Александр Котов (1913–1981)

В легкой атлетике есть чемпионы по отдельным видам спорта. Кто-то быстрее всех бегает, кто-то выше прыгает, кто-то дальше всех метнет молот. Но там есть и особые спортсмены: универсалы-многоборцы. Да, их результаты в отдельных видах уступают чемпионским, но по сумме показателей им нет равных. Таким многоборцем в жизни был и шахматист Александр Котов.

Родился будущий гроссмейстер в Туле в семье тульского оружейника, столяра. В школе Саша увлекся шашками, в которые научил его играть отец. Но в седьмом классе мальчик познакомился с шахматами. Глубина, сложность, разнообразие этой игры до того поразили школьника, что шахматы заслонили для него все остальное. Первые шахматы он смастерил сам из деревянных отходов, которыми был полон дом столяра. Чурочки эти использовали обычно для растопки самовара, но мальчишка нашел для них другое применение. Этими фигурками Саша пользовался много лет, пока не получил настоящие в качестве приза за победу в турнире. Котов проявил способности не только в шахматах. В школу он пошел сразу во второй класс, так как отец научил его читать, считать и писать в самом раннем детстве, окончил десятилетку в шестнадцать лет. С пятнадцати лет он участвует во взрослых шахматных турнирах и через два года становится чемпионом Тулы. Тогда же он без труда поступает в первый в городе институт — Тульский механический. Тула — город оружейников, поэтому Саша выбирает специальность по конструированию оружия.

Молодой конструктор по окончании института распределяется в Москву в КБ парашютостроения. Именно в Москве раскрываются его таланты шахматиста и инженера.

Здесь он знакомится с замечательным шахматистом Петром Романовским, который одно время был главным соперником самого Михаила Ботвинника. Помимо чисто шахматных премудростей, тот знакомит Александра с творчеством выдающихся русских шахматистов Михаила Чигорина и Александра Алехина. Шахматный дар последнего настолько поражает молодого человека, что изучение его партий и жизненного пути становится главным делом Александра Котова.

Вскоре приходят весомые спортивные успехи. В 1938 году в 25 лет он делит 3–5 места в полуфинале первенства СССР в Киеве и выходит в финал, выполнив норматив мастера спорта.

В финале 11-го первенства СССР Котову предстояло сразиться с такими выдающимися шахматистами, как Михаил Ботвинник, Григорий Левенфиш, Вячеслав Рагозин, Илья Кан, Александр Толуш и другими, которые были старше его и составляли цвет не только советской, но и мировой шахматной элиты. Новичок такого крупного турнира, Александр Котов не робел перед авторитетами.

В итоге он занимает второе место, отстав от Ботвинника на 0,5 очка, и получает звание гроссмейстера СССР. А. Котов стал третьим советским гроссмейстером после М. Ботвинника и Г. Левенфиша.

А. А. Котов назначается главным инженером оборонного предприятия, а затем переходит в конструкторское бюро по прямой своей специальности. Важнейшая проблема, над которой работал А. А. Котов со своим КБ, — это создание принципиально нового миномета.

Долгие дни и бессонные ночи позволили выполнить задачу в кратчайшие сроки. Полковой 120-миллиметровый миномет образца 1943 года был принят на вооружение Советской Армии. В начале 1944 года в Кремле председатель Президиума Верховного совета РСФСР Н. М. Шверник вручил А. А. Котову орден Ленина за создание нового миномета.

После окончания войны гроссмейстер Котов вновь вернулся к шахматам. В марте 1946 года на турнире в голландском Гронингене он одерживает победы над сильнейшими шахматистами: пятым чемпионом мира Максом Эйве и будущим шестым чемпионом Михаилом Ботвинником. Расстроенный Эйве назвал Котова «убийцей гигантов».

В 1950 году в числе первых 27 человек в мире он получает звание «международный гроссмейстер», в 1951 году становится чемпионом СССР, потом выигрывает межзональный турнир, дающий пропуск в турнир претендентов. В турнирах претендентов на матч за титул чемпиона мира Котов участвует дважды, но оба раза неудачно.

