Глава пятая. «Кирпич» Васька

Багажник комендантского «шевроле» был забит всяким хламом, поэтому баулы пришлось втиснуть на заднее сиденье, а Ольга на правах «старшей» теперь сидела рядом с Казаченко.

— Ну и как отреагирует Василий Иванович на ваши баулы? — первым делом поинтересовался Олег, когда они отъезжали от магазина.

— А никак, Олег Юрьевич! Он ведь в доле…

— То есть?

— Ну, когда мы отпрашивались в город за покупками, Василий Иванович сначала посоветовал нам не тратить валюту здесь, а поменять её на сертификаты Внешпосылторга по возвращении в Москву, мол, в стране с валютой «напряжёнка», а вы, потратив её здесь, поможете нашему главному идеологическому противнику, ну и всё в таком же роде… Он вообще у нас такой — государственные интересы для него на первом месте…

Ольга вдруг умолкла и стала отрешённо смотреть на дорогу.

«Ну нет, Ольга, так не пойдёт… Я не из тех, кому можно запудрить мозги разговорами о «государственных интересах»… Если уж сказала «А», говори и «Б»! Что значит: «он ведь в доле»? Попробую зайти с другой стороны!»

— Оленька, — ласково пропел Казаченко, — давайте сразу расставим точки над «i». Я — дипломат… Говорю, положа руку на сердце, что к «кирпичам» отношусь так же, как и вы, — с презрением. Более того, считаю всех этих «кирпичей» дармоедами… Они — воскресшие динозавры, и то, что их включают в состав групп, выезжающих за границу, иначе как анахронизмом назвать не могу. Я ясно изложил свою позицию?

Тирада Олега собеседнице понравилась. Она согласно закивала головой и заулыбалась.

— А теперь ваша очередь продолжить вами же начатую фразу!

— Какую?

— Вы сказали, что Василий Иванович «в доле» или я ослышался?

— Нет, Олег Юрьевич, не ослышались… Василий Иванович отпустил нас в город за покупками с условием, что мы купим его жене то же самое, что будем приобретать для себя… Вот и всё. А я, дурёха, проболталась!

— Он и деньги дал? — осторожно, чтобы ненароком не прервать так хорошо начавшуюся увертюру, поинтересовался Казаченко.

— Олег Юрьевич, я вас умоляю, какие деньги?! Да этот жлоб за копейку удавится или… удавит! Никаких денег он нам не давал… Он и шубу-то вовсе не своей жене везёт, а дочери или любовнице своего начальника… Вы думаете, он первый раз выезжает с нами? Фигушки! Пятый! Его что? За выправку и зычный голос с нами посылают? Нет, конечно. «Отстёгивает» кому-то из начальства — вот и посылают! Хотя, если посмотреть с другой стороны, вроде достойного посылают, он же не простой «кирпич» — орденоносец! А орденок-то, знаете, как он заработал?

— Ну откуда же мне, дипломату, знать про «кирпичные» ордена?

— Ну да… В общем, был у нас в ансамбле один талантливейший артист, Миша Барышников. К главным ролям его почему-то не подпускали — танцевал на втором плане, хотя весь коллектив считал его золотым самородком…

— Ясное дело! — подлил масла в огонь Олег, хотя заранее знал, о чём пойдёт речь.

* * *

«Парижский казус» — под таким названием в историю контрразведки вошла неудачная попытка Барышникова остаться за рубежом — стал хрестоматийным. На нём учились «искусству» предотвращать побеги все оперработники, впервые выезжавшие за границу в составе советских делегаций и тургрупп.

— Кроме того, — продолжала Ольга, — Миша всем устраивал какие-то нелепые проверки, чтобы, значит, выяснить, кто же он, этот человек из КГБ. Может быть, поэтому он и привлёк внимание Василия Ивановича.

Сдружились. Разгуливали в обнимку, не таясь. Друг от друга — ни на шаг. Куда один — туда следом и другой. Мы их так и звали: «иголка с ниткой»! А Василий Иванович, мы тогда его просто Васькой звали, уж такой он был заводной и развесёлый, уж такой компанейский… И водку с нами пил, и на гитаре играл, и песни пел, да не какие-то патриотические, нет! Всё больше на запрещённые нажимал — то песни Высоцкого, то Галича исполнит. Но делал это не демонстративно, а так, чтобы наше руководство ничего не знало. Конспиратор хренов! Вместе с Мишей стал разыскивать «человека из КГБ» и всё предупреждал нас: «Берегитесь стукачей, девчата, не верьте никому. КГБ, он щупальца свои везде раскинул!»

