт подтверждается тем, что текст песни перед Ленинградом переписан набело — черными чернилами на белой линованной бумаге. (Дело в том, что некоторые концертные организации платили В. В. дополнительный гонорар— якобы за песни, специально написанные для тех или иных гастролей.)

Фильм «Я помню чудное мгновенье» был показан летом восьмидесятого года по ЦТ. Эпизода с Высоцким там не было — вырезали… В. В. только сказал Янкловичу:

— Ну что я тебе говорил?!

После смерти Высоцкого Вячеслав Виноградов включил эти материалы в свой следующий фильм «Я возвращаю Ваш портрет».

В середине апреля (к сожалению, точная дата пока не установлена) Высоцкий делает свою последнюю запись с музыкантами. Он записывает у себя дома песню «О конце войны». Аппаратура у него — высокого класса, и получается практически студийная запись… А история этой записи такова..

По сценарию Игоря Шевцова на Киевской киностудии снимается фильм «Мерседес уходит от погони». Шевцов предлагает В. В. сняться в этом фильме о военной разведке и написать несколько песен — с этого и начинаются их отношения. Высоцкий отвечает:

— Нет, знаете, я вообще сейчас отказываюсь от всех предложений — хочу год отдохнуть, не сниматься. Потом я только что сделал роль в «Эре милосердия» — это похоже. Нет смысла повторяться..

— Владимир Семенович, ну а песни напишете?

— Нет-нет, ничего писать не буду. А вот у меня есть «Песня о конце войны». Если подойдет— берите…

«Песня о конце войны» была написана для фильма «Место встречи изменить нельзя» («Эра милосердия»), но в фильм не вошла. Первый разговор об этой песне с Шевцовым состоялся летом

1979 года, а весной возникает острая необходимость: «обычный для кино цейтнот».

Игорь Шевцов вспоминает: «…Я бывал у него— он не отказывался, но и не торопился..

— Для них ничего не хочу делать, — зло сказал Володя, — у меня в Киеве ни разу ничего не прошло.

Я уговаривал, обещал и клялся, что на этот раз ему дадут карт-бланш.

— Ладно, для тебя сделаю, — сдался он наконец.

Это была удача. Я постарался сделать все, что было в моих силах, и студия, действительно, прислала ему телеграмму, что берет его песню, так сказать, не глядя. (То есть не слушая и не утверждая, как это тогда было принято.) Копия телеграммы и сейчас у меня».

В. В. телеграмму почему-то не получил. Тем не менее он приглашает Шевцова и поет ему песню…

«— Ну что? Пойдет? — вдруг с каким-то недоверием спросил он и, не дождавшись ответа, принялся зачем-то с жаром доказывать, что это — как раз то, что нам надо. Да для меня это было и так очевидно!

— Сегодня вечером запишу, — пообещал он. А разговор происходил утром. — Условия такие: я хочу, чтобы меня считали автором не только текста, но и музыки, а то орут: не композитор, не композитор! Да при чем тут это? Моя песня, моя мелодия, а инструментовка — не их дело. В общем, пусть платят и за музыку тоже!

Я понимал, что дело тут не только в оплате, что ему нужно утвердиться таким образом. И — поразительно — студия приняла его условия!

Вечером он позвал музыкантов и записал песню, записал несколько вариантов. Страшно жалко, что я не смог приехать тогда к нему на запись — не хватило режиссеру одного варианта. А может быть, и не в этом было дело…»

В начале записи В. В. говорит: «Ну, Толя, начинай…»

Анатолий Бальчев — профессиональный музыкант — вспоминает: «Это было начало или середина апреля. Я тогда работал в ресторане «Архангельское», — со мною записывали песню Вася Шубин — гитарист и еще был Володя Витковский…

Володя сам позвонил, попросил помочь:

— Нужны ребята, надо срочно записать песню…

Я сразу позвонил ребятам, договорились на следующий вечер. Володя говорил, что запись нужно послать в Киев… Помню, что в квартире были еще сын Высоцкого — Никита и Валерий Павлович Янклович. Сначала мы записали эту песню «в вальсе», потом вариант «баллады», который, по-моему, оказался самым удачным. Кстати, у Володи было два варианта текста: длинный и короткий».

И. Шевцов: «К сожалению, «Песня о конце войны» в фильм («Мерседес уходит от погони») не попала. Ну, это отдельная история, и ей здесь не место. Володя разозлился, считая, вероятно, что я виноват…»

И еще одна неустановленная дата, вспоминает Л. Абрамова: «А в последний раз я видела Володю, наверное, в апреле. Он приезжал ко мне домой со странным разговором:

— Есть ли у тебя старинные драгоценности?

