ПЕСНЯ О «РОДИНЕ»

Строго говоря, период расколов в РД начался раньше, еще в 2004 году, если иметь в виду историю думской фракции и партии «Родина». С точки зрения автора, данный проект нельзя в полном смысле слова причислить к Русскому движению, но их связь несомненна, а судьба «Родины» сказалась на судьбе Движения самым непосредственным и серьезным образом. Поэтому разговор об этом проекте пришлось перенести из III-го раздела в IV-й.

История «Родины» могла бы стать частью истории Русского движения, если бы не была так демонстративно параллельна ему, так отдельна и независима от него. Что выразилось как в истории ее создания, так и во всей последующей судьбе вплоть до краха. И только пережив крушение, раздел и изгнание из большой политики, «Родина», вернувшись в нее через годы, стала в какой-то мере частью Русского движения уже в лице «Родины. КРО». Но расскажем все по порядку.

Все началось в 2003 году, когда к думским выборам Сурков решил создать очередного спойлера для КПРФ, чтобы оттянуть голоса у коммунистов. Автором проекта «Родина» (который поначалу характерно именовался «Товарищ») считается друг-приятель Суркова, известный галерист-мерзопакостник Марат Гельман, который предложил использовать «розового» экономиста и политика Сергея Глазьева в качестве электоральной приманки. Глазьева срочно поставили во главе Социалистической единой партии России (СЕПР), а потом решили еще укрепить его «левый» имидж, добавив ему патриотических тонов, ради чего подтянули к проекту Дмитрия Рогозина и Сергея Бабурина, создав химеру о трех головах — партию из трех фракций.

«Однако может ли негодяй делать что-либо, кроме негодного?» — вопрошал еще в античные времена император-философ Марк Аврелий. Напомню, что Гельман, вообще-то, один из самых ярых в нашей стране ненавистников всего русского, внесший в Общественную палату свой знаменитый проскрипционный список ста наиболее известных русских националистов, которых он предложил подвергнуть остракизму. Понятно, что у такого «папаши», как Гельман, и дитя получилось ублюдочное. Что выразилось не только в искусственной, «к случаю», эксгумации надежно, казалось бы, похороненного и забытого еще в 1999 году КРО, так, в куда большей степени, в абортизации русских националистов из бабуринской фракции «Родины» (которым перекрыли доступ в Госдуму, заставив порвать с псевдо-националистической структурой Бабурина). Скандальные моменты того и другого здесь опускаются, любознательные найдут их в другом месте. Но некоторые подробности политического расклада той поры напомню.

Прежде всего следует помнить, что с середины 2001 и до мая 2003 года, пока у нее не отозвали лицензию Минюста (о чем рассказано в предыдущем разделе), на национал-патриотическом поле безраздельно царила Национально-Державная партия, аккумулировавшая все самые известные, авторитетные и здоровые силы Русского движения. Люди и организации, отсеявшиеся в ходе данного партстроительства, оказались собраны вскоре либо под маркой НППР бывшего министра обороны Игоря Родионова (партия предназначалась в поддержку КПРФ), либо под эгидой бабуринской «Народной воли», созданной «на всякий случай», авось повезет. Что же касается Рогозина, то в его распоряжении оставались лишь наиболее верные кадры из брошенного им в 1999 году КРО, а кроме того ему удалось привлечь несколько знаковых фигур, таких как Александр Крутов, Наталья Нарочницкая, Николай Леонов, Юрий Савельев[68].

Если бы удалось сохранить регистрацию НДПР до сентября 2003 года, до старта избирательной кампании, то ни у Рогозина, ни у Бабурина, не говоря уж о Родионове, не было бы никаких шансов. Опыт «Спаса» 1999 года говорит об этом совершенно однозначно. Но что случилось (спасибо Борису Миронову) — то случилось, и в результате на местах национал-державников в Госдуме расселись жириновцы и «родинцы». При этом произошло тотальное выхолащивание Сурковым собственно националистического элемента из бабуринской фракции, где он был сконцентрирован (сюда первоначально входили фрагменты ННП, РНЕ, «Спаса», «Союза реалистов» и др.). Бабурин стерпел эту пощечину, не поморщившись, чтобы еще чуть-чуть продлить свое политическое существование, а бывшие соратники, кинутые им, с запоздалыми проклятьями отряхнули прах «Народной воли» со своих ног.