Осознавая, что высших шахматных результатов ему не достичь, Александр Александрович углубляется в разработку шахматной теории. В 1951 году он пишет ставшую впоследствии классической книгу «Советская шахматная школа», а два года спустя выходит первый том фундаментального исследования «Шахматное наследие Алехина».

Эта книга выходит большим тиражом и приносит своему автору ощутимый гонорар. Нужно сказать, что шахматист Котов становится очень популярным в кругу советской интеллигенции: писателей, актеров, музыкантов. Он очень остроумный, знающий, тактичный, умеет себя достойно вести в любой обстановке, у него множество друзей и знакомых. Он быстро превращается в того, кого называют «светским человеком». Как-то в начале 1956 года сидели за преферансом у Иосифа Прута, с которым он дружил несмотря на разницу в возрасте, и вдруг Иосиф Леонидович безапелляционно заявил:

— Саша, нечего на деньгах сидеть. Купи что-нибудь стоящее, ну хотя бы дачный участок.

Прут, как помнит читатель, в тот момент был первым Председателем ДСК «Советский писатель».

В тот вечер Котов выиграл, причем выиграл вдвойне: в карты и в жизни. Прут со свойственной ему решительностью устроил своему другу один из лучших участков в Красной Пахре, помог со вступлением в члены кооператива, хотя шахматист в то время еще не был членом Союза писателей. Александр Александрович купил участок Владимира Рудного, который был членом кооператива с его первого дня.

Начались для гроссмейстера страдные дни строительства. Он нанял прораба, чтобы меньше тратить времени непосредственно на стройку. Это, естественно, обернулось дополнительными расходами. В каждый приезд Котова на участок его прораб с выраженным ивановским «яканьем» говорил:

— Мя-ялку ба, Алексаныч.

Почему-то мел у него уходил особенно быстро. Котов ругался, но денег на следующую порцию стройматериалов давал.

В первое время, когда жители поселка узнали, кто будет их соседом, к международному гроссмейстеру потянулась цепочка желающих помериться с ним шахматными силами писателей. Котов раздражался, спрашивал их:

— А если бы я был мастером спорта по боксу, вы бы тоже хотели со мной сразиться?

Писатели застенчиво улыбались, но настаивали по-соседски: интересно же узнать силу гроссмейстера. Александр Александрович ворчал, но уступал, за десять минут разбивая очередного противника. Он даже практиковал метод игры вслепую. Котов выходил на лужайку перед дачей и играл там с кем-нибудь в бадминтон. В это время очередной претендент сидел за шахматной доской, обхватив голову руками. Вокруг него неизменно стояло и сидело несколько болельщиков. Они вместе искали сильнейший ход. Пока Котов прыгал и нагибался за воланом, ход наконец с чьей-то подсказки был найден и устно передан гроссмейстеру громким криком.

— Кто же предложил такое чудесное продолжение? — интересовался шахматист между двумя подачами волана.

— Это я, я, — гордо кричал автор предложенного хода.

— Тогда вам мат в три хода, — отбивал Котов очередной волан.

Самодеятельные шахматисты анализировали положение и минут через десять убеждались, что гроссмейстер прав. Автор хода был готов сгореть со стыда. Однако, вопиющая разница в шахматных силах не оказывала на них отрезвляющего действия. Они приходили снова и снова. В итоге Котов не выдержал:

— С сегодняшнего дня играем на деньги.

— То есть как это?

— Каждый, кто хочет со мной сразиться, делает на кон ставку, ну хотя бы десять рублей. Я тоже ставлю червонец. Победитель забирает все.

При средней тогдашней зарплате в сто рублей с десяткой было расставаться жалко, и поток желающих проверить свою шахматную мощь быстро иссяк.

Женат Котов был дважды. От первой жены у него были два сына. После развода они остались с матерью. Старший — Дима — закончил Нижегородскую консерваторию, работал в Большом театре концертмейстером, с юных лет был вполне самостоятельным. Второй — Володя — учился в лесной школе. После смерти его матери Александр Александрович забрал Володю к себе.