Ну разве могло кому-то из нас прийти в голову, что наш осветитель Васька и есть тот самый стукач, тот самый «кирпич»?! Что и говорить, не обидел Бог Ваську талантом… Таким богатейшим даром перевоплощения наделил! Ему бы на большую сцену, а он, дурак, в «кирпичи» подался. Ну, да Бог ему судья!

Михаил Барышников на сцене

…Закончили мы гастроли в Париже, и нам, как обычно, полагался один день на экскурсии и посещение магазинов. Ходить поодиночке за границей строго запрещалось, поэтому все разбрелись по трое-четверо. Старшим нашей группы назначили Ваську — это первое, что меня удивило. Впрочем, на этом сюрпризы не кончились… Н-да… Ну, вот, значит, я, Васька и Миша отправились в Лувр, а на обратном пути хотели заглянуть в «Тати» — магазин самых дешёвых в Париже товаров. Пока шли к Лувру, Васька купил дорогущий мужской одеколон «Жюль». Да не одну упаковку — пять! Мы с Мишей, конечно, очень удивились и давай допрашивать Ваську, откуда у него столько денег. Он не стал юлить, ответил прямо: московские друзья-фарцовщики дали. Мы не поверили, потому что фарца если и даёт деньги, но только не на одеколон — на джинсы, мохер, да! Но, в общем, дело не в одеколоне… Как только мы поравнялись с американским посольством, Миша нам и говорит: «Ну что, друзья, прощайте! Я уже пришёл…» Разворачивается и бегом бросается к охраннику. Да не тут-то было! Васька в два прыжка догнал его и с такой силой ударил по голове пакетом, где «Жюль» лежал, что бедный Миша снопом рухнул на тротуар… Голова вся в крови, стонет, умоляет Ваську отпустить его… Какое там! Васька первым делом выдернул ремень из Мишиных брюк, связал ему ноги, а потом как заорёт на меня: «Что стоишь, дура, такси зови!» Таксомоторов в Париже пруд пруди — стоит поднять руку, как сразу целая очередь выстраивается… Остановила я машину, а у самой слёзы из глаз фонтаном! Меня и сейчас в дрожь бросает от воспоминаний, а ведь десять лет прошло!..

…Пока ехали в наше посольство, Васька всё приговаривал: «Недаром я за тобой, гад, присматривал. Знал, что ты остаться хочешь! Одного не знал, что свою шкуру ты американцам продать решил…»

В посольстве Васька вызвал по внутреннему телефону какого-то Пётриваныча и сдал ему Барышникова буквально с рук на руки — Миша на ногах сам держаться не мог. Из их короткого разговора я поняла, что оба они, и Васька и Пётриваныч, — кагэбэшники, и давно знакомы…

Мне запомнились слова, которые Пётриваныч на прощание сказал Ваське:

«Ну, Василий, поздравляю! Сверли дырочку на кителе — орденок тебе обеспечен!»

— А с Михаилом что?

— Что-что… «Аэрофлотом» переправили его в Москву, потом судили, дали три года. Но он всё равно своего добился. Женился на еврейке и уехал в Штаты на постоянное жительство… Недаром говорят: «Еврейка — не жена, а средство передвижения». Сейчас процветает, танцует, открыл свою школу балетного мастерства, в кино снимается…

— И откуда вы всё это знаете? — с наигранным удивлением спросил Олег.

— Миша рассказывал… Когда мы в прошлом году были на гастролях в Нью-Йорке, он к нам за кулисы приходил… Всем девчонкам, с кем раньше дружил, цветы и по бутылке виски подарил… Мы ему хором:

«Миша, уходи, Василий Иванович здесь! Ты нас скомпрометируешь и мы станем «невыездными».

А он нам в ответ:

«Ага, так я и ушёл! Я — гражданин США, человек свободный, более того, — всемирно известная звезда! Сейчас позову своего адвоката и десяток репортёров, спровоцирую Ваську на драку, потом об этом напишут все американские газеты… Ну и кто после этого станет «невыездным», вы или Васька?! Он, гнида, знает об этом, поэтому, поверьте моему слову, прячется сейчас где-нибудь… Ну, да я зла на него не держу — Бог ему судья…»

— Вот такие дела, Олег Юрьевич! А среди вашего брата, дипломатов, не бывает перебежчиков?

— Случается… Но об этом я расскажу вам за обедом, не возражаете?

Казаченко остановил машину и кивком головы указал на вход во французский ресторан «Au pied de cochon», славившийся своей изысканной кухней. Впрочем, там могли приготовить всё, чего бы ни пожелал клиент, при условии, что заказ будет оплачен…