Надо отдать должное Рогозину, чья фракция после такой вивисекции оказалась в центре надежд национал-патриотов. Из «левого», гельмановского, проект постепенно стал «правым», рогозинским, но при этом утратил оппозиционность и получил условное название «спецназ Путина в Думе». Рогозин постоянно общался с Путиным, который даже обмолвился как-то, что ныне-де верит только патриотам. Дальновидный президент искал в обществе поддержку, альтернативную «Единой России», где добрая треть людей была еще от Березовского, а другая — от Лужкова. Рогозин же, пользуясь конъюнктурой, стремился создать легальную национал-патриотическую партию и думскую фракцию в политическом поле России.

Степень близости Рогозина с президентом Путиным какое-то время держалась в секрете, но вскоре глава фракции снял с нее покров тайны. Свидетельствует Ольга Сагарёва, которая была пресс-секретарем Рогозина, стояла у истоков «Родины», вела всю избирательную кампанию 2003 года и пишет не понаслышке: «Очевидно желая поднять дух присутствующих, новый начальник штаба торжественно объявил нам: "Я недавно разговаривал с Президентом и Президент еще раз подтвердил мне, что он считает этот проект своим личным проектом". Рогозин сделал значительную паузу, но оваций не последовало. Молчание стало гробовым. Многие сотрудники застыли с открытыми ртами, некоторые из них — предварительно непроизвольно ахнув. Я чуть не подавилась чаем. Никто, наверное, не был, в сущности, против того, чтобы Президент считал нас своим проектом, ежели так было нужно для дела. Но неожиданность этого откровения сразила всех. Наша возможная связь с Кремлем была, до этого момента, главной интригой кампании. Мы все знали, что связь есть, но какая точно, было толком не известно. Эта фраза Рогозина развеяла туман загадочности и интриги, витавший в штабе уже два месяца. Оказывается, мы — это "личный проект президента". Ну, вот тебе, бабушка, и Юрьев день»[69].

Не удивительно, что Путин считал «Родину» личным проектом: ему нужна была своя «карманная» патриотическая партия, даже с легчайшим националистическим надцветом, чтобы использовать ее, если придется, как против отечественной «цветной революции», так и против нас, реальных русских националистов, оппозиционеров.

Однако идиллия, немало смущавшая честных национал-патриотов, длилась недолго.

Случилось непредвиденное: ломая все договоренности, Сергей Глазьев выдвинул свою кандидатуру на президентских выборах 2004 года. Причем как раз в тот момент, когда Путин договорился с Рогозиным, что кандидатом от «Родины» станет Нарочницкая.

Скандалище! В глазах президента Рогозин в один момент стал лицом недоговороспособным, человеком вне большой политики. А фракция «Родины» в Госдуме превратилась в досадное недоразумение, в помеху, в пятое колесо телеги (на президентских выборах «родинцы» официально поддерживали банкира Виктора Геращенко).

Мы-то, националисты, напротив, дружно и резко поддержали Глазьева, приняв соответствующие решения, в частности, в рамках НДПР. Но вот собственная партия и фракция, ближайшие друзья-коллеги популярного политика отреагировали противоположным образом. «Национальная газета» № 1–3 за 2005 год писала в этой связи:

«Не успела “Родина” перешагнуть порог Госдумы, как Глазьев выдвинулся в президенты. Если бы “Родина” в целом и лично Рогозин были тем, за что они выдавали себя в ходе избирательной думской кампании, они должны были бы поддержать Глазьева всеми силами.

Вместо этого Рогозин всеми силами оттолкнул от “Родины” Глазьева и стал ему всячески мешать, выкинул из руководства фракции и из роскошного кабинета, запихнул в комнатушку, лишил всякой поддержки. Топтал тотально, безжалостно. Демонстративно, грубо, пошло. Обнажив этим свою полную вассальную зависимость от Кремля так ярко, как только возможно.

