Пророчества монаха Авеля

Среди предсказателей знаменитому монаху Авелю принадлежит особое место, поскольку его предсказания касались русской истории на огромный временной отрезок и имели отношение сразу к трем российским правителям: Екатерине II, Павлу I и Александру I. Провидцу были известны имена, порядок очередности и характер правления русских царей, начиная с Павла I. День смерти императрицы Екатерины II был назван им с удивительной точностью за год до ее кончины. Заговор против сына царицы и трагические последствия, к которым он приведет, были предсказаны монахом лично императору Павлу I, столь же точно еще за четыре года до цареубийства. Авелю было дано предвидеть сожжение Москвы во время наполеоновского нашествия, причем точное время, когда это грозное событие произойдет, он указал за десять лет до пожара в Кремле. Знаменитый монах предупреждал о восстании декабристов за восемь лет до выступления на Сенатской площади. Возможно, что он предупредил Николая I о поражении России в Крымской войне.

Еще в начале XIX века Авель предрек Первую мировую войну, использование воюющими сторонами самолетов и подводных лодок. А главное, ему, простому русскому черноризцу, уже тогда были ведомы конец царствования дома Романовых, трагическая смерть Николая II, падение самодержавия и приход в Россию «безбожного ига». Простой монах, мирские фамилия и имя которого были Василий Васильев, принявший постриг с библейским именем Авель, оказался подлинным пророком рода Романовых, да и всей России. Среди других прорицателей монах Авель, получивший прозвище Вещий, выделяется таинственностью, трагизмом и зловещими предсказаниями, сбывшимися с поразительной точностью. Все его пророчества исполнились в точно указанное им время.

Несмотря на простое, крестьянское происхождение, Авель был удостоен личной аудиенции тремя императорами, последовательно правившими в России в эти годы. За свои предсказания даты смерти Екатерины и Павла, нашествия французов, сожжения Москвы и другие Авель многократно попадал в тюрьму, а всего провел в заключении более 20 лет. «Жизнь его прошла в скорбях и теснотах, гонениях и бедах, в крепостях и в крепких замках, в страшных судах и в тяжких испытаниях…» – писалось о нем в 1875 году. Человек, которому суждено было прославиться как «русскому Нострадамусу», был монахом скромного Николо-Бабаевского монастыря Костромской епархии. Трудно сказать, каким образом он получил столь яркий дар предвидения. Согласно церковным канонам, дается такой дар особым праведникам после многих лет поста и молитвы. В биографии Авеля всего этого вроде бы нет, он не причислен к лику святых, нет и его местного почитания. Сам о себе в «Житии», напечатанном в журнале «Русская старина» за 1875 год, Авель писал так: «Сей отец Авель родился в северных странах, в Московских пределах, в Тульской губернии, Алексеевской округи, Соломенской волости, деревне Акулово, в лето от Адама семь тысяч и двести шестьдесят и пять годов (7265), а от Бога Слова в одна тысяча и семьсот пятьдесят и семь годов (1757)…В семье хлебопашца и коновала Василия и жены его Ксении родился сын Василий – один из девятерых детей». Даты рождения указаны самим Авелем по юлианскому календарю. По григорианскому – он родился 18 марта, почти «в самое равноденствие». Дату своей смерти он предсказал практически точно – умер провидец 29 ноября 1841 года, прожив 84 года и восемь месяцев.

