БЛЮМКИН ЯКОВ ГРИГОРЬЕВИЧ

(род. в 1898 г. – ум. в 1929 г.)

Жизнь этого человека до сих пор окутана множеством легенд, домыслов и мифов, за которыми не просто разглядеть одного из самых опасных и удачливых авантюристов XX века. Историки оценивают его по-разному: одни называют Геростратом, другие – Остапом Бендером, третьи – посланцем самого Боланда. Этот блестящий авантюрист стал прототипом Наума Бесстрашного, главного героя повести В. Катаева «Уже написан Вертер».

Якову Григорьевичу Блюмкину посвящали стихи многие выдающиеся поэты. Среди них – Сергей Есенин и Николай Гумилев, В. Шершеневич, В. Маяковский, Осип Мандельштам. Он был дружен с А. Мариенгофом, Н. Рерихом, сам мечтал стать писателем: писал стихи, а в 1924 году для серии «Люди революции» подготовил брошюру о Дзержинском.

В Большой советской энциклопедии о Якове Блюмкине написано более 30 строк. Нам же он прежде всего известен как человек, убивший в 1918 году немецкого посла в Советской России Вильгельма Мирбаха. Подобных эпизодов хватало в жизни этого злого гения. Кем же он был на самом деле?

Ранним мартовским утром 1898 года в Одессе в бедной еврейской семье родился мальчик, которому, по старой еврейской традиции, родители на восьмой день дали имя Симха-Янкель. Ребенок рос болезненным. Его отец Герш Блюмкин, мелкий коммерческий служащий, умер от сердечного приступа, когда Яков, так называли мальчика друзья, был еще маленьким. Мама отдала сына в духовное училище – первую в Одессе талмуд-тору. В еврейской школе он успешно изучил идиш и иврит. Уже во время учебы у Янкеля появился интерес к литературе и стихосложению. Он понял ценность старинных еврейских манускриптов, любовь к которым привил ему Яков Абрамович Шалом – хорошо известный под псевдонимом Мойхер-Сфорим Менделе, ставший основоположником современной еврейской литературы.

Окончив духовную семинарию, Яков в 1913 году поступил учеником в электротехническую школу Ингера, а в ночное время подрабатывал в Ришельевском трамвайном парке.

Те, кто хорошо знал Блюмкина до 20-х годов XX века, вспоминали, что уже тогда за ним тянулся целый шлейф криминальных историй. Во время службы в торговой компании у некоего Перемена Яков Блюмкин умело подделывал документы и подписи высокопоставленных лиц, выписывая всем желающим отсрочки по отбыванию воинской повинности. Благодаря природному уму и небывалой изворотливости Якову не только удалось избежать наказания, но и умело свалить свою вину на начальника. К тому же Яков Блюмкин вместе с Мишей Япончиком промышлял налетами. Уже тогда за юным Симхой-Янкелем утвердилась слава жестокого человека.

Во время учебы в техническом училище он примкнул к партии социалистов-революционеров – эсеров. Блюмкин стал завсегдатаем их кружков и даже водил дружбу с одесскими анархистами. А в 1917 году Яков переехал жить в Харьков. Харьковские эсеры отправили его в Симбирск, проповедовать их идеи. И Блюмкин в девятнадцать лет совершил головокружительную карьеру: он прошел путь от рядового члена Симбирского совета народных депутатов до помощника начальника штаба Красной Армии. Молодой командир участвовал в боях с войсками Центральной Рады и с гайдамаками.

Симха-Янкель вскоре был замешан в криминальной истории, которая впоследствии оказала большое влияние на его судьбу. Бывший одесский налетчик, а теперь командир Красной Армии был патологически жадным. Поэтому, выполняя по приказу Реввоенсовета задание по экспроприации в Государственном банке 4 млн рублей, Блюмкин решил обманным путем присвоить основную часть средств себе. Под угрозой расстрела деньги пришлось возвратить, хотя судьба 500 тыс. рублей так и осталась неизвестной.

Когда волнения поутихли, ловкий авантюрист появился в Москве, где его приютили товарищи по партии. Яков Григорьевич – отныне так он стал себя именовать – был зачислен в охрану партии левых эсеров. Лучшую кандидатуру действительно трудно было найти: он метко стрелял из любого вида оружия, умел обращаться с бомбами. Террористические наклонности открыли Блюмкину дорогу в ВЧК, где его хотели использовать для подготовки терактов против видных политических деятелей Германии и России для срыва Брестского договора. Кроме того, Блюмкин свободно владел несколькими иностранными языками и обладал магическим даром располагать к себе людей, поэтому ему было поручено организовать отделение по борьбе с международным шпионажем. (Интересен тот факт, что некоторые разработки даровитого чекиста до сих пор используются в работе спецслужб.)