Не намного лучше повел себя Бабурин, который сперва ринулся поддержать Глазьева, как велела ему совесть и партийная этика. И даже съезд в поддержку Глазьева помог провести, своего ближайшего сотрудника Н.А. Павлова к Глазьеву в помощники откомандировав. Но потом “смельчака” Бабурина вызвали в Кремль, где топнули ногой и напомнили, с чьей руки он кормится. А кормится он (чтобы читатель правильно понимал) с руки Кремля, поскольку не кто иной, как Герман Греф посадил его в кресло ректора Торгово-экономического университета… И Бабурин немедленно повторил фортель Рогозина в отношении друга и товарища по партии Глазьева. Не так грубо, но так же демонстративно и пошло…

Потеряли все. Глазьев получил весь бесхозный протестный электорат, какой только есть, но это всего-то 4 процента с небольшим. Бабурин попытался тягаться с Рогозиным за первенство в “Родине”, даже в Кремль ходил доказывать, какой он сильный и большой. И получил сокрушительный ответ от Суркова. В результате шарахнулся к Семигину, то бишь, к деньгам. Цинично, зато практично. Но в политике его заслуженный удел теперь — горькое забвение.

Рогозин удержался в кресле лидера, но тут же стал судорожно искать, как поправить в глазах народа репутацию, жестоко, непоправимо пострадавшую после того, как “Родина” публично предала и почти выдавила народного заступника Глазьева».

Утратив благоволение президента, Рогозин попытался сохранить хотя бы доверие электората и резко дал левый крен. Он учинил голодовку в знак протеста против закона о монетизации льгот, публично отказался от потерявшей смысл роли «спецназа президента» и предоставил подписи членов своей фракции для выдвижения КПРФ инициативы о вотуме недоверия правительству РФ[70]. Чем окончательно на тот момент подорвал свои позиции в глазах Путина, расценившего это все как дерзкую демонстрацию нелояльности. Легенда приписывает разгневанному Путину высказывание о том, что отныне он-де больше не верит и патриотам тоже, а Великую Россию будет делать с евреями.

«В итоге, — пишет “Националка”, — вместо единой, сильной и красивой “патриотической” организации с легким националистическим окрасом, надежной и беспрекословно преданной Кремлю, Путин получил расколотую и слабую, на скорую нитку состряпанную из случайных попутчиков, до неприличия склочную, теряющую народное доверие партию, вожак которой рьяно раскидал двоих друзей-соперников, оставшись в олимпийском одиночестве, но при этом продемонстрировал строптивость, непредсказуемость и полную политическую ненадежность. В Кремле думали после того недолго и поставили на Дмитрии Олеговиче и его команде жирный крест».

Владислав Сурков тут же крайне негативно отозвался о партии «Родина» в интервью немецкому еженедельнику «Шпигель». Обращаясь к западной аудитории, Сурков прямо назвал «Родину» партией националистов. Это был знак полной немилости. А несколько позже, на Пятом съезде «Единой России», он уже для внутренней аудитории разъяснил, что у Кремля-де есть два врага: олигархи и националисты…

Итак, проект «Родина» пошел вразнос. Ловко играя на мгновенно возросших противоречиях между тройкой лидеров (неподконтрольный Кремлю Глазьев, утративший, но мечтающий вернуть доверие Кремля Рогозин и совершенно ручной Бабурин), а главное, полностью манипулируя финансовыми каналами «Родины», Сурков очень быстро довел фракцию до нерабочего состояния, а потом и до распада[71].

В марте 2006 года Рогозину под давлением Кремля пришлось сложить с себя полномочия руководителя и партии, и фракции. Уже к лету 2006 года на посту формального руководителя «Родины» Рогозина сменил держатель партийной кассы, еврей Александр Бабаков. Как заметил, покидая эту партию, известный экономист Михаил Делягин, «партия “Родина” полностью прекратила какую бы то ни было работу и перестала существовать в российской политике… превратившись в позорное сборище марионеток»[72]. В состав новой Госдумы если кто и вернулся из бывших депутатов фракции, то уже по иным партийным спискам. Как пишет надежный инсайдерский источник Андрей Савельев, который долгое время был верным помощником Рогозина: «Можно сказать, что “Родину” списали в полном составе».

Правда, Савельев также пишет: «Сила “Родины” рассеялась еще по одной причине. Эта причина — злая ревность практически всех русских и национально-патриотических организаций, которые не могли простить “родинцам”, что те способны обходиться без них. Шквал клеветы на “Родину” со стороны либералов (и в особенности — со стороны еврейской общественности, представляющей ничтожное число граждан России) был усилен злобной публицистикой национал-патриотов, которые не поддержали “Родину” ни в каком виде. Клеветы от потенциальных союзников было не меньше, чем от открытых врагов».