С детства крестьянскому сыну хватало работы, и потому к грамоте он стал приобщаться поздно – в 17 лет, когда работал на отходном промысле плотником в Кременчуге и Херсоне. Покидая на долгие месяцы родную деревню, юноша старался заработать, чтобы помочь своей бедной семье. Впрочем, его постоянным длительным отлучкам из Тульской губернии на заработки есть и другая причина. О ней он позже сам поведал на допросах в Тайной канцелярии: родители женили Василия против его воли на девице Анастасии, вот он и стремился сбежать из Акулова, чтобы не жить с нелюбимой женой. В юные годы Василий Васильев перенес тяжелую болезнь. Исследователи полагают, что во время этой болезни с ним случилось нечто такое, что подтолкнуло его кардинально изменить свою жизнь. То ли юноше было какое-то видение, то ли он дал обет в случае выздоровления посвятить себя служению Богу, но, чудом выздоровев, Василий обратился к родителям с просьбой благословить его на уход в монастырь. Престарелые родители, не желая отпускать кормильца, благословения Василию не дали. Но, несмотря на это, в 1785 году он тайно ушел из деревни и пешком, кормясь подаянием, добрался до Петербурга, где жил его барин – Лев Нарышкин, служивший при дворе самого государя обершталмейстером. К Нарышкину и отправился Василий с просьбой отпустить его на волю. Какими словами увещевал беглый крестьянин своего господина, неизвестно, но вольную он получил. Отправившись пешком в далекий путь, будущий предсказатель добрался до Валаамского монастыря (Костромская губерния), где принял постриг. Так из мирской жизни исчез Василий Васильев, и появился монах по имени Адам, которого позднее все стали называть Авелем. Однако в монастыре Адам прожил всего лишь год – получив благословение от игумена, он поселился в глубине того же острова – «в пустыне» – и много лет жил в полном одиночестве, «в борьбе с искушениями». Там в марте 1787 года монаху было видение: два ангела вознесли его и сказали ему: «Буди ты новый Адам и древний отец Дадамей, и напиши яже видел еси; и скажи яже слышал еси. Но не всем скажи и не всем напиши, а токмо избранным моим и токмо святым моим; тем напиши, которые могут вместить наши словеса и наша наказания…» В ночь на 1 ноября того же года ему было еще одно «дивное видение и предивное»: поведал ему Господь о тайнах будущего, велев донести предсказания эти народу. С тех пор Адам «стал вся познавать и вся разуметь и пророчествовать». Осознав свое новое предназначение, вещий монах начал путь пророка и предсказателя. Он покинул остров и «пошел странником по земле православной».

За девять лет странствующий монах обошел многие «страны и грады, сказывал и проповедовал волю Божию и Страшный Суд Его». Предпринял Авель и поход в Царьград (Константинополь) через города Орел, Сумы, Харьков, Полтаву, Кременчуг и Херсон. Обратная дорога привела его к Волге, где монах осел на послушание в Николо-Бабаевском монастыре Костромской епархии. В этой обители за десять дней «написал он книгу мудрую и премудрую», где среди прочего говорилось и о царствующей императрице Екатерине II, что жить ей осталось восемь месяцев и что умрет она скоропостижно. Было это в конце февраля 1796 года.

Вряд ли знал скромный монах об указе от 19 октября 1762 года, предписывавшем за подобные писания расстриг из монахов и заключение под стражу. Иначе скорее всего он не показал бы свои записи настоятелю монастыря. Нарушившего закон монаха вначале направили к епископу Костромскому и Галицкому Павлу, которому Авель сказал, что книгу не «списывал, а сочинял из видения», ибо, «…будучи в Валааме, пришед к заутрени в церковь, равно как бы апостол Павел восхищен был на небо и там видел две книги и что видел, то самое и писал…». Епископа возмутило такое святотатство – надо же кем возомнил себя этот монах-выскочка, с пророком Павлом себя сравнивает! Не решившись просто уничтожить книгу, которая содержала «различные царские секреты», епископ обрушил весь свой гнев на Авеля: «Сия книга написана смертною казнию!» и под караулом отправил его в Петербург. В Тайной экспедиции сохранились протоколы его допросов, начатые 5 марта 1796 года. Монах признался, что, начиная с видения 1787-го, то есть на протяжении девяти лет, он мучился совестью и желал только одного – «об оном гласе сказать Ея Величеству». 17 марта 1796 года Министерством юстиции Российской империи было заведено «Дело о крестьянине вотчины Л. А. Нарышкина именем Василий Васильев, находившемся в Костромской губернии в Бабаевском монастыре под именем иеромонаха Адама, а потом назвавшегося Авелем, и о сочиненной им книге, на 67 листах». Широкой общественности некоторые детали этого дела стали известны только во второй половине XIX века, после публикаций выдержек из книг Авеля в журналах «Русская старина» (1875) и «Русский архив» (1878).

