МАЛЬСКАТ ЛОТАР

(год рождения не установлен)

Талантливый немецкий живописец, принимавший участие в реставрации росписей зданий, имеющих значительную художественную ценность, поврежденных или разрушенных во время Второй мировой войны.

Обладал удивительной способностью «вживаться» в манеру письма практически любого автора, виртуозно подражать любой технике и стилю. Благодаря этому таланту был привлечен удачливым мошенником Дитрихом Феем к созданию целого ряда фальшивок – картин, акварелей, рисунков, – проданных затем антикварам под видом произведений почти трех десятков крупнейших мастеров классического и современного искусства. Известность приобрел после грандиозного скандала, связанного с подделкой фресок одного из древнейших и прекраснейших образцов кирпичной готики Германии XIII века – церкви Святой Марии (Мариенкирхе) в Любеке.

История авантюрных подделок произведений искусства является почти столь же древней, как и история создания самих шедевров. И это не удивительно, поскольку даже те творения, которые мы благоговейно называем бесценными, на деле, оказывается, имеют-таки номинальную стоимость, и при том немалую! Так что во все времена находились люди, бесспорно, талантливые, которые намеренно, с целью наживы и самоутверждения, фальсифицировали произведения великих мастеров прошлого. Иногда доходило до курьезов: аферистов, доказывавших, что очередной «шедевр» – лишь ловкая подделка, выполненная ими, считали тщеславными неудачниками и лжецами либо страдающими манией величия. И лишь тончайшая, детальнейшая экспертиза позволяла обнаружить правду. Среди таких талантливых мошенников не последнее место принадлежит немецкому художнику XX века Лотару Мальскату. Его вполне можно назвать «гением аферы»: как никто иной, он был способен скопировать практически любую технику и стиль живописи, «вжиться» в манеру письма любого автора – как древнего, так и современного. Специфика его таланта как нельзя более ярко проявилась в том, что, подражая манере известного художника, он в течение буквально нескольких минут был способен создать столь безукоризненные наброски или рисунки, что даже опытные знатоки искусства впоследствии не могли отличить их от подлинников. Поистине, никогда еще искусствоведам не приходилось сталкиваться со столь талантливым и многогранным профессиональным фальсификатором.

Иногда, правда, не обходилось без досадных промахов. Например, при реставрации в 1937 году Шлезвигского собора выяснилось, что восстановить живописные медальоны XIII века с изображениями животных не представляется возможным, так как во многих местах старые фрески погибли. Фактически восстанавливать было нечего. В то время Мальскат работал вместе с художником-реставратором Дитрихом Феем, которому предстояло сыграть большую роль в его судьбе. Высокие моральные принципы не являлись отличительной особенностью личности Фея, и он, не желая терять деньги, решил попросту написать осыпавшиеся медальоны заново. Однако осуществить это намерение в одиночку было невозможно. Ведь для этого предстояло скопировать манеру письма живописца XIII века так, чтобы ни один специалист не смог заметить подлога. И если с фальсификацией более позднего произведения искусства Фей вполне мог справиться самостоятельно, то в случае создания столь объемной подделки фресок такой древности ему требовался толковый помощник. Тогда Дитрих подбил на эту аферу более талантливого напарника. Роспись была «восстановлена», заказчик доволен, деньги получены. Вот только в одном из медальонов Мальскат почему-то изобразил индюка… А вскоре после открытия собора какой-то ученый заявил, что в Европе индюки появились только после открытия Америки, в XV веке, так что художник XIII века просто не мог знать, как выглядит эта птица. Начавшийся скандал с трудом удалось замять. В этом помогли энтузиасты-защитники, обосновавшие шлезвигскими индюками новое «открытие»: они утверждали, что еще за 200 лет до Колумба местные мореплаватели побывали за океаном и привезли с собой на родину невиданную ранее птицу… После этого случая дороги двух аферистов разошлись, а вскоре началась война.

…Осень 1945 года. На город Любек опускаются холодные сумерки. У дверей маленького кабачка на окраине неожиданно встречаются двое – Фей и Мальскат. Трудно сказать, кто больше обрадовался встрече. Лотар всего несколько дней назад вернулся домой из плена и не имел ни постоянного жилья, ни средств к существованию. Настроение у художника было мрачным: он понимал, что своими картинами не заработает на жизнь, и совершенно не представлял, что же ему делать в разрушенном городе. У Фея дела обстояли значительно лучше, но он, как никогда, нуждался в особом таланте Мальската… Дело в том, что Дитрих открыл в городе антикварную торговлю, за гроши скупая у разоренных войной соотечественников старинные картины и изделия. Голодные горожане охотно сбывали с рук антикварные вещи, ставшие для них залогом выживания. Эти ценности ловкий реставратор приводил в порядок и перепродавал немецким и заокеанским бизнесменам, получая при этом значительную прибыль. К середине 1945 года «бизнесмен» имел уже неплохой капитал и не собирался сворачивать столь доходное дело. Но спрос на старину продолжал расти, и Фею все тяжелее было находить интересующие клиентов раритеты. Именно в этот момент судьба и столкнула его с Мальскатом. Посочувствовав приятелю, не знавшему, как жить при такой разрухе и общей неустроенности, Дитрих предложил ему заняться подделкой картин старых мастеров, которые он сам затем будет продавать как подлинники. Новоявленному Мефистофелю не потребовалось уж слишком долго уговаривать голодного художника. Дело решила солидная сумма денег, выданная Мальскату в качестве аванса.