И чтобы я ему их отдала, а он продаст их за рубежом, — за большие деньги…

— Я хочу, чтобы у детей что-то было…

Он тогда привез мне «Чевенгур» Платонова и «Русскую идею» Бердяева».

В апреле Высоцкий предпринимает вторую попытку лечения от наркомании… Еще в конце 1979 года он рассказывает о наркотиках Леониду Сульповару, просит совета, а значит, и помощи.

«И я начал искать, что можно еще сделать. Единственный человек, который этим тогда занимался, был профессор Лужников. К нему я и обратился… У меня была надежда большая — и я Володю убедил, что мы его из этого состояния выведем. Лужников разрабатывал новый метод — гемосорбцию. Я договорился… Но то не было адсорбента, то ребята выезжали в другие города. А Володя ждал, — каждый день звонил: «Ну как? Ну когда?» (Л. Сульповар).

В. Янклович: «Володя так ждал, так надеялся, — ведь все это тянулось довольно долго… Он так хотел вылечиться!»

В. Шехтман: «Володя страшно хотел вылечиться и очень интересовался всеми новшествами. И Леня Сульповар рассказал ему про гемосорбцию:

— Через неделю выходишь — свежий, как огурчик. Полное излечение.

У Володи загорелись глаза:

— Замечательно! Все, Леня, — ложусь».

К этому времени Высоцкий прекрасно понимал опасность ситуации, и, повторим, самым главным желанием его в последний год жизни было «завязать с наркотой». А положение, действительно, было угрожающим…

В последние года полтора В. В. использовал практически всю «гамму» наркотических препаратов: от промедола до героина. Доставать наркотики, естественно, дело трудное и чреватое серьезными последствиями… Но в то время в СССР наркомания считалась принадлежностью только западного образа жизни… У нас ее как бы не существовало, особо строгого контроля за распространением препаратов тоже не было.

В. Янклович: «Володя говорил:

— Дядя болеет… А ты знаешь, сколько им дают… Ему не хватает.

А я работал тогда администратором Таганки, — много народу крутилось вокруг, в том числе и врачей. Я спросил, они как-то странно смотрели, но давали».

Общее мнение, что о болезни В. В. в Театре на Таганке никто не знал… Теперь можно уточнить: не знало подавляющее большинство. Несколько актеров все-таки знали, и не только знали… Но не будем называть их имена.

Е. И. Авалдуева — долгое время она была не только завкадрами театра, но и секретарем Любимова: «Иногда Володя брал ключи и перед спектаклем закрывался в кабинете. Делал укол, но тогда я не знала какой…»

А. Стернин — фотограф театра: «В гримерной хрустели осколки от ампул… Володя говорил, что уколы от сердца. Правда, я замечал, что перед выходом на сцену он какой-то возбужденный, «на взводе»… А после спектакля— как выжатый».

Даже Ю. П. Любимов узнал о болезни только после смерти В. В., — ему рассказал В. Янклович.

В последний год положение усугубляется тем, что В. В. перестает контролировать себя во время приема…

A. Федотов: «Были моменты, когда Володя уже не мог контролировать себя. Сколько бы мы ни достали — правдами и неправдами, — он мог сразу сделать себе… Мог всадить колоссальную дозу».

B. Шехтман: «В последнее время Володя реально себя не ощущал. Он мне говорил:

— Вот у такого-то есть брат… Много лет он делает одну-две ампулы в день — и ничего.

— Володя, а сколько ты сегодня хватанул? Штук десять уже засадил?!

— Да это же вода! Они туда воду наливают!

Вот тут он себя уже не мог воспринимать реально…»

В. Янклович: «Из ванной зовет меня:

— Валера, смотри, они же не доливают!

Или в другой раз слышу: «дзинь!»

— Валера, я ампулу разбил.

А сам уже успел уколоть и уронил на пол пустую.

Однажды мы смогли достать большое количество, рассчитывая, что этого хватит на месяц… А Володя сделал все это за неделю…»

В общем, ситуация угрожающая… И вот 23–24 апреля в институте Склифосовского Высоцкому делают гемосорбцию— очистку крови…

В.Янклович: «Сульповар договорился с профессором Лужниковым. Профессор попросил Володю обо всем рассказать откровенно, иначе не имеет смысла пробовать… Володя рассказал все: когда, сколько и как… Когда он может бороться, а когда нет. Решили попробовать…»

Л. Сульповар: «И наконец мы это сделали… Я пришел к Володе, посмотрел, понял, что и здесь мы ничего не добились… Мы тогда думали, что гемосорбция может полностью снять интоксикацию… Но теперь ясно, что это не является стопроцентной гарантией…»

Вспоминает Анатолий Павлович Федотов: «Володе сделали гемосорбцию… Кровь несколько раз прогнали через активированный уголь. Это же мучительная операция, и Володя пошел на это… Но гемосорбция не улучшила, а ухудшила его состояние. Мы приехали к нему на следующий день — Володя был весь синий…

— Немедленно увезите меня отсюда!