Если бы не царская фамилия, упомянутая в написанной Авелем книге, провидца скорее всего запороли бы или сгноили в глухих монастырях. Но поскольку пророчество касалось царственной особы, суть дела доложили генерал-прокурору, графу А. Н. Самойлову. Насколько важно было все, касавшееся коронованных особ, следует из того, что граф сам прибыл в Тайную экспедицию, долго беседовал с провидцем, склоняясь к тому, что перед ним юродивый. Беседа генерал-прокурора с монахом проходила «на высоких тонах». По некоторым свидетельствам, прокурор даже трижды ударил монаха по лицу. «Отец же Авель стояше перед ним весь в благости, и весь в божественных действах». «Меня научил писать сию книгу Тот, Кто сотворил небо и землю, и вся иже в них. Тот, Кто повелел мне и все секреты оставлять», – смиренно, но упорно твердил монах. После долгих сомнений Самойлов все же решил доложить о предсказателе царице. По одной версии, Екатерина II не захотела встречаться с предсказателем, по другой – их беседа все-таки состоялась. Так или иначе, Екатерине II, услышавшей дату собственной кончины, стало дурно, что, впрочем, в данной ситуации не удивительно. Поначалу государыня «за сие дерзновение и буйственность» хотела казнить монаха, как и предусматривалось законом. Но все же решила проявить великодушие и указом от 17 марта 1796 года «соизволила оного Василия Васильева… посадить в Шлиссельбургскую крепость… А вышесказанные писанные им бумаги запечатать печатью генерал-прокурора, хранить в Тайной экспедиции».

До кончины императрицы, дерзко предсказанной Авелем, оставалось девять месяцев. Последний год царствования Екатерины II не был для нее удачным. Особенно огорчилась она, когда расстроилось бракосочетание ее любимой внучки Александры Павловны со шведским королем Густавом IV. Это так сильно повлияло на здоровье императрицы, что 4 ноября 1796 года царицу разбил апоплексический удар и, не приходя в сознание, Екатерина через два дня умерла. Процарствовала она почти сорок лет.

Монах Авель пробыл в шлиссельбургских казематах десять месяцев и десять дней. В темнице он и узнал потрясшую Россию новость о скоропостижной кончине государыни. Скончалась Екатерина точно в тот день, который назвал вещий монах.

После смерти государыни на трон взошел ее сын – Павел Петрович. Как всегда, по смене власти менялись и чиновники. Сменился и генерал-прокурор Сената, этот пост занял князь А. Б. Куракин. Разбирая в первую очередь особо секретные бумаги, он натолкнулся на пакет, запечатанный личной печатью генерал-прокурора Самойлова. Вскрыв этот пакет, Куракин обнаружил в нем ужасным почерком записанные предсказания, от которых у него внутри все похолодело. Более всего поразило его сбывшееся роковое предсказание о смерти императрицы Екатерины. Хитрый и опытный царедворец князь Куракин хорошо знал склонность Павла I к мистике, поэтому «книгу» сидевшего в каземате пророка он преподнес императору. Немало удивленный сбывшимся с ужасающей точностью предсказанием, Павел, скорый на решения, отдал приказ об освобождении Авеля, и 12 декабря 1796 года предсказатель предстал перед царем. Аудиенция была длительной, но проходила с глазу на глаз, и потому точных свидетельств о содержании беседы не сохранилось. Многие исследователи утверждают, что именно тогда Авель со свойственной ему прямотой назвал дату смерти самого Павла и предсказал судьбы империи на двести лет вперед. Тогда же якобы и появилось знаменитое завещание Павла I, о котором неоднократно упоминалось во многих мемуарах. Некоторые исследователи, однако, полагают, что вряд ли Авель в той личной беседе мог предсказать Павлу I его гибель – по той причине, что после встречи император проявил к прорицателю искренний интерес, выказал свое расположение и даже издал 14 декабря 1796 года высочайший рескрипт, повелевавший расстригу Авеля по его желанию постричь в монахи. По их мнению, дату смерти императора Авель предсказал несколько позже, после того как уехал из Невской лавры, где некоторое время жил, на Валаам. Там, оказавшись в более привычной среде обитания, провидец взялся за написание новой книги, в которой и предсказал дату смерти императора Павла. В книге указывается не только точный срок смерти императора, но и ее причина – якобы смерть ему будет наказанием за невыполненное обещание построить церковь и посвятить ее архистратигу Михаилу, а прожить государю осталось столько, сколько букв должно быть в надписи над воротами Михайловского замка, строящегося вместо обещанной церкви. Обет, нарушенный Павлом I, опять же был связан с мистикой и видением. Как гласит легенда, караульному в старом Летнем дворце елизаветинской постройки явился архистратиг Михаил и повелел построить на месте старого дворца новый, посвященный ему, архистратигу. Павел же, построив Михайловский замок, возвел вместо храма дворец для себя, тем самым нарушив данный свыше наказ.