Уже через несколько дней Лотар, получив от приятеля еще несколько купюр, приступил к созданию первой подделки по репродукции картины старого мастера. Колесо аферы закрутилось, набирая обороты. За первой картиной последовала вторая, третья… Вскоре изготовитель фальшивок вошел во вкус и начал работать не только на Фея, но и на других антикваров. Репертуар мошенника был огромен – Рембрандт, Ватто, Мане, Коро, Дега, Ренуар, Либерман, Мунк, Клод Моне, Матисс, Марк Шагал, Пикассо, Утрилло, Ван Гог, Гоген и многие другие… Художник с одинаковой легкостью фабриковал «подлинные» произведения крупнейших мастеров древности и современного искусства. Его работоспособность поражала: за шесть лет работы Мальскат создал не менее 700 фальшивых рисунков, акварелей и картин. Однако его «звездный час» был еще впереди.

В 1948 году Любекское церковное управление решило приступить к восстановлению церкви Святой Марии и предложило этот выгодный заказ Фею, считавшемуся хорошим специалистом. Решено было реставрировать и само старинное готическое здание, почти семь столетий являвшееся предметом гордости города, и остатки росписей XIII века.

Здание погибло еще в марте 1942 года во время массированного налета союзной авиации. Ту ночь местные жители вспоминали с содроганием. Город горел, и лишь на башне главного собора заунывно звонили колокола. Кто звонил в них, горожане так и не узнали. Они считают, что таким образом сама Дева Мария оплакивала гибель Любека и своего храма. Колокола замолчали только тогда, когда церковь была разворочена прямым попаданием фугаски. Остатки здания и внутреннее убранство уничтожило пламя пожара. Однако в ту ночь из-под обвалившейся от жара штукатурки на стенах показались смутные очертания каких-то фигур и лиц – самый древний, первичный слой фресок. Впоследствии, много лет спустя, священнослужители упоминали об этом открытии фигур святых как о чуде, совершенном небесной покровительницей города для поддержания силы духа отчаявшихся прихожан. Шесть лет почти неразличимые древние лики с молчаливой укоризной взирали на жителей города, пока не было принято решение подарить им вторую жизнь.

Фей взялся за реставрацию, заручившись предварительно согласием Мальската и живописца Бернгарда Дитриха-Дершау. Трудно сказать, чем руководствовались представители Ассоциации охраны памятников старины, предложив проведение реставрационных работ именно этому человеку, которого уже неоднократно привлекали к суду за фальсификацию старинных произведений искусства. (Лотар в то время также был хорошо известен полиции как виртуоз-авантюрист). Но факт остается фактом: бригада, состоявшая из трех человек, заключила договор и приступила к работам.

Реставраторы все же были мастерами своего дела, и поначалу речь шла именно о настоящем восстановлении сохранившихся фрагментов древних изображений. Художники даже не представляли себе, что вскоре создадут одну из грандиознейших фальшивок века. Очень бережно, стараясь не повредить старых росписей, по сантиметру смывали они побелку, вскрывая древние слои. Работы выполнялись вполне профессионально, но в конце мастеров ждало горькое разочарование. По-видимому, некогда все стены нефа, столбы и своды Мариенкирхе были покрыты изображениями святых. Но большинство фигур либо погибло совсем, либо сохранилось в таком виде, что воссоздать их первоначальный облик и краски было практически невозможно. В алтарной части храма, в хоре дело обстояло еще хуже. Под позднейшими наслоениями и следами пожара реставраторы обнаружили менее трех процентов частично уцелевших старых фресок. Верхнюю часть хора бригада решила вообще не расчищать: поскольку стены здесь были повреждены сильнее, шансы обнаружить на них работу мастера XIII века практически равнялись нулю.

