Недружелюбные пастухи

Продолжая странствие, Мила и Речунгпа оказались в живописной широкой долине, где меж травянистых лугов текла река. Мила сказал: «Речунгпа, давай остановимся здесь на день». Так они и сделали. На следующее утро, когда они сидели на солнце и наслаждались теплом, в долину спустилась группа кочевников. Приблизившись, пастухи стали разбивать лагерь, и один из шатров оказался совсем рядом с йогинами. Натягивая полотно, пастухи окликнули Милу и Речунгпу: «Пособите нам, отшельники!»

Мила ответил: «Я никогда не занимаюсь мирским трудом».

«А разве есть и пить – это не мирской труд? – возразил пастух. – Или ты еще и не ешь?»

«Я не ем, как едите вы», – спокойно ответил Мила.

«Ты врешь! – вскричал пастух. – Ну ладно. Как же ты в таком случае ешь?»

В ответ Мила спел такую песню:

Молю великого переводчика Марпу —

Прославленного выходца из Лходрага,

Драгоценного «отца», истинного Ламу:

Даруй мне благословение.

Я, тибетский йогин-репа,

Подношу эти наставления из подлинного естественного состояния.

На обширном лугу сознания всеобщей основы

Я разбиваю шатер неизменной реальности.

Устанавливаю прочный столб доверия,

Привязываю веревки Просветленного настроя,

Возвожу боковые опоры искусных средств и мудрости,

Вгоняю колья неуклонного пути

И поднимаю знамя Махамудры.

В этом шатре реальности

На подушках Четырех неизмеримых,

Погрузившись в созерцание, сижу я, превосходный йогин.

Я задернул шторы неизменного Ясного света

И обнял невесту ясной фазы развития,

Спрятав приданое глубокой фазы завершения.

Так был зачат ребенок Ясного света осознавания.

Я пускаю в оборот семь сокровищ Благородного

И присматриваю за пасущимися стадами сочувствия и пустоты;

Меня сопровождают слуги – десять благих действий.

Я питаюсь чистой сосредоточенностью,

Приготовленной на печи глубинного пути искусных средств,

И пью из струящегося потока Просветления.

Вместо одежд я ношу блаженство внутреннего тепла

И наблюдаю за тремя враждебными ядами,

Отталкивая их знанием

О том, что принимать и что отвергать.

На жеребце чистых благопожеланий —

Сбруя и седло искусных средств и мудрости.

Я, йогин, скачу на нем.

Облаченный в доспехи терпения,

Подгоняю его плетью усердия.

С оружием мудрости в руках

Постоянно одолеваю врага – яды ума.

Водружаю знамя особого настроя

На длинном копье высшего знания.

Вот и одержана победа над сансарой.

* * *

Пастухи переглянулись: «Какие разговорчивые йогины! Если вы совсем ни от чего не зависите, то почему же не справите себе хотя бы простую накидку из шкуры?»

Мила ответил так:

Молюсь у стоп моего Ламы.

Вы едите порочную пищу: мясо и жир.

Я ем крапиву и дикий лук-порей.

Вы поглощаете порочное темное пиво.

Я утоляю жажду у прохладных горных водопадов.

Вы носите одежды из звериных шкур.

Мои покровы – это жар туммо.

Вы предаетесь дурным забавам.

Я посвятил себя добрым делам.

Вы будете блуждать в низших мирах сансары.

Я направляюсь в сферу реальности.

Не вкушая яства медитации,

Как бы я терпел отсутствие еды?

Не согреваясь блаженным жаром туммо,

Как бы я выжил в одеждах из простого хлопка?

Не обладая йогическим осознаванием,

Как бы я блуждал по безлюдной местности?

Не постигнув иллюзорность всего, что явлено,

Как бы я воспарил в разряженном воздухе?

Я никогда не лгал и не обманывал

И не знаю причин так поступать.

* * *

С этими словами он вознесся на высоту примерно десяти локтей и воспарил в воздухе, сидя со скрещенными ногами. Все пастухи тут же раскаялись, попросили прощения и низко поклонились. Один юноша решился заговорить: «Драгоценный Лама, я сожалею о многих совершенных мной дурных действиях. Позволь стать твоим учеником и следовать за тобой по пятам, куда скажешь».

Мила понял, что с этим молодым человеком его связывают прошлые совместные дела, и принял его в ученики. В конце концов юноша стал замечательным йогином.