Работа в ВЧК вскружила самолюбивому и амбициозному Якову голову. Он возомнил себя человеком, наделенным правом решать судьбы других людей, и нередко кичился этим. «Вот, видите, вошел поэт, – говорил он Есенину и Мандельштаму в писательском кафе. – Он не представляет большую культурную ценность. А если я захочу – тут же арестую его и подпишу смертный приговор». В действительности эти слова были только хвастливой бравадой, но дай авантюристу волю, он несомненно хладнокровно отправлял бы заключенных на смерть. Его друзья по партии быстро поняли, кем является этот человек, и в 1918 году приговорили Якова Блюмкина к расстрелу за отступничество от идей левоэсеровского движения. Три боевика от партии левых эсеров пригласили его за город для проведения политического инструктажа. Но беседа так и не состоялась, а сами переговоры закончились попыткой расстрелять Блюмкина. Однако, похоже, что он родился в рубашке – ни одна из восьми пуль, выпущенных боевиками, в Якова не попала.

Через несколько дней покушение на Блюмкина повторилось. В один из выходных дней в Киеве его расстреляли в упор, когда он сидел в летнем открытом кафе. Но, получив серьезное ранение в голову, он чудом остался в живых. Раненого Блюмкина отвезли в больницу. А через несколько дней эсеры вновь предприняли попытку привести приговор в исполнение. Боевики бросили бомбу в окно палаты, где лежал раненый Яков. Но каким-то звериным сверхчутьем почувствовав, что его хотят убить, он за несколько секунд до взрыва успел выпрыгнуть в окно. После этого Симху-Янкеля пытались убить еще шесть раз.

Лето 1918 года вошло в историю мирового терроризма убийством германского посла графа фон Мирбаха.

О готовящемся покушении посольству Германии было известно задолго до 6 июля 1918 года. Члены посольства официально обратились в ВЧК с просьбой обеспечить графу фон Мирбаху безопасность. Однако Лубянка молчала. Хотя официальным властям было известно, что ЦК левых эсеров вынесло приговор немецкому послу. По мнению большинства эсеров, это убийство было единственной возможностью сорвать Брестский мир, который Советское правительство заключило с Германией в счет платы за помощь большевикам по захвату власти в России. Это решение держалось в строжайшей тайне. Была назначена дата – 5 июля 1918 года и объявлены имена террористов – Яков Блюмкин и фотограф ВЧК – Николай Андреев. Дата впоследствии была перенесена на 6 июля в связи с тем, что вовремя не было подготовлено взрывное устройство.

Примечательно, что 4 июля, в день открытия Пятого съезда советов наркомвоенмор и председатель РВСР Лев Троцкий во всеуслышание заявил, что всякий, кто осмелится сорвать Брестский мир, будет расстрелян. Однако это заявление уже ничего не могло изменить.

Кому мешал Вильгельм Мирбах? Ответ на этот вопрос достаточно прост – Владимиру Ленину, который всегда стремился вести двойную игру. Германский посол организовал поставку золота для подпитки режима большевиков, с которыми имел тесные контакты еще с дореволюционных времен. Вскоре в Германии стало известно, что большевистский лидер ведет закулисные переговоры с Францией, которую от полного поражения могло спасти только вступление в войну России. Париж обещал крупные субсидии, если Брестский мир будет сорван. Мирбах начал лихорадочные поиски возможностей срыва этой сделки. Немецкий дипломат был занят поиском тех, кто мог бы возглавить новое правительство, устранив Ленина и его союзников. Но среди сторонников Владимира Ильича таких людей не было. Тогда Мирбах начал сотрудничать с правыми организациями. Он все еще надеялся с их помощью поставить во главе России новое правительство.

Германский посол понимал, что для Ленина в сложившейся ситуации он становится опасным. Лидер большевиков был вынужден согласиться на подписание Брестского мира. Можно предположить, что Мирбах намекнул Ленину, что если тот не подпишет договор, то будет предана гласности вся подноготная Октябрьского переворота, который был финансирован Германией.

Убийство фон Мирбаха развязывало Ленину руки. Ведь ему нужно было любой ценой выиграть время, тем более что в самой Германии тоже назревала революция, которую готовили большевистские агенты на деньги самой Германии. Если бы такая революция свершилась, никакие разоблачения Советскому правительству были бы не страшны.

Возникает еще один вопрос: почему исполнителем был выбран именно Яков Блюмкин? Как уже упоминалось, он был мастером организации разного рода провокаций, умел прекрасно стрелять и метать бомбы, к тому же был молод, энергичен и жаждал славы. Яков Григорьевич понимал, что его имя войдет в историю.