Хочется спросить Андрея Николаевича, не он ли спустя несколько лет порвал с Рогозиным именно из-за сотрудничества того с Путиным? Не он ли в том же самом интервью, что процитировано выше, сказал: «Трудно считать наших патриотов людьми, достойными, чтобы ради них отказываться от карьеры. Но те, кто сидит во власти — еще хуже. Это прямые враги России и русского народа. Чем Дмитрий Рогозин оправдает альянс с ними?.. У меня нет никакого желания быть с ним теперь — при Путине, которого я презираю и ненавижу как самого подлого и злого врага русских».

Что же получается: в 2003–2005 годах, когда Путин вел полностью либеральный курс и находился под бурным огнем критики со стороны национал-патриотов (той же НДПР[73]), Савельеву не зазорно было занимать кресло во фракции «Родина» — в «спецназе президента в Думе», в «личном проекте президента»? А теперь, когда Путин развернулся чуть не на 180 градусов и ведет во многом именно ту политику, которую мы требовали от него тогда, много лет назад, Савельев, поди ж ты, не может оправдать сотрудничество Рогозина с президентом и занимается «злобной публицистикой»? Или в 2004 он в упор не видел всего того, что видели остальные националисты, а «разглядел», наконец-то, только двенадцать лет спустя?

Поневоле задашься вопросом: все ли в порядке у Савельева с головой? И уж во всяком случае не ему сегодня бросать камень в тех, кто упрекал в те годы «Родину» за безоглядную и самозабвенную поддержку Путина. Вернее было бы сказать, что позиция «Родины», хотевшей стоять лицом и к Кремлю и к народу одновременно (что в то время было невозможно по определению), ставило ее в двусмысленное, противоречивое положение, было фактором слабости…

Здесь, пожалуй, уместно в нескольких словах оценить роль «Родины» в жизни страны и Думы. Матерые национал-патриоты действительно не питали в этом отношении сладких иллюзий[74]. А вот у самих родинцев они явно были, как о том свидетельствует тот же Савельев: «”Родина” была проектом, который мог спасти Россию». Да и на думских выборах 2003 года «Родина» сенсационно набрала 9 %. Во многом (ровно наполовину, как показали последующие президентские выборы) успех объяснялся популярностью оппозиционера Глазьева, самой узнаваемой фигуры из трех, чьи экономические предложения легли в основу избирательной программы. Но, конечно, этот успех был также показателем востребованности русского национализма. Изголодавшийся по русской политике избиратель готов был кинуться, как говорится, на голую блесну.

Между тем, проект «Родина» привлек внимание не только национал-патриотов, охотников разыграть эту карту оказалось не так мало. На политическом поле России были (и есть) игроки поматерее, подальновиднее. Напомню, что начало 2000-х — это годы ожесточенного противоборства Путина и некоторых еврейских олигархов, среди которых бешеной непримиримостью отличался Борис Березовский, своими руками посадивший (как он считал) Путина на трон и теперь вдвойне страдающий от своих потерь. Олигарх укрывался в Лондоне, в своей душе лелея месть и готовый использовать, не щадя своих средств, любые способы для свержения ненавистного президента. Один из таких способов был подсказан ему еврейским политтехнологом и другом Станиславом Белковским. Способ назывался, в терминологии СБ, «национал-оранжизмом»; он был опробован на Украине и состоял в парадоксальной комбинации сил не только левой и либеральной, но и националистической оппозиции.

У истоков национал-оранжизма в России

Теория и практика «цветных революций», разработанная американцами, успешно зарекомендовала себя в ряде бывших республик СССР, в том числе, особенно, на Украине, почему и получила, в честь «помаранчевой революции», условное название «национал-оранжизм».

Последствием провала «Родины» в ее изначально предполагавшемся амплуа, встал вопрос о ее наиболее грамотной утилизации. Все-таки кадры и средства были закачаны в проект неслабые, их остатками надо было по-хозяйски распорядиться. Одним из вариантов показался национал-оранжизм.

Рогозину не хотелось бесславно и бесповоротно вылететь из большой политики, не для того он так долго и упорно туда стремился[75]. Надо отдать должное: он проявил лучшие бойцовские качества, чтобы удержаться на арене. Не вышел номер со «спецназом президента»? Так почему бы тогда не попробовать себя в качестве лидера оппозиции? А если уж на то пошло, то самый передовой опыт оппозиционной деятельности, конечно же, — у «цветных» революционеров. Надо ехать в Киев учиться, перенимать. К завершению 2004 года Рогозин дозрел до этого.