Вторая жена — Лена — также сделала свой вклад в общую семью — сына Сашу от первого брака, который был всего на полгода старше Володи. Взаимоотношения сводных братьев складывались по-разному. То они дружно занимались каким-либо строительством: шалашами из елового лапника, навесом на деревьях, землянкой в углу участка или техническими поделками, например, пушкой на колесном ходу, стреляющей стрелами, мотоцикла, сделанного из старого самоката, то ссорились вусмерть. Иногда дело доходило до драк. Став постарше, они вместе организовали рок-группу: Володя играл на гитаре, пел и сочинял музыку, Александр стучал на барабанах и писал слова к песням. Все же общего у них было больше. Летом вместе играли в футбол против ребят из ближайших лагерей, зимой на участке заливали небольшой каток, катались на коньках и играли в хоккей.

Летом жизнь на даче начиналась рано. Александр Александрович успевал погулять по аллеям поселка еще до того, как все остальные поднимались с постелей. В девять он уже шел на пляж на берег Десны. Жарко еще не было, народу было совсем мало, на пляже он был один или с кем-нибудь из сыновей. Плавал Котов неплохо, но без всякого стиля, саженками. Потом возвращался домой, с аппетитом завтракал творогом, приготовленным дома из кефира, и садился работать.

В его кабинете на втором этаже стояла старинная, но очень громоздкая мебель: книжный шкаф и массивный стол. Чтобы втащить наверх, пришлось его полностью разбирать. Александр Александрович всем рассказывал легенду, что у него стол Шиллера, скорее всего, сам в это верил, хотя такого не могло быть в принципе. На столе размещалась немецкая портативная пишущая машинка «Адлер», на которой Котов довольно быстро печатал двумя пальцами. Ручкой почти никогда не писал, только правил отпечатанное.

Когда уставал от работы, либо шел гулять, либо играл перед домом в бадминтон, по-настоящему, через сетку с резкими ударами и острыми подачами. В юности он вполне прилично играл в теннис, поэтому освоить игру с воланчиком для него труда не представляло.

Вечером наступало время преферанса. Компания собиралась у кого-нибудь из партнеров, сыпались шутки и карточные «мудрости» типа «не с чего ходить, ходи с бубей».

Дом Котова был хлебосольным, открытым для друзей и знакомых. Частенько устраивались большие «приемы», приходили соседи, друзья, приезжали гости из Москвы. Очень часто бывали известные футболисты, уже не выходящие на поле по возрасту, но ставшие тренерами или футбольными функционерами: Константин Бесков, Андрей Старостин, Анатолий Башашкин, Владимир Федотов. Сыновья Котова просили знаменитостей пробить им пенальти, становились в ворота. Подвыпившие футболисты били не всегда точно, да и жалели маленьких оппонентов, что давало тем повод похвастаться, мол, взял пенальти от самого Бескова.

Обязательно широко отмечали день рождения гроссмейстера — 12 августа. Со всей дачи стаскивались столы в большую комнату, с помощью подложенных под ножки книг выравнивались по высоте и накрывались длинными белыми скатертями. Народу приходило человек тридцать. Хозяйки у Котова были замечательными кулинарами, на столе появлялись изысканные блюда, сделанные с большой выдумкой и мастерством. Например, студень заливали в пустые скорлупки от яиц, он застывал, после чего скорлупки разбивались и получалось блюдо «трясущиеся яйца». Неизменно на столе были трудоемкие блюда из еврейской кухни, например, фаршированная рыба. Апофеозом стола был сладкий торт, обычно «наполеон» с вкуснейшим заварным кремом, который варили под чутким руководством тещи Генриетты Давыдовны. Слава о Котовских застольях распространилась по всему поселку, соседи мечтали быть приглашенными на празднество.

Зимой на даче обычно не жили, но регулярно приезжали в субботу или в воскресенье покататься на лыжах. Котов отлично бегал на лыжах, сопровождали его сыновья, собака Дружок, реже жена. Делали в довольно быстром темпе хороший кружок по лесу, километров на пять-семь. Потом в доме пили чай и ели бутерброды, отдыхали и грелись.