Единственным достойным выходом из создавшегося положения был отказ от реставрации. Но исполнение заказа обещало не только славу и награды, но и сумму, обеспечивающую не менее трех лет безбедной жизни. Фею не хотелось отказываться от столь заманчивой перспективы, и он решил не упускать этот шанс. Мошенник без труда договорился с Мальскатом, который за минувшие годы изрядно поднаторел в создании фальшивок. За работу по восстановлению фигуры одного святого художнику причиталось 100 марок; за один день при «добросовестной» работе он мог сделать два-три изображения. Возглавлял реставрационные работы церковный советник Бруно Фендрих, лично знавший Фея. С этим чиновником авантюрист провел долгие и плодотворные переговоры: с тех пор работа над фресками Мариенкирхе в течение трех лет шла при закрытых дверях, вход в церковь был строго воспрещен всем, кроме самого Фендриха и нескольких наблюдателей от церковных и правительственных инстанций. Последних Фендрих взял на себя, и они предоставили художникам полную свободу действий. Время от времени кто-нибудь из «реставраторов» распускал по городу слухи то о «новой технологии восстановления росписей», то об использовании «бесподобного фиксатора», который помог вернуть из небытия краски XIII века.

Для создания «старинных» фресок нужны были образцы средневековой живописи. Их поисками занялся Фей, а Мальскат создавал на стенах храма все новые «свободные композиции», сочетавшие в себе остатки подлинной росписи семивековой давности, а также элементы готической и романской живописи разных народов. В алтарной части, где древние фрески практически не сохранились, художник попросту размыл штукатурку и заново написал изображение Девы Марии с благословляющим младенцем Христом на руках и фигуры святых по сторонам.

«Реставрационные» работы, как и планировалось, были окончены в 1951 году – как раз к семисотлетию Мариенкирхе, считающейся одним из древнейших и прекраснейших готических строений Германии. Открытие храма было назначено на второе сентября. На юбилейные торжества со всей страны в Любек съехались высокопоставленные лица и многие видные ученые. Увиденное произвело настоящий фурор, так что руководители местного церковного управления не успевали принимать поздравления. Федеральное ведомство связи организовало выпуск двух специальных марок с изображением нескольких фигур из Любекского храма. Особая доплата к их номинальной стоимости должна была погасить часть расходов на реставрацию. Искусствоведы, приглашенные на торжества, не распознали виртуозной подделки и выпустили статьи и книги, посвященные «спасенным» фрескам церкви Святой Марии. Сам канцлер Германии Аденауэр в присутствии искусствоведов, прибывших по приглашению местных властей со всех концов Европы, заявил, что изображения 21 святого работы неизвестного мастера XIII века являются «сказочным открытием и поистине бесценной сокровищницей чудесно возрожденных шедевров древности».

Ни тогда, ни позднее никто даже не усомнился в подлинности фресок – ни немецкие специалисты, ни представители научных кругов Европы. Дитрих Фей купался в лучах славы: его объявили «спасителем национального сокровища», удостоили почетного диплома за особые заслуги перед церковью и немецкой культурой, выплатив при этом поощрение в размере 180 тыс. марок. Он обрел репутацию самого талантливого реставратора Германии, ему не давали прохода журналисты, организовывались все новые пресс-конференции с его участием. Короче, Фей мог быть вполне доволен жизнью. Чего отнюдь нельзя сказать о человеке, бывшем в действительности главным виновником ликования общественности и специалистов. Лотар Мальскат, создавший силой своего таланта все это великолепие, вынужден был довольствоваться тусклыми отблесками славы и сотней марок в неделю за работу. Фей, имевший солидный капитал, был патологически скуп и не расщедрился на более высокую оплату. Даже во время торжеств по поводу открытия Любекской церкви Мальскату были выплачены жалкие гроши, в то время как Дитрих положил на свой счет в банке круглую сумму.

В очередной раз пересчитав полученные деньги, Лотар хмуро фыркнул: «Кость собаке!» – и… обиделся. Ведь в будущем у его недавнего компаньона – обеспеченная жизнь, почет и уважение властей и сограждан. А что ждет его самого? Незавидная участь непризнанного гения и анонимного фальсификатора полотен старых мастеров? Тягостная зависимость от антикваров, по чьим заказам он создавал подделки? А в итоге – все та же бедность и страх перед возможным разоблачением. Но ведь когда создавались фрески Мариенкирхе, он надеялся на несколько иное будущее! И обиженный, оскорбленный в своем самолюбии художник потерял покой. В течение нескольких месяцев Мальскат жил только своей ненавистью к удачливому пройдохе, выстраивая в уме планы превращения новоявленного «национального героя» в нечистоплотного мошенника, вызывающего праведный гнев у обманутых соотечественников. Лотар считал, что бывший компаньон похитил у него славу.