Когда и как на этом пути Дмитрия Олеговича возник Станислав Белковский, мы вряд ли узнаем. Открыто они встают рядом, плечом друг к другу уже на конференции патриотов в МВТУ им. Баумана, созванной «Родиной» ближе к концу 2004 года. Кого только не услыхали приглашенные в тот день! И русских (Кураев, Павлов), и полурусских (Бабурин), и вовсе нерусских — полутатарина-получеченца Шамиля Султанова, и еврея Белковского — все в лучших традициях постсоветского коминтерна. Не были приглашены, естественно, только русские националисты[76]. Впервые близость Белковского к опальному проекту и опальному политику фиксируется документально. А что? Чего стесняться? Креативный политтехнолог, даром что мордой лица не вышел…

Вскоре Рогозин оказался в мятежном Киеве, походил-таки по Майдану в оранжевом шарфике! Но зримых политических дивидендов ему это не принесло. В России его демарш не очень-то хорошо оценили.

Бывшие товарищи по «Родине» — в лице Сергея Бабурина — радикально открестились от «оранжидов»: «А что касается отношений "Народной Воли" с Партией Российских Регионов, которая сейчас называет себя "Родиной", то действительно у нас эти отношения осложнились. По разным причинам, наиболее неприятная из которых — это стремительное пожелтение наших партнеров по блоку. И дело даже не в том, почему Рогозин 25 декабря оказался в Киеве, за спиной у Ющенко, и ходил там с желтым шарфом и выступал в поддержку так называемого народного президента. Хуже другое: вслед за изменением официального партийного цвета партии "Родина" на желтый они подписали соглашение о сотрудничестве с партнером Ющенко по правящей коалиции в Киеве Морозом — человеком, который всегда отличался редкостной русофобией и никогда не был близок интересам русского и русскоязычного населения Украины»[77].

Любопытно отреагировала председатель Прогрессивной социалистической партии Украины Наталья Витренко: «Рогозину, Касьянову и Зюганову отведена роль украинских Тимошенко, Ющенко, и Мороза. Вот почему Мороз с Рогозиным заключили соглашение, вот почему они обмениваются опытом, вот почему они сотрудничают и это, безусловно, для Российской Федерации должно быть фактором национальной угрозы». В таком взгляде на вещи была своя правда: оппозиция сможет победить, только если соберет вместе самые разные силы, как это было на Украине, где под оранжевыми знаменами собрались и социалисты, и либералы, и националисты.

Большинство обозревателей поставили Рогозину на вид, расценив его поведение в Киеве как неприличное. Вот, что писал по этому поводу, к примеру, Игорь Абросимов в статье «Семь грехов Рогозина»: «Все партии, причисляемые к оппозиционным — от СПС до коммунистов, стараются конструктивно сотрудничать с властью, не опускаясь до маргинального поведения. "Родина" под руководством Рогозина давно отошла от любых форм цивилизованного диалога с властью. Радикализм лидера, попытка быть "всегда против", независимо от вопроса, привела к парадоксальному результату: Рогозин пообещал устроить в России "оранжевую революцию" по образцу украинской. Хотя типичный избиратель "Родины", мягко говоря, не любит западные и олигархические корни событий на майдане Незалежности. Идеологический тупик, в который Рогозин привел "Родину", также раздражает: называл себя спецназом президента и обещал бороться с олигархами, а ведет партию по заветам Березовского»[78].

Однако все оказалось не так-то просто. Как ни странно, оранжистский демарш Рогозина и вообще его твердая позиция и резкие выступления последовательного и умного оппозиционера оказали воздействие сразу на нескольких крупных политических игроков и имели самые серьезные последствия, весьма позитивные для нарушителя спокойствия.

Во-первых, все оценили умение Дмитрия Олеговича держать удар. Для многих, в том числе автора этих строк, это явилось приятной неожиданностью. Для многих, в том числе в Кремле, — тоже неожиданностью, но неприятной. В итоге Кремль принял решение откупиться от Рогозина, пока тот не натворил опасных дел. Путин, как известно, старается не «загонять в угол» своих противников, такой у него жизненный принцип; думаю, он сработал и тут.