В общем, снова не получилось».

В. Янклович: «Рано утром приезжаю в больницу— тут Федотов путает, я приехал один… Вижу Володю и понимаю, что ничего не произошло.

Он говорит:

— Забери меня отсюда.

Врачи стоят поникшие…

— Может быть, попробовать еще раз?

Володя сказал:

— Нет, не надо…

И дал расписку, что врачи не несут никакой ответственности, если снова начнет употреблять… Приезжаем домой. Володя говорит, что поедет в больницу. Я — ему:

— Ну ладно, ты о себе не думаешь! Но людей-то подводить нельзя…

Но все же садимся в машину, едем в Первую Градскую. Знакомых врачей нет. Но Володя же — гениальный актер: он мог убедительно изобразить приступ печени, желудочную колику — все, что угодно… И, пока я бегал, чтобы предупредить врачей — Володе давать нельзя, — он сумел убедить девочек медсестер из приемного покоя… Я понял это по его глазам. Смотрит на меня и говорит:

— Ну что, птичка моя… Видишь, ничего страшного не случилось».

В конце апреля вышел из ремонта большой «Мерседес» — и наконец, спустя четыре месяца после аварии, — у Высоцкого «свои колеса»…

Вспоминает мастер станции техобслуживания «Мерседесов» № 7 В. И. Сенин (интервью Л. Симаковой): «Эту машину отремонтировали к лету или раньше: я по одежде помню, что было тепло. И Володя приходил, что-то ему там не нравилось. То ли утром плохо заводилась, то ли что-то стучало — на ней поставили абсолютно новый двигатель. Я говорю:

— Володь, надо пораньше встать и приехать, будем разбираться.

Он отвечает:

— Все, договорились!

А Володя Шехтман:

— Когда это он встанет пораньше?!»

В. Шехтман: «Да, я помню этот день, когда мы его получали. Все было сделано, не хватало только крыльчатки вентилятора. И мы поехали в десятое ГАИ. Мы зашли, а там, на втором этаже — гараж. И стоят мотоциклы сопровождения БМВ-600. Володя их увидел и обалдел:

— Ух ты! БМВ-600! Всю жизнь мечтал о таком мотоцикле.

Он рассказал, как они с Мариной приехали на южное побережье Франции… Все на своих шикарных тачках, а один немец приехал на таком БМВ…

— И все женщины были его…»

Оксана: «Да, в конце апреля появился большой «Мерседес». Мы ездили на дачу— уже была настоящая весна…»

Примерно в это время Барбару Немчик выселяют из общежития — закончился срок ее стажировки, да еще США отказываются участвовать в Олимпиаде: «И я переехала на Володину квартиру. Когда он приехал за мной — мои вещи уже стояли на улице, — я не хотела, чтобы он заходил в общежитие. Володя об этом переезде очень смешно рассказывал, я так, конечно, не смогу…

— Я подъехал, весь тротуар был уставлен ее вещами… И как это Барбара могла за десять месяцев накопить столько вещей! Мы еле-еле затолкали все это в «Мерседес»…»

28 апреля днем— концерт в НИИ «Витамин». Высоцкий четко формулирует свое жизненное и творческое кредо — не в первый, но, скорее всего, в последний раз:

«Я, вообще, должен вам сказать, что когда я выхожу на эту вот площадку, то стараюсь не кривить душой и говорить все, что думаю. Иначе нет смысла сюда выходить. Лучше сидеть дома и там водку пить. Поэтому то, что я вам буду сегодня говорить и петь, — это есть истина, я так думаю, это мое собственное — мое, мое! Сугубо мое мнение. Я говорю только то, что я думаю на самом деле…»

28 апреля — День советской науки. Вечером концерт Высоцкого в подмосковном Доме ученых (г. Троицк). В фойе стояла машина для быстрого тестирования. В. В. попробовал, сказал: «Я, Вань, такую же хочу!» На концерте академик Велихов подарил Высоцкому шуточный диплом и глиняную «медаль с печатью». Все шло хорошо, но после концерта В. В. стало плохо… Как сказала девушка, которая была за кулисами: «Его увезли еле живого…»

Приближается май… Высоцкий обещал Марине Влади, что к ее дню рождения (10 мая) все будет в полном ажуре…