Наконец профессиональный фальсификатор, терзаемый жаждой мщения, добился приема у старшего церковного советника доктора Гебеля и выложил ему все, что в действительности происходило во время реставрационных работ в Любеке. Художник утверждал, что Фей якобы вынудил его соскрести не подлежавшие реставрации древние фрески и написать поверх них новые на основе сохранившихся фотографий; он признался, что при работе использовал также репродукции изображений святых из других церквей, раздобытые компаньоном. Мальскат просил, учитывая его чистосердечное признание, предать их с Дитрихом суду по обвинению в подлоге. Вполне естественно, что пастор, выслушав столь необычную исповедь тщеславного авантюриста, не поверил услышанному и выставил художника из кабинета. Однако предотвратить назревающий скандал, грозивший принять грандиозный размах, было невозможно.

Не рассчитывая на доверие Гебеля, обиженный художник обратился к падким на сенсации газетчикам, подбрасывая им время от времени все новые разоблачения, называя имена тех, кто был замешан в мошенничестве. Так постепенно перед общественностью Германии вырисовывалась неприглядная картина нелегального бизнеса по изготовлению и реализации фальшивок. Скандал обрел невиданный масштаб. Теперь уже представителям церковных и государственных учреждений, ведающих восстановлением и охраной исторических памятников, не оставалось иного выхода, как взять расследование обстоятельств дела под свой контроль. Фей, находившийся под особым покровительством Фендриха, тоже замешанного в этом грязном деле и хорошо погревшем на нем руки, обвинил соучастника в клевете. Многие реставраторы, видные ученые и даже сотрудники ведомства по охране памятников старины также считали Мальската обиженным судьбой неудачником, а то и просто утверждали, что художник болен и страдает манией величия. Тогда Лотар потребовал проведения экспертизы.

Любекский суд назначил специальную экспертную комиссию, в которую вошли видные искусствоведы и реставраторы. Возглавить ее было поручено крупному специалисту доктору Грундману. После получения первых результатов исследования фресок было последовательно проведено несколько контрэкспертиз. Большое значение в установлении истины имело и то, что готовые подделки и эскизы к фрескам представители правоохранительных органов обнаружили в доме самого Мальската. Возможно, не будь их, искусствоведы так и не признали бы, что их обвел вокруг пальца ловкий фальсификатор. Вскоре после этого в суд для разбирательства вызвали Дитриха Фея. Реставратор попытался снять с себя подозрения, но ему это не удалось. В октябре 1952 года авторитетная комиссия подготовила заключение, обобщившее результаты многочисленных экспертиз и подтвердившее авторство Лотара Мальската в создании фресок церкви Святой Марии. Кроме того, по указанию художника был проведен анализ росписи капеллы Святого Духа и церкви Святой Екатерины в Любеке, реставрацию которых также производили Фей с Мальскатом. Здесь тоже обнаружились следы подделок, правда, не столь масштабные, как в случае с Мариенкирхе. Специалисты из экспертной группы поработали на совесть: для установления истины они расчистили кусок стены в верхней части хора церкви Святой Марии и добрались до того самого первичного слоя штукатурки, который Фей и Мальскат не сочли нужным вскрывать. Здесь исследователи обнаружили фон, нанесенный древним мастером, который отличался от фальшивки темно-серым цветом и какими-то мелкими цветными пятнышками. Что же касается самих «реставрированных» фигур, то они не выдерживали строгой научной критики. С точки зрения стиля, они являлись достаточно искусной компиляцией и свободно сочетали некоторые элементы романского стиля XIII века с удачным подражанием манерам других эпох. Кроме того, внимательное изучение ликов святых повергло экспертов в состояние шока: со стен церкви на них скорбно взирали… Марлен Дитрих, Григорий Распутин, Чингисхан и родная сестра самого Мальската!

Свое веское слово сказала и тщательно проведенная химическая экспертиза. Известно, что средневековые мастера использовали в работе известковый казеин и особые пигменты, причем секрет многих из них был утерян. С фресками Мариенкирхе дело обстояло иначе. В частности, было установлено, что черная краска, использованная для нанесения контура всех фигур, имела вполне современный состав, а некоторые ее компоненты вообще были изобретены совсем недавно. Не выдержали проверки и другие красители, использованные при создании фресок.

После обнародования результатов работы экспертных групп дело о фальшивке было передано в судебные инстанции. Когда необходимые сведения были собраны, в августе 1954 года начался знаменитый судебный процесс, длившийся почти шесть месяцев. На скамью подсудимых попали оба авантюриста – и Фей, и Мальскат. Фей поначалу пытался оспаривать мнение суда, но за столом экспертов находились крупнейшие реставраторы и ученые, уверенные в правильности сделанных в ходе работ выводов. Приговор суда был оглашен в январе 1955 года. Дитриха Фея как инициатора мошенничества приговорили к 20 месяцам тюрьмы, а его талантливого соучастника Лотара Мальската – к 18 месяцам. Фрески, получившие столь скандальную известность, постигла незавидная участь: несмотря на качество изображения, они по постановлению суда были смыты…