Лена привезла на дачу не только сына, но и родителей: Макса Михайловича и Генриетту Давыдовну. Жили они во времянке, старались Александра Александровича и свою дочку не стеснять. Макс Михайлович очень быстро стал популярной в поселке личностью. У него был собственный автомобиль «Победа», а, главное, он часто ездил в Москву даже в летний период: он заведовал кафедрой в одном из московских институтов. Взять с собой попутчиков в столицу никогда не отказывал. Правда, предупреждал, что едет к определенному часу, на лекцию, ждать не может. По этому поводу у него периодически возникали конфликты с соседями. Однажды Владимир Михайлович Крепс попросил Макса Михайловича взять его с собой в город.

— Конечно, Владимир Михайлович, но прошу вас, не опаздывайте, у меня лекция в одиннадцать пятнадцать.

Владимир Михайлович жил в своем ритме. Просыпался он поздно, собирался долго, одевался тщательно и очень тепло вне зависимости от времени года. Владимир Михайлович надевал на себя шарф и берет, даже если открывал дверцу холодильника. Более того, сандалии Крепс не любил, утверждая, что ветром ему продувает ноги через отверстия в этих самых сандалиях.

Макс Михайлович подъехал к калитке Крепса точно в назначенное время, подождал пять минут, того не было. Погудел в клаксон. Вышла жена Крепса Людмила Александровна. Ей он постарался объяснить, что опаздывает на лекцию. Та ушла поторопить своего супруга. Когда опоздание превысило пятнадцать минут, Макс Михайлович уехал. Был скандал. Крепса ждали в какой-то редакции. Два дня с тестем Котова обиженная семья не разговаривала. На третий день Людмила Александровна робко поинтересовалась у Лены, не собирается ли ее папа в город.

— Да, завтра едет, но прошу вас, не опаздывайте.

На следующий день за пятнадцать минут до назначенного времени чета Крепсов уже сидела на скамеечке перед своей калиткой и дружно ждала «Победу» Макса Михайловича.

Тесть Котова не представлял себе жизни без радио. Оно звучало у него круглосуточно: когда он работал, когда ел, когда спал. На терраске времянки у него стоял громадный довоенный приемник немецкой фирмы «Телефункен», попавший в Советский Союз в качестве трофея. Даже ночью «Телефункен» не замолкал, Макс Михайлович утверждал, что так он укрепляет свои синапсы. Для тех, кто не знает, синапс — это зона контактов между двумя нейронами, обеспечивающих передачу сигналов между ними. Синапсы у тестя были в полном порядке. Расстраивало его только одно: когда он гулял по поселку, то от радио был напрочь оторван. Проблему решил Котов, привезя из очередной заграничной командировки последнее чудо техники — транзисторный приемник «Сони». Это был праздник души для Макса Михайловича: он таскал приемник с собой на все прогулки. Вскоре важность японца многократно возросла. Ночью во время грозы молния ударила в антенну немецкого ветерана «Телефункена», отчего тот загорелся, начался легкий пожар. Макс Михайлович, который спал около своего друга, смог его потушить, однако, ущерб был слишком велик: восстановлению приемник не подлежал. Его обугленные останки были выброшены на помойку, а маленький «Сони» стал сопровождать Макса Михайловича круглосуточно.

На участке у Котова жил потрясающий пес, дворняга, по кличке Дружок. Он был любимцем всего поселка, на сто процентов оправдывая свою кличку. Размера он был среднего, лохматый, с юбочкой на задних лапах, что позволяло заподозрить наличие среди его предков сибирских лаек. Черно-рыже-серый окрас тоже не сильно выделял его из числа других дворняг. Но Дружок умел улыбаться. Когда он встречал хозяина или любого другого человека, который был ему мало-мальски симпатичен, он вилял хвостом, изгибался всем телом, а, главное, на его морде поднималась верхняя губа, обнажая довольно солидный зубной аппарат. По незнанию его можно было и испугаться, но взгляд добрейших карих глаз тут же отметал всякие опасения. Так он щерился, пока встречный не гладил его по загривку или не давал чего-нибудь вкусненького. Больше всего Дружок любил ходить со своим хозяином в лес, в особенности зимой. Котов довольно прилично бегал на лыжах, а Дружок бежал перед ним по лыжне, лишь изредка останавливаясь, чтобы выгрызть налипший на лапах снег. Когда он уставал, то переходил на вторую позицию за лыжником, но неизменно терпел до конца прогулки. Придя домой, Дружок получал порцию теплой еды, которую съедал аккуратно, не слишком торопясь. Псом он был до крайности деликатным. Если его звали войти в дачу, он разрывался между желанием выполнить приказ и убежденностью, что в доме собаке не место. Он стучал когтями по дощатому полу, вилял хвостом и всячески унижался, как бы говоря:

— Я не виноват, я вошел в дом против своей воли.

В любую погоду, кроме самых лютых морозов, когда его пускали-таки в дачу, Дружок жил в будке.

При всей своей деликатности и доброте Дружок мог насмерть биться за хозяина или за свой участок. Когда тесть Котова привез на дачу свою крупную немецкую овчарку Джульбарса, так как после размена большой квартиры его просто негде было в Москве держать, Дружок с хода вцепился тому в морду. Их с трудом растащили. В итоге, овчарку пришлось отдать знакомому рабочему, жившему в соседней деревне, иначе день начинался с собачьей драки.

Когда Дружку пришло время умирать, он и тут решил не утруждать хозяев: ушел на соседний участок и в уголке умер. Там его и похоронили с согласия соседей.

Видимо, атмосфера поселка Красная Пахра влияла на его жителей, даже далеких от литературной стези. Шахматист Котов начинает пробовать свои силы в художественной прозе. На рубеже 50-х и 60-х годов он публикует два сборника рассказов «Записки шахматиста» и «Похищение Прозерпины». Эти произведения, скорее, воспоминания автора, связанные с его шахматной жизнью. Они с интересом принимаются читателями, что позволяет Александру Александровичу решиться на написание центрального произведения своей жизни романа «Белые и черные». Это уже настоящая художественная литература. В центре романа образ и драматическая судьба выдающегося шахматиста, четвертого чемпиона мира Александра Алехина. Доскональное знание психологии шахматиста позволило Котову написать очень достоверное произведение о его гениальном соотечественнике. В центре романа выведен шахматный герой, придуманы где-то забавные, а где-то гнетущие истории его игры с шахматистами-любителями, сеанса одновременной игры вслепую с немецкими офицерами-оккупантами, матчей с великим кубинцем Раулем Капабланкой и голландцем Максом Эйве. Роман вышел в 1965 году и пользовался громадной популярностью, в магазинах было невозможно его купить. Житель поселка писателей стал полноправным членом писательского сообщества. Но на достигнутом успехе Котов не остановился, за романом последовали новые сборники рассказов.

По мотивам романа «Белые и черные» Александр Александрович пишет одноименную пьесу. Пройдя по всем необходимым инстанциям, пьеса получает право на жизнь, планируется ее постановка в одном из самых уважаемых театров Москвы — Театре имени Вахтангова. Начинаются репетиции. За постановку берется молодой режиссер Сергей Кантур, который теперь работает директором знаменитого театра. На центральную роль Александра Алехина назначается великий актер Николай Гриценко. Котова захватывает суета театральной постановки. Он бывает на репетициях, режиссер и ведущие актеры частые гости в его доме, на даче. Как-то Гриценко приезжает на дачу в Красную Пахру с целым цыганским ансамблем. Веселье длится всю ночь: песни, пляски, игра на гитаре, вино и водка льются рекой. Поселок на своем веку повидал многое, но цыгане до сих пор в нем не выступали.