Кстати, получилась интересная вещь: смирившийся с поражением, но оставшийся в оппозиции Глазьев расстался (навсегда?) с политикой, но в обмен получил неплохие возможности по линии академической и административной карьеры. Поспешивший засвидетельствовать полную лояльность Кремлю Бабурин не выиграл вначале вообще ничего, а после, когда его занесло чуть в сторону от «правильного» пути, и вовсе все вчистую проиграл. И только Рогозин, проявивший похвальную твердость и выдержку, напропалую критикующий Кремль, демонстрирующий живучесть и агрессию, был всячески вознесен и сделал головокружительную карьеру, начиная с должности постпреда в Брюсселе. Хороший урок для малодушных…

Но этого мало.

Во-вторых. Сторонники национал-оранжизма также не оставили поведение Рогозина без внимания. 27 апреля 2006 года весьма информированная газета компромата «Стрингер» опубликовала такую заметку:

«Абрамович кинул Рогозину $10 миллионов “на жизнь”. Поклонники партии “Родина” и лично Дмитрия Рогозина после ухода последнего в густую тень только диву даются: почему пламенный патриот не отвечает на призывы “зажечь” и “показать всем”. Как говорится, “эта программа не отвечает”. Напрасно прикомандированный Белковским к “Родине” Виктор Милитарев[79] пишет повсюду, дескать, ужо пробудится Дмитро Олегович ото сна и, как богатырь святорусский, пойдет косить вражескую рать…

Информированные источники утверждают, что не пробудится и не пойдет косить. С Дмитрием Олеговичем договорились современным языком денег. По поручению Кремля “плавучий кошелек Путина” Роман Абрамович выделил Дмитрию Олеговичу специальный пенсионный транш. Естественно, деньги пошли не напрямую, а через спонсора “Родины”, а теперь уже и хозяина партии — Александра Бабакова.

Теперь Рогозину есть на что жить. И он может не беспокоиться. А его поклонникам придется поискать себе более голодного лидера».

Приходится признать, что «Стрингер» ошибался. Я не знаю, получил ли Рогозин большие деньги от Абрамовича, или они пришли через Белковского от лондонского сидельца[80], или сработало и то, и другое, но только он-таки «зажег» и «показал всем» на эти денежки!

В-третьих. Как ни парадоксально, но именно с разгромом «Родины» произошло возвращение Рогозина в Русское движение. Последствия чего сказываются до сих пор.

Дело в том, что «второе переформатирование» Русского движения 2001–2005 гг., о котором шла речь в предыдущем разделе, сопровождалось своего рода кадровой революцией, заметным омоложением Движения, выходом на авансцену нового поколения. Подросла генерация относительно молодых националистов, которые не успели заявить о себе в 1990-е годы и либо не поспели к раздаче мест в НДПР (Белов, Басманов, Крылов, Холмогоров, Святенков, Тор, Холмогорова, Борцов, Брусиловский, Ремизов, Бойков-младший и др.), либо предпочли полуподпольную романтическую борьбу и игры со спецслужбами (Демушкин, Румянцев и др.), либо самонадеянно и неумно решили начать все с чистого листа, убеждая в очередной раз себя и других, что история начинается с них.

Часть из этих 20-40-летних политических неофитов (Ремизов, Святенков, Данилин и др.) была выращена в особых инкубаторах, связанных с именами дальновидных политтехнологов-евреев Глеба Павловского и Станислава Белковского, чьи сугубо славянские, древлерусские имена так хорошо оттеняют их сугубо еврейские физиономии и modus vivendi et operandi. Здесь стоит сказать несколько слов об этих ловких политических предпринимателях, паразитирующих на русской теме и с энтузиазмом присвоивших себе в данном секторе политики (иногда — удачно, иногда — нет) роль кукловодов.

Выходец из Одессы, историк-политолог и диссидент Глеб Павловский сумел оказаться в близких Ельцину кругах, стал советником руководителя Администрации президента. Рано осознал значение русского вопроса. В 1996 году совместно с Ярославом Кузьминовым и Сергеем Чернышовым (известен в политологии под псевдонимом С. Платонов) основал т. н. Русский институт. В 1997, совместно с Маратом Гельманом и тем же Чернышовым, — «Русский журнал», старейшее российское общественно-политическое интернет-издание. Основное направление в русском вопросе — приспособление дискурса к запросам политической элиты, выхолащивание собственно русского содержания, создание «безопасного» и управляемого русско-российского идеологического гибрида.