Как же выглядел этот человек? Его портрет – это типичный портрет революционера того времени. У Якова Блюмкина было худое, мужественное лицо, острая бородка под Троцкого, бесноватые темные глаза (левый глаз был похож на лисий). Его большие пухлые губы разбрызгивали слюну на окружающих, когда Блюмкин волновался или кричал, – у него не было передних зубов, которые в К не не ему выбили петлюровцы. Известна еще одна способность Якова Григорьевича – он мог в считанные секунды менять свою внешность, превращаясь в старика или молодого.

Используя свое положение, Блюмкин по поручению левого крыла эсеров занимался сбором информации о германском посольстве, постоянно следя за его сотрудниками.

Среди военнопленных австрийской армии Якову удалось разыскать племянника графа Мирбаха – Роберта. После изощренных способов допроса и психологического воздействия Блюмкин взял с пленника подписку о сотрудничестве с ВЧК. В это же время он завербовал еще нескольких работников посольства. М. Лацис, который был непосредственным начальником Якова, вспоминал: «Блюмкин хвастался тем, что агенты дают ему все что угодно».

Чекист Яков Блюмкин говорил о планирующемся убийстве Мирбаха с Александровым – заместителем Дзержинского – прямо в кабинете последнего. Именно Александров выдал Блюмкину бланк, который уполномочил его вести переговоры с немецким правительством от имени новой власти. Подпись Дзержинского на документе подделал сам Яков, а печать была настоящая.

6 июля 1918 года в 14 часов 15 минут «паккард» темного цвета остановился у особняка германского посольства в Денежном переулке. Выходя из машины, Блюмкин приказал шоферу не глушить мотор. Советнику посольства Яков Григорьевич объяснил, что он и его товарищ Андреев хотели бы побеседовать с господином послом – графом Мирбахом. Их пригласили пройти в приемную и немного подождать. Германский посол избегал встреч с посетителями, зная, что на него готовится покушение. Но, узнав, что к нему прибыли официальные представители Советской власти, решил выйти к ним. Вместе с послом к посетителям спустились советник посольства Карл Рицлер и военный атташе Леонград Мюллер. Блюмкин предъявил послу документы, которые красноречиво свидетельствовали о шпионской деятельности племянника графа фон Мирбаха, офицера австро-венгерской армии Роберта Мирбаха. Германский посол ответил, что не поддерживает с ним никаких родственных отношений.

В этот момент в разговор вмешался молчавший до сих пор Николай Андреев. Он произнес фразу-пароль: «Видимо, господину графу интересно будет знать, какие меры будут приняты с нашей стороны?».

Манерно, как в немом кино тех лет, Блюмкин выхватил из портфеля револьвер и в упор выстрелил в Мирбаха, а затем в Рицлера и Мюллера. И не попал ни в одного из них! Рицлер и Мюллер упали на пол, а граф Мирбах попытался убежать в соседний зал. Вслед за ним побежал Андреев, бросив под ноги немецкому послу бомбу, но она не взорвалась. Блюмкин наклонился, схватил бомбу, хладнокровно поправил детонатор и с размаха бросил в Мирбаха. Раздался взрыв. Якова взрывной волной отбросило на несколько шагов назад. Что было дальше, сейчас уже очень трудно установить, но на сегодняшний день существуют три разные, порой взаимоисключающие одна другую версии.

По первой (официальной) – после взрыва террористы, захватив в качестве трофея фуражку Мирбаха и оставив на столе шляпы, мандат и портфель с запасным взрывным устройством, выпрыгнули в разбитое окно. Через несколько секунд Андреев уже был в машине. А вот Блюмкину удача на сей раз изменила: он приземлился неудачно, сломал ногу (или порвал связки), но, превозмогая боль, стал карабкаться через стену посольства. В него стреляли несколько раз и ранили в ягодицу, когда он пытался забраться на забор.

Другая версия рассказывает о том, что смертельно раненный Мирбах после взрыва все еще был жив, и Николай Андреев, не найдя под рукой другого оружия, пытался добить его ударами кулака. Ему на помощь пришел Яков Блюмкин, выстрелив в голову германского посла из пистолета.

Совсем иначе описывали события сотрудники германского посольства, которые были очевидцами покушения на Вильгельма Мирбаха. Они утверждали, что его застрелил вовсе не Блюмкин, а Николай Андреев.

Весть об убийстве германского посла разошлась очень быстро. В германское посольство приехал сам Дзержинский. В адрес террористов неслись самые яростные угрозы: «Я их на месте убью как изменников».

В тот же день за подписью В. И. Ленина была передана телефонограмма, в которой категорически требовалось: «Мобилизовать все силы, немедленно поднять на ноги всех для поимки преступников». Но, по свидетельству наркома просвещения А. Луначарского, эта телефонограмма весьма своеобразно заканчивалась: «Искать, очень тщательно искать, но не найти».