Кому первому в голову пришла эта идея, сейчас установить уже невозможно. Кто-то в театре сказал: «А хорошо бы съездить во Францию по алехинским местам. Мы тогда лучше прониклись бы мыслями и настроениями героев». Идея была неплохой. Котов и руководство театра обратились в Минкульт и неожиданно получили добро на эту поездку. Были выделены деньги, оплачены гостиницы, на руки выданы суточные — по тридцать долларов на брата. Самолет Аэрофлота «Москва-Париж», и наша делегация в капиталистической сказке. Красавца Гриценко домогаются все проститутки, которых удалось встретить нашим посланцам мира. Тот интересуется у коллег, сколько же может стоить это удовольствие. Услышав цену и подсчитав остатки наличности, Николай Олимпиевич отказывается от заманчивой идеи. Когда наша делегация посещает кладбище Пер-Лашез, где похоронен четвертый чемпион мира, удивленные артисты вдруг видят Александра Александровича, который несет грандиозный букет, стоимостью явно превышающий суточные рядового члена делегации.

— Александр Александрович, как же вы так? Все деньги на букет потратили.

Котов спокойно возложил цветы на памятник Алехину, аккуратно их поправил, повернулся к актерам и сказал:

— Этот человек принес мне так много денег, что это самое малое, что я могу для него сделать.

Поездка прошла очень хорошо, в те годы советскому человеку не слишком часто удавалось пройтись по набережным Сены и посетить казино Монте-Карло. Все вернулись очень довольными. Однако спектакль по пьесе «Белые и черные» в Вахтанговском так и не был поставлен. Через несколько лет его поставили в Театре имени Н. В. Гоголя. В роли Алехина был занят фактурный Леонид Кулагин, который в советском кинематографе играл исключительно белогвардейских офицеров.

В гости к Котову на дачу в Красную Пахру приезжали выдающиеся шахматисты. Прежде всего, Гидеон Штальберг, гроссмейстер из Швеции. До войны он был одним из немногих реальных претендентов на шахматную корону. Он выигрывал матчи у легендарных гроссмейстеров Шпильмана и Нимцовича, в его активе ничейные партии с Капабланкой, Алехиным, Ботвинником, победы над Эммануилом Ласкером. В последние годы жизни международный арбитр Гидеон Штальберг был главным судьей пяти матчей за звание чемпиона мира с участием Михаила Ботвинника. С Котовым Штальберг дружил, очень любил бифштексы из вырезки, что жарила ему жена Котова Елена.

Вместе со Штальбергом приезжал на дачу и другой известный шахматист англичанин Гарри Голомбек. Он был судьей на многих матчах за мировое шахматное первенство. Он успел сыграть еще в довоенных турнирах, в Монтевидео в 1939 году занял второе место, уступив только Алехину. С Котовым его связывало и то, что Гарри был шахматным литератором, главным редактором журнала «Бритиш чесс мэгезин», автором свыше 30 шахматных книг, в том числе и «Шахматной энциклопедии».

Александр Котов как бы открыл путь в поселок Красная Пахра и другим шахматистам. Андре Арнольдович Лилиенталь по рекомендации Котова несколько лет снимал в поселке времянку. Лилиенталь родился в Будапеште, рано увлекся шахматами, вошел в историю феерической победой над Капабланкой с жертвой ферзя в одном из шахматных турниров. В Париже молодой Лилиенталь выигрывает товарищеский матч из четырех партий у самого Александра Алехина. Удивленный чемпион мира предлагает продолжать игру, но Лилиенталь уклоняется от такой возможности, сохранив перевес над самим Алехиным. В 1939 году он принимает советское гражданство, а в 1940 году становится чемпионом СССР. Андре был замечательным тренером, помогал Тиграну Петросяну и Василию Смыслову. В шахматах его выдающиеся победы соседствуют с необъяснимыми поражениями, играл он неровно.

Интересно, что Андре за время жизни в Советском Союзе успел почти полностью забыть венгерский язык, при этом не выучив русского. Чего стоят его обращения к Котову:

— Котик, как по-русски будут петушиной матери щеночки? А, чиплята!

После прогулки по лесу:

— Я зачепился за какую-то сучку.

Это означало «зацепился за сучок».

Андре обладал детской наивностью и исключительной доброжелательностью. У него была очень импозантная внешность: правильные черты лица, голубые глаза и черные, чуть тронутые сединой волосы, которые он расчесывал на прямой пробор в виде двух крылышек. Женщины его очень любили, но любые попытки пофлиртовать пресекала его жена Евгения, на которой он женился в первый же год пребывания в СССР.