Той же задаче подчинена во многом и деятельность Института национальной стратегии политтехнолога Станислава Белковского, который долгие годы работал на Бориса Березовского, вплоть до смерти последнего. Разработанная в стенах ИНС Конституция — юридический манифест, во-первых, ничем не ограниченного президентского самодержавия, а во-вторых — идеологии «россиянства», заточенной против русской идеи. Но попытки работать на Кремль Белковскому, в отличие от Павловского, не удались.

«Русский журнал» Павловского, Институт национальной стратегии и интернет-ресурс АПН Белковского стали стартовой площадкой для многих из тех, кто сегодня на виду в нашем Движении и вообще в политике[81]. Можно назвать, к примеру, Максима Шевченко, Олега Кашина, Алексея Чадаева, Кирилла Бенедиктова, Константина Крылова, Михаила Ремизова, Павла Святенкова, Виктора Милитарева, Бориса Межуева, Олега Неменского, Владимира Голышева, Александра Морозова, Павла Данилина и др. Особняком стоит Алексей Навальный — любимый спецпроект Белковского, его шедевр в своем роде. Но до него еще дойдет речь.

Создавая наспех «Родину», Рогозин испытал серьезный кадровый голод, ведь былого КРО с ним уже не было, а новую структуру было сходу не создать. А те «родинцы», что оказались в партии и фракции, в подавляющем большинстве следовали карьерным соображениям и «за Рогозина не вступились, даже когда это не стоило ничего… Задолго до этого он почувствовал, что опираться в “Родине” не на кого» (Андрей Савельев). Удивляться тут нечему: после того как в 1999 году КРО был «сдан с потрохами» в обмен на кресло председателя комитета Госдумы по международным делам, рядом с Рогозиным в «Родине» могли оказаться (за небольшим исключением) только случайные люди. Но теперь, получив большие деньги и еще большие обещания, можно было все попробовать сначала.

Рогозин принял решение подтянуть к себе и дать приличное содержание вот этому самому целому поколению русских активистов, воспитанному в условиях раннего капитализма и пропитавшемуся дешевым прагматизмом и цинизмом, морально подвижному, гораздо менее идеалистическому, чем их старшие товарищи. Но шустрому, шумному и креативному, годному на многое. Он широко раскинул сеть и уловил в нее практически все живое и дееспособное, что можно было привлечь к работе. И тем самым предоставил определенный плацдарм и материальные (а с ними и информационные, и организационные) возможности тому Русскому движению, которое дожило и до наших дней в ожидании очередного переформатирования.

Со своей стороны, уставшие от вечного безденежья и непосильных трудов на чистом энтузиазме, русские организации и активисты потянулись к опальному политику. Ведь это позволяло, благопристойно оставаясь в оппозиционном секторе, обрасти новыми возможностями, продвинуться на новый уровень политического существования. Рогозин-оппозиционер, грубо преследуемый Кремлем, вмиг оказался мил Русскому движению, включая и бывших его непримиримых критиков, как, например, автор этих строк.

Рогозину не суждено было пройти триумфальным путем партийного строительства, но след в истории его попытка оставила глубокий. Дело в том, что после, во-первых, лишения регистрации НДПР, а во-вторых, краха и фактического уничтожения «Родины» как отдельных центров силы вопрос о едином Русском движении снова[82] встал в повестку дня. Уже весной 2005 года «Национальная газета» писала:

«Сегодня в стране поднимается не только протестное настроение, но и национальное русское самосознание. Проще говоря, русский национализм. Будущее — за ним, это признают даже такие отпетые русофобы, как Эмиль Паин. На гребне этой русской националистической волны — наша Национально-Державная партия и еще несколько организаций, основная часть которых входит в Русское национальное движение…

В этих условиях всеобщей изверенности неразменной политической валютой становятся две вещи. Это, во-первых, четкая передовая идеология, концепция, доктрина. Ее нет сегодня в России ни у кого, кроме русских националистов. А во-вторых, это незапятнанная политическая репутация. И этого сегодня нет ни у кого, кроме нас. Мы, НДПР, пережили два очень трудных года, но выстояли, сплотились, обрели уверенность в своей незаменимости. Нет сегодня другого лидера у русского народа, кроме нашей партии, и мы это знаем и понимаем, и не слагаем с себя ответственности. Мы готовы ко всему.

Но мы принимаем и ответственность за единство Русского национального движения, которое сами же и инициировали[83].

Это значит, нам пора садиться за круглый стол с коллегами и договариваться обо всем подробно: кому что делать в грядущей национальной революции…».