Сам Яков Блюмкин позднее признавался, что о плане покушения на Мирбаха хорошо знал Ленин. Именно поэтому убийца германского посла исчез для властей бесследно. В то время, когда преступников «тщательно разыскивали», во двор особняка Морозова в Трехсвятительском переулке въехал «паккард». Выбор этого дома оказался не случайным – там находился особый отряд ВЧК под командованием левого эсера матроса Д. Попова. Товарищи по партии поместили Якова в лазарет, предварительно обрив и выдав новые документы.

Между тем, в стране начались беспорядки, которые впоследствии были названы левоэсеровским мятежом.

Дзержинский явился в отряд Попова с требованием выдать Якова Блюмкина, но был разоружен восставшими эсерами.

Через некоторое время левоэсеровский мятеж был подавлен. Всех, кто каким-либо образом был причастен к террористическому акту и мятежу, – расстреляли. Хотя главное действующее лицо – Яков Блюмкин остался в стороне. Сначала он залечивал раны в Рыбинске и Гатчине, а затем отправился в Украину, чтобы заслужить доверие Советской власти.

16 мая 1919 года Президиум ВЦИК специальным постановлением амнистировал Блюмкина. Спустя несколько месяцев по рекомендации чекиста № 1 – Дзержинского Якова Григорьевича приняли в члены партии ВКП(б).

В дальнейшем он возглавил штаб бригады Красной Армии. В 1919–1921 годах учился в Военной академии РКК и служил секретарем у Троцкого. В это время Блюмкин проживал в Москве в шикарной четырехкомнатной квартире. Дорвавшись до власти, Яков жил на широкую ногу, попирая все нормы морали. На его рабочем столе всегда лежал раскрытый на одной и той же странице томик Ленина, в котором он прятал кокаин.

В 1925 году его убрали из Москвы за болтливость и перевели на работу в ОГПУ Закавказья. Именно там он сдружился с Берией.

К этому же времени относится попытка Блюмкина найти загадочную страну – Шамбалу. Во время экспедиции Яков познакомился с Николаем Рерихом и даже стал вдохновителем его первого завещания, по которому все имущество и литературные права Рерих передавал в ВКП(б), назначая распорядителями Сталина и Чичерина. Загадочную страну так и не удалось найти, но под руководством Блюмкина были собраны богатейшие коллекции лекарственных растений и минералов.

В декабре 1926 года по заданию центра экс-террорист был отправлен в Китай, а затем переведен на повышение в Монголию. 24 сентября 1928 года, выполняя очередное задание партии, Яков Блюмкин (купец Якуб Султанов) отправился в Турцию. Со своими задачами он справлялся удачно. Не зря ОГПУ считало его суперразведчиком и многое прощало.

Но 16 апреля 1929 года Яков Блюмкин допустил роковую ошибку. На Кипре он встретился со своим бывшим руководителем – Львом Троцким, который предложил ему начать работать на оппозицию. И тщеславный авантюрист, уверовавший в свою безнаказанность, согласился. Возвращаясь на родину, Блюмкин, подвыпив, разболтал Карлу Радеку о встрече с Троцким. Радек сразу же донес обо всем Сталину.

На родине Блюмкина встретили как героя, но сразу же установили за ним наблюдение. Его новая любовница – Лиза Горская оказалась агентом ОГПУ. Именно она и сдала его властям.

Когда его арестовали, Блюмкин, садясь в машину, сам скомандовал шоферу: «В ОГПУ». Яков все еще надеялся, что его изворотливость и наглость помогут ему остаться в живых, но ошибся.

3 ноября 1929 года дело Якова Григорьевича Блюмкина было рассмотрено на судебном заседании в ОГПУ. Он обвинялся по статьям 58 п. 4, 58 п. 10 УК РСФСР (за повторную измену делу пролетарской революции и Советской власти, за измену революционной чекистской власти). Приговор – расстрел.

В архивах ЧК сохранилось покаянное письмо Якова Блюмкина. Любопытно, что даже перед смертью он не переставал гордиться собой и ни капли не раскаивался в совершенных преступлениях, прикрываясь служением революции. Когда его поставили к стенке, он не нашел ничего лучшего, как крикнуть: «Да здравствует Троцкий!». По воспоминаниям участника расстрела Александра Орлова, Блюмкин мужественно шел на казнь и держался достойно, за несколько секунд до смерти пел «Интернационал».

Яков Григорьевич Блюмкин хотел быть рыцарем плаща и кинжала, романтиком революции, ее демоном. Но общеизвестно, что революция всегда пожирает своих детей.