Неоднократно приезжает в Пахру в гости к Котову и великий Михаил Ботвинник. Он стал одним из первых в СССР обладателей автомобиля «Мерседес». Это было престижно, «богато», но очень хлопотно. Ни сервиса, ни запчастей к нему тогда не было. Ботвинник обращался к своим знакомым, выезжающим за границу, с просьбой привезти какие-нибудь запасные части, благо его коллеги часто бывали за рубежом. Котову выпало «счастье» везти чемпиону глушитель. Деталь была объемная и тяжелая. Александр Александрович ворчал, но Ботвиннику отказать не мог.

Котов был назначен начальником советской делегации, когда гроссмейстер Марк Тайманов встречался в очередном чемпионском цикле с молодым и тогда еще неизвестным Робертом Фишером. Это потом станет ясной реальная сила американского гроссмейстера: он обойдет всех претендентов и станет чемпионом мира, а тогда он еще был загадкой. И вот эта загадка выигрывает у сильного шахматиста Тайманова со счетом 6:0. Владимир Михайлович Крепс, сосед по даче расстроенного Котова, не преминул сказать:

— Я мог бы достичь такого же результата, даже давая Фишеру ладью вперед.

Прослышав о замечательном, живописном и тихом месте неподалеку от Москвы, чемпион мира Борис Спасский вместе со своим тренером гроссмейстером Игорем Бондаревским выбрали Красную Пахру в качестве базы для подготовки к матчу за мировую корону с Робертом Фишером. Жили они в отдельном домике на территории Дома отдыха Минспецмонтажсгроя прямо у выхода из поселка по Восточной аллее. Два домика в этом месте под шумок построили председатель колхоза имени Тимирязева и его заместитель. Нарушение было вовремя выявлено и пресечено. Так оба домика оказались в ведении Дома отдыха.

Бондаревский приходил на дачу к Котову каждый день. Он появлялся с утра в спортивных штанах «трениках» и голубой майке с лямками. Лейтмотивом его бесед были жалобы на Бориса Спасского. Тот был очень разносторонним спортсменом: прекрасно играл в теннис, прыгал в высоту на два метра, бегал, плавал. В списке видов спорта, которыми он увлекался, шахматы были на последнем месте, несмотря на то что именно в них он достиг наибольших успехов и мировой известности. В Доме отдыха в летнее время к его услугам были и пляж, и теннисный корт, и лесные дорожки. Борис Васильевич каждый день бегал, плавал, играл, вот только на шахматы времени оставалось мало. Это и огорчало его наставника, которого Спасский ласково звал «фатером». Конечно, отличная физическая форма помогает в битве за мировую шахматную корону, но не более, чем глубокая теоретическая подготовка, домашние заготовки, изучение последних новинок и шахматных партий соперника. Для Бориса Васильевича предстоящий матч должен был стать третьим в его карьере. В первом он уступил чемпиону мира Тиграну Петросяну, второй у него с блеском выиграл, поэтому относился к третьему матчу немного легкомысленно, все время успокаивая взволнованного тренера. Котов разделял опасения Игоря Захаровича. Он лучше, чем кто-либо другой, представлял силу Роберта Фишера.

— Ладно, Казак, попробуем на него повлиять, — успокаивал он несчастного Бондаревского, который действительно был уроженцем хутора вблизи Ростова-на-Дону.

Спасский был приглашен вечером к Котову на дачу на преферанс. Александр Александрович во время игры честно пытался урезонить легкомысленного чемпиона мира, но добился только того, что тот стал приходить играть в карты каждый день.

Как известно, опасения двух опытных шахматистов полностью оправдались. В 1972 году Борис Спасский с треском проиграл Роберту Фишеру в Рейкьявике. В поселок больше ни Спасский, ни его тренер не приезжали.