В сущности, в России того времени было три центра, способных в какой-то мере консолидировать Русское движение: 1) Национально-Державная партия России (хоть и была лишена регистрации и не располагала существенными матресурсами); 2) Оргкомитет Русского марша, который с 2006 года постепенно стал развиваться в подобие координационного центра Движения; 3) новая структура, затеянная Рогозиным с целью последующего преобразования в политическую партию; ее замысел вызрел уже к середине осени 2006 года.

Скоро оказалось, что ни «четкая передовая идеология», ни «незапятнанная политическая репутация» неконкурентоспособны, когда речь идет о больших финансовых возможностях соперника. Ибо новое поколение русских политиков уже свято уверовало во всесилие денег и с восторгом подхватило тезис Белковского о том, что «бабло побеждает зло». Исторически выиграл именно третий центр, подтянувший к себе практически всех участников Русского марша (что, однако, не похоронило независимый Оргкомитет РМ).

Впрочем, если сказать правду, НДПР к тому времени уже прошла высшую точку своего развития и возможностей, и ее судьба, вслед за судьбой «Памяти», НРПР, РНЕ, ННП и т. п., клонилась к закату. В своей ежегодной летописи событий под 2005 годом я записал: «Прошел VI съезд НДПР. Кризис партии, постаревшей, поредевшей, отстойной. Нужна тотальная модернизация, на которую старый состав не способен…». Ничего этого сделать уже не удалось, и партия стала тихо сходить со сцены. Она еще выводила на РМ в 2006 и 2007 гг. в Москве несколько сот людей, располагала тремя СМИ, в том числе авторитетной «Националкой», а также шестью десятками с лишним реальных региональных структур, пользовалась репутацией идейного маяка, но обаяние перспективного лидера утратила и быть флагманом уже не могла.

Пытаясь спасти партию, придать ей новое дыхание, я встретился с Глазьевым в Госдуме в конце 2004 или начале 2005 года. Ему, казалось мне, должно быть очень понятно, после выборов особенно, что без своей партии политику даже такого немалого масштаба, как он, ничего не светит в России. Нам же, для привлечения средств, повторной регистрации и нового роста популярности в массах, был необходим именно такой — оппозиционный и хорошо узнаваемый, раскрученный — лидер. Таким образом, мы могли бы быть крайне необходимы и полезны друг другу.

Глазьев со мной согласился, но ответ его был ответом искушенного прагматика и реалиста-пессимиста. Он сказал, что нечего и думать о регистрации партии в обход Кремля, без его благословения, которого ни мы, ни сам Глазьев, конечно же, ни за что не получим. Ключи от всей политики в руках Кремля, Кремль все держит под колпаком, под контролем, было сказано мне напрямую. Кроме того, добавил он, партия требует немалых денег. Кремль же прицельно и точно отслеживает любые попытки финансирования оппозиции и мгновенно «перекрывает кислород» бизнесменам, дающим деньги «не тем, кому надо». Бизнесмены уже стали бояться, и никто с ним, Глазьевым, связываться не хочет. Убедившись во всем этом, Глазьев принял решение уйти из политики. Он был разочарован, но трезвомыслящ.

Я понял, что Глазьев прав, будучи глубоко в теме, и больше не стал повторять попытку и подыскивать новые варианты. Не раз с тех пор, наблюдая многочисленные фальстарты русского партийного строительства, я вспоминал этот горестный спич Сергея Юрьевича, который с присущим ему талантом в немногих простых словах коротко, ясно и точно обрисовал непростую ситуацию.

Про себя я уже тоже понимал, что игра, по большому счету, закончена. Оставалась только надежда на Русское движение в целом, как таковое, на его соборное действие и принципиальную непотопляемость.

Так что ни Рогозина, затеявшего новую русскую структуру, ни тех, кто поверил ему и потянулся в его лагерь, мне не в чем упрекнуть. Русские люди, вообще-то, большие прагматики по натуре и всегда норовят прислониться, как правило, к реальной силе. А где было ее взять русским в те дни? Под 2006 годом я, например, записал в той же своей летописи: «18 февраля Съезд офицеров. Жалкое зрелище бессилия. Ивашев — воен<ный> обоз<реватель> и не более того. Как естественное продолжение — преисполненная конфузами история Союза Русского Народа». И т. д.

Увы, время рохлиных прошло.

Сила (в виде больших денег) в то время была у Рогозина. И он ею умело воспользовался.