Узнав о дате собственной гибели, впечатлительный Павел был разъярен и отдал приказ засадить монаха-прорицателя в каземат. 12 мая 1800 года Авеля заключили в Алексеевский равелин Петропавловской крепости «за возмущение душевного спокойствия его величества». Десять месяцев провидец вновь находился в заточении.

И все же надо отдать должное мужеству императора Павла. Дело в том, что монах-прозорливец поведал недолгое царствование и насильственную кончину не только ему самому, но и его правящим потомкам. «Ни цари, ни народы не могут менять волю Божию… Зрю в нем преждевременную гробницу твою, благоверный Государь… О судьбе же Державы Российской было в молитве откровение мне о трех лютых игах: татарском, польском и грядущем еще – безбожном…» Не сразу поверил Павел, что на святой Руси воцарит безбожие, но Авель твердил, что это будет временно и исчезнет, как исчезли татары и поляки, а «христоубийцы понесут свое». Узнал император, что преемник его, цесаревич Александр, вначале сдаст Москву, а потом войдет в Париж: «Француз Москву при нем спалит, а он Париж у него заберет и Благословенным наречется…» Место Александра же на престоле займет Николай, потому что старший Константин «царствовать не восхочет, памятуя судьбу твою, и от мора кончину приемлет. Начало же правления сына твоего Николая дракою, бунтом зачнется. Сие будет семя злотворное, семя пагубное для России, кабы не благодать Божия, Россию покрывающая… Лет через сто примерно после того оскудеет Дом Пресвятыя Богородицы, в мерзость запустения обратится…» Рассказал Авель Павлу, что его замысел дать крепостным свободу воплотит внук Александр II, «Царем Освободителем преднареченный», что при нем разгромят турок, но «не простят бунтари ему великих деяний, “охоту” на него начнут, убьют среди дня ясного в столице верноподданной отщепенскими руками…». По словам Авеля, самая горькая участь будет ждать Николая II: «Будет иметь разум Христов, долготерпение и чистоту голубиную. О нем свидетельствует Писание: Псалмы 90, 10 и 20 открыли мне всю судьбу его. На венец терновый сменит он корону царскую, предан будет народом своим; как некогда Сын Божий. Искупитель будет, искупит собой народ свой… Война будет, великая война… По воздуху люди, как птицы, летать будут, под водою, как рыбы, плавать, серою зловонною друг друга истреблять начнут. Накануне победы рухнет трон Царский. Измена же будет расти и умножаться. И предан будет правнук твой, многие потомки твои убелят одежду кровью Агнца такожде, мужик с топором возьмет в безумии власть, но и сам опосля восплачеися. Наступит воистину казнь египетская…» Рыдая, Авель продолжал страшную речь: «Кровь и слезы напоят сырую землю. Кровавые реки потекут. Брат на брата восстанет. И паки: огнь, меч, нашествие иноплеменников и враг внутренний власть безбожная, будет жид скорпионом бичевать Землю Русскую, грабить святыни ее, закрывать Церкви Божии, казнить лучших людей русских. Сие есть попущение Божие, гнев Господень за отречение России от своего Богопомазанника. А то ли еще будет. Ангел Господень изливает новые чаши бедствий, чтобы люди в разум пришли. Две войны одна горше другой будут. Новый Батый на Западе поднимет руку. Народ промеж огня и пламени. Но от лица земли не истребится, яко довлеет ему молитва умученного Царя». Государя Павла Петровича, которому стало жутко от таких пророчеств, монах утешил далеким будущим. «И восстанет в изгнании из дома твоего Князь Великий, стоящий за сынов народа своего. Сей будет Избранник Божий, и на главе его благословение. Он будет един и всем понятен, его учует самое сердце русское. Облик его будет державен и светел, и никто же речет: “Царь здесь или там”, но “это он”. Воля народная покорится милости Божией, и он сам подтвердит свое призвание… Имя его трикратно суждено в истории Российской. Пути бы иные сызнова были на русское горе. Велика будет потом Россия, сбросив иго безбожное. Вернется к истокам древней жизни своей, ко временам Равноапостольного Владимира Святого, уму-разуму научится беседою кровавою. Дымом фимиама и молитв наполнится и процветет аки крин небесный. Великая судьба предназначена ей. Оттого и пострадает она, чтобы очиститься и возжечь свет во откровение языков…» – так предрекал Авель.