Когда в поселок протянули газопровод и надобность в домработницах, постоянно проживающих на дачах, отпала, уволилась Нюра, которая работала у Котовых, следила за хозяйством, поддерживала фруктовые деревья, немногочисленные цветы и огород. Сад, цветники и огород быстро пришли в одичалое состояние, но, самое главное, пришлось искать помощницу по хозяйству на летний период. В те времена выходила газета частных объявлений, поэтому разместить там свой запрос и телефон было легко. После выхода объявления обрушивался буквально шквал телефонных звонков. Десятки женщин желали в летний период поработать на даче, а заодно и отдохнуть, подышать загородным воздухом. Однако сложность заключалась в том, что фактически покупался «кот в мешке», без рекомендаций и отзывов знакомых. Буквально за несколько лет на даче Котова сменилось около десятка таких «помощниц». Были они разными, как внешне, так и по характеру, но объединяла их абсолютная непригодность к работе летней «помощницы по хозяйству». Кого-то очень привлекала работа в огороде, но, к сожалению, в ущерб всей остальной работе по дому, другая постоянно стирала и гладила, но не готовила и не убирала, третья заваривала пачку чая на вечер и поднималась к себе в комнату, где этот чифирь и употребляла, четвертая в отсутствии хозяев напивалась и водила на дачу окрестных строителей и солдат из соседнего гарнизона. Их приходилось выгонять без особого сожаления и искать следующую кандидатуру. Процесс осложнялся тем, что в середине летнего сезона все достойные представители обширного племени домработниц уже были пристроены. И вдруг спасительный звонок.

— Приезжайте на дачу, познакомимся и поговорим.

Когда вся семья сидела за обеденным столом, вошла благообразная женщина средних лет:

— Здравствуйте, меня зовут Дарья Ивановна.

Котов стал представлять членов своей семьи:

— Моя жена Лена, мой тесть Макс Михайлович, моя теща Генриетта Давыдовна, мой…

Будущая домашняя работница не выдержала и перебила гроссмейстера:

— Тогда я — Даша Израильевна.

Даша Израильевна потом еще несколько лет работала на даче в летний сезон, а иногда даже приходила помогать Котовым по хозяйству в Москве.

В последние годы Котов прославился как замечательный популяризатор шахмат. Он вел на телевидении цикл передач «Шахматная школа», где очень просто и доходчиво раскрывал перед телезрителями таинства шахматной игры. Сейчас многие сетуют, что шахматы утратили былую популярность в силу того, что их трудно сделать понятными, привлекательными для широких масс, что этот вид спорта «не телегеничен», что это удел нескольких десятков странноватых людей. Пусть посмотрят телепередачи Котова, убедятся, что их позиция не только ошибочная, но и безграмотная. В начале 1970-х Александр Александрович комментировал на телеэкране десятки шахматных партий. Это было время взлета гениального Роберта Фишера, который последовательно разгромил сильнейших советских и зарубежных гроссмейстеров — Марка Тайманова, Бента Ларсена, Тиграна Петросяна и, наконец, чемпиона мира Бориса Спасского. Именно через квалифицированный комментарий Котова советские болельщики смогли постичь гениальность американского шахматиста.

Александр Александрович написал также несколько книжек, которые до сих пор являются учебным пособием всех сильных шахматистов, желающих повысить свою квалификацию. «Тайны мышления шахматиста», «Как стать гроссмейстером» переведены на десятки языков и изданы практически во всех основных европейских странах под более выигрышными названиями «Думай, как гроссмейстер» и «Играй, как гроссмейстер».

В 1980 году на экраны страны вышел художественный фильм «Белый снег России» режиссера Юрия Вышинского по сценарию Александра Котова. В фильме подобрался великолепный актерский ансамбль: Александр Михайлов в роли Алехина, Владимир Самойлов в роли Куприна, Юрий Каюров, Наталия Гундарева, Борис Галкин, Всеволод Якут и многие другие популярные артисты.

Было это незадолго до смерти Александра Котова — он умер в январе 1981 года. В прощальной статье, посвященной своему коллеге, самый знаменитый шахматист Советского Союза Михаил Ботвинник написал, что «в своей жизни Александр Котов успел многое, и шахматный мир его не забудет». Это же относится к мирам литературному, театральному, кинематографическому и даже военному.