Все предсказания, касающиеся царского дома и России в целом, по велению государя, были записаны на бумаге, чтобы «ведал правнук свой крестный путь, славу страстей и долготерпения своего». Павел I запечатал предсказания, и конверт с его собственноручной подписью «Вскрыть потомку нашему в столетний день моей кончины» поместили в специальный ларец, который хранился в особом зале Гатчинского дворца. Ларец был заперт на ключ, доступ к нему преграждали толстые шелковые шнуры. Все государи знали об этом ларце, но никто не дерзнул нарушить волю предка. Только 12 марта 1901 года, когда, согласно завещанию, исполнилось 100 лет, император Николай II с министром двора и свитой прибыл в Гатчинский дворец и, после панихиды по императору Павлу, вскрыл пакет, откуда и узнал «свою тернистую судьбу». Об этом рассказывает глава нашей книги «Предсказание из прошлого».

После смерти Павла I «возмутитель спокойствия» Авель был освобожден и отослан в тюрьму Соловецкого монастыря, без права покидать остров. «Быть ему там дотоле, пока не сбудутся его пророчества», – повелел в своем указе император Александр. Здесь, на уединенном и диком острове в Белом море, в 1802 году неустрашимый провидец, которого не сломили тяготы и лишения, написал новую книгу, где предсказал совершенно невероятные события, описывая «как будет Москва взята французами и в который год». При этом монах-прорицатель указал 1812 год и предсказал сожжение Москвы.

Пророчества сбылись 14 сентября 1812 года, через десять лет и десять месяцев, когда Наполеон вошел в первопрестольную, оставленную Кутузовым. Александр I обладал прекрасной памятью и тут же, по получении известия о начавшемся в Москве пожаре, вспомнил о прорицателе. По высочайшему указанию помощник императора князь А. Н. Голицын срочно отправил письмо на Соловки: «Монаха Авеля выключить из числа колодников и включить в число монахов на всю полную свободу. Ежели жив, здоров, то езжал бы к нам в Петербург; мы желаем его видеть и нечто с ним поговорить». Получив это послание, соловецкий игумен Илларион испугался, что Авель расскажет о грубых нарушениях содержания в остроге, поэтому отписал, что тот болен. Но император был неумолим. Он дал Синоду другой указ: «Авеля из Соловецкого монастыря выпустить, дать ему паспорт во все российские города и монастыри, снабдить деньгами и одеждой». Указ пришлось исполнить. 1 июня 1813 года предсказатель вышел из стен монастыря и вскоре явился в столицу. Государь в это время был за границей, и прорицателя с почетом принял князь Голицын. Беседа была долгой, точно ее содержание никому неизвестно, поскольку разговор шел с глазу на глаз. По свидетельству самого монаха, поведал он князю «вся от начала до конца». Услышав в «тайных ответах» вещего монаха, по слухам, судьбы всех государей, князь ужаснулся и представить прорицателя государю не решился. Снабдив его средствами, он спровадил Авеля в паломничество по святым местам. Будучи еще достаточно крепким, 56-летний монах побывал в греческом Афоне, Царьграде, Иерусалиме. Путешествовал прорицатель семь лет, до 1820 года, после чего возвратился в Москву и поселился в Троице-Сергиевой лавре, где жил тихо и уединенно. К этому времени слава о его пророчествах разошлась по всей России. К нему в монастырь стали ездить жаждущие узнать свою судьбу, особенно досаждали настойчивые светские дамы. Но на все вопросы монах упрямо отвечал, что сам он не предсказывает будущее, он только проводник слов Господа. Отказом отвечал он и на многочисленные просьбы огласить что-то из его пророчеств.

Вот что писал о прорицателе его современник Л. Н. Энгельгардт в своих «Записках»: «…Авель долго находился в Троице-Сергиевой лавре в Москве, и многие из моих знакомых его видели и с ним говорили: он был человек простой… и угрюмый. Многие барыни, почитая его святым, ездили к нему, спрашивали о женихах их дочерей, он им отвечал, что он не провидец и что он только тогда предсказывал, когда “вдохновенно было велено что говорить”». О своих странствиях пророк рассказал в книге «Житие и страдание отца и монаха Авеля», а также написал «Книгу Бытия», где говорится о возникновении земли, сотворении мира и человека. Никаких пророчеств в тексте, увы, нет, слова просты и понятны, чего нельзя сказать об иллюстрациях в книге, сделанных самим провидцем. По некоторым предположениям, они напоминают гороскопы, но в большинстве своем просто не понятны вообще. Затем Авель переходил из монастыря в монастырь. Известно, что с октября 1823 года он жил в Высотском монастыре под Серпуховым. Вскоре после этого по Москве поползли упорные слухи о скорой кончине Александра I и о том, что Константин отречется от престола, испугавшись участи Павла I. Предсказывалось даже восстание 25 декабря 1825 года. Источником этих страшных пророчеств был конечно же Вещий Авель. Как ни странно, на этот раз никаких преследований и репрессий не последовало, предсказателю удалось избежать заточения. Возможно, так случилось потому, что незадолго до этого император Александр I ездил к преподобному Серафиму Саровскому, и тот предсказал ему почти то же самое, о чем прорицал Авель.

Жить бы предсказателю тихо и смиренно, но погубила его нелепая оплошность, по причине которой Авель снова попал в царскую немилость. Весной 1826 года готовилась коронация Николая I. Графиня А. П. Каменская спросила Авеля, будет ли коронация. Он, вопреки прежним своим правилам, ответил: «Не придется вам радоваться коронации». По Москве тут же пошел гулять слух, что не быть Николаю I государем, поскольку все приняли и истолковали слова Авеля именно так. Значение же этих слов было иное: государь разгневался на графиню Каменскую за то, что в ее имениях взбунтовались крестьяне, замученные поборами, и ей было запрещено показываться при дворе. Тем более – присутствовать на коронации. Наученный горьким житейским опытом, Авель понял, что подобные пророчества ему с рук не сойдут, и почел за благо покинуть столицу. В июне 1826 года он ушел из монастыря «неизвестно куда и не являлся». Николай I велел найти беглеца и «заточить для смирения» в Суздальский Спасо-Евфимиев монастырь, главную церковную тюрьму того времени. Полиция нашла Авеля в родной деревне под Тулой и по повелению императора и по указу Святейшего Синода от 27 августа того же года отправила в заточение. Монастырь, служащий острогом для духовных и светских лиц, стал последней обителью провидца. Совершенно непонятна причина, по которой Авель вновь был предан преследованиям и заточениям. Возможно, он написал еще одну «зело престрашную» книгу и, по своему обыкновению, отослал государю для ознакомления. Эту гипотезу более ста лет назад высказал сотрудник журнала «Ребус», некто Сербов, в докладе о монахе Авеле на первом Всероссийском съезде спиритуалистов. Что же мог предсказать Авель императору Николаю I? Наверное, бесславную крымскую кампанию и преждевременную смерть. Несомненно то, что предсказание государю не понравилось настолько, что на волю предсказатель больше не вышел. О последних годах жизни Авеля ничего не известно. Умер провидец осенью 1841 года после тяжелой болезни в тесной арестантской камере. Уже после его смерти сбылось все, что Авель напророчил: трагическая судьба последнего российского императора, обе мировые войны со свойственными им особенностями, гражданская война и «безбожное иго»…